Мачты и трюмы Российского флота

Глава 50 ТАНКЕР“ЛЕНИНСКОЕ ЗНАМЯ”

В туманной дымке исчезли берега, в течение десяти суток гостеприимно принимавшие моряков. Впечатления и эмоции улеглись. За бортом снова шуршал океан. Вахты сменялись вахтами, сутки – сутками. На корабле во всю мощь развернули изучение материалов двадцать шестого съезда КПСС. Для того, чтобы изучить эти “материалы” в достаточном для работы военмора объеме, нужно только газету прочитать. О ВС СССР в каждом “из исторических решений” говорится только то, что ВС будут и впредь иметь все..., КПСС и впредь будет делать все... и все. Остальное – ненужные военному человеку цифры добычи угля и выплавки “чугуния”. Ну, еще несколько исторических фраз о “единой нации – советском народе”, да о том, что империализм стал еще более агрессивен, но, несмотря на это, угнетенные народы освобождаются из-под ига и ведут борьбу. Все! Остальное можно рассказать по материалам XXIII, XXIV и XXV съездов. Но ЗКК требует предъявить конспект, и чем больше по объему этот конспект, тем надежнее будет считаться коммунист. Сколько же труда, нервов и бумаги требуется на бесполезнейшее занятие!? Утешает лишь то, что “ВС будут и впредь иметь все...” Значит, бумагу тоже.

Я решил проблему “изучения” гениально просто: вызвал к себе матроса Суменкова, вручил ему газету “Правда” и “тетрадь для конспектов” программных документов КПСС и работ классиков марксизма-ленинизма. И попросил заполнить в ней страниц сорок. И ни труда, ни нервов. И зам доволен. По той же схеме изучили материалы и все офицеры, даже некоторые политработники. В дополнение к газетам и конспектам “Политиздат” вскоре выпустил книгу с теми же материалами. Тираж позволит завалить ею все книжные магазины и библиотеки, чтобы через четыре года .выбросить этот мусор на свалку. Лучше уж Ильфа с Петровым печатать.

На партийном собрании с повесткой дня “Итоги официального визита корабля в Мозамбик и задачи коммунистов по обеспечению визита в Порт-Луи” зам сказал:

– Товарищи коммунисты. Личный состав, воодушевленный решениями двадцать шестого съезда КПСС, руководствуясь указаниями генерального секретаря ЦК КПСС, председателя Президиума ВС СССР Л.И. Брежнева, проделал большую работу...

Отличный итог.

Итак, на крейсер поступила новая вводная: “10 марта быть готовым посетить с официальным визитом остров Маврикий – порт Порт-Луи. Принять участие в праздновании... годовщины Дня Независимости. Готовность доложить”. И подпись.

Порт-Луи был знаком некоторым офицерам, так как в 1975 году они в составе экипажа крейсера “Дмитрий Пожарский” принимали участие в помощи маврикийцам, пострадавшим от жесточайшего тайфуна. Маврикий до сих пор помнит самоотверженный труд советских моряков, которые сутками, не зная отдыха и не щадя себя, спасали, восстанавливали, строили. И приглашение принять участие в праздновании Дня Независимости было послано советским морякам не случайно.

И снова начался аврал по подготовке к визиту. Подробно вся организация подготовки описана ранее.

На переходе адмирал приказал выполнить воздушные стрельбы по ИВЦ (имитатор воздушной цели). Командир БЧ-2 товарищ Борисов, боявшийся адмирала больше, чем перспективы попасть в ад за грехи молодости, днем и ночью гонял своих “рогатых”, заставлял их вспоминать книжки “Боевой номер”, инструкции, частные наставления и знаменитый ПАС-Б-2 (правила артиллерийских стрельб). Мозговые центры артиллерии готовились выдавать целеуказания, мокрые тела матросов кидали в жерла стволов снаряды и заряды, каждой клеткой своей протестуя против непосильных физических нагрузок. Отстрелялись на “отлично”. Последовала вводная провести учения по борьбе за живучесть корабля при применении противником ЯО и ХО. Весь экипаж, надев на себя химкомплекты и противогазы, под тропическим солнцем занимался тушением “пожаров”, “заделкой пробоин”, специальной обработкой, оказанием медицинской помощи раненым и пораженным. Мозги выплавлялись вместе с остатками подкожно-жировой клетчатки. Очередная вводная по организации морского боя заставляла в струну натягивать нервы штурманов и специалистов БИП, рассчитывающих маневры по выходу в атаку и уклонения от атак. И все это в течение недели, днем и ночью. И все под контролем умного, недремлющего ока адмирала Хронопуло.

Проверив все элементы боевой организации корабля, израсходовав все запасы АТФ в мышцах и мозгах моряков, адмирал успокоился, оставшись довольным.

Для экипажа был объявлен день отдыха: помывка и самообслуживание. К борту крейсера ошвартовался танкер “Ленинское знамя”. Я, памятуя законы морского медицинского братства, заглянул к своему коллеге – судовому врачу танкера. Бытовые условия на танкере резко отличаются от таковых на крейсере, что дает возможность военморам немного отдохнуть, сменив обстановку. Да и женщину живую можно увидеть. Но не это главное. Любой военный врач, отдавший кораблям несколько лет жизни, знает, что медицинское обеспечение судов вспомогательного флота организовано на грани фантастики: судовые врачи в клинической медицине – случайные люди, не нашедшие себе применения в системе Минздрава. Ниву медицинской помощи пашут врачи спортивной медицины, гигиенисты, неудавшиеся невропатологи и т.п., хотя по логике вещей, в длительном отдельном плавании на борту судна обязательно должен быть хирург. Но хирурги, так же, как и женские колготки, дефицит. Зная обстановку, военные врачи всегда готовы прийти на помощь своим неудачливым коллегам.

Выпив пару стаканов чая и выслушав несколько историй из половой жизни танкера, я спросил, собравшись уходить:

– Какая-либо помощь нужна тебе, док?

– Да нет. Все о’кей. Правда, есть у меня больная одна. Кровит третьи сутки. Сама себе плод разрушила.

Если эти строки читает врач, то ему, как и козе, понятно, что подобное заявление из уст эскулапа открывает последнему путь прямо на Колыму, с запрещением заниматься врачебной практикой до конца жизни.

– То есть как это ... кровит? В тюрьму захотел, козел? Быстро показывай больную!

В каюте на коечке лежала молодая женщина, неразличимая на фоне белых простыней. С трудом она повернула голову к вошедшим, не совсем понимая, для чего ее вдруг беспокоят военные. Оценив обстановку, я начал действовать.

– Немедленно готовьте носилки... больную на крейсер! Не дай бог, скотина, если она загнется (это доктору), я лично тебя в нужнике утоплю!

О больной доложено капитану, командиру крейсера и оперативному дежурному эскадры. Грубые матросские руки, становящиеся ласковыми и нежными при оказании помощи слабым и страждущим, бережно доставили носилки с больной в амбулаторию крейсера. Если учесть то обстоятельство, что больную нужно было перенести с борта на борт по узким коридорам, через леера, по крутым трапам, то это не так уж и просто... бережно доставить.

– Донорам первой группы, резус положительный, прибыть в амбулаторию! – разнесла тревожную команду корабельная трансляция. Даже для врача кремлевской больницы, имеющего для работы абсолютно все, включая “волосатую лапу”, подобная команда была бы непонятна, попади он вдруг на флот после смерти дядюшки из ЦК. Все очень просто. Перед походом десять процентов личного состава любого корабля добровольно-принудительно сдают кровь на станции переливания, где и определяется групповая принадлежность. Затем специалисты станции переливания крови передают на корабль список, в котором указаны группа и резус-принадлежность сдавшего кровь. Законность существования доноры приобретают после того, как командир подписывает приказ о назначении доноров в/ч... Мудро. Гарантирована оперативность в экстренных случаях и сведена до минимума возможность ошибки при определении группы крови донора в корабельных условиях.

Доноры прибыли все до единого, согласно списку. Каждый предлагал свою кровь, притом “годки”, оттеснив “карасей”, рвались вперед. Я выбрал шесть человек наиболее физически сильных. Остальных, поблагодарив за готовность помочь, попросил удалиться.

И тут ко мне подскочил щупленький, маленького роста узбек-первогодок. От волнения у него тряслись губы и лицо выражало сплошную боль.

– Ты, блят, плохой чалывэк! Я тэбэ мама мотал! – сказал он и заплакал.

Привычный к любым неожиданностям, я даже не возмутился. Понял благородный порыв и желание самоутвердиться... Взглянув на плачущего младшего грубияна, поддал его коленом под зад и скомандовал:

– В душ! Сопли размазывать будешь потом. Благодарно сверкнув глазами, “чуренок” проскользнул в душ. Больной было перелито полтора литра матросской крови, сделан аборт (причем удалялись уже мертвые куски ткани вместе с продуктами ее распада), проведено соответствующее лечение, и к вечеру того же дня она самостоятельно перешла на борт танкера.

В кают-компании, всегда готовой видеть смешное в обыденном или печальном, меня встретили обычные флотские шутки.

– Док! Не придется ли тебе через пару месяцев делать тоже самое?

– А, может, через девять тебе подарок принесут?

– Когда за благодарностью на танкер пойдешь?

– Что вы, козлы, говорите? Какая благодарность? После партбюро у меня даже висит неправильно! – отбивался эскулап .

– Ха-ха-ха-ха... Уморил, собака.

Ночью меня подняли снова. С танкера, зажав окровавленным бинтом левое ухо, в сопровождении дежурного по низам прибыл старший помощник капитана. Изрядно подогретый... не в сауне, конечно. Ушная раковина была оторвана наполовину. Не спрашивая объяснений, доктор пришил ее на место. Благодарный чиф пригласил его в гости, но предложение принято не было. Как потом оказалось, ухо старпому оторвал матрос по причине дикой ревности к буфетчице. Не зря говорят, что женщина на корабле – к несчастью.

“Маленький донор” ходил за мной в течение месяца, предлагая любую помощь и прося прощения “за грубость”.