Людоед

Немолодая негвардия

В одиннадцатой серии бесстыдство и бессовестность Шагаловой и Белецкого, заповеданные им Сапегиным, поистине достигли вершины!

Стоя над очередной могилой, Назар в виде Сталина курил трубку, мундштуком показывал на надгробие и говорил:

— Эти люди не пострадали от моих репрессий. И даже жили припеваючи. Но вы видите, какими асимметричными гранитными плитами, будто расколотыми, выложен могильный памятник. Это потому, что я своей волей раскалывал их судьбу. Сергей Герасимов хотел снимать экранизации русской классики — «Тихий Дон», «Войну и мир», «Анну Каренину», а жена его Тамара Макарова играла бы в этих фильмах главные роли. В сорок первом году Герасимов экранизировал лермонтовский «Маскарад» с Макаровой в роли несчастной Нины Арбениной, а когда началась война, рвался экранизировать «Войну и мир» как патриотическое и духоподъемное произведение. Но я заставил их снимать другую картину, основанную на полностью вымышленных фактах. Потому что ни грамма правды нет ни в романе Александра Фадеева «Молодая гвардия», ни в одноименном фильме Герасимова.

Дальше в серии, которую они кощунственно назвали «Немолодая негвардия», доказывалось, что никакого молодежного подполья в городе Краснодоне не имелось и в помине. А что же имелось? Оказывается, вот что.

За пару дней до наступления 1943 года в Краснодон ехал грузовик с новогодними подарками для солдат вермахта. Водитель и охранник вышли ненадолго из машины, чтобы справить нужду, а поблизости оказались двое парней — Евгений Мошков двадцати двух лет и восемнадцатилетний Виктор Третьякевич, известные воры и хулиганы. Воспользовавшись тем, что оба фрица стояли спиной к грузовику, они шмыгнули в кузов и затаились, а когда машина продолжила движение, выбросили пару ящиков и с ними скрылись в лесу. В первый день Нового года оба пытались продать часть похищенного на краснодонском рынке, и их арестовала полиция.

— Глупость и жадность двух молодых воришек сыграла с ними злую шутку, — вещал Назар с экрана и продолжал плести разветвленную паутину клеветы.

Мошкова и Третьякевича доставили в гестапо, стали спрашивать, кто еще состоит в их воровской банде, и они, едва увидев орудия пыток, мгновенно стали сыпать именами. Полицаи бросились арестовывать всех названных ими юношей и девушек и наловили семьдесят человек, причем у многих из них обнаруживались фантики от шоколадок и конфет из тех самых двух ящиков. Никого из них не били и не пытали. Начальник местной жандармерии добродушный немец Ренатус оценил картину преступления как незначительную, велел всем арестованным всыпать по пять ударов ремнем и отпустить на все четыре стороны.

Казалось бы, дело закрыто. Но едва бесшабашный Ренатус уехал в Луганск, за дело взялся начальник краснодонской полиции Василий Соликовский. Вместо того чтобы отпустить арестованных, он и его сподручные Подтынный и Захаров стали по очереди приводить юношей и девушек в камеру пыток и истязать их. Несчастная молодежь не могла понять, за что их подвергают страшным мучениям, а Соликовский тем временем сочинил, будто они признались в том, что являлись членами подпольной организации «Молодая гвардия» и готовили в городе восстание, дабы облегчить наступающей Красной армии освобождение Краснодона.

Спрашивается: какая необходимость толкала Соликовского на подобное изуверство? Ведь Красная армия вот-вот должна войти в город, пора делать ноги, а не сочинять илиаду и одиссею про несуществующее подполье. В чем причина?

И Назар Белецкий наконец-то раскрыл страшную тайну, о которой поведал телезрителям в одиннадцатой серии «Кинокладбища»!

— Нашей съемочной группе, — заявил он, — впервые предоставилась возможность изучить некоторые документы, до сей поры являвшиеся строго засекреченными. Строжайше засекреченными!

Замелькали фотографии Соликовского и какие-то пожелтевшие страницы с текстами, отпечатанными на пишущей машинке.

— Василий Соликовский был агентом НКВД, нарочно засланным в Краснодон, чтобы руководить местной полицией и в нужный момент совершить определенное задание. И этим заданием явилось создание фальшивой подпольной организации с дальнейшей ее ликвидацией. Причем действовать самыми зверскими методами. Для чего? Да очень просто! Чтобы потом показать всему миру: полюбуйтесь, что творили немцы и их прислужники! Не странно ли, что Красная армия в первых числах января подошла к самому Краснодону и вдруг на целый месяц остановилась? А освободила город сразу же после того, как семьдесят юношей и девушек были казнены и сброшены в шурф старой шахты! — Белецкий говорил хлестким и беспощадным голосом, являя миру страшную тайну об очередном преступлении сталинизма. И дальше он шел по Краснодону и продолжал вещать: — Это город, которому нынешние власти Украины присвоили новое название Сорокино — должно быть, в честь великого современного прозаика Сорокина, но лидеры самопровозглашенной Луганской Народной Республики снова переименовали в Краснодон. Наивные, они до сих пор уверены в том, что организация «Молодая гвардия» и впрямь существовала.

Навстречу обыкновенному Белецкому шел Белецкий в образе Сталина, дымил трубкой и подхватывал эстафету лжи:

— Спасибо, товарищ Белецкий, дальше я расскажу. Потому что именно я придумал такой хитроумный план. По моему приказу наступление на Краснодон остановилось. Даже псевдоним Соликовский я придумал. Хотел назвать его Суликовским, по названию известной грузинской песни «Сулико», но товарищи посоветовали изменить букву «у» на букву «о». Этот человек под вымышленной фамилией Соликовский превратил невинных юношей и девушек в подпольщиков, своими же руками и руками подручных полицаев зверски пытал их и предал страшной казни. Завершив операцию, он вскоре перешел фронт и доложил о выполненном задании. Красная армия мгновенно освободила Краснодон, и вскоре из шахты были извлечены изуродованные трупы. Затем я поручил писателю Фадееву отправиться туда и начать работу над романом «Молодая гвардия».

Белецкий поведал о дальнейшей судьбе псевдо-Соликовского, который якобы за выполнение столь иезуитского задания получил звание Героя Советского Союза, а после войны спокойно продолжал служить в органах госбезопасности, дожил до преклонных лет и лишь недавно скончался в окружении любящих детей, внуков и правнуков. Терзала, жгла ли его совесть, неизвестно. Скорее всего, нет, потому что подобные люди совести не имеют как таковой.

Далее в серии рассказывалось о том, как мучительно работал Фадеев над романом, как его грызли сомнения, так ли все было на самом деле, как объявлялось на официальном уровне. Ему приказывали придумывать новые и новые факты о деятельности «Молодой гвардии»: красные флаги над городом в ночь на седьмое ноября, поджог биржи, в которой сгорели все списки людей, предназначенных к отправке в Германию, и так далее.

— После смерти Сталина писатель Фадеев прожил всего три года. Ему стала известна вся правда о Краснодоне, и даже он, циничный сталинский прихлебатель, возглавлявший травлю множества советских писателей, не смог смириться с чудовищностью лжи, в которую его впутали. И он застрелился. — Назар делает эффектный разворот на сто восемьдесят градусов и оборачивается в противоположную сторону. — А вот кинорежиссер Герасимов стреляться не стал, хотя и ему в свое время довелось узнать правду о спецоперации «Молодая гвардия», осуществленной человеком, называвшим себя Василием Соликовским. Более закаленным сталинистом оказался Сергей Аполлинарьевич, ведь недаром именно ему поручили снимать фильм о похоронах Сталина.

Теперь пошла речь о том, как Герасимов снимал «Молодую гвардию», как ему, а заодно и Фадееву Сталин лично сделал грозные замечания о том, что в фильме и книге слишком мало показано участие коммунистов в разворачивании подпольной деятельности. И писатель кинулся переписывать роман, а режиссер ринулся переснимать картину. Он даже придумал еще один подвиг молодогвардейцев, коего не было, и снял эффектный эпизод, в котором Сергей Тюленин бросает бутылки с «коктейлем Молотова» в окна немецкого офицерского общежития и там все пылает диким пламенем, а немцы в подштанниках выскакивают из окон обгорелые.

— На самом деле, — говорил Назар, — в Краснодоне немцев вообще находилось очень мало, городом в основном руководили жандармерия да полицейский гарнизон под началом мнимого Соликовского. Но кинорежиссеру надо было явить миру масштаб подвигов пламенных комсомольцев, и он сочинял напропалую. В фильме появилась еще одна придуманная сцена — как молодогвардейцы нападают на концлагерь, убивают охрану и выпускают на волю наших военнопленных. Но ничего этого — ни красных флагов, ни горящего общежития с офицерами, ни сожженной биржи, ни освобожденного концлагеря — в реальной истории не было. А было лишь озорство с похищением двух ящиков новогодних подарков. И всё.

— А являлись ли они хотя бы комсомольцами? — спрашивал он на очередном повороте самой кощунственной серии «Кинокладбища». И дальше сыпались лживые биографии главных молодогвардейцев. — Начнем с Олега Кошевого, коего Фадеев, а затем и Герасимов своевольно определили руководителем организации. В сорок втором году Олегу исполнилось шестнадцать лет, а его матери Елене Ивановне, урожденной Коростелёвой, тридцать шесть. Весьма импозантная женщина имела вольные нравы, меняла мужей, и до какого-то времени Олежек воспитывался у бабушки. Во время оккупации мать и сын ненадолго оказались вместе. В доме, где они жили, остановился немецкий офицер, оказывавший Елене Ивановне и Олегу покровительство. По всей вероятности, не просто так. Когда Олега арестовали, весь город недоумевал, ибо считал эту семейку полностью продавшейся немцам. И почему-то казнили Олега Кошевого не со всеми вместе, а отдельно, в лесу под Ровеньками, где размещалась полевая жандармерия. Все это странно. Но лишь на первый взгляд. Вместе с Олегом в том же лесу казнили Любовь Шевцову. Советская мифология превратила ее в самую пламенную подпольщицу, но даже Фадеев и Герасимов показывают, как она вращалась среди немцев и имела у них успех. А проще говоря, это была девушка легкого поведения, обслуживавшая гитлеровцев, вот и всё! Нет, не всё. Любопытный факт: вместе с Олегом Кошевым и Любовью Шевцовой немцы расстреляли всех содержавшихся в краснодонской тюрьме уголовников — грабителей, насильников, убийц, воров, мародеров, содержателей притонов. А недавно открылись факты, что Кошевого и Шевцову, как своих прислужников, немцы вывезли из Краснодона, а тела одного из бандитов и одной из воровок были потом лживо опознаны советскими следователями как тела Олега и Любы.

Белецкий в соответствии со сценарием Шагаловой бесстыдно продолжал превращать героев Краснодона в антигероев. Сергей Тюленин? Да от него весь город стонал! Вор, хулиган, пьяница, в свои семнадцать лет вконец опустившийся, мат-перемат, злобное презрение к окружающим. Когда его вели на казнь, он пел блатную песенку, а жители радовались и плевали ему вслед. Иван Земнухов? Извольте: еще с пионерского возраста всюду видел врагов народа, а как вступил в комсомол, писал доносы на всех подряд. Ульяна Громова? Перед войной лежала в психиатрической лечебнице, диагноз — шизофрения, ей всюду мерещились бесы, коих она пыталась поджигать спичками, и несколько раз от этого возникали пожары. Вот каковы были те, кого Фадеев возвеличил в своей лживой книге, а Герасимов воспел в своем насквозь фальшивом фильме! И все это Белецкий, то в своем собственном облике, то в виде Сталина, произносил, стоя либо перед московским памятником Фадееву, включающим в себя фигуры молодогвардейцев, либо перед краснодонским памятником «Клятва».

— Можете не сомневаться, — говорил Назар в сталинском кителе с неизменной трубкой, — и роман Фадеева, и фильм Герасимова получили Сталинскую премию самой высшей степени. По сто тысяч рублей. Для сравнения: средняя заработная плата советского человека в те времена колебалась от трехсот до четырехсот рублей в месяц. С приходом в Россию демократической власти лживый роман Александра Фадеева с презрением вытряхнули из школьной программы. Давно пора запретить и завиральный фильм Сергея Герасимова.

В конце одиннадцатой серии Белецкий, уже не в виде Сталина, а сам по себе, окончательно припечатал «Молодую гвардию»:

— Что же в итоге? Придуманная Сталиным подпольная организация в Краснодоне, которой на самом деле не существовало, оказалась прославленной. В то же время во многих городах страны реально существовали подпольные организации, совершавшие подрывные акции на оккупированных немцами территориях. Численность их значительно превышала так называемых молодогвардейцев. К примеру, в Таганроге подпольная организация насчитывала более пятисот человек. Возглавлял ее двадцативосьмилетний Николай Морозов. Таганрогские подпольщики уничтожили более двухсот немецких автомобилей, пустили под откос семьдесят поездов, взорвали множество складов, убили сотни гитлеровцев. В том же сорок третьем году, как и краснодонская молодежь, таганрогские юноши и девушки были схвачены, подвергнуты пыткам и казнены в окрестностях Таганрога, в Петрушиной балке, где немцы убили более семи тысяч советских граждан. Но кто о них знает?

И с горестным видом Белецкий уходил по Новодевичьему кладбищу в сгущающиеся сумерки.

Чудовищная ложь одиннадцатой серии испугала даже Сапегина.

— Зайчата, вы не переборщили? На нас не подадут в суд?

— Пускай! — усмехался Белецкий. — Чем сильнее скандал, тем выше рейтинги. Да и кто станет судиться? Разве на Фоменко с Носовским подавали в суд? Народ безмолвствует, а пипл хавает. Ну, поквакают, ну, покрякают, Интернет забурлит гневом, но на том все и кончится. Русский народ ленив судиться, когда это не затрагивает его личные потроха. Да и когда затрагивает, тоже ленив.

— Но память о «Молодой гвардии» до сих пор священна, — пытался урезонить реководитель «Весны».

— Да бросьте вы, Илья Кириллович, — беспечно отмахивался Назар. — Задайте в любой студенческой аудитории вопрос: кто такие участники «Молодой гвардии»? Ставлю тыщу евриков, никто не ответит. Фадеевскую бурду из школьной программы давно уже выкинули, заменили Солженицыным и всякой другой бурдой, только с противоположным знаком. Помнят только пенсионеры, а о них всегда можно сказать: коммуняки оберегают свою сталинскую мифологию.

— Ну вот я как раз приближаюсь к пенсионному возрасту, — печально усмехнулся Сапегин. — Когда-то подвиг молодогвардейцев меня восхищал. И меня, если честно, ваша одиннадцатая серия покоробила. Пусть даже эти ребята не особо и напакостили немцам, но ведь их реально пытали и казнили. И то, что этот Соликамский, или как его там, выполнял задание Сталина, это уж слишком наглая ложь. Может, хотя бы тут вернуться к исторической правде?

— Во-во, — фыркнула Шагалова. — Сами же нас наставляли действовать максимально нагло, а теперь пятитесь. Извините, Илья Кириллович, но вы нас пытаетесь заставить сделать то же, что Сталин заставлял делать Фадеева и Герасимова. Переделывать.

— Но ведь на самом деле Соликамский не был заслан, чтобы превратить краснодонскую молодежь в подпольщиков. Они реально были подпольщиками, а он — палач.

— Соликовский, — поправил Назар. — Согласен, наврали мы чрезмерно. Но ведь круто! Если уж врать, то на полную катушку. Разве не вы нам это внушали?

— Ох, не знаю, не знаю... — опечалился Сапегин, но настаивать на переделке не стал, да и время поджимало.

Вернувшись в Габаево, за ужином высмеивали его. Сам же подначивал, учил быть наглыми и бессовестными, а ученики превзошли своего учителя.

— А знаешь, что мы забыли использовать в нашем фильме? — вдруг задумчиво спросил Белецкий.

— Не знаю. Скажи.

Назар взял увесистую мраморную пепельницу, набросал туда гору скомканных бумажных салфеток и поджег их. Пламя красиво взвилось над столом. Лицо Шагаловой засияло адским вдохновением.

— Точно! Людоед же любил поджигать накопившиеся в пепельницах окурки. Эх! Можно показать, как в его пепельнице лежит гора бумажных людишек и он с наслаждением их поджигает.

— Еще не поздно, Рыжая. Еще две серии.

Белецкий набросал еще кучу салфеток и снова поджег их. Глядя на огонь, произнес жутким голосом:

— Мне надоело изображать Людоеда. Я бы сам хотел быть Сталиным. Слушай, Рыжая, а давай мы тебя запечем, как в сорокинской «Насте». И съедим. Говорят, человечинка из молодых женщин самая вкусная.

— А я-то как сама себя есть стану?

— Уж ты-то как-нибудь вывернешься.

— Нет, вкуснее всего человечьи ростбифы из совсем юных девушек.

— Ошибочка. Ростбиф означает «жареная говядина». А из человечины будет как?

— Roasthuman, — с идеально квакающим американским произношением ответила Регина. Усмехнулась: — Кстати, у нашего соседа-банкира тут любовница живет, ей едва ли семнадцать.