Мир богов - 2

Глава 16

ГЛАВА 30

Глава тридцатая

Портал Алконост привёл нас в Вечернюю Звезду, причём прямиком в дом.

Нужно было видеть лицо мамы, когда мы всем табором нарисовались в её любимой гостиной, которую почему-то называли Зелёной, хотя из зелёного там был только горшок с каким-то фандорийским фикусом.

Первым делом мама бросилась ко мне, что, естественно, не вызвало радости у двойняшки, но она промолчала, хотя было видно, что злится. Впрочем, когда она обняла Алконост и начала её нахваливать, мол, умница-разумница, что сумела найти сестру, я тоже скривилась. Короче, тут ничего не изменилось, мы по-прежнему ревновали её друг к другу. К тому же мне не понравилось, что мама не обратила внимания ни на Алекса, хотя я представила его как своего мужа, ни на Егорку с Ильюшкой и вела себя с ними, как с чужими. Впрочем, я и раньше замечала, что она заносчива и признает только тех, кто равен ей по положению. Ну, ничего! Так или иначе, она признает мою семью или я не я буду!

После переполоха среди слуг, вызванного нашим появлением, нас распределили по гостевым комнатам и мама тоном, не допускающим возражений, сказала, что ровно в двенадцать пополудни она ждёт нас в столовой. Не знаю, свойственна пунктуальность всей фандорианской знати или только моей родительнице, но в этом что-то есть. Размеренный образ жизни, как ежедневный восход и заход солнца, создаёт ощущение незыблемости окружающего мира. Конечно, это иллюзия, но всё равно, приключения приключениями, а человеку, особенно семейному, свойственно стремление к стабильности.

Только я переоделась к полднику, как ко мне примчалась Василиса. Она была в своём репертуаре; на смену линялой ночной рубашке пришло ядерно-розовое платье, вульгарное до невозможности. При всех своих портновских талантах и бездне вкуса наша законодательница моды была слепа, когда дело касалось её самой.

— Боже мой! Сними это немедленно!

— Что, настолько плохо? — огорчилась Василиса, знающая о своём недостатке.

— А ты как думаешь? — я подвела её к зеркалу. — Ну, с чем гармонирует твоё платье? Сама догадаешься или подсказать?

— С прыщами, — последовал унылый ответ.

— Вот именно.

С этими словами я выставила Василису переодеваться. Не хватало, чтобы мамаотправила её к слугам, как это было с шолоицкуинтли; правда, я настояла, чтобы он остался с мальчиками. Так мне спокойней. Конечно, поместье охраняется, но бережёного бог бережёт. Кстати, почему-то у меня ощущение, что Нэхуель не из отцовской Огненной стражи; тогда тем более не стоит упускать его из виду: с таким охранником при близнецах мне сам чёрт не страшен.

Так вот, моя родительница, верная снобистским замашкам, при распределении гостевых апартаментов то и дело поглядывала на Василису: видимо, не могла решить к какой категории её отнести, поэтому я поспешила сказать, что она моя подруга. Между прочим, со статусом Пименова и Кэт таких проблем не было. Судя по внимательному взгляду и сопутствующему вздоху, мама сразу же узнала Кэт. Ну да, трудно забыть, как в прошлый раз отец снёс ей голову. Сама Кэт ничего не помнила, и слава богу! На Тигрёнка мама не обратила внимания, а вот Эдик сразу же стал её любимчиком. Насколько я знаю, ему отвели лучшие гостевые комнаты. Судя по всему, у нас с родительницей общая любовь к фениксам.

В общем, мама нормально ко всем отнеслась; во всяком случае, она была благожелательна ко всем гостям, чего не скажешь о новых членах семьи.

К счастью, Алекс делал вид, что ничего не замечает. Правда, я видела, что он злится, причём не столько из-за прохладного отношения к себе, сколько из-за детей, но я улучила момент и покачала головой — мол, не начинай — и он кивнул, отдавая семейные разборки мне на откуп. Нет, с мужем мне точно повезло: дракон у меня умница, каких поискать.

После ленча мама позвала нас с Алконост к себе в кабинет; я видела, что ей не терпится что-то рассказать, но она дождалась, когда мы сядем. Судя по сияющему лицу, это была не просто хорошая новость, думаю, у неё есть вести об отце.

Я не ошиблась. Насколько мы поняли из сбивчивого объяснения, с ним всё хорошо. Ну и слава богу! Несмотря на все наши тёрки, я отцу не враг.

Когда мама говорила, я обратила внимание, что она постоянно касается браслета на левой руке. Приметный такой браслет, в форме золотого дракона. Не иначе это подарок отца. Кстати, не покидает ощущение, что дракончик живой. Ну вот! Совершенно точно он глянул на меня и шевельнул хвостом! Выходит, это не просто браслет, а отцовский шпион. Нужно будет предупредить ребят, чтобы не болтали при миссис Вейс… маме лишнего, особенно о Золотом императоре.

Пока жила на Земле, я довольно часто думала об отце; вспоминала наши встречи и анализировала его поведение, стараясь понять, что он собой представляет. Странно, но отчего-то у меня сложилось двойственное впечатление. Такое ощущение, что в образе мистера Вейса он куда человечней, чем в образе золотого истукана. Нет, мистер Вейс тоже не подарок и может вспылить, да так, что мало не покажется, примером тому Кэт. При этом он отходчив и не держит зла на провинившегося, чего не скажешь о Золотом императоре. Когда отец прячется под его маской, он безжалостен; уверена, когда он на троне, взывать о снисхождении бесполезно. И вообще, не могу себе представить, чтобы этот золотой истукан однажды расхохотался, хлопая себя по ляжкам, или до хрипоты спорил бы с Алексом, какое вино лучше… или утешал Тигрёнка, когда девчонка ревёт от огорчения, что у неё не получается очередной приём. На этот случай мистер Вейс держал в кармане горсть конфет. Кстати, конфетки перепадали не только Дашке. Конечно, детский сад, но его угощение и искреннее сопереживание здорово поднимали мой дух и вскоре неудача оборачивалось победой, и больше всех ей радовался не кто иной, а мистер Вейс…

Проклятье! Ну, почему?! Отец, чем на этот раз я насолила тебе, что ты снова пустил меня в расход?

В гневе я стукнула кулаком по подлокотнику дивана.

— Сирин! Что случилось?

Мамин голос привёл меня в чувство, и тут я увидела, что она и двойняшка не спускают с меня глаз.

— Ничего такого, с чем бы я ни справилась! — резко ответила я, недовольная их разглядыванием, а больше всего тем общим, что было в их лицах и позах.

Короче, во мне снова взыграла ревность.

— Извини! Ночь без сна… — я покосилась на двойняшку, но не стала на неё наезжать. В конце концов, она явилась ко мне не по своей воле. — И тут с самого утра сплошная нервотрёпка, — буркнула я в качестве оправдания.

Двойняшка насмешливо фыркнула, но промолчала, к моему удивлению. Никак действительно повзрослела; правда, не настолько, чтобы уйти и не развешивать уши; видит же, что я хочу поговорить с мамой. Ну и ладно! Чёрт с ней, пусть сидит; мне всё равно.

Мама вздохнула и, накрыв браслет ладонью, подняла на меня озабоченный взгляд.

— Дорогая, что тебя огорчает? — мягко вопросила она.

— Не что, а кто. Меня огорчаешь ты.

— Сирин, я тебя не понимаю.

У меня вырвался смешок. Вот ведь притворщица! Я же по лицу вижу, что она знает, о чём пойдёт речь.

— Неужели? А мне кажется, всё ты понимаешь, — я взяла стул и села напротив мамы. — Скажи, что тебе не нравится в моём муже и детях?

Естественно, мама была в своём репертуаре. Она тут же включила великосветскую даму и вполне правдоподобно изобразила удивление.

— Дорогая, о чём ты говоришь? Твоему мужу и детям предоставлены одни из лучших гостевых комнат…

— Да-да! — перебила я родительницу. — О том и спрашиваю, почему они в гостевом флигеле, а не рядом со мной?

На мамином лице промелькнула тень неудовольствия.

— Потому что ты член семьи и твои покои находятся в хозяйском крыле, а там тесновато и лишних комнат нет. Не могу же я прогнать родную дочь и поселить её вместе с гостями, — нашла она отговорку.

— Хорошо, если у тебя не хватает духу выставить меня, я сама переселюсь.

— Скажи спасибо, что вас всех не поселили вместе со слугами, — съехидничала двойняшка.

— Заткнись! — посоветовала я и с любопытством глянула на неё. — Кстати, а где твои паладины? Неужели уже угробила бедолаг?

Прямо в полотне двери возникло знакомое женское лицо, и голубые глаза стрельнули в мою сторону.

— Нет, госпожа, мы ещё живы, — сообщила живая маска и погрустнела. — Погиб только мой брат Артур.

— Лижен! — рявкнула двойняшка, и лицо на двери мгновенно испарилось.

Знакомое имечко. Память отправила меня во времена шестилетней давности и перед внутренним взором возникла клетка, в которой я и двойняшка вместе с паладинами возносились на Небеса. Это была девушка-дракон, которую ранили и за которую очень переживал высокий светловолосый парень. Затем случилось то, за что я до сих пор не могу простить двойняшку — она убила Эдика и Тигрёнка, при воспоминании об этом у меня до сих пор горит душа. Тогда я убила бы Алконост (оболочка богов смертна, в отличие от их души), но её спасла девушка-дракон. Она приняла на себя смертельный удар и брат, спасая её, скрылся с поля боя. Помнится, двойняшка распорядилась их убить, но, видимо, сменила гнев на милость.

— Что случилось с твоим воином-тигром? — поинтересовалась я у неё.

— Не твоё дело, — фыркнула она, и я ответила ей тем же. Действительно, как будто мне есть дело до её паладинов, со своими хватает мороки.

— Бедный мальчик защищал наш дом от врага, так что честь ему и слава, — сообщила мама со скорбным видом.

Двойняшка, судя по лицу, хотела ей возразить, но передумала.

— Когда это было? — поинтересовалась я.

— О, это случилось в самом начале войны! Тогда вероломный Зевс проник во дворец Золотого императора, и Алконост поспешила мне на помощь, — сказала мама и с признательностью посмотрела на двойняшку, которая не преминула задрать нос.

— Смотри не лопни от важности, — посоветовала я, пряча досаду.

— Я же не ты, которой паладины дороже тех, кто дал тебе жизнь, — поддела меня сволочная сестрица. Я выразительно глянула на статуэтку, которая изображала пасторальную пастушку с ягнёнком на руках; по-моему, она достаточно увесистая и сгодится в качестве метательного снаряда, вот только не было настроения драться.

— Каким образом погиб твой паладин? — спросила я, ощущая подспудное беспокойство.

— Кто-то сжёг его дотла, — не стала запираться двойняшка. — На западной стене дома до сих пор остался след от его тела… такой характерный след.

После её слов мне сразу же вспомнилось бегство через Грозолинскую башню Руха и то, как любящий дядюшка пытался прибить меня при помощи молний.

— Это Кецалькоатль! — уверенно сказала я.

— Вот и мне так кажется. А ещё мне кажется, что этот гадёныш причастен к исчезновению отца, — сказала двойняшка и искоса глянула на маму.

«Так! Это ещё что такое?» — насторожилась я.

— Алконост! Опять ты за своё, — мама укоризненно покачала головой. — Девочки, ваши домыслы ничем не обоснованы, так что будьте добры, говорите о дяде вежливо.

В общем, я её понимаю. За исключением цвета волос Кецалькоатль копия отца; сложно ненавидеть того, у кого лицо того, кого ты любишь.

Когда мама потянулась к вышивке, давая понять, что аудиенция закончена, я не стала задерживаться; потом выясню, чего она взъелась на мою семейку. Сейчас необходимо поговорить с двойняшкой, и я вслед за ней переместилась в парк.

— Что ты имела в виду, говоря про характерный след на стене? — спросила я.

— Идём, покажу, — отозвалась двойняшка, и мы завернули за угол дома. — Видишь? Судя по отпечатку на стене, распроклятый мальчишка спал, хотя я поручила ему охранять маму. Счастье, что она была у Бонов, и с ней не случилось ничего плохого, — возмущённо проговорила она, но не слишком громко; видимо, не хотела, чтобы её услышала девушка-дракон, которая на некотором отдалении шла за нами. Гляди-ка, что творится! Никак она научилась ценить тех, кто её защищает.

— Думаю, ты права, — кивнула я.

Мы пошли по дорожке, окружённой весенними цветами; на Фандоре тоже была весна. Вспомнив о князе Фонге, — жаль, что мы пропустили его полёт, я посмотрела в небо, а затем на свои ладони, на которых, наряду с пером феникса, красовалось огненное тату томагавка.

— Темах. Интересно, зачем он отцу?

Двойняшка дёрнула плечом.

— Не имею понятия!

— Тогда зачем я вам понадобилась? — удивилась я, до этого свято уверенная, что именно из-за этого подарочка лучезарного Тонатиу меня вытащили с Земли. Ведь Алконост тогда сказала, что Темах нужен отцу.

Так! Нюхом чую, сволочная сестрица что-то скрывает от меня. Ну, ничего! Сейчас я выведу её на чистую воду!

Но не успела я приступить к допросу, как с неба обрушился настоящий потоп. Пустившись наперегонки, мы одновременно влетели на подъездную аллею у дома и… оказались носом к носу с Кецалькоатлем.

Под драконьей маской он был неотличим от Золотого императора, но в этот раз я сразу же поняла, что это не отец.

— Доброго вам здравия, племянницы! — прогудел он добродушным голосом и предстал перед нами в образе белобрысого мистера Вейса.

— Здравствуйте, коль не шутите, — отозвалась я, насторожённо глядя на гостя.

В белых замшевых штанах с бахромой по бокам и такой же белой безрукавке, расшитой изумрудами, он выглядел очень импозантно. Красивый стервец! И сам прекрасно это знает. Я внутренне усмехнулась. Судя по изучающему взгляду, имеющему специфическому окраску, дядька у нас шалун и, похоже, не прочь покрутить шуры-муры с красивыми девицами и не важно, что это родные племянницы, только фиг ему!

С физиономии Кецалькоатля пропало задумчивое выражение. Похоже, он прочитал мои мысли, и они пришлись ему не по вкусу.

— Нам нужно поговорить! — заявил он раздражённым тоном и ухватил меня за локоть.

— Постойте! — воскликнула двойняшка, держа меня за другую руку. — Вы должны сказать, куда её забираете.

— Должен? — рявкнул Кецалькоатль, но тут же примирительно улыбнулся. — Передай Вифании, чтобы она не переживала. Мы будем в Небесном дворце. Сирин некоторое время погостит у меня.

— А с моей стороны возражения принимаются или как? — осведомилась я, только кто бы меня слушал!

Перед глазами потемнело и в следующее мгновение мы с Кецалькоатлем оказались у подножия парадной лестницы. Интересно, почему всегда здесь, а не внутри самого Золотого дворца?

— Потому что так настроена система безопасности, — последовал ответ на мой невысказанный вопрос.

— Понятно, — я покосилась на Кецалькоатля, который не выпускал моей руки во время подъёма по лестнице. — Куда вы тащите меня?

Он бросил на меня сумрачный взгляд.

— Я же сказал, некоторое время ты погостишь у меня.

— Как долго? — не унималась я.

Кецалькоатль вроде как поскучнел и отвернулся.

— Это зависит от твоего отца, — сдержанно ответил он.

Плохо дело! Кажется, мне отводится роль яблока раздора в их разборках.

Во дворце меня передали под присмотр полуголой смуглой девицы с чешуйчатым зверем на поводке. Судя по рыбьим глазам и плавниковому забору на хребтинах, обе твари были выходцами из морской стихии.

Несколько комнат, что мне отвели, блистали роскошью, но тюрьма есть тюрьма. Помимо уже знакомого по Тартару магического барьера, ко мне приставили дворцовую стражу. Несколько раз заглядывала девица со своей зверюгой, видимо, не доверяла моему спокойствию; затем она же принесла обед. У меня создалось впечатление, что она не прочь поговорить, но я устала как собака собачья и была не в состоянии вести словесную битву.