Скучный-прескучный город
ночью окутан длинной.
Забраны плотно шторы,
поблескивают витрины.
Споры давно исчерпаны.
Шторы, словно ресницы,
в окнах повисли чопорно.
Но никому не спится…
Висят с разводами шторы
на окнах ночных гостиных…
Обходит угрюмый город
злая цыганка Марина.
Ее вороные косы
мерцают отливом медным.
Пудель с розовым носом
шагает за нею следом.
— Это ли скучный город? —
кричит Марина. — Не верю!
Эй, поднимайте шторы!
Эй, отворяйте двери!
Грежу я наяву ли
домыслами пустыми?
Где же провалы улиц
с тусклыми мостовыми?
Он встрепенулся, город,
стал многолюден, светел…
— Будьте, — кричит Марина, —
веселы, словно дети!
Что карнавалы в Риме,
Генуе или Ницце!
Масок не нужно — имя
тщетно скрывают лица.
Скучный-прескучный город
полон весельем, смехом,
точно смеются горы
многоголосым эхом.
Где-то пляшет Марина,
в общем гомоне тонет,
волосы длинные-длинные
и звёздочка на ладони.
До первых лучей рассвета
царит неслыханный праздник.
Зову я: — Марина, где ты?
Она меня только дразнит.
Махнет рукой, улыбнется,
опять в толпе растворится…
А город в ответ смеётся
и песни летят, как птицы.
По асфальту звёздных дорожек
скатываются планеты.
Где твоя милость, боже?
Где ты, Марина, где ты?
11 июля 1970
* * *
Это только игра, игра —
слова весёлые…
За окошком ветра́, ветра́,
деревья голые.
За окошком дожди, дожди,
но́са не высуни.
Если хочешь, живи один
с белыми высями.
Отвори балконных дверей
створки-локоны —
и останется плач дерев
около,
и останется слов игра,
кофточкой свесится…
На порог не пускаю страх
нового месяца.
На порог не пускаю дум
бинты и простыни —
вот я просто сижу и жду,
брошенный взрослыми…
12 июня 1970