Мальчики-охотники за удачей в Египте

Глава 18 Кетти доказывает свою дружбу

Мы торопливо пошли назад по опасной дороге к основанию утеса. Здесь мы забрали своих верблюдов и поехали по пустыне, огибая гору, к постоянной тропе, ведущей к входу в ущелье.

Здесь нас ждал Кетти; увидев его, Айва быстро проехала вперед, соскочила с верблюда и склонилась перед новым вождем.

Подойдя к ней, Кетти поднял ее, и – мы с любопытством смотрели с одной стороны, а собравшиеся бега с другой – молодой воин серьезно положил одну руку под подбородок Айвы, а другую ладонь вниз ей на голову.

Потом мы узнали, что такова церемония обручения в племени бега. Когда молодой человек выбирает невесту, он подходит к ней, сжимает ладонями ее голову и тем самым заявляет о своем желании сделать девушку своей женой. После этого никто не посмеет проявлять внимание к этой девушке, опасаясь вызвать гнев обрученного. Мне говорили, что обычно это единственная церемония обручения или брака, хотя есть и туземные брачные церемонии, включающие разные ритуалы, танцы и пир.

Как мне кажется, у девушки нет никаких шансов на самостоятельность в этой церемонии: ей не разрешается отказывать мужчине, который ее выбрал. Брат или отец могут бросить вызов самонадеянному воину и сразиться с ним на смерть, но сама девушка беспомощна.

Я уверен, что впоследствии у Кетти и Айвы будет сложная брачная церемония, но она не входит в мой рассказ, от которого, боюсь, я так отвлекся. Чувствуя себя с Кетти в полной безопасности, мы без колебаний пошли вслед за ним и его племенем в ущелье, где спешились и сразу осмотрели тело Ван Дорна. Он был мертв, с простреленным сердцем, и Нед Бриттон поднял его и отнес в одну из низких палаток, которую нам предоставил Кетти. Джиджи-Мерак по-прежнему лежал лицо вниз там, где упал, и, к моему удивлению, никто из туземцев не коснулся его и даже не посмотрел в его направлении, насколько я мог видеть.

В палатке Нед и один из матросов обыскали одежду Ван Дорна и сняли с него кожаный пояс и кольца, забрали часы и маленькую записную книжку. Последним они обнаружили пакет, зашитый в подкладку поношенного пальто, тяжелый, плоский, обшитый козьей шкурой и старательно запечатанный. Я забрал все эти вещи, и мы с дядей Наботом отправились к Кетти за разрешением похоронить тело.

Молодой воин сидел на камне рядом с Айвой, они о чем-то оживленно разговаривали. Когда мы подошли, Кетти улыбнулся и сказал:

– У нас произошли изменения, эфенди. Теперь я вождь.

– Я понимаю, Кетти, – ответил я, – и я этому рад. Теперь мы друзья с бега, верно?

– Мы друзья, – серьезно ответил он. – Джиджи-Мерак был плохой и не любил вас. Он любил сокровища и убил рыжебородого, чтобы завладеть ими. Но Кетти не нужно богатство его братьев. Достаточно того, что вы заплатите бега за то, что вас провели по пустыне, и за охрану.

– Ты хочешь сказать, что вернешь нам все сокровища? – спросил я, стараясь скрыть свое изумление.

– Это не сокровище Кетти. И не Джиджи-Мерака. Оно принадлежит вам, – просто ответил он. – Мое племя не грабит и не убивает своих братьев. Пока я вождь, бега моего племени будут честными и добросовестными, они будут соблюдать законы великого хедива. Я прав, Айва?

– Только так наше племя может процветать и становиться сильным, – серьезно ответила она. – Под властью великого и мудрого вождя Кетти мы будем богаты и сильны, и наш отец хедив назовет нас своими хорошими детьми.

– Когда вы вернетесь в Косер, – продолжал Кетти, проницательно глядя на нас, – вы скажете, что мое племя хорошее и честное, что оно не тронуло ни одного камня из ваших сокровищ. Вы скажете, что мы вели вас верным путем и защищали вас от врагов и воров и заслужили нашу оплату. Это так, эфенди?

– Мы так скажем, Кетти, – ответил я.

– Но есть и то, что вы не скажете, эфенди, – продолжал он с тревогой в голосе.

– Что это, мой друг?

– Вы не скажете, что мои люди убили рыжебородого, потому что вы не знаете, что его убили. Вы не скажете, что он исчез, потому что не знаете, куда он ушел. Разве не широка наша земля? На ней есть куда уйти. И если вас спросят о Джиджи-Мераке, вы скажете, что он, к сожалению, умер в пустыне, потому что был старый и слабый, и вы скажете, что вождем племени стал Кетти. Потом вы сядете на большой корабль, который вас ждет, и уплывете.

Я начал понимать. Кетти хочет договориться с нами. Он боится последствий убийства Ван Дорна и не хочет, чтобы стало известно, что Айва застрелила своего деда. Если мы пообещаем не рассказывать об этом, он вернет нам сокровище, которое считает опасным для него; он не знает, что мы нарушаем закон хедива. Если бы он это знал… но, к счастью, он не знает.

– Все будет так, как ты говоришь, вождь Кетти, – сказал я, – потому что мы желаем тебе и Айве счастья, а рассказать эти вещи значило бы причинить вам неприятности. Если ваш отец хедив спросит нас о ваших услугах, мы скажем, что ты хороший и честный вождь.

Это ему очень понравилось.

– Сокровища нетронуты, – сказал он. – Ни одна печать не сломана. Сокровище ждет твоих приказов, эфенди.

Он с готовностью дал разрешение похоронить профессора среди камней, что мы и проделали в тот же день. Вернувшись в ущелье после этого, мы с удивлением увидели, что туземцы собрали несколько больших груд камней и расположили их полукругом вокруг тела Джиджи-Мерака. Но само тело никто не трогал, и бега собрались группами в разных частях ущелья и разговаривали друг с другом в своей обычной небрежной манере.

Кетти подошел и сказал, что завтра на рассвете мы двинемся в Косер; он надеялся, что мы доберемся за два дня быстрой езды.

– Что вы сделаете с Джиджи-Мераком? – спросил я.

– Сегодня вечером состоится церемония его погребения, эфенди. Вы можете присутствовать на обряде, – добавил он.

Мы поужинали и с любопытством ждали церемонии, но туземцы как будто не торопились и ничего не делали, пока в небе не зажглись звезды.

По слову Кетти все бега и бишари встали и кольцом окружили тело вождя. Они негромко запели и двинулись вокруг Джиджи-Мерака, шагая в такт пению и слегка наклоняясь в ритме восточных танцев. Хор становился все громче, темп пения ускорился, превратился в рев и наконец в дикие крики. Возбуждение воинов все усиливалось, они начали лихорадочно и яростно прыгать.

Неожиданно каждый воин схватил камень из ближайшей груды и бросил в мертвое тело. Потом из соседней груды хватал другой камень и снова бросал. Со всех направлений к телу Джиджи-Мерака дождем устремились камни. Танец достиг кульминации, камни продолжали сыпаться. И тело покойного вождя покрылось слоем камней в несколько футов толщиной.

Это было потрясающее зрелище. Оно казалось невероятно жестоким, но Айва, спокойно стоявшая рядом с нами, объяснила, что таков обычай ее народа, и почитаемого вождя хоронят на том месте, где он пал в бою или умер. А в песне, сказала она, прославляются добродетели вождя и его могучие подвиги.

Если вождь убит или умер в пустыне, его точно так же покрывают песком, а впоследствии воздвигают груду камней, и так как тело никогда не уносят с того места, где вождь умер, после похорон палатку или дом вождя сносят и устраивают поселение в другом месте, навсегда оставив погребальную груду.

Долго после этой мрачной церемонии у меня в ушах звучало дикое пение. Когда церемония кончилась, лагерь затих на ночь. Мы, американцы, неспокойно проспали несколько часов, на рассвете торопливо позавтракали и сели на верблюдов.

Сумки с сокровищами поместили на двух запасных верблюдов, которых вели Нед и Бриония. Мы с радостью убедились, что Кетти сказал правду: восковые печати на сумках оставались нетронуты.

Бишари оставили нас здесь и ушли в свою деревню, и мы без всяких происшествий прошли по дороге до Косера, которого достигли в конце второго дня, усталые, но полные приятных ожиданий. Мой отец, извещенный быстрым посыльным о нашем возвращении, встретил нас с группой матросов на причале, и мы сняли сумки с верблюдов и отправили их в шлюпке под командованием Неда.

Капитан Стил заплатил Кетти сто восемьдесят фунтов, согласно договору с Джиджи-Мераком, и я попросил добавить по золотой монете каждому воину бега, на что отец согласился, потому что наше предприятие закончилось успешно. Воины были очень довольны.

Поговорив с дядей Наботом и получив его согласие, я открыл кожаный пояс профессора и достал оттуда самое красивое украшение – диадему из желтого золота с жемчужинами и сапфирами. Я преподнес диадему Айве в качестве свадебного подарка от американских друзей, и прекрасная девушка очень гордилась этим подарком. Наверно, когда-то эта диадема украшала лоб знаменитой египетской царицы; сейчас она могла показаться неуместной на бедной женщине бега, но мы были так благодарны Айве за помощь, что никакой подарок не показался бы нам неуместным.

Мы по-дружески попрощались с Кетти и его людьми, и вечером они уехали в свою деревню в пустыне.

От бородатого арабского шейха из Косера отделаться было не так легко: он очень хотел узнать, что мы привезли из Луксора и какие приключения у нас были. Он добавил: очень странно, что бега благополучно доставили нас назад. Это совсем не похоже на хитрого и злого Джиджи-Мерака. К счастью, ему никто не сказал о смерти старого вождя, иначе он был бы еще более любопытен.

Но мы отказали ему в желании посплетничать и в его присутствии держали рот на замке. Отказались также от его вежливого приглашения принять участие в развлечениях и, к его неудовольствию, на следующее утро подняли паруса и направились в залив к Порт-Ибрахиму.

Теперь, когда сокровище было у нас, каждая минута задержки могла принести опасность, к тому же сомнительная дружба шейха Косера была нам теперь не нужна.