Миша-Мишутка Романов

Глава 20

Территория Российской Империи.

Земля. Иркутск. Ангара.

20.09.1881-17.11.1881

Время мчалось слишком быстро, я вместе с ним, но опаздывал. Все здесь оказывалось сложнее, чем на первый взгляд.

Тревожные сигналы стали приходить к октябрю — в Енисейскую губернию стягивались войска.

У меня там было около двух десятков агентов, в том числе писарь красноярского градоначальника, так что сведения получал без задержек.

Если на перекладных от Москвы до Красноярска дней двадцать пять, то войска двигались значительно медленее. Как сообщали агенты, брать меня будет гвардия с усилением из казаков.

Мандраж в столице присутствует, так что и брать меня решено только в декабре, когда стянут не меньше пяти тысяч верных.

Моя пропаганда приносит успехи. Отбираются части сильно окрашенные голубой кровью.

В принципе, чем встречать гостей есть уж сейчас. Сто пятнадцать АМ, сотня направляющих по 4 метра длиной, правда, ракет пока всего двадцать, плюс гибрид лимонки с бикфордовым шнуром.

Пришлось наладить производство бензиновых зажигалок — первые пошли как раз в дополнение этим бомбам.

Опять же реактивные снаряды — простейшие, без закрутки, начала 30х — размеры и принцип я помнил.

Самой трудной частью оказалась пороховая шашка двигателя — получается, но не совсем то, что в оригинале.

Нет оборудования для газовой цементации. Хорошо, что у меня есть хорошие спецы из Тулы. Долго им объяснять не пришлось и порох, который у нас Менделеев изобрёл в конце 90х годов 19 века, ухе делали массово.

В принципе все шашки были из него — но с разными замедлителями. На практике это означает, что о кучности падения можно говорить очень приблизительно.

А дальность не более трёх километров. Но, судя по первым испытаниям для войска до десяти тысяч должно хватить и этого. Атаковать меня будут зимой — навалятся скопом — значит пойдут скорей всего по реке.

Здесь, в этом веке, Ангара раз в три года покрывается льдом.

Так что образуется отличный санный путь. Я изображал лопуха и в дальние дозоры с этой стороны поставил самых ненадёжных исполнителей.

А в Иркутске кипела работа — я смонтировал на санях, по три на одни, шестьдесят направляющих. По виду эти катюши неказисты, но если не нападут в ближайшую неделю — им придётся туго.

Это тело — не требующее алкоголя было потрясающе работоспособно. Смог вывести производство ракет по пять в день, т. е. по сто пятьдесят в месяц.

Город бурлит от перемен. Отменил все местные налоги. Торгуют все — торгуют всем.

Но заводская слобода на другом берегу реки — закрытый город. Сам там живу через день. Болтливым среди рабочих отрезаю языки, если настроение хорошее.

Рабочая неделя — пять дней. Шестой день — обязательные учения на полигоне. У каждого рабочего, служащего, женщины, есть своя специальность. Стрелки, минёры, ракетчики, повара. Отобьемся.

Как говорил Валера — любая организация, от банды до государства, может щетаться таковой только через год после первого серьёзного силового столкновения.

Валера вообще любил пофилософствовать в узком кругу. Его родня с поезда сняла, когда он после школы в филфак МГУ втихаря экстерном экзамены сдал — уехать хотел. Нет, сказали, философствуй, сколько хочешь, но семейные дела — прежде всего.

Да, столкновение неизбежно.

Меня беспокоят англичане — точнее их возможные ходы из Китая. После моего первого столкновения с Питером, есть большая вероятность, что, они подвигнут Цыси — ихнюю Императрицу.

А мне ихние легионы тут не нужны. Придумал план, далеко не идеальный, но в случае успеха окупающийся сторицей.

Собрал вместе пленного монгольского витязя, китайца-учённого, выделил под это дело лимон рублей, взрывчатки. Вариант действия один, но монголу дал спецзадание, о котором не знает напарник.

Цель одна — дестабилизация обстановки. В идеале смерть главных фигур и гражданская война.

Выстрелил и забыл, как говориться. Контролировать исполнение всё равно не смогу, а мёртвому деньги не нужны, хоть рубль, хоть лимон.

Всё же начать жизнь заново — интересная штука. Я в последние годы жизни там, будем говорить откровенно, спивался. В этом теле от водки меня рвет, да и позывов не ощущаю.

Но пьянство не запретил. Поэтому в субботу — после полигона все сразу в магазины — и такое начинается. Ну что — сильнее стараться будут. Лучшие группы отпускаю первыми.

Золота рабочим и военным не жалко — хорошие солдаты с хорошим оружие всегда вернут вложенное с процентами.

Вот бегут минуты, дни, недели. Пять ракет, ешё пять, ешё пять.

Когда их стало двести восемьдесят, долгожданное свершилось.

Они вышли, вышли по маршруту определённому мной.

Вышли на давно определённое место. Река была превращена в линию обороны.

Но не простую, а якобы стихийную. На небольших торосах закрепились три десятка казаков. Это были смертники. Они заняли круговую оборону.

В паре километра, за ближайшей горкой, расположились катюши.

Задача тридцатки — стянуть к себе как можно больше сил. У нападающих было три пулемёта и шесть лёгких пушек. На каждом из берегов в землянках скрывались подрывники.

От них медные провода тянулись к шести фугасам. Мощностью по триста килограмм чёрного пороха каждый.

Сигнал для подрывников — свист снарядов катюш. Кончно свист моих поделок далёк от легендарных органов дядюшки Иосифа, но звук всё равно наводит страх.

Затаились, ждём. Ночью прибыл лазутчик с подтверждением — завтра будут здесь.

Подтвердилось, что приказа на мой арест у них нет. Меня объявили пленником, а все стрелки переводятся на Усача. а, папа ещё приуменьшает опасность ситуации. А зря.

Утром подвезли ещё пятнадцать снарядов.

Велел в последний раз проверить направляющие, амуницию, снаряды.

Многие из ракетчиков сами со сборочных конвейеров, сейчас там трудиться их жёны.

Казаки видевшие, что могут делать эти снаряды, не чурались рыть окопы вместе с бомбардирами — я доходчиво объяснил, что часть ракет может попасть не туда.

Мне немного не по себе. Такая разборка у меня впервые. Да маловато нас, но приходится признать, что лучшее враг хорошего.

При мне сейчас пять сотен казаков и тысяча ополчения — мои мастеровые и местные охотники. Всем за участие в кампании по 50 рублей и охотникам оставляем новые винтовки — премия.

Обидно, что на мой западный фронт я выделил всего двадцать автоматов — остальные на южном — там они нужнее. Туда же отправил двести лучших стрелков и Белоснежку, вариант в Пекине удался — они там будут нужнее.

Батый наш всё же перевыполнил план. Разброд там полный. Три южных провинции и Тибет уже заявили о выходе.

Но вот про присягнувших мне, то бишь РСС, монголов — Карательная экспедиция маньчжурских частей — около двадцати тысяч Вэйнов.

Хотя это сборная солянка, которую выделили временщики в Пекине — мол, мы сначала север вернем, потом до юга доберёмся.

Против них готовится подобная ловушка. Лагерь — якобы не сильно укреплённый — 1500 человек. Когда войска пойдут на приступ — тогда заговорят автоматы.

После — раздача слонов — т. е. выборочные казни — это поручил Белоснежке.

Часть ослепить часть оскопить — и пусть обязательно сами кидают кости — как они лягут, так и поступать.

У кого две шестёрки — отпускать, но чтобы всё видели до конца.

Гранат казакам выдал по десять, по паре выделил монголам. об это всё не здесь и не сейчас. А сейчас показался передовой дозор условного противника.

Разведка уточнила их — 7500 человек, сабель из них 2500.

Я вместе с сотней эскорта сижу чуть в стороне на возвышенности. На верней части кедра устроил командный пункт, меня сюда подняли на чем-то вроде люльки.

Прекрасный обзор. А главное Дружественный огонь не страшен. Своих катюш я пока опасаюсь больше противника.

Вот дозор наткнулся на брикаду. Слышатся выстрелы, падают и дико ржут кони, кричат люди.

Из двух десятков к основным силам ноги унесли только двое.

Через полчаса показался авангард, по словам разведчиков, обоз ещё в получасе.

Получается задача обороняющихся продержаться час. Их смяли на пятьдесят первой минуте.

Но потеряли три сотни, они остановились позаботиться об убитых и раненых.

К тому же специальный человек среди моей тридцатки камикадзе стрелял из оптики по командирам.

Вот и обоз — пушки, пулеметы — чудесно. Дергаю за верёвку — внизу орут что поняли. Лаврентий возится с ракетницей. Вот и пошла родимая — красная раскрасавица.

Всё моё внимание на катюшах. Выстрел. Свист. Море огня. На позицию противника из почти сотни снарядов падает двадцать — остальные или недолёт или перелёт.

Одна направляющая стоящая отдельно — взрывается. Полминуты. Второй выстрел.

Результат был подобен прежнему, но катюши все целы. Еще выстрел — тридцать ракет, но двое саней и на них шесть направляющих и пара ракетчиков потеряны.

Взрыв фугасов — только три, ну и бог с ними. Многие валятся под расколотый лед. Дергаю сингалку два раза — зелёная ракета.

Пошли лавой казаки. Впереди автоматчики. Но это лишнее. Крики напуганных людей — сдаемся, слышны отовсюду.

А казакам незазорно и сдаваться — форма та же — свои как никак.

Три тысячи пленных — в основном казаки и обозники.

Влез на сани — приказал Усачу самому со всеми разобраться, как оговорено.

А сам заснул, и снилось мне лето, я с любимой женой двумя детьми и двумя руками и синее море.