Людоед

Тугрик

— Здравствуйте, Барбик! Если, конечно, я могу вас тоже так называть.

— О, здравствуйте! Надо же, к нам господин Белецкий собственной персоной пожаловал! Проходите, проходите! Серого нет, он завтра приедет, но вы не стесняйтесь, проходите. Я вас кофем угощу.

О владельце банка «Тугрики» Назар тоже достаточно узнал. Бывший криминальный авторитет по кличке Тугрик пять раз едва не погиб в девяностых годах, с того света возвращали. Занимался в основном наркотой. Теперь дурил своих клиентов, в основном пожилых людей, бравших в «Тугриках» небольшие кредиты и не разбиравшихся в том, что там мелкими буковками написано в многостраничных договорах. Наивные пенсы быстро попадали в его паутину, теряли недвижимость, в итоге оказывались в домах для престарелых, которые в наши времена стали называть зловещим словом «хоспис», или просто на улице. В лучшем случае находились добрые родственники, но это редко.

Здесь, в Габаеве, шестидесятилетний Тугрик поселил шестнадцатилетнюю любовницу и время от времени навещал ее. Обстановочка в доме красноречиво свидетельствовала, что два голубка свили тайное гнездышко.

— Я, собственно, не в гости, я принес вам приглашение, но от кофе бы не отказался.

— При-гла-ше-ние?! Е-е-е... Вот это да!

— «О, йес, би чилл», как пел когда-то Геша Козлодоев.

— А это кто?

— Не засоряйте свой хрупкий мозг.

Одетая во фривольный халатик, Барбик мгновенно принялась источать феромоны и строить глазки самым банальным образом.

— Садитесь, садитесь. Вот на тот диван, я называю его вулкан соблазнов, сама выбирала и покупала. Сейчас приготовлю вам лучший капучино в мире. И не спорьте, только капучино, я его так готовлю, что прямо мама мия!

Она отправилась делать кофе, виляя всем своим тонким телом, а он сразу определил вулкан соблазнов своей целью, уж очень он подходящий — гигантское облако чего-то разноцветного и пестрого, как исполинский пушистый кот. Белецкий собрался бросить под него перепелиное яйцо, но вдруг сообразил, что, скорее всего, хитрый папик повсюду установил видеонаблюдение, а что, прикажете не следить за Барбиком? А если она, не дай бог, станет не только его одаривать ласками на вулкане соблазнов?

Решение нашлось мгновенно, не случайно на телевишке Назара называли гением-изобретателем. Скрывая яйцо в кулаке, он извлек его из кармана, расстегнул ширинку, сунул туда кулак и сделал вид, будто что-то поправляет в трусах, а сам бросил пластилиновое яйцо в штанину. Оно прокатилось по внутренней стороне ноги вниз, выпало под ногу, и он мгновенно забил его под диван, так, что камера наблюдения никак не могла это зафиксировать. Еще что-то поделав в трусах, он застегнул ширинку и плюхнулся на вулкан соблазнов.

— А приглашение куда? — высунулась мордочка Барбика.

— Завтра премьера нашего нового сериала. Показ первой серии, презентация, затем обильный фуршет, танцы. Будет весело.

— Афигейрос! — закатила глазки Барбик. Судя по всему, Тугрик не баловал ее выходами в люди.

— Да, и все это в «Колоссео», — добавил Белецкий.

— В «Ко-ло-ссео»?! — чуть не упала в обморок юная куртизанка и не смогла сдержаться — завизжала.

— Буду рад вас видеть с Сергеем Леонидовичем, — по-барски улыбался знаменитый телеведущий и режиссер.

Вскоре она принесла капучино, на который и впрямь любо-дорого взглянуть — поверх белоснежной пенки, мама мия, лежало нежное рукотворное перышко, выполненное в тончайших подробностях из шоколадного соуса.

— Ну как? — с гордостью спросила Барбик. — То-то же! Когда вы пригласите меня сниматься на телевидении, я могу начать с исполнения этого скромного шедевра.

— А вас Сергей Леонидович точно возьмет с собой?

— Он, конечно, может и занудеть. — Наморщив носик, куртизанка почесала его. — Конспирация-расхерация!

— Обязательно уговорите его. А то у нас что ни премьера — сплошные трухлявые пни. Мало кто с гёлками приходит.

— С телками?

— Нет, с гёлками. От английского слова «girl».

— Это я знаю. «Девушка» значит. Мне нравится. Лучше, чем «телка».

— А у вас выпить ничего не найдется?

— Да у тирана полно всего, но он мне не разрешает без него пользоваться.

— У тирана?

— Он так сам себя называет. Говорит: «Демократия хороша только за пределами моих владений. А у себя на вилле я предпочитаю тиранию».

— Стало быть, тиранит вас помаленьку?

— Вот именно что помаленьку. Раз в неделю в лучшем случае. Да и то с осечками.

Белецкий от души рассмеялся. Потом спросил:

— А вы так смело о нем...

— Ой, правда, я дура, — прошептала Барбик и глазами провела по округе, намекая на то, что кругом жучки и камеры понатыканы. Добавила: — А вообще, Сергей Леонидович очень, очень хороший. Я так счастлива, что он меня приютил. Заботливый, нежный. Он входит в десятку лучших банкиров страны. Или мира. Не помню.

— Вселенной, должно быть. Но Сталин его бы не утвердил.

— А почему Сталин?

— А вы знаете, кто такой Сталин?

— Да, это Ленин.

— В каком смысле?

— Ну ведь Сталин это же Ленин. Разве не так?

— Ну, в целом так.

— Вот видите, я не так глупа, как кажется.

— Кстати, после премьеры запланирован грандиозный банкет. Могу сказать вам по секрету: ожидается весьма экзотическое блюдо.

— Ой, не надо! А то тиран тут притащил какую-то шведскую тухлятину, меня три часа рвало. А он говорит: «Ничего не понимаешь, крутая экзотика».

— Сюрстрёмминг. — Учась произносить не Эйнштейн, а Эйзенштейн, Назар натренировался на всевозможные заковыристые слова.

— Во-во, что-то такое.

— Нет, будет другое. Человечина.

— Как это?

— Немецкие мясные шарики фляйшклёссхен. Только не из говядины, а натурально из человеческого мяса. Только это секрет. Немцы во время войны на нашей территории придумали. А теперь возродили.

— Что, реально?

— Реально.

— Куул!

— Не просто куул, а целый кулер куула! Так что непременно уломайте своего тирана. Я очень хотел бы видеть вас на нашей премьере.

— Вы мне тоже очень нравитесь, — томно промолвила Барбик, она же в русском варианте Варюха, и с одного плечика свалилась бретелька. — Мы даже могли бы... — зашептала она. — Я знаю где. А если и узнает... Ну не убьет же он нас!

— Убьет, еще как убьет, — возразил Белецкий. — И зажарит, и сожрет.