Мальчики-охотники за удачей в Египте

Глава 9 Через черные горы

Жесткий маленький глаз вождя сверкнул при виде золота, но он не пытался собрать монеты. Напротив, внимательно посмотрел вначале на меня, потом на остальных членов нашей группы, как будто пытаясь прочесть наши мысли и оценить характер.

– Я хочу увидеть остальных американцев, – наконец сказал он.

Профессор позвал Неда Бриттона, Арчи, Джо, Бри и матросов, и вскоре все они удивленно стояли перед вождем бега. Тот молча с интересом осмотрел каждого – вплоть до деталей одежды. Потом кивнул и попросил их выйти.

– Эфенди, – обратился он ко мне, когда остальные вышли, – ты обманул меня относительно своего дела. Твой отряд силен и хорошо вооружен. Ты просишь, чтобы мои храбрые воины помогли тебе и чтобы я был вашим проводником. Все это очень необычно для мирных торговцев или путников, которые хотят пересечь пустыню и попасть в Луксор по какому-то незначительному делу. Еще одно. Ты добровольно платишь мне большую сумму – больше, чем на самом деле стоят мои услуги. И еще ты просишь два дополнительных верблюда с пустыми седельными сумками. Следовательно, у тебя есть тайное намерение, которое ты не сообщаешь мне. Глаза маленького рыжебородого ярко блестят. Вы ожидаете неприятностей. Вы можете вовлечь меня в ваши неприятности, и тогда власти арестуют меня и разгонят мое племя. Я верный подданный могучего султана и нашего отца хедива. Поэтому я отказываюсь помогать вам. Забери свое золото, эфенди, и возвращайся в Косер.

От этой речи коварного вождя у меня перехватило дыхание. Дядя Набот казался разочарованным, а профессор нервно дрожал. Я уверен, что наши чувства были ясны Джиджи-Мераку, потому что в его единственном глазу было выражение мрачной забавы.

После некоторого молчания ответил профессор. Он лучше нас понимал характер этих людей.

– Видишь, брат мой, как высоко мы ценим твою дружбу и честность, – сказал он. – У нас действительно два дела, как ты мудро заподозрил. Первое дело – мы должны помочь молодому эфенди Арчи Экли, которого ты видел, получить деньги за его товары у торговцев в Луксоре. Второе дело – помочь мне забрать некую принадлежащую мне собственность, которую я спрятал в пустыне вблизи Карнака. Мы просим тебя проводить нас и охранять на пути к этим местам и помочь отвезти в Косер собственность, о которой я говорил, и плату, полученную Арчи. Для перевозки этой собственности нам нужны два свободных верблюда. Но никаких неприятностей с властями не будет, потому что мы не совершаем никаких преступлений и не нарушаем законов этой земли. Я не скрою от тебя, что враждую с жалким арабским шейхом, по имени Абдул Хашим, который живет в пустыне вблизи Луксора и может помешать мне получить мою собственность, если узнает, что я пришел за ней. Сейчас он не знает о моей поездке, и я надеюсь вообще с ним не встретиться, потому что сейчас он в немилости у полиции хедива, которая уничтожила его деревню и разогнала его беззаконное племя. Но мы должны быть вооружены на случай нападения арабов, и часть нашей щедрой платы за то, что при необходимости вы должны будете защищать нас. К тому же в пустыне много банд грабителей, и мы не хотим, чтобы нас ограбили в пути. Поэтому мы принимаем необходимые предосторожности. Теперь мой брат великий и мудрый вождь удовлетворен?

Джиджи-Мерак некоторое время задумчиво молчал, глядя на мат у себя под ногами. Потом ответил:

– Я знаю Абдул Хашима. Он шакал. Я знаю, что полиция уничтожила его деревню, как ты сказал, но он восстанавливает ее. У Абдул Хашима могущественные друзья, и он будет сражаться со своими врагами, несмотря на волю нашего отца хедива. Если я приму ваше предложение, я могу потерять многих верблюдов и людей. К тому же Абдул Хашим и его племя станут моими вечными врагами. Нет, я не согласен: ста золотых фунтов недостаточно.

Он поймал нас в ловушку. Я ясно понимал, что мы либо отказываемся от своего намерения, либо должны уступить этому алчному бега. Профессор попросил разрешения удалиться, чтобы мы могли посовещаться, и мы вышли из дома.

Дядя Набот спросил профессора, сколько, по его мнению, стоит сокровище. Мы уже вложили в это дело значительную сумму, а теперь рискуем потерять и жизнь.

Ван Дорн мог оценить только ту часть сокровищ, которую видел лишь мельком. Но он считал, что общая сумма должна быть не меньше пятисот тысяч фунтов или два с половиной миллиона американских долларов. Стоит удвоить плату вождю, говорил он, иначе мы потеряем все в самом конце своего приключения. Мы решили любой ценой получить поддержку Джиджи-Мерака и вскоре снова стояли перед вождем.

Он сидел точно так, как мы его оставили, и красивая, превосходно сложенная девушка сидела рядом с ним. Монеты по-прежнему рассыпаны на мате.

– Брат, – сказал профессор, – мы посовещались и решили, что твои требования не говорят о вражде к нам. За твою личную поддержку, за риск, которому ты подвергаешься, за уверенность в том, что ты будешь смело и верно стоять рядом с нами, мы решили удвоить плату. Еще двадцать фунтов мы дадим немедленно. Это все деньги, которые мы взяли с собой. Но, вернувшись на корабль, мы дополнительно дадим тебе восемьдесят фунтов, всего таким образом будет двести фунтов. Это удовлетворит тебя?

– Нет, – был спокойный ответ. – Дайте мне двадцать фунтов и расписку на сто восемьдесят фунтов по возвращении, и я соглашусь. Я ничего не скажу, если кто-нибудь из моих людей будет убит в схватке. Если будет убит кто-то из вашей группы, вы не будете винить меня. Запишите то, что я сказал, и я буду верен вам. Таково мое последнее слово.

Я стонал про себя, но вырвал страницу из моей записной книги и своей автоматической ручкой написал расписку. Дядя Набот и профессор расписались вслед за мной. Полторы тысячи долларов – огромная сумма в Египте, и мы обещали Джиджи-Мераку, что не будем считать его ответственным, если кто-то из нас погибнет. Но профессор заверил нас, что мы приобрели сильного союзника, и сделать это было необходимо.

Я дал вождю бега расписку и отсчитал последние двадцать фунтов. Он заговорил с девочкой на их языке – у бега есть свой язык, хотя обычно они говорят по-арабски. Она наклонилась, собрала в шарф монеты, встала и вышла из комнаты в темный коридор. Для своего возраста она рослая и двигается грациозно и с достоинством.

– На рассвете, – сказал Джиджи-Мерак, – караван будет готов к выступлению. Я поеду с вами. Сегодня вечером мои братья будут спать в приготовленном для них доме. Вас отведет туда Кетти.

Молодой воин, который вел нас от Косера в эту деревню, выступил вперед и почтительно поклонился нам. Мы попрощались с вождем и вслед за Кетти прошли в большой дом с одной голой комнатой, где вскоре собралась вся наша группа. Бри прихватил кастрюли и сковороды, и вскоре нас ждал хороший ужин. В пустыне аппетит обостряется, и вечер уже давно наступил, когда мы кончили есть. Вскоре после этого, утомленные первым днем езды на верблюдах, мы закутались в одеяла и уснули.

Еще до рассвета меня разбудили шум и крики в деревне. Казалось, все жители уже встали и находятся в состоянии дикого возбуждения, но нам ничего не нужно было делать, только сложить одеяла и съесть завтрак, который быстро приготовил наш черный повар. Вначале мы спотыкались в темноте, но постепенно небо потемнело, и неожиданно красные лучи солнца показались на краю пустыни. У источника и прямо перед домом вождя стояли верблюды, оседланные и готовые к пути. Мы подошли к предназначенным нам верблюдам, послушные животные склонились, принимая седоков, и мы сели в седла. Вокруг собралось все население деревни, все молчали, но внимательно наблюдали за нашим выступлением.

Когда мы были готовы, я заметил, что два верблюда все еще стоят, склонившись, поджидая седоков. У них была великолепная упряжь, а седла увешаны медными и серебряными украшениями. Задержка была краткой, потому что вскоре из дома вышел вождь в сопровождении девочки, которую мы видели накануне.

Я сомневался в том, что Джиджи-Мерак, который казался высохшей сморщенной мумией, сможет лично вести караван, но, к моему удивлению, он подошел быстро и легко, походкой пантеры, и сел на склонившегося верблюда. Единственным глазом он посмотрел на собравшихся жителей деревни, и все они немедленно простерлись перед ним, а потом встали. Вождь был все в том же ярком бурнусе, что накануне. За поясом у него торчал старомодный пистолет, на боку висел турецкий скимитар с украшенной драгоценными камнями рукоятью. Когда верблюд встал, Джиджи-Мерак обратился с короткой речью к жителям деревни и дал знак выступать.

Девочка тем временем спокойно села на второго верблюда и заняла место рядом с вождем. Никто ее не приветствовал и, казалось, вообще не замечает ее присутствия, но мне она была интересна не менее своего престарелого спутника. В деревне было много женщин бега, в целом они хорошо выглядели и смело вели себя, но воины как будто сознательно их не замечали, словно их пол недостоин мужского внимания. Казалось, это в характере племени бега и объясняет, почему никто не обращает внимания на спутницу вождя, но мне хотелось что-нибудь узнать о сопровождавшей нас девочке. Поэтому, когда мы медленно выехали из оазиса, я спросил у Кетти, ехавшего рядом со мной, кто она такая.

– Внучка Джиджи-Мерака, – был ответ, и мне показалось, что молодой воин на мгновение восхищенно посмотрел на девочку.

– Она станет преемницей вождя, когда он умрет? – спросил я.

– Нет, эфенди. Айва всего лишь женщина. Только мужчина может быть вождем племени бега.

– Понятно. В нашей стране, Кетти, женщины считаются равными мужчинам.

Он ничего не ответил на мои слова, и немного погодя я продолжил:

– Тогда скажи мне, почему Айва поехала с нами?

Он нахмурился и оглянулся, проверяя, не слушает ли нас кто. Но мы ехали далеко от всех, подслушать нас не могли.

– Эфенди, мы не говорим о таких вещах, но таково суеверие Джиджи-Мерака. Он считает, что будет жить, пока живет его внучка, но не дольше. Когда умрет она, умрет и он. Так решил аллах. Поэтому вождь не смеет оставлять ее, опасаясь, чтобы ей не причинили вред.

Я рассмеялся над этим объяснением, но лицо воина было серьезно. Он, несомненно, был самым привлекательным и самым умным во всем эскорте, и полное достоинства и честное выражение его лица привлекало меня к нему.

– Он плохо обращается с Айвой, – добавил Кетти словно про себя, снова посмотрев на странную пару, ехавшую впереди каравана. – Он бережет ее здоровье, потому что он эгоистичен, но он сделал девочку своей рабыней.

Мне пришло в голову, что я был прав, догадываясь о нежных чувствах молодого человека к Айве. Впрочем, я не мог его винить. Она очень привлекательна.

Мы двигались в сторону туманного горного хребта, возвышавшегося на юго-востоке, и весь день приближались к горам. Вечером остановились у подножия гор. Скалы здесь голые и черные, и окружающий ландшафт очень непривлекателен. Прямо перед нами холмы переходили в горы, стоявшие, казалось бы, бесконечной стеной.

– Мы поднимемся на эти вершины? – спросил я вождя, пока наши спутники разбивали лагерь.

– Между ними есть проходы, и мы будем идти по ним два дня, – коротко ответил вождь.

Кетти рассказал мне, что эти горы называются Хаммамет, они состоят из твердого темного камня, который называется брекчия, и что у древних египтян здесь были каменоломни и в них они добывали камень для своих статуй. С самой первой ночи лагери туземцев и американцев были отдельными. Бега устанавливали для нас низкие палатки, но у себя в лагере ставили только одну палатку – для Айвы. Мужчины, включая престарелого вождя, спали просто на камнях, завернувшись в адайе, или в одеяла.

Бриония, прихвативший из Косера два мешка древесного угля, приготовил для нас хороший ужин. Бега не готовили, они удовлетворяли голод черствым хлебом и высушенным козьим мясом и запивали двумя-тремя глотками теплой воды. Мы пригласили Джиджи-Мерака и Айву присоединиться к нам за ужином, но вождь коротко отказался.

– Я ем со своими людьми, – сказал он.

Этот поступок как будто встревожил профессора, его лицо стало мрачным и задумчивым.

– Если бы Джиджи-Мерак преломил наш хлеб или ел нашу соль, – заметил он, – мы могли бы всегда рассчитывать на его верность. То, что он отказался присоединиться к нам, по-моему, подозрительно.

– Я ему совсем не верю, – сказал я.

– Я тоже, – добавил дядя Набот. – С самого начала, когда я увидел этого мошенника, мне показалось, что он ведет двойную игру. Вам не кажется, профессор, что было глупо отдать ему сразу все деньги?

– Вовсе нет. Если бы мы отказались, нас могли бы ограбить в пути. Теперь он знает, что до возвращения больше ничего от нас не получит. Думаю, в этом наше спасение. Чтобы он получил остаток денег, мы должны вернуться.

– Но ведь он не обещал привести нас всех назад, – задумчиво сказал Арчи. – Если несколько из нас убьют, он все равно рассчитывает получить деньги.

– А вот об этом, – мрачно сказал Нед Бриттон, – мы должны позаботиться сами. Нас девять против шести этих предателей, потому что девочка не в счет. Поэтому я считаю, что они дважды подумают, прежде чем напасть на нас.

– Я не боюсь открытого разрыва, – сказал Ван Дорн, задумчиво глядя на лагерь бега. – Мы должны опасаться предательства. Если бы вождь поел с нами, я бы ничего не боялся, но я знаю обычаи этих бега, и нам будет лучше на ночь выставлять караульных, пока мы спим.

– Но сейчас нас незачем убивать, – возразил я. – Вот когда найдем сокровище – если найдем, тогда совсем другое дело…

– Сейчас мы не будем рисковать и прислушаемся к совету профессора, – прервал меня дядя Набот. – Змея всегда змея, и нельзя сказать, когда она ударит. Отныне каждую ночь будем выставлять караул.

Предложение было разумное, и мы решили ему следовать.