Мечников. Из доктора в маги

Глава 10

— Надеюсь, вы сейчас не шутите? — нахмурился Шацкий. — Вы же понимаете, лекарь Мечников, сколько я уже обошёл ваших коллег? Половина из них ставит алкоголизм, а другая пожимает плечами. Если вы просто набиваете себе цену…

— Что вы добавляете в свои краски, чтобы картины становились сияющими? — перебил его я.

Я уже понял, что Шацкий — мужчина эмоциональный. Творческая личность. В моё время таких пациентов было пруд пруди, и далеко не каждый из них был художником. В таких случаях, по крайней мере, находясь на рабочем месте, нужно уметь сглаживать конфликт. Это тоже, своего рода, магия.

— Что я добавляю в краски — это секрет, — хмыкнул он. — Это мой хлеб, моё творчество. Я не могу рассказывать про…

— Конечно, вы можете не рассказывать, если хотите и дальше ходить с тремором, — кивнул я. — Анатолий Васильевич, скоро он усилится, и вы не сможете работать. Кисть из рук будет выскальзывать. Однако я действительно заинтересован в том, чтобы помочь вам. Мы можем подписать соглашение о том, что всё сказанное вами никогда не покинет этого кабинета.

— Нет, не надо, — ответил он, смерив меня строгим взглядом. — Почему-то я вам верю, Алексей Александрович. Вы всё же отличаетесь от своего дяди. Чем-то вы к себе предрасполагаете… Наверное, тем, что Олег Сергеевич уже выгнал бы меня с приёма ещё пять минут назад!

Не замечал за дядей такой вспыльчивости. Видимо, я ещё плохо его знаю.

— Я придумал технику, с помощью которой делаю свои краски более яркими, — заявил Шацкий. — Цвета становятся свежее и будто блестят. Картина начинает казаться объёмной, словно её персонажи или фон двигаются. Понимаете?

— Что используете, Анатолий Васильевич? Фосфор? Мышьяк? — прямо спросил я.

— Ч-что… — затрясся Шацкий. — Кто вам рассказал⁈ Я ведь ещё даже не обмолвился… Это моё изобретение!

Не стану говорить художнику, что этой техникой ещё двести лет назад пользовался Рембрандт. Судя по всему, в этом мире даже такого художника не было. Но самое главное даже не это.

— Мои поставщики могли проболтаться, но… — заикался от волнения Шацкий. — У нас с ними договор! Я плачу им большие деньги!

— Анатолий Васильевич, успокойтесь, — усмехнулся я. — Я сразу понял, чем вы отравились. Тремор рук, тошнота, сияющие картины — несложно сопоставить это и вычленить диагноз. Так какими же вы пользуетесь веществами для улучшения качества красок?

— Мышьяк и свинец, — сдался он.

— Вы в курсе, что это токсические вещества? — спросил я. — Если они попадают в организм — начинается поражение многих органов. Скажите, сколько лет вы уже ими пользуетесь?

— Да нисколько, — пожал плечами он. — Всего лишь три месяца.

А вот это странно. Если он не запивает мышьяк свинцом, с такой скоростью поражение нервной системы вряд ли разовьётся. Очевидно, что он контактирует с ними руками, а потому токсичные элементы попадают в его кровоток через кожу.

На ладонях Шацкого были небольшие точечные ранки. Либо аллергия, либо любой другой дерматит. Теперь уже сложно сказать, что здесь первоначальная причина. Либо проходимость кожи улучшилась из-за дерматита и мышьяк со свинцом с лёгкостью попали в кровь, либо эти вещества сами вызвали поражение кожи и запустили порочный круг.

Но даже эти умозаключения не отвечают на мой главный вопрос. Почему процесс развился так быстро?

Думай, доктор Мечников, думай. Что же ещё мы упускаем?

И в этот момент я понял, что лучшим решением будет предложить ему дополнительную встречу. За пределами амбулатории.

— Анатолий Васильевич, подытожу, — перешёл к делу я. — У вас хроническое отравление мышьяком и свинцом. Эти вещества влияют на желудочно-кишечный тракт, кровь и нервную систему. Я мог бы прямо сейчас воздействовать на вас лекарской магией, но тогда мы лишь отсрочим неизбежное.

— Неизбежное? — испугался Шацкий. — Что со мной будет? Хотите сказать, я умру около своего полотна?

— Я говорю не об этом, но и такой исход нельзя исключить, если мы с вами не найдём причину столь стремительно развивающегося отравления, — проговорил я. — Сегодняшнюю консультацию пока можете не оплачивать. Для начала мне нужно, чтобы вы показали мне свои картины. Сам процесс их написания. Причина кроется там.

— Ну, если это необходимо — хорошо, я готов. Хоть сегодня вечером! Главное — до заката, — объяснил Шацкий. — Хотя… Нет. Лучше, наоборот, на стыке вечера и ночи, когда солнце уже начнёт заходить. Как художник, хочу, чтобы вы увидели мои картины в лучшем свете.

Меня качество его картин не сильно волнует, но с медицинской точки зрения, это может оказаться полезным. Так я смогу увидеть ещё одну подсказку.

— Договорились, Анатолий Васильевич, — я передал ему перо и бумагу. — Напишите свой адрес. Я приду ровно в шесть вечера.

Шацкий кратко объяснил, как добраться до его дома, что располагался на самой окраине города около леса.

— Буду ждать вас, Алексей Александрович. Вы — моя последняя надежда, — художник поднялся, его руки вновь затряслись, но он поспешно спрятал их в карманы. — До вечера.

Интересное намечается дело! Что-то в этой истории не так. Я уже собрал цельный пазл, но один самый важный кусочек отсутствует. И пока я не найду его, начинать лечение нельзя. Это будет абсолютно бесполезно.

Важно сделать так, чтобы Шацкий не только вылечился, но и не дал себе повторно заразиться этими веществами.

Как только художник покинул мой кабинет, ко мне тут же влетела пожилая женщина.

— Батюшки, лекарь! Уважаемый! Беда! — начала повторять она.

Ого, уже новая клиентка! Здесь, конечно, очереди в двадцать человек не выстраиваются, но приток людей всё же имеется. Неплохо для первого дня.

— Успокойтесь, присядьте, — кивнул я. — Расскажите, что стряслось?

— Не могу присаживаться, бежать надо! — заявила она. — Пойдёмте скорее за мной!

— Куда? — удивился я.

— Домой ко мне! Сынок мой совсем сдал, — завопила она. — Какая-то зараза у него на шее выросла, все соки из него выпила. Он ходить практически не может! Пожалуйста, родненький, домой к нам загляните. Помрёт ведь!

А вот это сложная ситуация. По сути, прямо сейчас мне пытаются дать домашний вызов — такое для современного мира, из которого я пришёл, абсолютная норма. Но здесь у нас — амбулатория. И приём людей ведётся только в кабинетах. Лучше переговорить с главным лекарем перед тем, как браться за это дело.

— Подождите десять минут снаружи, — велел я. — Я обсужу этот вопрос с коллегой.

Женщина взволнованно кивнула и присела на табурет около окна в фойе здания. Я же поднялся к Кораблёву, который как раз в этот самый момент в привычной манере отчитывал кого-то в коридоре второго этажа.

— Лекарь Синицын, мне, правда, плевать, как много вы зарабатываете на своих частных консультациях! — рявкнул Иван Сергеевич. — Здесь — в моей амбулатории вы будете получать ровно столько, сколько я скажу. Завышать цены я не позволю. У нас и так народ не шибко богатый!

Стройный высокий парень примерно того же возраста, что и я, раздражённо поправил пышные усы и громко хмыкнул.

— Ваша амбулатория обнищает и развалится! — заявил он. — Иван Сергеевич, я работал в Саратове! Я знаю, как распоряжаться деньгами. Позвольте мне хотя бы стать вашим заместителем, советником по экономической части. Мы эту амбулаторию…

— Быстро вернулись на своё рабочее место, Синицын, — пропыхтел Кораблёв, а затем заметил меня. — Алексей Александрович, а вы чего тут прохлаждаетесь⁈ Работы мало?

Синицын забыл про спор с главным лекарем и удивлённо взглянул на меня. В его глазах загорелся нешуточный интерес, но все свои вопросы он сдержал, чтобы не влезать меж двух огней.

Молодчина, лекарь Синицын! Разозлил Кораблёва, а теперь утихомиривать его придётся мне.

— Нет, Иван Сергеевич, работы у меня хватает, — спокойно ответил я. — Поэтому я к вам и иду. Мне предложили посмотреть пациента на дому.

— На дому мы никого не обслуживаем, — помотал головой Кораблёв. — Если надо — пусть тащат его сюда.

Хм… Возможно, подкованный в финансах Синицын, как раз наоборот, оказался здесь вовремя. Попробую-ка я задвинуть своё первое нововведение. В конце концов, я ведь ничего не теряю.

— Но, Иван Сергеевич, мы ведь можем брать за домашние вызовы повышенную оплату. Скажем, накидывать двадцать пять процентов сверху, — предложил я. — Не все больные могут добраться до амбулатории самостоятельно.

Кораблёв хотел что-то возразить, но Синицын понял, что самое время вступить в спор. Лекарь почувствовал запах денег и тут же сообразил, что игра стоит свеч.

— А наш новичок, между прочим, прав, Иван Сергеевич! — воскликнул Синицын.

— Илья Андреевич, а вас я попрошу не вмешиваться в мой разговор с Мечниковым, — нахмурился Кораблёв.

— Да подождите же вы! — не унимался Синицын. — Это может сильно увеличить приток дохода в амбулаторию. Взгляните на остальных лекарей. Все сидят без дела. Тот же Родников дрыхнет сутки напролёт, то в амбулатории, то в госпитале.

— Местным лекарям не помешает глоток свежего воздуха. Новая работа, — добавил я. — Иван Сергеевич, давайте совершим пробный заход? Я обслужу вызов на дом, а затем расскажу вам, как всё прошло. Мы так и смертность в Хопёрске снизим. Местный барон и вышестоящие дворяне нам за это только спасибо скажут.

— П-ха! Молодняк… — рассмеялся Кораблёв. — Так и норовите создать что-то новое, когда и старое прекрасно работает!

С этим заявлением я бы, конечно, поспорил, но все мои аргументы остались в прошлом мире. Не прав главный лекарь, ещё много чего можно изменить. Но начинать нужно с малого.

— Хорошо! — кивнул старик. — Мечников — идите к пациенту на дом. Только быстро. А вы, Илья Андреевич, раз уж вызвались поддержать лекаря Мечникова, будьте так любезны, примите его пациентов, если Алексей Александрович не успеет вовремя вернуться.

Я думал, что Синицын расстроится из-за такой перспективы, но в его глазах пробежал огонёк удовлетворения.

— Слушаюсь, Иван Сергеевич, — улыбнулся он.

Главный лекарь вернулся в свой кабинет, а Синицын резко повернулся ко мне и протянул правую руку. Его голубые глаза блестели от предвкушения перемен.

— Рад с вами познакомиться, Алексей Александрович, — произнёс он.

— Взаимно, — кивнул я. — Благодарю за помощь в беседе с Кораблёвым. Вижу, вы тоже поняли, что моё предложение может улучшить качество медицинской помощи?

— Отнюдь, — пожал плечами он и пригладил длинные каштановые волосы, собранные на затылке в хвост. — Я просто увидел многообещающее вложение. Деньги, господин Мечников. Вот, что меня больше всего интересует.

О-о, таких коллег я тоже хорошо знаю. Медицину они видят, как бизнес, а всё остальное их совершенно не волнует. Но и в таких людях есть своя польза. Именно они спонсируют открытие новых клиник и помогают другим врачам, а в данном случае лекарям, двигать прогресс.

Этот Синицын может оказаться мне полезен.

— Что ж, в таком случае будем сотрудничать, — кивнул я. — Правда, деньги для меня на втором месте. В первую очередь меня волнует оказание помощи пациентам.

— Значит, мы идеально прикроем недостатки… — он осёкся. — Нет, скорее сложим достоинства друг друга.

— Такая формулировка мне больше нравится, — согласился я. — Всё, Илья Андреевич, я рванул к пациенту на дом. Постараюсь не задерживаться.

Мы с Синицыным попрощались, я спустился на первый этаж, подхватил свой пока что скудный инструментарий и сообщил женщине, что готов выдвигаться.

Она не могла поверить своему счастью.

— Я думала, что вы не согласитесь, — причитала она, пока мы бежали к дому. — У меня соседка так умерла. Никто не соглашался прийти на дом, а муж у неё уже старенький. Не мог отнести её в амбулаторию. Но если бы вы отказались, я бы сына на спине сюда донесла. Не бросила бы его.

— Не нужно никого таскать на спине, — помотал головой я. — Вам и себя беречь нужно. Не беспокойтесь, разберёмся сейчас с вашим сыном.

Я мысленно проверил запас своей энергии. Мозг уже научился навскидку определять, сколько во мне сейчас сил. Чаша была заполнена, а виток готов к работе. Что бы там ни было, маны мне должно хватить.

Напрягает только её фраза «какая-то дрянь на шее выросла». Главное, чтобы это была не опухоль. В таком случае вряд ли даже лекарская магия справится с задачей.

Мы добрались до небольшого двухэтажного дома. Квартира находилась на втором этаже. Я поспешно поднялся по скрипучим деревянным ступеням и вошёл в их жилище. Перо и чернила были при мне, поэтому прежде, чем приступать к работе, я задал вопрос:

— Как зовут вашего сына? Фамилия, имя, отчество и дата рождения.

— Сидоркин Артём Сергеевич, — ответила женщина. — А в каком году… Чёрт его знает! В паспортном столе всё напутали. Одна тысяча восемьсот тридцатый, укажите.

Двадцать лет парню. Вряд ли онкология. Скорее всего, какая-то другая зараза.

Я прошёл в спальню, где лежал Сидоркин. Больной расположился на животе и, громко постанывая, потирал больную шею.

А на шее…

Чтоб меня! Это ещё что за хренотень на нём выросла⁈

Под затылком парня возвышался большой пульсирующий комок серой плоти. По размерам практически с два-три моих кулака.

— Помогите, пожалуйста… — хриплым голосом попросил Сидоркин. — Эта тварь из меня жизнь вытягивает… Я уже даже не вижу ничего!

Тварь?

А ведь и вправду. Нарост двигается, словно живой. Я бы мог предположить, что выросшая плоть пульсирует из-за проросших в ней сосудов. Но, похоже, пациент прав. Оно действительно живое.

— Когда у вас появился этот нарост? — поинтересовался я.

— Да всего неделю назад, — тяжело дыша, произнёс Сидоркин. Парень уткнулся лицом в подушку, поэтому его голос звучал очень глухо, но мне всё же удавалось разобрать речь больного. — Сначала был маленький пупырышек, а потом… Вот эта дрянь выросла, лапами меня ночью хватает, лекарь! Прошу, спасите!

Лапами хватает? Приехали… Это явно необычная болезнь. Все мои варианты с опухолью отлетают. Если это чудище действительно живое, значит, над молодым человеком решила жестоко подшутить местная магическая фауна.

— Я же говорила ему, говорила ведь! — начала охать женщина. — Не ходи ты, Артёмка, в лес этот. Но нет же, связался с какими-то дурачками из Красных Гривок, попёрся!

— Мы пропавших искали! — принялся оправдываться Сидоркин. — В том лесу молодая пара исчезла. Мы с друзьями спасти их хотели. Кто же знал, что я там такую гадость-то подцеплю…

Молодая пара исчезла? Точно, а ведь когда я был на территории Красных Гривок, старик Пантилей рассказывал мне об этом. Показал тот самый лес и поведал о пропаже людей.

— Дай-ка мне осмотреть твою шею, — произнёс я и присел на край кровати рядом с больным.

Прежде чем вступать в контакт с неизвестным существом, я надел перчатки. Не хватало ещё отравиться, как художник Шацкий. Только что-то мне подсказывает, что яд этой твари может быть опаснее, чем мышьяк или свинец.

Я коснулся поверхности нароста, под кожей чувствовался плотный внутренний скелет.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросил я. — Когда я касаюсь нароста?

— Нет, — помотал головой Сидоркин. — Но… Но, мне кажется, ему это не нравится! Он начинает сильнее стискивать затылок!

А вот и лапы! Прав был парень, у этого паразита и вправду есть три пары длинных кожистых лап, которыми он и цепляется за шею.

Минуточку…

Мать Сидоркина заметила удивление на моём лице и тут же спросила:

— Что там? Вы что-то поняли, Алексей Александрович?

— Т-с-с! — перебил её я. — Подождите минуту. Дайте обдумать.

Это же чёртов клещ! Обыкновенный клещ, только здоровенный, почти что с голову размером. Теперь я понял предостережения Пантилея. В том лесу действительно водятся магические существа, с которыми лучше лишний раз не связываться.

Я мягко обхватил бока клеща и попытался приподнять его над поверхностью шеи, но тот сразу же завозился, а Сидоркин закричал.

— Ой! Больно! Очень больно! Не трогайте его, пожалуйста… Боже, что же нам делать, — заныл парень. — И зачем я только туда попёрся⁈

Похоже, тварюга достала своим хоботком до позвоночника. Обвила шейный отдел, чтобы парень ни при каких обстоятельствах не смог её снять.

Но в этом есть один небольшой плюс. Клещ плотный, а хоботок здоровенный. А значит, он не оторвётся, когда я начну извлекать монстра.

Осталось только убить его. И это для меня не проблема. Но придётся использовать две руки сразу. Как только я оторву существо от шеи Сидоркина, вскроется большая рана. Её нужно будет сразу же залатать, чтобы он не умер от кровотечения или не заработал инфекцию.

— А теперь все приготовились, — заявил я. — Сейчас я его уберу. Будет больно, но придётся потерпеть. Обещаю, что пострадать тебе я не дам. Артёмка, понял меня?

— Понял-понял, — простонал он.

Я жестом попросил женщину отойти. Мать Сидоркина, прикрыв рот руками, медленно отступила назад — к стене.

Я положил левую ладонь на надувшееся брюшка клеща, а вторую ровно над ним — на затылок Артёма. А затем раздал команды.

«Магия прямого витка, проникни в шею, приготовься сращивать мышцы и сосуды. Стяни их, пусть образуются рубцы»

И самое главное.

«Магия обратного витка… Убей».

Я был готов поклясться, что услышал вой умирающей твари. Вся нервная система клеща сгорела за долю секунды. Мышцы хоботка расслабились, и я выдернул монстра из шеи Сидоркина. Пациент закричал, испытав острый приступ боли, но терпеть ему пришлось недолго. Лекарская магия уже принялась сращивать повреждённые ткани.

Я откинул мёртвого паразита на пол и полностью сконцентрировался на шее молодого человека. Когда рана затянулась, магии во мне заметно поубавилось. Оба витка израсходовали свои чаши ровно наполовину.

— Ну что, Артём, лучше? — спросил я.

— Лучше… Правда, лучше! — восторженно воскликнул он.

Парень попытался резко перевернуться на спину, но я схватил его за плечо.

— Не спеши, — помотал головой я. — Придёшь завтра в мой кабинет. Ходить ты теперь точно сможешь. Ещё неделю я буду следить за твоей раной и общим состоянием.

— Спасибо вам, Алексей Александрович! Что бы мы без вас делали? — прослезилась женщина. — Деньги у нас есть. Вы только скажите, сколько мы теперь вам должны?

Если за обычный приём берётся пять рублей, то за домашний по ранее обсуждённой схеме, надо попросить на двадцать пять процентов больше. Эх, и не нравится же мне система платной медицины. Но пока что деваться некуда. Если не обеспечу приток бюджета в амбулаторию, мы никуда не продвинемся.

— Шесть рублей и двадцать пять копеек, — ответил я. — Если сейчас денег не найдёте, можете занести их в амбулаторию на днях, когда я буду проводить осмотр раны.

— Есть денюжки, есть, уважаемый лекарь. Артём хорошо зарабатывает, у него скопились запасы, — закивала женщина. — Пойдёмте, сейчас я с вами расплачусь.

Женщина передала мне мешочек с деньгами, а затем спросила:

— Алексей Александрович, а с этой тварью что нам делать?

Мёртвый магический клещ до сих пор лежал на полу.

А по-хорошему было бы неплохо его изучить. Почему-то мне кажется, что не кровь он пил, а что-то другое.

— Дайте мне какую-нибудь тряпку, я его заверну и с собой заберу, — произнёс я.

Через двадцать минут я уже был в кабинете Кораблёва. На его стол упал кошель с деньгами и свёрток с мёртвым клещом.

Иван Сергеевич выпучил глаза, обнаружив, какая тварь оказалась у него на столе.

— Мечников, вы чего сюда притащили⁈ — воскликнул он.

— Вот вам и домашний вызов, Иван Сергеевич, — заключил я. — Магический клещ на шее. Пациент здоров, а бюджет амбулатории пополнился больше, чем на шесть рублей. Что скажете? Зря я затеял это дело?

Кораблёв шумно выдохнул.

— Ну вы с Синицыным даёте, — усмехнулся он. — Вдвоём за один час заработали больше, чем некоторые наши лекари зарабатывают за неделю. Недурно, Мечников. Очень недурно. Я подумаю, как утвердить систему домашних вызовов. Только, пожалуйста, тварь эту отсюда уберите!

Я, с трудом сдержав смех, забрал свёрток с клещом и вышел из кабинета Кораблёва. Синицын решил довести рабочий день до конца. И это было мне только на руку, поскольку у меня осталось ещё два дела. В шесть вечера нужно быть у художника Шацкого.

А значит, у меня есть целых два часа, чтобы вскрыть клеща. Я прошёл через двор к моргу. Дверь была приоткрыта, а в секционном зале нашего патологоанатома не оказалось. Зря Сухоруков оставляет свою обитель без присмотра.

Ну, это даже к лучшему. Быстро изучу клеща, пока моего коллеги нет рядом.

Я выбрал один из свободных столов и расположил на нём мёртвое существо. Мне не терпелось поскорее узнать, как функционирует организм этого членистоногого — переростка. Я надел перчатки и достал свой скальпель, который позаимствовал из лаборатории дяди.

Как только приготовился сделать надрез, за моей спиной раздался шорох.

А затем прозвучал тихий скрежет стали. Кто-то только что достал острый нож.