Мальчики-охотники за удачей в Египте

Глава 15 Ван Дорн оказывается предателем

Топот верблюдов приближался к нам со стороны тропы, и вскоре мы с радостью услышали громкие голоса, говорящие по-английски с американским акцентом. А затем мы увидели едущих рядом дядю Набота и Неда Бриттона, а за ним Брионию и матросов с «Чайки».

С радостным криком мы выбежали из укрытия, и дядя едва не свалился с верблюда, пытаясь обнять меня. Встреча была поистине радостной, и какое-то время никто ни о чем не спрашивал: нам было достаточно знать, что мы все в безопасности и снова встретились.

Но вскоре все увидели неподвижно лежащее на земле тело Абдул Хашима, и дядя Набот склонился к нему и глухо спросил:

– Кто его убил, Сэм?

– Джо, дядя, и, убив его, спас нас всех.

Как можно быстрей и в немногих словах я рассказал о трагической сцене, которая развернулась здесь недавно.

Но рассказ о вражде Абдул Хашима заставил меня, в свою очередь, спросить:

– А где профессор, дядя?

– И где сокровища? – одновременно спросил Арчи.

Дядя Набот нахмурился, а Нед выбранился по морскому обыкновению.

– Профессор, Сэм, дьявольский негодяй, – ответил дядя.

Я взглянул на мертвого араба. Правдив ли был рассказ Абдул Хашима и действительно ли Ван Дорн предал шейха, как тот утверждал? Если это так, арабу можно многое простить.

– Давайте признаем, что профессор негодяй, – сказал я. – Это меня нисколько не удивляет. Но это не объясняет его отсутствие.

– Объясняет, – возразил дядя, – а также объясняет, почему мы уехали и оставили вас, ребята, в трудном положении. Это могло бы всех вас привести к смерти, если бы не Джо.

Он ласково взглянул на нашего героя, который покраснел и смутился.

– Это верно, дядя, – сказал я. – Расскажи нам, пожалуйста.

– Вот как это было, Сэм, – начал дядя, сев на камень и вытирая лоб красным шелковым носовым платком: среди камней очень жарко, а мистер Перкинс человек полный и пухлый. – Не успели вы, ребята, вчера уехать в Луксор, как приехал проклятый Джиджи-Мерак со всеми своими воинами и с другими мошенниками из деревни. Они остановились невдалеке, потому что мы были готовы к схватке, и они нас побаивались. Но меленький высохший одноглазый вождь не трус, он один поехал к нам и, оказавшись на расстоянии слышимости, начал по-арабски болтать с профессором. Ван Дорн ему ответил, потому что он хорошо говорит по-арабски, и они какое-то время разговаривали. Я попросил их говорить так, чтобы мы могли понять, потому что вождь говорит по-английски, если хочет, но профессор велел мне не вмешиваться.

– Я сам с ним разберусь, – сказал он, – и доведу дело до благополучного конца. Может быть, бега сохранит нашу тайну и не захочет своей доли. Он не хочет неприятностей, – сказал профессор.

Поэтому я больше не возражал, и они долго говорили. Потом Ван Дорн неожиданно повернулся к нам и сказал:

– Шеф говорит, что некоторые из вас понимают по-арабски, и боится, что мы его перехитрим.

– Мы все честные англичане, – сказал я, – и рад сказать, что мы ни слова не понимаем по-арабски. А чего он хочет?

Профессор посмотрел на Джиджи-Мерака, но тот отказался говорить по-английски.

– Давай, – сказал профессор, – изложи свои условия.

Но вождь по-прежнему молчал, как моллюск.

– Думаю, – сказал профессор, – вам лучше немного отъехать и позволить мне с ним торговаться. Отъедьте немного, – сказал он, показывая жестом.

– Знаешь, Сэм, – продолжал дядя, – мы во многом полагались на профессора. Он привел нас прямо к сокровищу, как и обещал, и запечатал все согласно нашему договору, пока не будем на корабле и не сможем разделить. И мы знали, что нам трудно будет вернуться в Косер, если всю дорогу придется сражаться с Джиджи и его людьми. Поэтому мы подумали: если профессор сможет по-своему преодолеть наши трудности, надо дать ему такую возможность. Так я подумал и велел всем отъехать подальше. Так мы и поступили, оставив профессора с вождем и – вот тут мы допустили ошибку, мой мальчик, – с двумя верблюдами, на которых были сокровища. Но мы и не думали о предательстве, пока Джиджи не поднял руку и подъехали все его мошенники. Они окружили профессора и верблюдов, несколько раз выстрелили в нас, потом повернулись и поскакали в деревню.

Целую минуту мы с Недом не знали, что делать. Профессор уезжал так же быстро, как все, ведя одного верблюда с сокровищами, а другого вел вождь; мы поняли, что он договорился с Джиджи и решил забрать нашу часть сокровищ.

– Мальчики вернутся только к вечеру, поэтому давайте последуем за ворами и сразимся с ними, – сказал Нед.

Мне это показалось разумным, поэтому мы поехали за ними, не собираясь бросать вас, но чтобы сохранить сокровище и разрушить планы этого предателя профессора.

– Вы правильно поступили, дядя, – сказал я. – Я вас нисколько не виню. Что дальше?

– Что ж, парень, они не остановились в деревне, как мы ожидали, а продолжали уходить. А мы ехали за ними. Когда мы слишком приближались, они начинали в нас стрелять, но ни в кого не попали, а мы стрелять не решались, опасаясь убить девочку, которая на своем верблюде ехала рядом с вождем и профессором.

– Айва?

– Да. Красивая девочка и ни в чем не виноватая, как я понимаю, и мы не хотели причинить ей вред. К тому же мы не привыкли стрелять в людей за деньги, как эти негодяи. Так что мы целый день преследовали Джиджи и далеко уехали отсюда, миновали холмы, миновали следующую полосу пустыни и углубились в черные горы. Затем, к нашему удивлению, вместо того чтобы продолжать движение по следу, вождь и его группа свернули на узкую боковую тропу, въехали в тупиковое ущелье и разбили лагерь.

Вначале я не мог понять, почему и зачем они это делают, но потом мы с Недом решили, что этот лиса вождь, или профессор, или они оба не хотят с сокровищем приближаться к Косеру, пока мы их преследуем. Они решили оставаться в этом ущелье, пока не смогут от нас избавиться, потому что иначе мы можем известить полицию и им придется расстаться с добычей, а может, отвечать за убийство несчастного Каннингема.

Мы всю ночь наблюдали за выходом из ущелья, но подойти к ворам ближе не могли, потому что один вооруженный человек может встать в узком месте между скалами и не подпускать целую армию. Сегодня утром мы решили вернуться, чтобы отыскать вас, ребята, потому что я все время о вас думал и тревожился. И я очень рад, что мы так быстро вас нашли и что вы целы и здоровы.

Рассказа дяди был таким же озадачивающим, как и интересным. Я пытался понять странное поведение профессора.

– Дядя, почему, по-твоему, Ван Дорн решил иметь дело с вождем бега, а не оставаться верным нам?

– У этого несколько объяснений, Сэм. Прежде всего, вождь знает нашу тайну, и профессор решил, что мы никогда живыми не доберемся до Косера, пока вождь идет за нами и хочет отобрать наши сокровища. Ван Дорн договорился с нами, что возьмет половину сокровищ и свитки, и, если он будет придерживаться договора с нами, вождь, будучи сильней и лучше знающий местность, сможет забрать себе все. С другой стороны, если Ван Дорн предаст нас и перейдет к вождю, он может договориться с вождем на тех же условиях, и у него будет больший шанс безопасно все закончить. Может, у него есть план вернуться за остальными сокровищами и отвезти их в Луксор, чтобы не встречаться с нами. Профессор низкий негодяй, Сэм, и пытается заработать за наш счет. Я бы не удивился, если бы он запланировал убить нас всех, чтобы вывернуться самому. Понимаешь, он и вождь видели документ, который подписали мы все и в котором говорится, что никого из нас нельзя винить, если кто-нибудь из нас погибнет в этом деле. Это была большая ошибка, Сэм; нам не следовало этого подписывать.

– Но Ван Дорн не посмеет явиться на корабль и встретиться с моим отцом, – сказал я.

– Конечно, нет. Он скорее наймет другой корабль, чтобы вывезти свою добычу из Египта. Он хитер, как ласка, этот профессор, и злобен, как скунс.

Я решил, что сейчас самое подходящее время, чтобы рассказать, как Ван Дорн предал Лавлейс-пашу, о чем мне рассказал Абдул Хашим, и мы все согласились, что версия Хашима скорее всего правдива и что «рыжебородый» с самого начала был негодяем и подлецом, он всегда хотел присвоить себе сокровище, отобрать его и у исследователя, и у шейха, если тот узнает о сокровище. Мы сожалели о смерти Абдул Хашима, но к смерти его привела хладнокровная попытка убить нас, и сейчас он вне добра и зла. Араб, возможно, обладал мужскими качествами и, вероятно, был человеком лучше, чем Ван Дорн, если их можно сравнивать, но ненависть к белым неверным делала его таким же опасным, и мы понимали, что хотя бы один опасный враг устранен с нашего пути.

– Я бы хотел прожить так долго, чтобы иметь возможность снова встретиться с профессором, – со вздохом сказал я, – а этого беднягу судьба лишила возможности мести.

Мы похоронили его среди камней, чтобы не допустить к телу шакалов, потом сели на верблюдов и поехали туда, где остановился лагерем Джиджи-Мерак.

Теперь можно было не торопиться. Вождь как будто стремится уйти от нас не больше, чем мы стремимся с ним встретиться. Сокровища – это магнит, который неудержимо притягивает обе группы, и нам придется уединиться в этих горах, пока вопрос не будет решен и одна сторона станет победителем.