Любовь после развода

Глава 26

Максим так уверенно говорил. В глаза мне смотрел, и я верила каждому слову.

Он был искренним. Внимательным, чувственным и таким родным. Первые минуты, а может, и часы, пока мы болтались по ночному городу, я не до конца осознавала, что это по-настоящему происходит. Разве такое бывает вообще?

Отгораживалась, конечно, сначала, но Максим с каждой секундочкой располагал к себе все больше и больше.

Нет, я отдаю себе отчет в том, что за время моей на него работы я успела им проникнуться. Успела заинтересоваться как мужчиной, но страх довериться – он перебарывал абсолютно все. Дико, конечно, но я только-только начала понимать, в каком кошмаре жила все эти годы. Начала понимать, как сильно меня унижали и обесценивали, понимать, что принимала за любовь какие-то совсем иные вещи.

И если честно, то поделилась этими выводами с Максом. Мы вообще много говорили той ночью. Ходили по ночной Москве, когда температура на градуснике почти опустилась до нуля, и разговаривали.

О прошлом. О себе. О мечтах, каких-то планах. А потом, потом о страхах, боли и предательстве.

Максим правда меня слушал. Внимательно. Ему была интересна я сама, со всем своим внутренним миром. А еще меня подкупало то, что он был не против говорить о себе. Отвечал на мои, иногда глупые, вопросы, и чем ближе становился рассвет, тем яснее были мои мысли и чувства в отношении этого мужчины.

Я принимала их и признавала, что, кажется, влюбляюсь. По крайней мере, чувствую к нему такую широкую палитру эмоций, которую, кажется, в таком объеме еще ни к кому не испытывала.

А еще мы целовались. Много, просто постоянно, кажется. Он обнимал, крепко, и я чувствовала себя такой сильной рядом с ним, защищенной, уверенной. Его прикосновения распаляли, а от поцелуев голова шла кругом. Колени подкашивались, ей-богу.

Мы приехали домой почти в восемь утра. Вдвоем.

Я тогда себя подростком почувствовала, который гулял допоздна и тайком вернулся домой. Марина Александровна уже увезла Адель в школу, а я завалилась спать. Макс меня до комнаты проводил и снова зацеловал. Смешно и стыдно одновременно.

Кожа пылала там, где Максим до меня дотрагивался. Губы покалывало после поцелуев. Я лежала на своей кровати с закрытыми глазами и прокручивала в голове каждую, даже самую маленькую деталь этого вечера.

Проснулась, когда за окном стемнело, и, судя по шуму, Адель уже вернулась из школы. Я пошла к ней, чтобы спросить, не нужна ли помощь с уроками, но Макс меня опередил. Адель сидела за столом над тетрадкой. Макс – в кресле рядом. Дверь была приоткрыта, я не успела ее толкнуть, когда услышала голосок Ади:

– Папа, женись на Алине. – Ади прикусила колпачок ручки. – Она хорошая. У меня будет мама, а у тебя – жена. Хорошо я придумала, правда?

– Адель, – Макс, судя по голосу, улыбнулся.

– Что? – малышка вздохнула. – Она тебе не нравится? Ты ее не любишь? Я вот люблю Алину.

– Нравится-нравится. Ты ответ вписывать собираешься?

Максим говорил спокойно и уверенно. Это не звучало шуткой или попыткой угодить дочери. Мои щеки сразу вспыхнули.

– Тогда точно надо жениться, папочка.

– Я подумаю.

Макс рассмеялся и, судя по звукам, встал с кресла.

Мое сердце в этот момент как сумасшедшее колотилось.

Я еще несколько минут стояла у двери, плотно прижавшись спиной к стене, и почти не дышала, накрыв грудь ладонями. Нужно было немного прийти в себя. Максима остаток вечера я не то что избегала, скорее, немного держалась в стороне, больше слушала, чем говорила, и наблюдала. Жадно рассматривала его украдкой и, как только он это замечал, отводила глаза. Честно, хотелось до него дотронуться, но при Адель я не решалась.

***

Утром тридцатого декабря Максим вместе с Адель собираются везти Марину Александровну в аэропорт.

Она изначально не планировала оставаться на сам праздник, а мне вообще шепнула, что не хочет нам тут мешать. Я раскраснелась, но в прихожей, когда мы прощались, мой взгляд сам тянулся к Максиму. Мы даже коснулись друг друга пару раз, будто невзначай.

Как только они уезжают в аэропорт, я срываюсь в ТЦ за подарком для Адель, праздник уже завтра, а я до сих пор так ничего ей и не купила.

Больше часа рассматриваю витрины детских магазинов и никак не могу определиться, что же взять. В итоге останавливаюсь на книгах и просто восхитительной кукле. Уверена, что Ади должно понравиться, по крайней мере, искренне на это надеюсь.

После длительного шопинга забегаю выпить кофе, а когда смотрю на часы, сидящие на моем запястье, понимаю, что для Макса подарка у меня нет. Но самое ужасное, что я абсолютно не знаю, что можно подарить. Что вообще дарят таким мужчинам, у которых вроде как есть все?

В итоге болтаюсь по магазинам еще час и не придумываю ничего лучше, чем запонки. Рубашки Макс носит, поэтому…

Знаю, что совсем банально, но лучше, чем ничего. В конце концов, главное вроде не подарок, а внимание. Разве нет?

Встаю на эскалатор, поворачиваю голову назад и понимаю, почему последние несколько минут чувствую себя максимально неуютно.

На три ступени выше стоит Ершов собственной персоной. Смотрит прямо на меня. Улыбается, а меня передергивает от одного его вида.

Как он может так себя вести со мной после всего? Как это вообще возможно-то?

В голове просто не укладывается. Он меня унижал, он меня… Боже. Разве такое бывает вообще?

Эскалатор ползет вниз, но сейчас, когда бывший муж за спиной, мне хочется поторопиться. Именно это и делаю, сбегаю вниз и слышу его голос:

– Алинка… Подожди. Постой, – хватает меня за локоть, нагнав почти у выхода из ТЦ.

Цепляю взглядом расхаживающего из стороны в сторону охранника, который, кажется, тоже нас приметил.

– Чего тебе надо? – вырываюсь из захвата и стараюсь держаться на расстоянии.

– Увидеть тебя захотелось. Ты так похорошела. Я скучаю, Алин.

Бывший муж вырисовывает на лице улыбку, а смотрит вот тем самым взглядом, что у него был при нашем с ним знакомстве четыре года назад. Такой же открытый, честный, на который ты покупаешься. Но не сейчас, естественно, не после всего.

– Ты следишь за мной? – выпаливаю довольно агрессивно, и, судя по тому, как Лёша мнется, понимаю, что права. Следил.

Он за мной следит!

– Это не важно, – Ершов отмахивается и добавляет: – Так рад тебя видеть. А ты…

– А я тебя нет, – складываю руки на груди. Хочется побыстрее уйти отсюда. Даже делаю шаг к двери.

Честно, мне не по себе. Он караулил меня от самого дома? Нашел адрес Максима? Это ведь не случайная встреча. Не она. Нет!

– На звонки ты не отвечаешь, на сообщения – тоже. Пришлось проследить, Алин. Я по тебе скучаю, моя девочка.

Лёша вытягивает руку, его пальцы скользят по моей щеке, а я пошевелиться не могу. Застыла, как каменное изваяние. Моргаю только, а по позвоночнику холодок ползет, смертельный, почти удушающий.

Страх парализует на мгновение, которое растягивается в настоящую вечность, но я нахожу в себе силы отмереть.

– Не трогай, – отталкиваю его руку. – Не смей ко мне прикасаться.

– Алин, раньше же нравилось. Ты чего? Забыла меня, да? – он продолжает улыбаться. Говорит тихо, с улыбкой. – Возвращайся домой. Давай все сначала начнем. Мне тебя не хватает. Все как раньше будет. Помнишь? – подходит ближе. – Нам было очень хорошо вдвоем…

– Нет. Не помню.

– Алинка, я же тебя люблю. Слышишь?

– А я тебя нет. Я тебя не люблю.

Ершов прищуривается, замечаю, как сжимает кулаки. Злится.

– Все-таки продалась подороже, да? – ухмыляется, и вот теперь его пальцы впиваются мне в запястье.

– Больно.

– Потерпишь. Я из-за тебя, да ты…

Он что-то говорит, оскорбляет, но все это проходит фоном, потому что уровень страха во мне зашкаливает.

Я сжимаюсь, плечи тянет к полу, а в голове слышен лишь шум учащенного пульса. В какой-то момент Ершов замахивается, я визжу, дядечка-охранник реагирует моментально, подбегает, оттаскивает бывшего в сторону, но напоследок он успевает выдернуть у меня сумку и долбануть ее об пол.

Пару минут спустя я понимаю, что экран моего телефона не работает и что охранник вызвал полицию. Я не дожидаюсь момента, когда Ершова забирают. Меня никто не просит остаться, чтобы дать какие-то показания, передо мной извиняются, а потом вообще будто забывают.

Домой еду как на иголках. Потряхивает до сих пор.

Максим с Адель уже тоже вернулись. Стараюсь держать лицо, улыбаться. Что-то отвечаю на сто миллионов вопросов малышки, но в душе, конечно, все еще не отошла. Все движения выверяю, каждую эмоцию. В голове прокручиваю, прежде чем примерить ее на лицо.

– Алина, мы сегодня вечером уже уезжаем. Слепим там снеговика?

– Конечно, – глажу ее по голове.

– А снежного ангела сделаем?

– Сделаем, – киваю, сидя на диване и закинув ногу на ногу. Макс отошел в кабинет, ему позвонили. Мы с Ади остались вдвоем, и сейчас для меня так даже лучше. – Давай пока чемодан с тобой соберем, – предлагаю Ади, чтобы отвлечься.

– Пошли. Я возьму три, нет, четыре платья.

– Зачем тебе столько?

– Чтобы блистать, – закатывает глаза, взбегая по ступенькам.

– Точно, – бормочу себе под нос.

Ну да, как-то я не подумала, что кто-то этой новогодней ночью собирается блистать.

Мы открываем шкафы, и, пока я собираю вещи первой необходимости, Адель заталкивает в чемодан платья, туфли, шляпки и даже меховую накидку.

Максима, стоящего в дверях, я замечаю не сразу. Адель реагирует первая, что-то тараторит, а я в этот момент смотрю Шалимову в глаза. Ничего хорошего там не вижу при этом.

Макс выглядит мрачно, даже взвинченно.

Кладу толстовку Адель в чемодан и поднимаюсь на ноги, подхожу к нему. Честно, сердце немного сжимается. Мне не нравится его настрой, совсем.

– Что-то случилось? – спрашиваю тихо.

Адель не слышит. Она вообще не обращает на нас внимания, ковыряется в шкафу.

– Ади, мы сейчас вернемся, – произносит Макс и вытягивает меня из комнаты. – Почему не сказала о том, что в ТЦ произошло? – накидывается сразу, как только закрывает дверь в детской.

– Все же нормально. Какой смысл говорить? – жму плечами.

Вижу, что Максим злится, и начинаю оправдываться.

– Не хотела тебя тревожить. Не хочу о нем говорить и вспоминать – тоже. Его охранник скрутил, и все.

– Если ты будешь молчать, я не смогу тебя защитить. Понимаешь?

Максим понижает голос. Он больше не звучит холодно и отстраненно.

Киваю. Тону в его глазах. Они у него темные, но при этом излучают тепло. Даже сейчас, когда я кожей чувствую его легкое недовольство, меня это никак не смущает и не отталкивает. Наоборот, я проникаюсь этой заботой. Это ведь она.

Наверное, впервые сама к нему подхожу и обнимаю. Сейчас это кажется максимально правильным. Он мне столько хороших слов сказал и стольким их уже подтвердил. Максим все же из тех, кто совершает поступки и только вскользь уже о чем-то говорит.

Привстаю на цыпочки, касаюсь его губ своими.

Макс сжимает мою талию, скользит ладонью по спине, углубляя наш поцелуй, а когда отрывается и смотрит мне в глаза, произносит:

– Все точно нормально? Тебя трясет.

Вздрагиваю. Это все последствия встречи с бывшим. Он, когда до меня дотронулся, запустился вот этот неконтролируемый процесс, который из любой точки мыслей возвращал меня в ночь на съемной квартире. В ночь, когда Ершов…

Чувствую, как по щекам катятся слезы, а еще то, как напрягается Максим.

Я секунды назад улыбалась, а теперь реву. Цепляюсь за его плечи, словно за спасательный круг.

– Извини, – бормочу. – Прости.

– Алин, – Макс крепко прижимает меня к себе, – что происходит?

– Я… Он… Тогда, – захлебываюсь слезами, – силой меня. На съемной квартире. Он. Понимаешь?

Ощущаю, как мышцы Максима под моими пальцами напрягаются. Он весь словно больше становится. Шире. Он все прекрасно понимает. Никаких подробностей, к счастью, не требует.

– Все хорошо, – гладит мою спину. – Теперь все будет хорошо. Всегда. Тебе больше нечего бояться.

– Это ужасно, – жмусь к нему ближе, так, чтобы и воздух просочиться между нами не смог. – Ужасно стыдно.

Максим сжимает мой подбородок пальцами и резковато тянет его вверх. Наши глаза встречаются.

– Тебе нечего стыдиться, – отрезает без права на возражения, – запомни это. Навсегда.