Мечников. Из доктора в маги

Глава 5

Лекарская магия не умеет воскрешать людей. Зато на это способна классическая медицина из моего мира. А точнее — сердечно-лёгочная реанимация!

— Эдуард Семёнович, в сторону! — воскликнул я и присел рядом с лежащим мужчиной.

— Бесполезно, Алексей Александрович, — обыденно ответил он. — Тут уже ничего не поделать. Я схожу за протоколом, нужно заполнить констатацию смерти. А ты, Матвей, — он перевёл внимание на сторожа, — сходи, включи кристалл вызова. Если человек умер на ступенях за пределами амбулатории, его ещё и полиция оформить должна.

Сказав это, Родников быстрым шагом направился на второй этаж. Я поспешно приложил ухо к грудной клетке мужчины и убедился, что сердце действительно не бьётся, а дыхание отсутствует.

А затем воскликнул:

— Матвей, стой!

— Но ведь Эдуард Семёнович велел… — замялся сторож.

— Ещё рано, — заявил я, положил руки на грудную клетку мужчины и начал делать закрытый массаж сердца.

Матвей наблюдал за мной в полном недоумении. Представляю, как это выглядит со стороны для человека, который о сердечно-лёгочной реанимации отродясь не слышал. Эту технику создадут ещё не скоро. Если вообще создадут. Всё-таки в этом мире делают больший упор на магию, чем на технологии и ручной труд.

А лекарская магия молчит, даже не пытается заявить о себе. Похоже, она не может работать с организмом, основные процессы которого уже остановились.

Мысли неслись через мою голову, а я продолжал качать, несмотря ни на что. Продолжу, даже если вернётся Родников и сочтёт меня сумасшедшим. Времени с момента остановки прошло совсем немного. Я могу успеть. И не таких откачивали!

Когда от начала процесса прошло три минуты, я осознал, что оказался в этом мире не случайно. Это действительно судьба. Забавно, что такое озарение чаще всего приходит именно в экстренной ситуации.

В этом мире есть лекарская магия, а у меня в голове сохранены воспоминания обо всей медицине моего мира. Да я ж могу перевернуть местную науку с ног на голову, если совмещу всё это воедино!

И в этот момент магия в моей груди вспыхнула, обдав тело обжигающим холодом.

Пациент сделал глубокий вдох.

Отлично! Осталось только стабилизировать его состояние с помощью магии. Я оставил на его груди только правую руку, а левую ладонь убрал, чтобы случайно не поразить больного анти-лекарским колдовством.

И мысленно произнёс:

«Заставь миокард сокращаться. Пусть каждый кардиомиоцит работает на полную мощность. Затем расширь коронарные сосуды, возобнови кровоток. Расправь бронхи, он должен дышать. Кровь, насыщенная кислородом, должна поступать в головной мозг».

На это ушёл весь запас сил. Моя лекарская чаша вновь опустела, поскольку один виток не мог использовать магию более экономно. Дядя был прав, это действительно работает таким образом.

— Мать моя женщина… — простонал за моей спиной Матвей. — Живой!

Я помог мужчине приподнять голову.

— Как у вас самочувствие? — спросил я.

— Чтоб я сдох! — прохрипел он.

— А вот этого не надо, — в шутку пригрозил ему я. — Зря, что ли, я вас столько откачивал?

— Лекарь, голубчик, — прошептал мужчина, глядя мне прямо в глаза. — Я ж только что врата видел! Думал, что уже всё — заберут меня на тот свет. Как же ты вытащить-то меня смог?

В фойе послышались шаги, из-за поворота появился Эдуард Родников с бумагой и пером.

— Не переживайте, Алексей Александрович, — произнёс он, не отрывая взгляда от протокола. — Зато сейчас я вас научу заполнять конста…

Родников замер. Его глаза вновь заняли всю поверхность очков и, казалось, даже слились в один, как у какого-нибудь мифического циклопа.

— Матвей! Отмена! — закричал он. — Не надо полицию. Беги в церковь, жреца сюда тащи!

Я взглянул на сторожа и отрицательно помотал головой, дав ему знак, что жрец нам тоже не нужен.

— Эдуард, успокойся, — твёрдо сказал я. — Он живой.

— Мечников, ты некромант, что ли⁈ — на эмоциях воскликнул он. — Ты как это сделал? Я своей кровью поклясться готов, что его сердце остановилось. Даже магия никак не реагировала!

— У меня тоже, — ответил я. — Должно быть, сбой какой-то. Не переживай ты так, мёртвых я воскрешать не умею.

Почти. Я решил пока что не рассказывать коллеге о том, что здесь произошло. Единственный, кто мог проболтаться, это Матвей. Но сторож был настолько шокирован произошедшим, что трепаться у него настроения явно не было.

— Может быть, какая-то редкая болезнь, — задумался Родников. — Ай, ладно! Разберёмся сейчас. Матвей, тащи носилки. Понесём его в госпиталь.

— Братцы, да мне уже лучше, я домой пошагаю, — махнул рукой пациент.

— Нет уж! — бросил я. — Для начала нужно определить, что с вами случилось. Вы до амбулатория-то еле добрались.

— Алексей Александрович прав, — сказал оправившийся от потрясения Родников. — Ляжете в госпиталь.

— Но денег у меня почти нет, — сокрушённо признался он.

Я уж было собрался сказать, что у нас медицина бесплатная, но до меня быстро дошло, что здесь дела могут обстоять иначе.

Когда в моём мире издали указ о бесплатной медицине? Кажется, это было ещё при царях, и случилось это ближе к концу девятнадцатого века. Этот период ещё не наступил.

— Ничего, у ростовщика возьмёте, потом уже с ним разберётесь, — заявил Родников. — Здоровье важнее. Мы всё оформим, как надо, не беспокойтесь.

Теперь понятно, откуда берутся частные или подпольные лекари в этом мире. Подпольные лечат дёшево и принимают бедных людей и маргиналов, а частники могут позволить себе повысить цену и предложить свои услуги высшим слоям населения.

— Ладно, с деньгами что-нибудь придумаю, — согласился пациент. — Но носилки не нужно, я на своих двоих дойду.

— Алексей, — прошептал мне Родников. — В госпиталь оформляться — время займёт. Если не хочешь ждать — иди домой, а я тебе уже в первый рабочий день помогу со всем разобраться.

— Нет, — отрезал я. — Пойду с вами.

Мне хотелось посмотреть, что из себя представляет госпиталь. Более того, ещё не понятно, удалось ли мне спасти этого мужчину. Возможно, что я лишь отсрочил очередной приступ. С его случаем ещё нужно разобраться.

— Твоё дело, — кивнул Родников, и мы, поддерживая больного под руки, побрели в госпиталь.

Это здание располагалось совсем рядом с амбулаторием.

— Эдуард Семёнович! — послышался хриплый мужской голос у дверей стационара. — Что-то совсем вы мне перестали работу поставлять.

В тени под козырьком скрывался от полуденного солнечного света худощавый мужчина. Честно говоря, я даже его не заметил. Его чёрное пальто настолько слилось с тенью, что я принял его за скульптуру.

— О, здрав будьте, Антон Генрихович, — махнул ему рукой Родников. — Сейчас, больного оформим и пообщаемся.

— Жаль, что оформляете не ко мне, — произнёс он.

Я ещё не видел лица незнакомца, но по голосу понял, что он только что улыбнулся.

— Алексей, можешь пока с ним пообщаться, — предложил мне Эдуард. — Очень весёлый человек! Мы как бумаги оформлять закончим, тебя сразу же позовём.

Родников с пациентом исчез за дверьми госпиталя, а сторож по какой-то причине, смылся, будто стаю волков увидел. Человек, что скрывался в тени, шумно выдохнул и вышел ко мне под солнечный свет.

— Всегда рад познакомиться с новым коллегой, — до ужаса низким голосом протянул он. — Антон Генрихович Сухоруков.

— Мечников Алексей Александрович, — представился я и ответил на его рукопожатие.

Вид у него был, мягко говоря, отталкивающий. Тощий, костлявый. Нижняя челюсть сильно выпирает по отношению к верхней. На медицинском языке такое положение костей черепа называется прогенией.

Он снял шляпу с полями, освободив чёрные сальные волосы, и спросил:

— Лечить крестьян, значит, приехали в наш Хопёрск?

Значит, и крепостное право ещё никто не отменил. Любопытно… Надо бы заглянуть в учебники истории, чтобы понять, кто здесь правит и в каком направлении развивается наша империя.

— Почему же только крестьян? — пожал плечами я. — Я и дворян могу лечить. Все мы — люди. И все устроены одинаково.

— Это точно, — оскалив неровные зубы, улыбнулся Сухоруков. — Изнутри мы все, так сказать, на одно лицо!

Антон Генрихович посмеялся над своей же шуткой.

Интересную формулировку он подал. Хирург, что ли?

— А вы кем работаете у нас? — поинтересовался я.

Кажется, Сухоруков только и ждал этого вопроса.

— Я занимаюсь вашими клиентами, когда вы помочь уже не можете, — заявил он. — Я патологоанатом.

Теперь сказанная им ранее фраза заиграла совсем другими красками.

«Жаль, что пациента не ко мне ведёте».

Да уж, Родников не соврал, чувство юмора у него есть. Только вряд ли его шутки кто-то оценит, кроме самого Сухорукова.

— Что ж, в таком случае буду надеяться, что мои пациенты будут попадать к вам не часто, — заключил я.

— О, я бы на вашем месте не был так уверен, — просипел он, затем громко прокашлялся и произнёс. — У молодых лекарей с одним витком пациенты умирают очень часто.

Сухоруков перевёл взгляд на моё пальто. Не знаю, что он на нём увидел, но лицо его исказилось от удивления, которое работник морга изо всех сил старался сдержать.

— С чего вы взяли, что у меня один виток? — поинтересовался я. — Кто вам сказал?

Как я понял, эта информация не предназначена для посторонних ушей. Вряд ли местные маги делятся ею друг с другом налево и направо. Это совсем не тот мир и не та эпоха, когда можно раскрывать перед другими людьми свои козыри.

Однако Сухоруков ушёл от вопроса, поскольку его внимание приковало что-то за моей спиной. В сотне метров от нас располагалось здание морга. Около него виднелись три силуэта, которые казались мне до безобразия знакомыми.

— Прошу прощения, Алексей Александрович, но я вынужден прервать нашу беседу, — заявил Сухоруков. — Клиенты пришли.

— Учитывая ваш род деятельности, не думал, что клиенты к вам приходят сами, — усмехнулся я.

— Всякое бывает, — уклончиво ответил он. — Ещё увидимся.

Сухоруков быстро зашагал к моргу.

— Алексей! — крикнул мне Родников. — Пациента оформили, пойдём осматривать.

Прежде, чем последовать за Эдуардом Родниковым, я вновь взглянул на «клиентов» Сухорукова.

И понял, где я уже их видел.

Иван со своим прихвостнем Сизым с трудом удерживали тушу теряющего сознание здоровяка. Серёга уже даже не держался за воспалённый живот.

Сухоруков быстрым шагом подошёл к Ивану. Обернулся, чтобы убедиться, зашёл ли Алексей Мечников в госпиталь, а затем схватил бандита за грудки.

— Вы что же творите, идиоты⁈ — просипел Сухоруков. — Вы зачем сюда при свете дня припёрлись? Я же объяснил Кособокову, что лечить его людей буду только по ночам!

— В-вы п-простите нас, пожалуйста, Антон Генрихович, — заикаясь от страха, пролепетал Иван. — Мы Серёгу сюда всю ночь тащили. Вымотались. Он сознание потерял по дороге.

— Быстро его в морг! — рявкнул Сухоруков. — Повезло ещё, что вас увидел новый лекарь, а не какой-нибудь Кораблёв. Он бы с меня три шкуры спустил!

— Новый лекарь? — удивился Иван. — А фамилия у этого парня, случайно, не Мечников?

Сухоруков замер.

— Та-а-а-к, — протянул он, затем ударил заряженной магией правой рукой по животу Серёги и тот мигом пришёл в сознание. — Всё, этот жить будет. Какое-то время. А ты, Иван, бегом за мной.

— Куда? — испугался бандит. — В морг?

— Разумеется. Там нас точно никто не подслушает, — прошептал патологоанатом.

Иван жестом показал Сизому, чтобы тот присмотрел за очухавшимся громилой, а сам пошёл вслед за Сухоруковым.

Оказавшись в холодном морге между двумя столами с трупами, Иван почувствовал себя даже в большей опасности, чем в доме Олега Мечникова.

— Итак… — вздохнул Сухоруков. — Говоришь, вашего верзилу Алексей Мечников так отделал?

— Д-да, — кивнул Иван, поддерживая больную руку, на которую Сухоруков уже обратил своё внимание.

— Тебя, вижу, тоже поломало. Его рук дело? — спросил Сухоруков, медленно приближаясь к Ивану.

— Ерунда! — помотал головой бандит. — За меня не переживай, само заживёт как-нибудь.

Сухоруков, проигнорировав просьбу Ивана, положил ладонь на его плечо.

А затем раздался жуткий хруст. Бандит попытался закричать, но Сухоруков прикрыл ладонь парня своей рукой.

— Т-с-с! — прошипел он. — Не тревожь трупы. Терпи. И обсуди со своим главарём возможность нашей встречи. Я могу кое-что рассказать ему о том человеке, который нанёс вам увечья.

В голове Сухорукова вновь всплыл этот странный узор из двух магических разнонаправленных витков, который он увидел на груди Алексея Мечникова.

— Лекарь, значит? — прошептал он себе под нос. — Я бы так не сказал.

— Эдуард, погоди, — я остановил Родникова в фойе госпиталя. — Это ты рассказал Сухорукову про количество моих витков?

— Что? — выпучил глаза Эдуард. — Нет! А что, хочешь сказать, что он уже всё знает?

— Судя по всему, — кивнул я, заметив, что Родников не врёт. — Тогда откуда он мог это узнать?

— Ой, да не бери в голову, — махнул рукой Эдуард. — Патологоанатомы видят больше, чем обычные лекари. Возможно, он и сам понял уровень твоих сил.

Странно… Если учесть, как он пялился на мою грудную клетку, вполне можно предположить, что он там увидел нечто большее, чем просто количество витков. Неприятный тип, нужно следить за его поведением.

— Ладно, чёрт с ним, — махнул рукой я. — Пойдём осмотрим пациента. У вас в госпитале работает кто-то из лекарей?

— Работают другие лекари, но только после того, как заканчивает дежурить тот, кто сидит в амбулатории, — пояснил Родников. — То есть, сегодня — это я.

Да уж, рук тут явно не хватает. Хотя для такого города, как Хопёрск, это не критично.

Привычки, которые я выработал на должности главного врача, никуда не исчезли. Даже здесь я пытался придумать, как оптимизировать работу коллег. Можно было бы ввести ургентных лекарей — тех, кто приезжает в госпиталь по первому зову. Но сотовой связи в этом веке нет.

У сторожа есть какой-то кристалл для вызова полицейских, но я подозреваю, что такие хитрые магические механизмы есть только у полиции. В противном случае жители уже давно ходили бы с местным аналогом мобильных телефонов.

Мы с Родниковым прошли в огромную комнату, заполненную кроватями. Ни о каких палатах и речи быть не могло, все лежали в одном месте.

И в этом зале царил сущий кошмар. Такого я не могу припомнить даже в самые тяжёлые дежурства своей молодости.

Больные стонут, один из пациентов искрится. Другой, наоборот, отдаёт холодом настолько, что мне рядом с ним даже в пальто становится прохладно.

Да что же за болезни здесь такие? Неужто все патологии в этом мире связаны с магией? А куда пропали стандартные инфаркты, ОРВИ, сахарные диабеты и прочие «прелести» жизни? Наверняка и они встречаются, только в сравнении с магическими недугами это — сущая мелочь.

— Вот он, — указал на лежащего мужчину Родников. — Я специально не стал опрашивать до вашего прихода, Алексей Александрович. Одна голова — хорошо, как говорится. Ну, вы поняли. Давайте приступать.

— Позвольте мне разобраться, — перебил Родникова я. — Если я не справлюсь, то передам больного вам, Эдуард Семёнович.

Но я был намерен справиться с задачей. Чем быстрее пойму логику местных заболеваний, тем быстрее смогу начать исцелять пациентов.

Но любой врач всегда начинает со стандартной процедуры.

— Как я могу к вам обращаться? — спросил пациента я.

— Дык это… — удивился мужчина. — Петька я. Пётр, в смысле.

— Расскажите, что заставило вас направиться в амбулаторию, Пётр? — приступил к сбору анамнеза я.

— Да вот, зараза, почувствовал, что колет что-то в рёбрах, — начал рассказывать мужчина. — Подумал, что повернулся неудачно, когда на поле работал. А потом и дыхание спёрло, жена раздвоилась…

— Жена раздвоилась? — вмешался Родников. — Это как?

— Эдуард Семёнович, — со сталью в голосе произнёс я. — Дайте мне опросить больного.

— Ладно-ладно, — закивал Родников.

— Да в какой-то миг у меня всё начало двоится, — продолжил Пётр. — Я сразу и побежал к вам. Я сначала на полях упал, а потом уже тут — у вас. Но так худо, как сегодня, мне ещё никогда не было.

Странно, и ведь не описывает никаких классических симптомов. Клиническая картина очень смазанная. Нужно копнуть глубже.

— Что-то необычное пили или ели в последние дни? — поинтересовался я. — Алкоголь не принимали?

— Нет, что вы, господин, — махнул рукой он. — Я лишний раз стараюсь не злоупотреблять. Тем более, на работе. Хотя… Хуже мне стало после того, как другие работяги со мной самокруткой поделились. Сначала хорошо, а потом плохо.

— Так, стоп, — перебил его я. — Из чего была самокрутка?

— А я и не знаю, — пожал плечами Пётр. — Но дышать после этого мне стало очень уж тяжко.

— Понял вас, — кивнул я. — Пока отдыхайте, нам с Эдуардом Семёновичем нужно посоветоваться.

Я позвал Родникова за собой. Мы вышли из зала, чтобы пациенты не слышали наших переговоров, после чего произнёс:

— Ну что, понял что-нибудь?

— Я-то? — усмехнулся Родников. — Да ничего особо я не понял. Дед накурился какой-то дряни и чуть не помер. А какая в этой самокрутке была трава — поди разбери. Лекари травами не занимаются. Это всё чушь для ведьм и прочих знахарок.

Интересно получается. Значит, аптек в этом мире, как таковых, нет. А откуда же тогда мой дядя зелья берёт? Как там это в старину называлось… Алхимики! Точно. Чем алхимики не потенциальные фармакологи?

Надо аккуратно разузнать на эту тему.

— Эдуард, а разве алхимики в Хопёрске не водятся? — спросил я

— Да ты чего! — воскликнул он. — Какие тут алхимики? После скандала, который случился десять лет назад, им редко официально работать позволяют. Самые способные алхимики при императоре держатся, а все остальные… Ну, сам понимаешь. Варят подпольно.

Ага, значит, мой дядя — не только подпольный лекарь, но и практикующий незаконную деятельность алхимик.

А ведь это такое упущение! В моём мире из обычных трав можно было сделать целую кучу препаратов. А в этом наверняка есть другие растения с магическими эффектами. Зря это дело запретили. Видимо, кто-то пользовался ими для создания алкоголя или наркотиков, а потому любые взаимодействия с растительностью свели на «нет».

— По крайней мере, что с ним случилось сегодня утром, мне уже очевидно, — произнёс я.

— Да ну? — недоверчиво хмыкнул Родников. — И что же?

— Дым как-то подействовал на его лёгкие. Либо бронхи сжались, либо воспаление началось, — объяснил я. — Кислород перестал поступать в мозг, сердце остановилось — вот и вся клиническая картина.

— Хм… — попытался переварить мои слова Эдуард. — Значит, достаточно лекарской магией ему бронхи расширять — и всё пройдёт!

Если все лекари в этом мире мыслят, как Эдуард Родников, то пациентам остаётся только посочувствовать. Недаром есть такая пословица, переведённая с латинского языка: «Врач, лечи больного, а не болезнь!».

Это значит, что убирать симптомы — мало. Нужно искать причину, которая вызвала эти симптомы. Но для начала мне нужно выслушать его лёгкие.

Проблема этого века в том, что в нём пока что не существует никаких методов диагностики. Более того, научный прогресс отстаёт из-за развития магии. И это сильно усложняет задачу.

Можно было бы соорудить обычную трубку из бумаги и сделать временный стетоскоп, чтобы прослушать лёгкие. Но опыт подсказывает мне, что пациент сложный и уточнить диагноз поможет только фонендоскоп — аппарат с мембраной, который передаёт к ушам врача самые тонкие колебания воздуха в лёгких больного.

— Знаешь, Алексей, — заметив мою задумчивость, произнёс Родников. — Мне кажется, что тебе нужно немного отдохнуть. Что-то ты больно ответственно подошёл к вопросу.

— Можно подумать, что к больным можно относиться безответственно! — прямо сказал я.

— Не переживай, можем в понедельник с Иваном Сергеевичем обсудить этого больного, — предложил Родников. — А пока пойдём назад в амбулаторию, я тебе кое-что выдать забыл. Оно для отдыха точно поможет.

Погрузившись в свои мысли, я последовал за Родниковым в соседнее здание. Эдуард заскочил в одну из запертых комнат, после чего вынес мне мешочек с монетами.

— Вот, держи! — торжественно произнёс он. — Главный лекарь просил тебе передать.

— Мне? — удивился я. — За что?

— Как же? Ты ведь ту пациентку с огненной крапивницей вылечил. Так что, тебе — пять рублей, — Родников вручил мне первые заработанные в этом мире деньги.

Пять рублей… По местным меркам, это как пять тысяч рублей в моём мире. И я уже знаю, как их потратить.

— Спасибо, коллега, — улыбнулся я, приняв мешочек. — Я побежал! К ночи вернусь. Кораблёва дожидаться не будем!

Удивлённый Родников остался позади. А я направился в город — изучать торговые лавки. Этих денег хватит, чтобы купить материалы для задуманной мной заготовки.

Пора опередить время и создать главный медицинский инструмент!