Марысенька (Мария де Лагранж д'Аркиен),

II. Коронование. -- Зловещее предзнаменование. -- Разлука. -- Слезы "Астреи". -- Воскресший "Селадон". -- Осада Лемберга. -- Геройство Марысеньки. -- События в Журавне. -- Письмо королевы. -- "Прощай навсегда". -- Повторение ссоры. -- Примирение.

Коронование произошло лишь в феврале 1676 г. Собесский должен был раньше заплатить за свою корону. Вопреки самонадеянным уверениям Марысеньки турки не оставляли оружия; оттесненные, побитые они продолжали угрожать. Собесский не раз подвергал опасности свою жизнь. Более чем когда либо смелый и неустрашимый, он оставался победителем повсюду, где бы только ни появлялся он, расточая свои силы и появляясь везде, где угрожала наибольшая опасность. Затем пришлось подумать о погребении его двух предшественников: короля Михаила и короля Яна Казимира, который только что умер во Франции. Два гроба предшествовали чете при въезде в Краков: плохое предзнаменование. Затем -- обязательное хождение на богомолье к могиле Св. Станислава, по древнему обычаю. В предместье древней столицы часовня возвышалась на том месте, где 600 лет ранее епископ-мученик был казнен королем Болеславом.

Между прочим, этот Болеслав был в своем роде великий человек, насколько можно понять его историю из туманных рассказов современных летописцев. Он, быть может, имел в виду пользу государства, но, прибегнув к насилию -- не имел успеха. Побежденным оказался не тот, кого казнили в этом деле, и с этого времени начинается мартиролог польских королей. Подобно своим предшественникам Ян Собесский должен был склониться перед победоносной тенью непокорного прелата.

Наконец, Вавельский собор разукрасился для принятия новых государей. Марысенька была коронована вместе со своим супругом. В толпу бросали золотые и серебряные монеты с изображением меча, обвитого лаврами, с короной на острие и с надписью:

"Per has ad istam".

Но турки все еще стояли на границе. Король Иоанн III, по выходе из собора, поспешил стать во главе своего войска, с которым, повторяя свой подвиг при Подгалице, он заперся в укрепленном стане Журавно.

Марысенька проливала горькие слезы. После того, как Собеесский её возвел на престол, дав ей возможность называть в своих письмах "братом" того короля, который ей отказывал в праве на "табурет", она не находила воздух Польши вредным для своего здоровья, примирившись с невоздержанностью своего супруга, оскорблявшего её чувствительность. Человек, поставивший её так высоко, начал внушать ей чувства уважения, если не благодарности. Наконец, она состарилась и менее увлекалась удовольствиями вне брачной жизни. Одним словом "Астрея" не требовала другого "Селадона". Она имела редкое преимущество его воскресить, все сделав ранее, чтоб его убить. При первом призыве голоса, умевшего найти магические звуки прежних лет, он вновь появился на сцену, немного странный в этой роли, мало подходившей к его сорокалетнему возрасту. С его героической осанкой он мог казаться немного смешным, оставаясь восхитительным к своей искренности, удивительным в своем увлечении, комичным и вместе с тем трогательным.

В июне 1675 г. он прибыл в Лемберг.

С вершины высокого холма, возвышающегося над необъятным горизонтом, он следил за облаками, летящими перед ним. Куда летят они? В сторону "Ярослава", где осталась "Астрея". И вот, что он ей пишет: "Как я желал бы превратиться в каплю росы и, пролетев пространство, упасть к вашим ногам! Вы любите выходить в дождливую погоду".

В Вилгланове, королевской резиденции в окрестностях Варшавы, сохранилась легенда о прогулках Марысеньки, которая любила выходить под проливным дождем. Это была одна из причуд этого странного создания, имевшего и другие причуды менее невинные.

Немного позднее, в романе, вновь возникшем среди цветов минувших лет, снова идет речь о браслете, сплетенном из её волос. "Селадон", потеряв краковский браслет, требует нового для своей коллекции. "Астрея" кокетничает по своему обыкновению и отказывает под предлогом, что у неё мало волос и она боится подурнеть... Но так и быть! Она соглашается, п он приходит в восхищение "от искусства тонких пальчиков, сплeтавших браслет". Их власть ему известна. Действительно ли они так всемогущи? Она подаете знак "Селадону" возвратиться. И что же? Он еще не едет? Нет, он ей отвечает: "Если бы я мог Вам повиноваться, одного тонкого волоска было бы для этого достаточно. Но это невозможно! Город в осадном положении. Желаете ли вы, чтоб я его бросил? Ах! Соединимся, по крайней мере, душою, мыслью, воображением, волею, сердцем, всем, что я в вас нашел, о моя единственная любовь! В этом все мое царство и только в нем я хочу повелевать".

Нет, чары "Астреи" не дошли до того, чтобы заставить "Селадона" забыть чувство долга и чести. И вот он в свою очередь превращается в мага. Преобразившись и став на высоту своего великого назначения, он пользуется самодержавной властью в этой сфере "вечной женственности", перед которой столько королей не умели устоять. Будучи сам героем, он почти и жену превращает в героиню. Она в тревоге, требуя дать знать ей, "по чести", сколько солдат в его распоряжении, чтоб устоять против врагов. Он не дает точного ответа. Она является, больная, беременная еще раз. "Она решила остаться во что бы то ни стало в ожидании татар". Великая осада, великая победа! Она проводит в церкви, на коленях, весь день 24 августа в слезах и в молитве. Он, выйдя из города с небольшими отрядами, почти без боя обращает в бегство осаждающих, устрашенных его появлением.

Чудный день! Увы! почему он не повторился! Несколько месяцев спустя роман попадает в прежние трясины. Снова заходит речь о разводе. Кто? "Астрея". Её превращение не было продолжительно. Она, la donna, изменчива по существу. Теперь она сделает всё возможное, чтоб избавиться от несчастной любви к "Селадону". Она надеется скоро дойти до полного равнодушия. Он свободен и может искать у других нежности, страсти и удовольствия, которые он ранее находил с ней. Она его уполномочивала. Он отвечает с негодованием: "Вы хорошо знали, что эта мысль меня приводит в ужас. Если вы меня прогоните с вашего ложа, я приду в отчаяние".

Он серьезно защищает свое дело, пишет ей письма при зареве пожаров, зажженных врагами вокруг его стана. Сцена происходит в Журавно. Ему придется еще раз выдерживать -- один против десяти -- осаду, окруженному со всех сторон врагами, с надеждой устоять и одолеть неприятеля силою терпения и храбрости, но с возможностью погибнуть в этой западне. Он готовится на бой, оттеснить врагов, подступивших слишком близко. При этом ему удается отправить письмо к ней: "До свидания! Татары приступают! Спешу их принять". Он вскакиваете на лошадь. Его останавливают. -- Что такое? -- Вестник, проникший сквозь вражеский стан. Письмо от королевы? Лихорадочно, дрожащей от волнения рукой он срывает печать и читает:

-- "Все кончено! Я дошла до того, чего желала: совершенно отрешиться от вас. Мое сердце изменилось, возврата нет. Прощайте навсегда!"

Он бледнеет. От нервного дрожания его руки его конь становится на дыбы. Он готов упасть. Довольно тучному, полнокровному, с толстой шеей и коротким дыханием, ему угрожает апоплексия. Но он быстро овладевает собою. Татары не заметят этого минутного колебания. От всего этого не останется и следов в истории двух влюбленных. Все это не более, как комедия. Без сомнения, на этот раз вдохновение Астреи было неудачно. Но, вероятно, у ней бывали вдохновения лучшие, заканчивавшиеся полным торжеством. Мне попался диалог между супругами, пять лет позднее, в котором она жалуется "что её забыли; так как теперь наступила осень".

Он отвечает: "Ваша осень не уступает весне". Но до этого еще не дошло: я вижу чудное лето или, скорее, думая о вас, я забываю времена года. Я вас люблю, как в первые дни".

Ей было сорок, а ему пятьдесят. Чтоб их роман мог устоять против всех испытаний, она должна была внести в него нечто большее, кроме одной злобы, которой она, по несчастью, служила олицетворением в Польше.