Мачты и трюмы Российского флота

Глава 34 ВЬЕТНАМ

Трафаретной для художественных произведений о флоте стала фраза: “Корабль шел курсом на север. Усталый командир зорко вглядывался в пустынный горизонт”. Так вот, крейсер следовал курсом на юг. Усталый командир действительно находился на ходовом мостике, только зорко в пустынный горизонт не вглядывался, так как это занятие, бессмысленное само по себе, на вторые сутки командиру надоедает. От него человек просто устает. А если перечислить обязанности командира корабля в плавании, то станет ясно, что на бессмысленные наблюдения у него времени нет. Как нет времени на безделье у любого члена экипажа корабля, добросовестно выполняющего свои, предписанные уставами и другими руководящими циркулярами, обязанности. Если сутки растянуть на тридцать шесть часов, исключить из распорядка дня время на отдых и прием пищи, то и тогда военморам не хватило бы одного часа, чтобы оставить довольными служебной деятельностью офицера всех начальников одновременно. Выручает служивых флотская мудрость, гласящая: “Работа не волк, в лес не убежит”, или “... сто лет простоит”.

Врачи трудились, воодушевленные решениями двадцать пятого съезда КПСС. Служба снабжения, тоже воодушевленная, пахала ниву обеспечения экипажа вещевым, шкиперским и продовольственным имуществом. Интересы службы “М” тесно переплетаются с интересами службы “С”, особенно по вопросам организации питания личного состава. Даже специальные статьи уставов имеются, предусматривающие их взаимодействие.

“Все пищевые продукты, доставляемые на корабль, подлежат обязательному медицинскому контролю в целях определения их доброкачественности и соответствия установленным требованиям, “при приготовлении пищи необходимо обращать внимание на закладку в котел полной нормы продуктов, соблюдения санитарных правил их кулинарной обработки, вкусовые качества приготовляемой пищи и на ее разнообразие. Контролирует качество продуктов помощник командира корабля по снабжению совместно с начальником медицинской службы”. Очень мягкие формулировки в уставе 1978 года издания: “ необходимо обращать внимание”, “совместно”... Правда, устав этот писан только для ВМФ. Инструкция по контролю за объектами продовольственной службы части (корабля) к такому важному виду обеспечения личного состава подходит более жестко: “начальник медицинской службы части контролирует организацию доставки, загрузки продовольствия на корабль, размещение и условия хранения, выдачу на камбуз, закладку в котел и выход готовых блюд. Плюс к этому доктор организует проведение исследований суточного рациона на калорийность. Помощник командира по снабжению за все эти вопросы отвечает”.

Кузов машины, доставляющей продовольствие на корабль, в соответствии с правилами транспортировки, должен быть оцинкован специальными листами пищевого цинка. Это условие не выполняется на Флоте никогда. (Разве что музейный вариант для верхнего начальства). Грузчики обязаны ходить в белых Гендеровских штанах, иметь специальные фартуки. Утопия Сен-Симона и Фурье! Чистые брезенты, лабораторный контроль выдаваемых со склада продуктов... Сказки Шахерезады! Склады, как довольствующий орган, всегда стараются подсунуть кораблям то, чему истекают сроки хранения, что не пользуется спросом, или что испорчено окончательно. Выступая в роли просителей, корабельные снабженцы вынуждены искать взаимоприемлемые компромиссы. Получая некондиционный товар, они одновременно компенсируют свой служебный риск некоторым количеством ветчины, сосисок, осетрины (все в консервированном виде), которые по существующим нормам для надводных кораблей не положены. Можно, правда, так называемый “дефицит” получить со склада и без заведомого нарушения санитарных норм. В таком случае надо делиться с ближним в обычном соотношении три к одному. Пропорции – дело вариабельное. Требуется при этом исключительная изворотливость снабженца, чтобы и овцы, и волки, и матросы были сыты и, одновременно, целы. Но для этого и получают служители желудков специальное снабженческое, или, как говорят на флоте, воровское образование.

Доставленное к трапу корабля продовольствие следует загрузить в специальные помещения – провизионки. По маршруту движения мясных туш или ящиков с маслом выстраиваются особенно доверенные лица, дабы предотвратить усушку и утруску. Наиболее ценные виды продуктов (дефицит) в сопровождении снабженца доставляются в нештатную, часто не известную никому, шхеру. Учет его производится в тайной книге продовольственной службы.

Хранение продовольствия – особая и сложная задача. Несовершенство рефрижераторных машин и, особенно, низкое качество специальной подготовки личного состава их обслуживающего, порождают массу проблем при создании требуемого для сохранения продуктов микроклимата, особенно трудно сохранить скоропортящиеся продукты – мясо, жиры, масло, овощи. Именно они доставляют львиную долю хлопот снабженцам, механикам и докторам, т.к. при нарушении технологии хранения могут обеспечить кораблю желтый флаг на мачту, т.е. массовую вспышку пищевых токсикоинфекций. Именно из-за них разыгрываются баталии между продслужбой и механиками, т.к. любой факт порчи продовольствия первые обосновывают выходом из строя рефмашин, т.е. валят вину на вторых. Вторые отбиваются от первых записями в журналах эксплуатации этих же машин, где черным по белому записано, что более надежно и стабильно работающей техники в мире просто не существует. И мясо с душком, и записи в журналах – факты юридически ценные и обоюдно достоверные. Любая комиссия, проводящая расследование (если таковое все же проводится) по фактам, виновных не найдет, – испорченное мясо в пищу личному составу не выдается. Однако, всегда все сыты и с мясом, хотя взамен испорченного дополнительные нормы не предусмотрены. Поистине флотский феномен.

Выдача продуктов из провизионок на камбуз, несмотря на простоту церемонии, – искусство, берущее начало, скорее всего, в Древней Греции, когда гладиаторы для качественного ведения боя должны были быть прекрасно накормленными. Но и посылающие их на бой не должны остаться внакладе, матрос должен быть здоров и сыт. Все количество продовольствия, положенное ему по норме, должно быть доведено до матроса полностью. Вопрос. Из каких фондов обеспечить встречи гостей, работу комиссий, штабов, организовать дополнительное питание при посещении кораблей друзьями-сослуживцами, если нормами снабжения все это не предусмотрено? Как, в конце концов, получить тот знаменитый “дефицит”, который нормами тоже не предусмотрен?

Мастером-фокусником по продовольственной части на крейсере был мичман Фомкин, в простонародии – Фомич. Невысокого роста, полулыс, полустроен, полукривоног, косоглаз, и, как говорят на флоте, шустр, как веник, лет под пятьдесят. На флоте из них – лет тридцать. Служебный опыт – самый ценный капитал, тем более, если он помогает увеличивать капитал, материально выражающийся в дензнаках. Круглосуточно его голос можно было слышать на камбузах, в кладовых, на баке, на юте и на шкафуте. В нужные моменты, словно телепатически чуя угрозу или же просто ее намек на трудное дело сбережения продовольственных ценностей, закрывшись от всего мира бронированной дверью продканцелярии, мичман усердно потел, отображая в кучах бумаг вкуснейшие обеды и ужины, неусыпным личным бдением поставляемые к матросскому и офицерскому столу. Ревизоры, даже в рангах Холмсов и Шерлоков, не смогли бы найти в дебрях отчетных цифирей ни сучка, ни задоринки. Фомич – это то, чем гордится самый дружный в мире коллектив – корабельный.

Однако, памятуя о приказании командира “прощупать честных мафиози”, и имея за спиной определенный опыт корабельной службы, я не особенно доверял ретивому мичману, бурной тирадой реагирующему на любое, самое незначительное замечание в адрес продовольственной службы. К тому же, несмотря на разницу в служебном положении и различия в званиях, мичман никаких действий по указанию врача не предпринимал, предпочитая заменять их словесной шелухой и рассуждениями о трудностях, поджидающих меня на служебном пути, в случае, если я не прекращу давать указания ветерану флота. Столь прозрачные намеки рвали душу свежеиспеченного старшего лейтенанта медицинской службы на мелкие части, обугливая их по краям. Однако, доктор прекрасно понимал, что лобовой атакой укрепленный мафией бастион не взять. Нужно было начинать осаду со всей тщательностью военного и бюрократического искусства. Эта наука дается великой усидчивостью и шишками на служебном лбу любого военмора любой специальности и любых творческих способностей. Голыми руками опытного мичмана не возьмешь. Словам, даже клятвенным заверениям на флоте не верят. Нужна бумага. Вернее, грамотно, по всем правилам бюрократического искусства оформленная “бумага”. Но над ней нужно поработать, и немало поработать, чтобы родившись в муках, тыльной своей стороной “бумага” не ударила по морде собственного родителя.

Выдача продовольствия из провизионных кладовых на камбуз производится согласно военной науке следующим образом. В продканцелярии хитрый мичман выписывает накладную на выдачу продуктов в точном соответствии с утвержденной командиром меню-раскладкой и отдает ее не менее хитрому, но более простоватому в деле снабжения дежурному по камбузу, который назначается из мичманов-артиллеристов, или же коку-инструктору, менее простоватому, чем товарищ артиллерист. Зажав в руке подписанную бумагу, мичман, совместно с лицами суточного камбузного наряда, следует в провизионку, где орудует хитрый баталер – продовольственный, обязательно азиатской национальности. На тщательно отрегулированных весах последний взвешивает с точностью до миллиграмма все, что послано к матросскому столу на сегодняшний день. При взвешивании, доставке продуктов на камбуз и закладке их в котел присутствует дежурный врач или фельдшер. Это – согласно инструкции. В жизни вся процедура упрощена “до безобразия”, как любит выражаться корабельный боцман Драгун. Бумаги оформляются задним числом, а продукты отпускаются из провизионок “на выпуклый военно-морской глаз”, но в обязательном порядке, в достаточном количестве. Я начал с того, что ежедневно, совместно с представителями общественности, взвешивал мясо, доставленное из провизионок на камбуз, на медицинских весах в амбулатории. Результат взвешивания заносился в тетрадь по графам: положено по нормам, выдано на камбуз, недостает. Недостача свидетельствовалась подписями общественности, Телепатические способности Фомича находились, судя по всему, в планово-предупредительном ремонте, т.к. идущих по следу докторов он не учуял. Итоги месячной работы были, что называется, “монтана”, конец всему и вилы в бок: около тонны мяса недовложено во флотские желудки, не считая таких мелочей, как сгущенное молоко, колбаса, масло. Вот это размах хитрого Фомича!

Оформив lege artis протокол следствия, заверив его подписями очевидцев, я вызвал мичмана в каюту. Старый морской волк, отчаянно кося глазами в предчувствии порки, вошел и, поздоровавшись, вопросительно уставился на меня.

– Садитесь, – пригласил я, – разговор может быть долгим.

Мичман сел на вращающийся винтовой стул, оглядел каюту и резко открыл холодильник! Пустые полки навели снабженца на мысль, что разговор, вопреки предчувствиям, пойдет по обычной колее.

– Петр Иванович, что-то у вас в холодильнике пусто? Это явно мое упущение в службе. Есть у меня несколько оригинальных вещичек. За свою службу вы вряд ли пробовали подобную вкуснятину. Присылайте Ходжаева, а уж для вас я расстараюсь.

– Что-то вы ласковы стали не в меру. Однако, речь пойдет не о наших взаимных симпатиях. Несмотря на ваши постоянные требования о невмешательстве в область ваших же махинаций, я рискнул все же навлечь на себя гнев ваших покровителей. Вот в этой бумаге, я показал протоколы, – отражена месячная деятельность местного Корейко. Открылись поразительные факты, требующие объяснения. Думаю, что прокурор флота по возвращении нашего корабля во Владивосток, даст достаточно обоснованную оценку вашим махинациям, а экипаж и командир корабля уже сегодня выразят вам свою признательность.

В результате длительного, ярко эмоционально окрашенного диспута, заверений в том, что отныне овцы будут более, чем сыты, а морские волки мирно будут пасти свою паству, стороны сошлись на следующем: 1. Излишки мяса и молокопродуктов, скопившиеся в провизионках, будут в течение месяца выданы личному составу в качестве дополнительного питания. 2. Любые распоряжения медицинской службы отныне приобретают силу закона, обязательного к исполнению с первого предъявления. 3. Протоколы следствия ложатся на самое дно сейфа и могут быть извлечены при первом же нарушении подписанного договора. 4. Нервную систему командира надо беречь, т.к. любые криминалы, вскрывающиеся на корабле, не способствуют его служебному росту.

В результате проведенной операции питание личного состава значительно улучшилось. Морской волк Фомич напялил на себя овечью шкуру, а докторский холодильник... Но это уж была инициатива старшины первой статьи Ходжаева.

Хирург крейсера, лейтенант Романов невысокого роста, тощ, порывист в движениях, точен в формулировках, решителен, самолюбив и работоспособен. Теоретическая подготовка по хирургии основательна, однако, практические навыки, естественно, отстают от теории. Лейтенант! Недостаток их компенсируется хирургическим бесстрашием и отсутствием сомнений в целесообразности применения скальпеля, как средства лечения. Любовь к начальству и постоянная готовность к самопожертвованию ради него, – врожденная. И постоянно светится на лице с яркостью неоновой рекламы. Тяготы и лишения военной службы и повышенная требовательность со стороны ретивого молодого начмеда налагают на чело военэскулапа печать хронической усталости, которая мастерски демонстрируется хирургом в беседе со старшими начальниками. Ковать свое служебное счастье надо смолоду. Горн, ярко пылающий и старательно вздутый, может компенсировать недостатки в качестве металла. Побольше блеска! Об одном из качеств души врача-хирурга поведал мне майор Данилов.

– Петр Иванович, мне, как вашему начальнику по специальности на время похода, хотелось бы вас предупредить, что Ваша внеслужебная деятельность не может укрыться от моего всевидящего ока, т.к. ваш подчиненный Романов исключительно честен в оценках. На мои вопросы о том, чем занимается начмед после двадцати одного часа, он откровенно мне заявляет:

– Сервирует стол для встречи командиров боевых частей.

– Призываю вас к осторожности, так как излишняя честность подчиненного может выйти вам боком. Вот так, моя голубоглазая радость.

– Спасибо. Я учту ваше предупреждение.

Больной острым аппендицитом обратился за помощью вечером, когда вьетнамское тропическое солнце собралось нырнуть в джунгли. Романов, осмотрев больного, прибыл с докладом к начальнику. Сама решительность и готовность.

– Петр Иванович, я сейчас пойду на операцию. За успех можете не переживать. На моем счету уже около четырехсот аппендэктомий, сделанных самостоятельно, операционная к работе будет готова через час. Прошу быть моим ассистентом.

Сраженный наповал цифрой “четыреста”, я, однако, и в лежачем положении голову не потерял, и мысленно уменьшил количество полостных операций, проведенных хирургом, раз в десять.

– Несмотря на ваш колоссальный опыт и мое полное доверие к вам, как специалисту, операцию буду проводить я сам по следующим причинам: во-первых, в море вы пока еще не оперировали ни разу, и несмотря на Ваши заслуги, я все же сам должен убедиться в вашем мастерстве, так как ответственность за все происходящее в медслужбе лежит все же на мне. Поэтому вы будете ассистировать.

Во-вторых, не исключено, что излишнее ваше рвение к скальпелю, может повредить больному. А ведь о нем, прежде всего, мы должны думать. Следующая операция – ваша. И давайте-ка без излишних эмоций. Скажите, кстати, терапевту, чтобы на время проведения операции в операционной было обеспечено музыкальное сопровождение. Не рок и не бит, конечно.

Хлопнув дверью, обиженный напрасным (как он полагал) недоверием, хирург удалился. Операция прошла успешно. Операционная бригада получила благодарность командира, врач-хирург в дополнение получил от меня указание тренироваться в вязании хирургических узлов и параллельно изучать теоретический ход операций. Цифру “четыреста" необходимо было уменьшить раз в сорок.

Бухта Камрань живописными изгибами врезается в береговую черту южного Вьетнама. Аквамарин чистейшей, не запятнанной мазутом морской соленой воды, призывно манит к себе, обещая прохладу и снятие стрессов, накапливаемых нервной системой моряков с рачительной добросовестностью мольеровского скупого. Белизна песка естественных пляжей может конкурировать с сахарной пудрой, живописные сопки, поросшие бурной тропической растительностью, напоминают голову человека, больного сифилисом, демонстрируя симптом гнездного облысения – результат действия применявшихся во время войны с американцами дефолиантов, взорванные пирсы и разрушенные при оставлении Вьетнама американской армией коттеджи, дополняют картину. Изобилие заржавевшего оружия и боеприпасов, валяющихся на берегу и утопленных в море, щекочет нервы и напоминает белорусские партизанские военные края. Хочется поиграть в войну. Слухи о скрывающихся в джунглях вооруженных бандитах, ночные выстрелы и редкие, непонятно мерцающие огоньки на сопках, вселяют тревогу.

На пляж экипаж отправлялся по сменам. Пересчитанные десятикратно и столько же раз проинструктированные по правилам безопасности на воде, матросы загружались в корабельный баркас, чтобы через десять минут исполнить команду “в воду!” Плавать, естественно умели все, даже те, кто до службы воду видел лишь в кувшине. Доктор, зажав под мышкой зеленую с красным крестом сумку на случай оказания помощи утопленнику, дымил сигаретой на корме, демонстрируя всем вредную привычку курения табачных изделий. Корабельный помощник Найчик, свесив военно-морскую грудь, скороговоркой отчитывал замешкавшихся, угрожая нерадивым отречением от купания. Боцман Драгун рассказывал очередную байку из серии ‘“Майская ночь или утопленница”. Механик отчаянно крутил ручки акваланга, недовольно шипевшего стравливаемым воздухом. Наконец, баркас двинулся “ к камню”, как назван был один из уютных участков берега, отведенного местными властями для отдыха советских военморов. Яркое солнце равнодушно плевало в спины оживленных мореманов свою лучистую энергию, гарантируя корабельной медицине работу по лечению ожогов первой и второй степени.

И, наконец, долгожданная команда вышвырнула в воду зноем истомленные, покрытые потом и прыщиками тела моряков. Насыщенная йодом и солью вода ласково пощипывала кожу. Имеющие при себе трубки и маски, с интересом приступили к созерцанию богатейшего и красивейшего, как турецкий паша, подводного мира Южно-Китайского моря. Все дно на отмели было усеяно морскими, вооруженными острыми роговыми шипами, звездами. Заросли мертвых кораллов, утыканные черными, ощетинившимися длинными иголками пятнами ежей, походили на царство Черномора, хранящего под колпаком-невидимкой желанную всеми Людмилу. Плавно раскачивающиеся живые кораллы нежно ласкали любопытные мужские руки. Мириады снующих всюду разноцветных рыбок наглядно демонстрировали скудость ассортимента Владивостокского зоомагазина. Души, оставив отдыхающие тела, резвились самостоятельно. Призывы к соблюдению воинской дисциплины разбивались о камень.

Одинокие пальмы, увешанные гроздьями созревающих, но еще недозрелых кокосовых орехов, манили к себе любознательные умы военморов. Удовлетворить любопытство военного человека не могут никакие научные труды и типографские издания. Посему возникает необходимость все увиденное потрогать своими руками.

Вспомнив босоногое детство, два лейтенанта, обдирая кожу на бедрах, взобрались на пальмы. С великим трудом им удалось сорвать и сбить палками недозревшее национальное богатство дружественной страны. Привиделась картина, как утробно урча, удачливые добытчики повлекли трофеи в пещеру, предвкушая радостные визги детишек и ласково-поощрительные взгляды своих половин. Однако вместо ласковых хранительниц очага, лейтенантов с кокосами ждал на юте верховный жрец в лице заместителя по политической части. Грозно сверкнув очами, метнув в оцепеневших представителей рода стрелы Перуна, жрец кликнул вече под названием “общее собрание офицеров”. Собравшиеся в кают компании офицеры, едва успев выразить восторг добычливым своим товарищам, были ошарашены предложенной темой внепланового сборища... Речь держал зам.

– Товарищи офицеры! Наша могучая Родина делала и делает все для того, чтобы помочь разоренному Вьетнаму. Для этого ввозится техника, продовольствие, медикаменты. Советские люди единодушно одобряют и поддерживают... Народ Вьетнама единодушно признателен... И на фоне всеобщего подъема нашлись офицеры (в нашем экипаже!), которые своей неумеренной алчностью подрывают устои социализма, разоряют национальное хозяйство и пытаются грабить национальные богатства наших вьетнамских друзей! Вы думаете, что это кокосы лежат перед вами? Нет! Нет, это попранные плоды нашей национальной дружбы! Политическая близорукость наших офицеров не поддается оценкам! Позор!...

Ярлыки готовы и пришлепнуты на растерянные рожи ничего не понимающих охотников за скальпами, то есть за кокосами, пардон. Глубокие политические оценки в комплексе с безукоризненным знанием политической ситуации, вытекающие из речи пламенного трибуна, защитника Вьетнамско-Советской дружбы, подняло жреца на недосягаемую высоту во мнении покорно внемлющих сему словесному вулкану офицеров-руководителей. Сыновние благородные чувства переполняли сердца тех, кто вместе с оратором готов был завтра же, если того потребует обстановка, идти в бой.

... Лейтенанты получили по выговору.