Мертвее не бывает

20

Я подошла к своему шкафчику и стала копаться в учебниках. У меня в кармане завибрировал телефон.

Весь экран был в трещинах, но альтернативный вариант, который у меня оставался — мамин старый мобильный (артефакт из каменного века, еще одно сентиментальное напоминание о нашей прежней жизни), — устраивал меня еще меньше. Так что я обходилась тем, что есть. Телефон работал хорошо, только рассмотреть что-то на экране стало труднее.

Пришла эсэмэска от Джареда; «Пойдем в заповедник?»

«Сегодня не могу, — ответила я. — У меня фотосессия».

«:(х 10000000»

— Ой, да ладно, — произнесла я вслух. «Позвоню попозже», — написала я, захлопнула телефон и повернулась обратно к шкафчику.

— С кем разговариваешь? — спросила Марли, пролетев по коридору со сверхзвуковой скоростью и едва не врезавшись на полном ходу в пустой шкафчик рядом с моим. В тот, что раньше принадлежал Меган.

Было 12 февраля, и мы собирались на последнее собрание по подготовке школьного бала в честь Дня святого Валентина, который спонсировал школьный совет. Этому мероприятию дали название «Пляски возлюбленных», и Эллиот тут же провозгласила его худшим за всю историю балов в старшей школе Сюррей (это о многом говорило, учитывая, что в 1990-е ребята, именовавшие себя «Псевдоинтеллектуальным обществом», назвали свой бал «Слетом дохлых рыбок»). Снимать это собрание мне, мягко говоря, не слишком хотелось.

Я повесила чехол с фотоаппаратом через плечо и вместе с Марли отправилась в спортивный зал. Члены совета уже собрались — они сидели на складных стульях неровным полукругом. Там были Зоуи, Картер и еще примерно десять человек.

Марли начала с того, что попросила их передвинуть стулья ближе к окнам, чтобы создать более естественное освещение для фотографий. Но тусклого солнечного света все равно не хватало, а под флуоресцентными лампами все выглядели болезненно-зеленоватыми. Поэтому в конце концов Марли заставила всех вынести стулья во двор и рассесться кружком на лужайке.

Я посмотрела в видоискатель.

— Извините, но я не могу сидеть на солнце! — возмутилась Зоуи. — Я же сгорю!

— Ну как? — спросила Марли, не обращая на нее никакого внимания.

— Хорошо, только… Больше похоже на встречу садоводов-любителей, а не на собрание школьного совета.

Кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулась и увидела Картера.

— Может, нам сесть вон там? — Он показал на крытую аллею неподалеку, где друг напротив друга стояли две каменные скамейки. От белых стен отражался мягкий, естественный свет, но и тени тоже хватало, чтобы фотографии выглядели интересно (и чтобы белоснежное лицо Зоуи оказалось в безопасности, что, конечно же, являлось для всех нас приоритетом).

— Эээ… хорошо, спасибо, — сказала я, и Картер, не дожидаясь никаких просьб, усадил всех как надо. А потом не давал никому шуметь, чтобы я могла спокойно приготовить оборудование.

Сам Картер сел последним. Он опустился на ту часть скамейки, которая находилась на самом солнцепеке, хотя Зоуи пряталась в тени. Она вроде бы хотела пересесть к нему, несмотря на свою нежную кожу, но мест уже не осталось. Так что она надула губки и никуда не пошла.

— Начнем собрание, — сказал один из ребят, и все начали обсуждать повестку дня.

Я ходила на планерки Эллиот уже месяц и привыкла к тому, что они заканчивались в мгновение ока, а попытка затянуть время приравнивалась к попытке ограбить старушку. Если все вопросы можно было обсудить за четыре минуты, наша беседа длилась примерно четыре минуты и пятнадцать секунд. Теперь, слушая бесконечные пререкания членов совета, я чувствовала, как у меня начинает чесаться мозг. Эти ребята, похоже, были так очарованы мыслью, что участвуют в «собрании», что у них с трудом получалось сосредоточиться на текущих делах.

Зато у меня была куча времени на то, чтобы их фотографировать.

Наконец члены подкомитета, отвечавшего за праздничные украшения, потянулись обратно в здание, чтобы бесцельно слоняться и ссориться друг с другом — по крайней мере, так мне показалось по их резким перепалкам во время собрания. Остальные разошлись, собираясь в группы по двое и сплетничая об идеях, которые им не понравились, и о людях, с которыми они были не согласны, как только те отходили достаточно далеко.

Мы с Марли договорились встретиться утром, и она ушла.

Я тоже собралась уходить и тут увидела стулья, стоявшие на лужайке.

Конечно, я могла там их и оставить, но ночью обещали дождь, так что у мягких сидушек не было шансов дожить до утра.

Одной из тем, на которые Эллиот обожала возмущаться, было то, что наша школа тратит кучу денег на спортивное оборудование и практически ничего не выделяет на неспортивное. Однажды я сказала ей, что хотела сфотографировать ребят из литературного кружка, но не смогла найти в библиотеке ни один диван, который не выглядел бы так, будто его пожевали дикие собаки, после чего она едва не устроила пикет перед кабинетом директора.

Так что я положила фотоаппарат в чехол, аккуратно повесила его через плечо, взяла стул и понесла его в спортзал.

Потом вернулась и взяла еще один стул.

Так я весь день прохожу.

— Постой, — произнес чей-то голос. — Я тебе помогу.

Это был Картер. Парень взял один из стульев и пошел к спортивному залу. Потом вернулся еще за одним. Он запросто мог бы меня обогнать, но он не спешил, и мы шли вместе.

Опустив на пол последний стул и потерев руки о джинсы, чтобы вернуть чувствительность онемевшим пальцам, я наконец подняла голову. Картер стоял рядом и смотрел на меня.

— Спасибо за помощь.

Он улыбнулся.

Без проблем.

И… остался стоять на месте.

— Картер, — начала я, и он слегка вздрогнул, как будто я подкралась к нему сзади. — Я могу тебе чем-то помочь?

— Ну, не знаю. — Он окинул взглядом спортивный зал. — Ты можешь построить машину времени, вернуться в тот день, когда я согласился помочь с организацией этого бала, и стукнуть меня так, чтобы я потерял сознание?

— А, — протянула я. — Больше не хочешь на пляски?

Он помрачнел так, что это выглядело даже забавно.

И мы засмеялись — возможно, немного громче, чем это того заслуживало. Но, я думаю, мы смеялись еще и от облегчения, потому что впервые за долгие месяцы нам удалось победить напряженность, которая образовалась между нами.

— Ты пойдешь? — спросил он.

— На бал? Нет, вряд ли. — Мои нервы натянулись, как гитарные струны. — Джаред… мой парень… ходит в другую школу.

Картер поднял брови.

— Понятно. У тебя один из тех самых парней.

— Каких?

— Которых никто никогда не видит. — Картер улыбнулся, так что стала видна ямочка у него на подбородке. — Он у тебя, наверное, международный шпион.

На секунду я растерялась. Картер видел его на вечеринках кучу раз, и мы оба об этом знали.

Складывалось такое ощущение, что он говорит со мной, отвешивает шуточки… потому что ему этого хочется.

— Ну да, — согласилась я. — Он живет в Майами, в своем особняке, его лучший друг — Чак Норрис, а еще он водитель-гонщик.

— И, конечно же, миллионер?

— На самом деле нет, — ответила я. — Он миллиардер. Но он существует, клянусь.

— А я тебе полностью верю.

— Еще он кинозвезда, — продолжила я. — И он… — За спиной Картера открылась дверь, образовав ослепительный прямоугольник света. В нем виднелся силуэт. — Эээ… стоит вон там.

На лице Картера отразилось удивление. Он обернулся и увидел, что к нам идет Джаред.

За мгновение до того, как тот подошел достаточно близко, чтобы услышать нас, Картер повернулся ко мне и пропел: «Ка-ак нело-овко». Я засмеялась.

— Привет… что ты тут делаешь? — спросила я, когда Джаред оказался рядом.

— Встречаю тебя, — сказал он. — Над чем смеешься?

— Но ты же знал, что у меня фотосессия.

— Да, но… — Он посмотрел на часы, а потом — в замешательстве — на меня.

Я надеялась, что Картер тихонько удалится, но вместо этого он посмотрел на Джареда и спросил:

— Нас ведь не представляли друг другу?

— Джаред, — проговорила я сквозь зубы. — Картер. Картер, Джаред.

Они посмотрели друг на друга на мгновение дольше, чем было необходимо, а потом обменялись коротким мужским рукопожатием и кивнули друг другу, как это обычно делают мальчики.

— Я уже заканчиваю, — сказала я Джареду. — Но… зачем ты решил меня встретить?

— Чтобы поехать в заповедник. Мы же договаривались по эсэмэс.

Я потянулась за телефоном.

— Мы же вроде бы договорились не встречаться.

— Нет, — сказал Джаред, и у него дернулась челюсть. — Ты сказала, что позвонишь попозже, поэтому я подумал, почему бы тебя не встретить.

— Да, но… — Я посмотрела в узкие окна. Солнце клонилось к горизонту. Он точно знал, что для фото-сессии уже слишком поздно.

Не говоря уже о том, что я планировала провести день в поисках статей с новостями о Кендре и Эш-лин.

— Извини. Я думал, ты знаешь, что у нас планы. — Джаред пожал плечами и взглянул в сторону Картера. — Но у тебя, видимо, есть дела поважнее.

И он направился к двери.

Я бросила на Картера растерянный взгляд и побежала за Джаредом.

— Подожди, — проговорила я. — Я все равно уже закончила. Подождешь, пока я схожу за вещами?

Он холодно на меня посмотрел.

— Делай, что тебе нужно.

Я вернулась к трибунам, где лежал мой рюкзак.

Картер уже стоял там, рядом со своим рюкзаком. Прищурившись, он посмотрел на меня:

— Он всегда так с тобой себя ведет?

— Нет, Картер, — ответила я. Обычно он колотит меня палкой. А Зоуи всегда ведет себя так, как будто ты плюшевая игрушка?

— Это не смешно, — произнес Картер, когда я уже повернулась, чтобы уходить.

— Я и не шучу, — бросила я через плечо.

Когда я подошла к Джареду, он положил руку мне на талию.

— Не злись, — сказала я.

— Я не злюсь, — ответил он. — Думал, что злюсь, но, оказалось, нет.

Он притянул меня к себе и поцеловал — долго, по-взрослому.

Я оттолкнула его, краснея и чувствуя, как уходит почва из-под ног.

Потому что я знала: он хотел, чтобы это увидел Картер.

— Хочешь поесть? — спросил Джаред. — Я могу приготовить ужин.

Мы лежали на диване и смотрели кулинарное шоу. Я приподняла голову с его груди и посмотрела на него. На его лице было расслабленное, спокойное выражение.

— Можно, — согласилась я. — Но мне надо позвонить маме. Ты уверен, что хочешь готовить? Это не обязательно.

— Я очень хороший повар, — заявил он. — Самоучка. Я ищу повод похвастаться своими умениями, если ты не заметила.

— Ладно, — произнесла я и, поднявшись с дивана, прошлась по комнате, чтобы размять ноги. — Порази меня.

Он обвил меня руками, прежде чем я поняла, что происходит. Потом наклонил меня назад, словно я была танцовщицей или Скарлетт О’Харой, и целовал, пока у меня перед глазами не поплыли звездочки.

Он был стройным, но его руки были крепкими и мускулистыми. В нем чувствовалась сила.

«Он сильнее, чем Картер», — подумала я.

Он поставил меня обратно на ноги. Они слегка дрожали.

— Я имела в виду, порази меня своей готовкой.

Он провел пальцами по моим волосам.

— Мне все равно, что ты имела в виду, — прошептал он. — Тебе не понравилось?

Я все еще не могла отдышаться, поэтому покачала головой и выдохнула:

— Понравилось.

Я позвонила маме и сказала, что вернусь домой попозже, а потом присела на барный стул в углу кухни.

— Можно взять твой ноутбук? — попросила я.

— Ты разве не хочешь понаблюдать, как мастерски я справляюсь?

Я попыталась улыбнуться, но мысль о том, что мне предстояло искать, давила тяжким грузом. Джаред сходил в свою комнату и принес компьютер.

Одним глазом я поглядывала на Джареда. Он действительно знал толк в этом деле: резал овощи так быстро, что нож было почти невозможно разглядеть, словно шеф-повар по телевизору. И у него получалось заканчивать одно дело как раз тогда, когда приходило время приступать к другому.

Но большая часть моего внимания была прикована к браузеру. Я лихорадочно искала любые статьи, в которых говорилось бы о связи паранормальных происшествий и ярких огней. Я переходила по одной ссылке за другой, но все они вели в тупик.

— На чем ты так сосредоточилась? Можешь сейчас закончить? — спросил Джаред, приподнимая мои волосы и целуя меня в шею. — Ужин готов.

Мы сели в столовой. Джаред поставил перед нами две миски с пастой, от которых еще шел пар.

— Подожди минутку, — сказал Джаред, вышел на кухню и вернулся с двумя бокалами красного вина. Он отдал мне один из них и приподнял второй. — За нас!

Мы чокнулись, и я поставила свой бокал на стол.

— Я не пью алкоголь.

— Даже глоточек не сделаешь?

Я попробовала вино. Как по мне, на вкус оно напоминало уксус, но я сдержалась и не поморщилась.

— В общем, — сказал Джаред. — Я много думал…

— О чем?

Он перестал жевать и улыбнулся.

— О том, почему ты в последнее время так устаешь. И я понял — тебе нужно уйти из редакции альбома.

— Что? — промычала я. Мой рот был набит пастой, и мне пришлось проглотить ее, почти не пережевывая. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду… именно то, что сказал. Ты перегружена, у тебя много дел. Ты занята, сильно устаешь. Поэтому тебе надо оттуда уйти. Тебе все равно за это не платят.

— Конечно, не платят. — Я ущипнула себя за переносицу. У меня едва заметно начинала болеть голова. — Там никому не платят. Это не так устроено.

— В моей школе персоналу редакции платят, — сказал он. — Минимальную зарплату. Да, им просто вычитают эти деньги из суммы, которую они платят за обучение, но все равно.

Я сложила руки на груди.

— Значит, у твоей школы много денег.

Наступила тишина, от которой веяло холодом.

— В этом нет ничего плохого, — добавила я. — Просто… Мне нравится в редакции. И я не считаю, что перегружена. Я просто занята.

Он продолжал молчать.

— Я ценю то, что ты обо мне заботишься, но для меня это не вариант. Я не хочу уходить.

Джаред сделал большой глоток вина и бросил на меня недоуменный взгляд.

— Ну ладно, хорошо. Я просто подумал… раз это мешает другим сторонам твоей жизни…

— Каким сторонам?

— Ну, во-первых, нашим отношениям, — сказал он. — За последнее время было несколько дней, когда я очень хотел увидеться, но не мог даже до тебя дозвониться.

Я уставилась в свою миску. Мне казалось, что я никогда не видела ничего менее аппетитного.

— Прости.

— Знаешь что? Забудь. Не хочу сейчас об этом говорить, — произнес он. — Хочу насладиться ужином.

Я откинулась на спинку стула, ничего не сказав.

Джаред тоже не ел. Он сидел и смотрел в тарелку, зажав вилку в руке. Пару секунд спустя он вздохнул.

— Извини, — сказал он. — Наверное, про такие ситуации говорят «чересчур остро отреагировал». Простишь меня?

— Конечно, — ответила я. Мне казалось, что мои нервы вот-вот лопнут. Я потянулась за бокалом и сделала большой глоток — быстро, чтобы не успеть почувствовать вкус.

Джаред начал успокаиваться.

— Может, расскажешь мне про редакцию? Раз тебе там так нравится.

И я рассказала. Про Эллиот, Марли, Чада, мистера Жанике… про все фотосессии, которые я провела. Ну, про все, кроме тех, где был Картер. Я подумала, что, если опишу Джареду людей, с которыми работаю, и забавные ситуации, которые со мной происходят, он поймет, почему все это так важно для меня.

К концу ужина я выпила весь бокал, и у меня немного кружилась голова. Все еще было неловко, хоть алкоголь и развязал язык. Внезапно я задумалась: сколько я уже говорю про то, как крута Эллиот? Пять минут? Или целый час?

— Мне пора домой. — Я встала, но комната поплыла у меня перед глазами.

— А по-моему, тебя нельзя отпускать, — сказал Джаред. — Не думал, что ты свалишься от бокала. Посиди немного, чтобы прийти в себя.

Я позвонила маме и сказала, что мы с Джаредом хотим посмотреть кино, но я буду дома к десяти. Слова выпрыгивали из моего рта, словно скользкие рыбешки, но мама, кажется, ничего не заметила.

Может, воды попьешь? — предложил Джаред.

Я покачала головой. Она болела.

— Мне просто надо присесть.

Он помог мне дойти до дивана и включил телевизор.

Я положила руку ему на бедро.

— Прости, — пробормотала я. — Кажется, я свалилась бы и от глоточка.

Он тихонько рассмеялся.

— Тебе к-к-кажицца, да?

— Я так сказала? — Слова казались слишком толстыми, их было трудно произносить.

— Нет. — Он нежно откинул волосы с моих глаз. — Извини. Больше не буду тебя дразнить.

Я зевнула ему в лицо.

— Я так устала.

— Да, ты и правда свалилась бы и от глоточка. — Он наклонился ко мне. — Но ты все равно очень милая

Я не успела почувствовать, когда закончился поцелуй. Я отключилась.

— Алексис?

В моих висках пульсировала боль, как будто я слишком туго завязала на голове бандану. Открыв глаза, я увидела, что надо мной стоит Джаред.

— Ой, — произнесла я.

— И тебе привет. — Он взял меня за руку и помог сесть

— У меня как будто вся голова подшипниками набита, — простонала я.

— Уже поздно, — сказал он. — Сможешь сесть за руль?

— Сколько времени?

— Девять сорок пять.

От этих слов мои глаза открылись окончательно. Неужели я проспала целых два часа?

— Я могу отвезти тебя домой на твоей машине и вернуться на такси.

— Я в порядке, я уверена. Это же был всего один бокал.

Джареду, похоже, стало неловко.

— Я щедро его наполнил.

— Но с тобой-то все в порядке.

Он пригладил мне волосы. Ощущать кожей прикосновение его прохладных пальцев было божественно, и я прижалась лицом к его руке.

— Я люблю вино, — сказал он. — Папа разрешает мне выпить бокал за ужином с тех пор, как мне исполнилось тринадцать.

— Со мной все нормально, — сказала я, поднимаясь. Комната закружилась у меня перед глазами, и я села обратно. Я была готова признать поражение. — Но я заплачу за такси.

— Потом разберемся, — сказал Джаред. — Схожу за курткой. Где твои ключи?

К тому моменту, как мы добрались до моего дома, я снова отключилась. Я забыла, что хотела дать Джареду деньги на такси. Я смогла только почистить зубы, переодеться в пижаму и свалиться на кровать.

Бывает, что просыпаешься, потому что тебе стало слишком жарко или холодно. Или оттого, что хочется пить или писать. Бывает, что тебя будит шум. А иногда просыпаешься просто так.

Я зевнула, потянулась и, вынув руку из-под подушки, немного встряхнула ею, чтобы кровь снова прилила к пальцам. Голова еще кружилась, так что я опустила ее обратно на подушку и снова закрыла глаза, пытаясь избавиться от ощущения, что все вокруг плывет.

И тут моей щеки что-то легонько коснулось.

Я нащупала пальцами что-то мягкое и влажное. У меня перехватило дыхание, и я изо всех сил шлепнула себя по лицу, как будто в темноте по мне полз паук. Выскочив из кровати, я включила свет.

На моей подушке лежал один-единственный желтый лепесток.

Я огляделась. Голова была тяжелой, а в ушах стучала кровь, поэтому мне показалось, что в комнате тихо. Пока я не прислушалась получше.

Вззззззззззз.

— Эй? — прошептала я.

Но ответа не было.

Моя щека начала гореть, поэтому я повернулась к зеркалу, чтобы посмотреть, не царапнула ли я себя. Мне казалось, что меня придавливает к земле. Мозги не соображали. Я все еще была пьяна и даже не могла заставить себя насторожиться.

Звук шел как будто бы откуда-то сзади. Но я ясно видела, что в комнате пусто.

Не думая, что делаю, я потянулась за фотоаппаратом и стала снимать свое отражение.

Первое, что я заметила, посмотрев на экран: выдержка была слишком короткой. В комнате не хватало света, а у меня не было сил менять настройки, хоть в последний раз выставляла их, когда снимала на солнце. На фотографии все получилось темнее, чем должно быть, а значит, вся она должна была быть сплошным черным недодержанным прямоугольником.

Но нет.

Там что-то было.

Из моих легких вырвался последний воздух. Я сжала фотоаппарат мертвой хваткой.

До этого момента мне казалось, что я видела яркое пятно света — в лесу с Эшлин, на экране телевизора, перед домиком на другой стороне города. Но это был призрак. Призрак девочки.

И она не была похожа ни на одного из призраков, которых я видела раньше.

Она двигалась.

На фотографии.

Все ее тело слегка мерцало, как неоновая вывеска, которая вот-вот перегорит. Из-за этого складывалось впечатление, что она светится, и ее фигура казалась слегка размытой, будто девочка одновременно делала миллион едва заметных движений. Даже на моей фотографии она вся… ходила ходуном.

Она парила прямо над моей кроватью. Ее тело было поломано и перекошено, руки и шея — согнуты под кошмарными углами.

По ее позе казалось, что она упала, но при этом парила в воздухе. Ее волосы свисали лохмотьями, закрывая лицо, почти касаясь моей подушки. Ее левая рука болталась внизу, и в ней был зажат букет желтых роз.

И на ней было фиолетовое платье.

То самое, в котором я видела себя. То самое, которое носил призрак Эшлин.

Я была в шаге от паники. Врезавшись в комод, я одним рывком раскрыла дверь и побежала, чтобы оказаться как можно дальше от призрака. Я остановилась на кухне, прижавшись спиной к раздвижной двери, которая выходила на крошечный задний двор.

— Лидия, — прошептала я.

Но Лидия не появилась из воздуха. Я задумалась: сколько времени ей обычно нужно, чтобы прийти?

Затаив дыхание, я еще раз взглянула на фотографию. На дрожащую фигуру.

И тут… девочка повернула голову — призрак повернул голову на фотографии. А потом она посмотрела на меня.

Только у нее не было глаз. На их месте виднелись темные впавшие участки гладкой кожи, похожие на две круглые тени.

Но она меня увидела — я знала это.

Сквозь фотографию.

Меня охватил шок, дыхание стало частым и прерывистым. Я перевела взгляд на коридор, ожидая, что из моей спальни сейчас выплывет дрожащее облачко белого света.

Потом я снова услышала звук — вззззззззззз, который доносился откуда-то сзади.

Не успев сообразить, что не стоит этого делать, я повернулась к стеклянной двери и сфотографировала еще раз. Она была во дворе. И она приближалась — сейчас занимала почти весь кадр.

Я смотрела на ее волнистые светлые волосы — вблизи было заметно, что они все в грязи. У самой линии роста волос ее кожа начинала сморщиваться, как изюм. Ее окаймлял тонкий слой черноты. Фиолетовое платье покрывала плесень, подчеркивая его контуры, а костлявая, ссохшаяся рука сжимала букет давно увядших роз. Только «сжимала» — не совсем подходящее слово. Стебли словно проросли сквозь ее ладонь, проткнув кожу, словно огромная злокачественная опухоль.

Но ужаснее всего были ее отсутствующие глаза.

Даже омерзительные пустые глазницы выглядели бы не так жутко, потому что они, по крайней мере, были бы чем-то человеческим. А эта гладкая пустота как будто вышла прямиком из ночного кошмара. Она была невозможна и ужасна и все-таки находилась прямо передо мной — и смотрела на меня.

«Не знаю, смогу ли я это сделать», — подумала я.

— Что… — у меня сорвался голос. — Кто ты?

Я подняла фотоаппарат и сделала еще один снимок. Она уже наклонилась к двери, и ее голова, лицо, платье и цветы начали просачиваться в дом, как будто стекло было просто-напросто завесой падающей воды.

Я сделала шаг назад и сфотографировала еще раз.

Она была на кухне вместе со мной.

— Постой… — Я сделала последнюю фотографию и посмотрела на нее.

Она улыбалась, обнажив почерневшие заостренные зубы. Ее сероватые десны разлагались.

Вззззз завибрировал и начал меняться, пока не превратился в новый звук: хсссссссссссс.

И вдруг я всем своим существом поняла…

Это был нехороший призрак.

Я тяжело сглотнула и отпустила фотоаппарат, так что он повис у меня на шее.

— Убирайся… отсюда. — Мой голос дрожал, словно флаг на ветру.

Она засмеялась — своим ужасным, музыкальным, безумным смехом.

Тут до меня дошло. Каждый раз, когда я слышала этот смех — каждый раз, когда я видела свет, — это существо было рядом. Это ужасное, отвратительное существо… Это существо было в моей комнате — парило надо мной, следило за мной.

Меня охватил ужас. Я повернулась и побежала, отчаянно пытаясь спастись от смеха, и от зубов, и от отсутствия глаз. Но смех не отставал, как будто звучал в наушниках, приклеенных к моим ушам.

Завернув за угол, я побежала по коридору к своей комнате и чуть не задохнулась от шока: на моем пути стояла еще одна фигура.

Сначала я подумала, что это Лидия.

Но фигура была из плоти и крови, и, когда я врезалась в нее, мы обе упали. В следующий момент моя сестра шипела подо мной, словно рассерженная кошка.

— Что ты творишь?! — Она оттолкнула меня и стала подниматься на ноги.

Я не ответила, потому что была занята другим: оглядывалась назад. Смех исчез, но это не значило, что она — или оно — что бы это ни было — не преследовала меня, не парила надо мной, не смеялась, не шипела…

— Что происходит? — спросила Кейси. — Ты выглядишь так, как будто только что увидела…

Я обернулась к ней. Не знаю, что было написано на моем лице, но ее выражение сменилось так резко, как будто кто-то нажал на переключатель. Она больше не злилась. Она была абсолютно серьезна.

— Лекси, — прошептала Кейси, качая головой, — что ты сейчас делала?

— Ничего, — сказала я.

Она посмотрела в направлении гостиной.

— Нет, — взмолилась я.

Она быстро повернула ко мне голову.

— Кейси. Не надо. Просто ложись спать. Пожалуйста.

Она бросила взгляд мне за спину, в конец коридора, потом снова перевела его на меня. Наши глаза встретились, и целую минуту — очень долгую, ужасную минуту — мы смотрели друг на друга.

Потом она повернулась и бросилась в свою комнату так быстро, что подол ее халата со свистом рассек воздух вокруг ее ног.

Я залезла в кровать, но спать не собиралась. Просто сидела с включенным светом.

Я так устала, что у меня перед глазами шли цветные круги, но я не ложилась, не опускала голову на подушку.

Я даже не закрывала глаз — разве что на одно мгновение, чтобы моргнуть.

Всю ночь.