Мне написал покойник

ЭПИЗОД 23. Храм Света

Утром новый друг притащил Алана на горную вершину. При здешней транспортной системе попасть на неё было совсем несложно. Махавир сказал, что уже не первый раз тут завтракает после бессонной ночи. Как он выразился: бодрит и на позитивный лад настраивает.

Усевшись поудобнее за столиком на террасе, Алан принялся перебирать в памяти события. Картинки ночных похождений всплывали смутными и обрывистыми образами. Кажется, начав с баварского пива, они переключились на кальвадос, а затем залили всё ирландским кофе с виски. Трекер вспомнил покрасневшее лицо Синди, когда она смущённо кивнула на приглашение пойти вместе на дискотеку, как он неожиданно для самого себя стал опрокидывать рюмку за рюмкой текилы, не в силах остановиться.

Ещё до рассвета Синди ушла на работу, но Трекер до сих пор ощущал аромат её тела, страстные прикосновения и поцелуи. Он чувствовал себя персонажем «Тысячи и одной ночи», которому посчастливилось побывать на свидании с восточной принцессой.

Мало того, что девушка оказалась необыкновенно нежной, она, как и предупреждал Нанда, могла поддержать разговор абсолютно на любую тему. Из любопытства Алан попробовал испытать её эрудицию и завёл разговор об устройстве двигателей внутреннего сгорания. Так она и здесь не ударила в грязь лицом.

Пожалуй, Махавир прав: эти маботочки любому умнику сто очков вперед дадут. Не верится, чтобы они не прошли тест на интеллект. Похоже, людей в Шайнинге делят по какому–то другому принципу. А может, у него действительно такой обалденный потенциал, что скоро он обойдёт всех маботов? Неплохо бы.

Несмотря на ночной загул, голова была на удивление свежей, а в теле чувствовался такой запас энергии, что хватило бы на неделю безостановочных «подвигов». Прихлёбывая крепкий кофе, Алан сияющими от счастья глазами наблюдал, как снежные пики окрашиваются розовым светом только проснувшегося солнца. Чистый, слегка морозный воздух пробуждал в душе чувство блаженной эйфории.

Трекеру казалось, что всё вокруг принадлежит ему, стоит только пожелать — и любая мечта исполнится. Где–то в глубине души всё ещё свербил вопрос: что там с его Джессикой? Но мысли о побеге постепенно таяли. Очень хотелось, как те парящие над бездной орлы, смотреть на мир свысока, скользить по волнам нового, неизведанного.

Как много люди отдают себя другим, столько в себе подавляют, что уже и сами забывают, что нужно душе. Может, здесь у него получится быть самим собой? Довериться течению времени, и потоки сказочной энергии вынесут его на вершину блаженства.

Алан подошёл к краю террасы, распахнул руки, словно желал обнять весь мир и прокричал:

— Красота–а–то кака–ая–а! Свобо–о–да-а!

— Это тебя так после гулянки штырит? — подскочил на стуле Махавир. — Жаль, что ночью мы пропустили восход Мёртвого солнца. Интересно, как бы ты заголосил, увидев его. Алану усмехнулся реакции друга, но реплика о ночном восходе заинтриговала. Ему сразу вспомнилась старая шутка о том, что луна важнее солнца, ведь она светит ночью, а днём и так светло.

— Солнце? Ночью?

— Ну да, причём каждую божью ночь появляется, — расплылся в улыбке Нанда. — У природы перерывов на выходные и праздники не бывает.

— Какая же это ночь, если солнце? И почему мёртвое?

— Такое не объяснишь. Сам скоро увидишь, и все вопросы отвалятся. Лучше скажи, что планируешь здесь дальше делать?

— Кто? Я? — растерялся Трекер.

— Нет, моя бомбейская бабушка, — улыбнулся Махавир.

— Ну-у…

— Я вот музыкой займусь, — не выдержал Нанда. — Хочешь, спою? Говорят, у меня отлично получается.

— Давай.

Голос у Махавира оказался сильным и на удивление высоким. Восточная мелодия разлилась среди гор, окутала сознание, рождая в нём картинку солнечного дня где–то на берегу Ганга. Трекер словно увидел лучезарные улыбки детишек, смеющихся над неловкостью слонёнка, почувствовал запах пряностей и благовоний, веселье индийской свадьбы…

— Как тебе?

Алан восторженно поднял большой палец.

— Класс!

— Я ещё в детстве её сочинил, — Махавир расплылся в счастливой улыбке. — Вся деревня пела. Правда, пришлось завязать с этим увлечением. У нас в семье двенадцать детей, а я самый старший. Вот меня и забросили сначала на рынок торговать, а потом пошло–поехало, и уже не до музыки стало.

— Ты молодец! У меня таких талантов нет.

— Ага. И тест подтвердил мои способности. После адаптации пойду в консерваторию. Здесь немерено всяких учебных заведений.

— Правильно. С твоими способностями точно великим музыкантом станешь.

— И стану. Так что наслаждайся моим обществом, пока я не загордился, — Махавир демонстративно задрал нос и рассмеялся. — Шучу. Если б ты только знал, какой кайф заниматься любимым делом! А здесь, похоже, для меня всё складывается как нельзя лучше. От физического труда рано или поздно любой человек начинает деградировать. А тут — искусство, музыка!

— Почему это деградировать?

— Чтобы не сдохнуть с голоду, мы каждый день вскакиваем по сигналу будильника и несёмся на ненавистную работу, как подопытные крысы, исполняющие за кусочек сыра команды лаборанта. Ненавистный начальник ставит ненавистные задачи, которые мы беспрекословно делаем и мечтаем лишь о том, чтобы вечером, уткнувшись в телевизор, развалиться на диване с бутылкой пива. А с утра всё по новой. И так день за днём. Чем не дрессированные грызуны? Нет, человек по своей сути творец! У него должна быть возможность сочинять музыку, писать картины или делать научные открытия, иначе мы опускаемся до уровня безмозглого животного, и жизнь теряет всякий смысл.

— Не ожидал, что ко всему прочему ты ещё и философ, дружище, — рассмеялся Трекер.

— Проскакивает иногда. Ну, а ты чем займёшься?

— Да ничем! Деньги тут не нужны, здоровья полным–полно. Где ещё можно позволить себе ничего не делать? Синкером стать мне всё равно не светит, так что буду отрываться, пока есть возможность.

— Ну–ну. Меня тоже такие мысли посещали, но потом я узнал о Храме Света… Слышал о таком?

Алан с удивлением посмотрел на друга. При чём тут какой–то храм? Здесь что, теократическое общество?

— Не–ет. А это так важно?

— Да я и сам пока толком не понял. Вот, смотри, — Махавир поднёс свой браслет к браслету Алана. — Видишь разницу?

Алан заметил, что гаджет приятеля гораздо тусклее, чем у него. Казалось, к запястью Махавира присосался невидимый паразит, вытянувший яркость из светящейся татуировки.

— Аккумулятор сдыхает?

— Если бы. Раз в неделю нужно обязательно появляться в одном из местных Храмов, иначе браслет перестанет работать, и тогда беды не оберёшься — цербы загрызут.

— Ты там был уже?

— Пока нет. Сегодня первое посещение. Хочешь компанию составить? Заодно узнаешь, что к чему, — Махавир хитро подмигнул. — Если честно, я специально завел этот разговор. Одному как–то страшновато. Пойдёшь?

— Хитрец, — усмехнулся Алан. — Ладно, будет тебе компания.

— Вот спасибо, друг! И всё же, насчёт твоего будущего… Если ты сюда попал, у тебя не может не быть способностей. Что показали результаты теста в институте?

— Да ерунду какую–то: математика, инженерия…

— Жаль, что не химия или биология, а то я с одним парнем познакомился. Прикинь, что он придумал: добавил в ДНК деревьев гены каких–то светляков. И представляешь, листья теперь по ночам светятся! Когда открытие внедрят, наверняка такие деревца будут вдоль всех автотрасс высаживать.

— Ничего себе! Думаешь, получится?

— А мне почём знать? Я что, на ботаника похож? О! — Махавир поднял указательный палец. — Есть идея! Мне недавно показали военный полигон — их тут море. Чего там только нет… Техника — супер, любая фантастика детским лепетом покажется. Если у тебя есть к этому способности, иди к ним, точно не пожалеешь. Такие исследования здесь в большом фаворе.

— Как же тебя пустили? Военные секреты за семью замками обычно прячут.

— Очнись, Джимми, какие секреты? Кому они нужны, раз отсюда выбраться невозможно? В общем, моё дело предложить, а ты сам думай… Ну а сейчас, как ты там говорил? Оторвёмся, пока есть возможность?

Весь день приятели наслаждались дарами города, а к вечеру транспортная капсула доставила их в Норд–Энд — один из окраинных районов Шайнинга. Махавир почему–то решил, что в Храмах большая толчея. Надеясь, что на отшибе народа будет поменьше, он и предложил это место.

Алан сначала засомневался в таком умозаключении. Конечно, Норд–Энда находился далековато от Улья и центральных районов Шайнинга, но в городе с молниеносным транспортом, разве это кого–то удержит? А потом согласился. Какая разница куда идти?

Нордэндский Храм Света чем–то напоминал константинопольский собор святой Софии. Величественный, с огромным куполом. Казалось, здание источало могучую силу, заставляющую трепетать от необъяснимого мистического страха.

Внутри Храма действительно собралось немало людей, но зал был настолько огромным, что мог без труда вместить и в десять раз больше. Алан обратил внимание, что среди прихожан нет ни одного мабота. Кроме того, все посетители были молоды. Только сейчас он сообразил, что за всё время в Шайнинге ему не встретилось ни одного старика или ребёнка — любому на вид можно было дать не меньше восемнадцати, но и не больше двадцати пяти. Странно, очень странно. Алан отмахнулся от пришедшей в голову мысли и продолжил осматривать Храм.

Гладкие стены украшала лишь бледно–алая подсветка невидимых ламп. На том месте, где в церквях обычно оборудован алтарь, размещалась огромная сцена. Она возвышалась над толпой и тоже не была ничем украшена. Никаких икон, скульптур, надписей…

Чему же здесь поклоняются?

Трекер попытался расспросить приятеля, но тот куда–то запропастился. Алан огляделся. Оказалось, толпа оттёрла Нанду к самому выходу. Орудуя локтями, Трекер пробрался к другу. Махавир тут же схватил его за рукав, не желая больше расставаться. В его взгляде Трекер прочитал растерянность, любопытство и страх. Страх неизведанного. Да, сейчас Нанда вряд ли что сможет рассказать. Ну, ничего, скоро и так всё станет понятно. Алан вздохнул и в ожидании ответов привалился спиной к массивной колонне.

Свет неожиданно погас. Полумрак превратил людей в серые размазанные тени. Голоса стихли. На возвышающийся над всеми подиум выплыла странная особь. Она действительно выплыла — перемещаясь в пространстве, это необычное существо не касалось пола. На нём болтался длинный мерцающий балахон, полностью скрывающий ноги, если они, конечно, были. По перетянутому сияющим шнуром одеянию пробегали энергетические разряды, словно где–то у него под полой спрятана миниэлектростанция.

— Что это? — кивнул другу Трекер.

— Жрец Света, — прошептал Махавир. — Жуткое создание. У меня мурашки по коже бегали, даже когда про них просто рассказывали.

— Восславим Великого Создателя! — прозвучал голос.

Что–то в нём было гипнотическое, заставляло подчиняться.

— Хвала Создателю! — глухо откликнулись голоса прихожан, словно все они находились под властью исторгающего молнии жреца.

— Возблагодарим Его за новое рождение, за вновь дарованную нам жизнь! — вскинул вверх костлявые руки служитель странного культа.

— Хвала Создателю! — прокатилось по залу.

— Возблагодарим за бесценный Ресурс и заботу!

— Хвала Создателю!

— Настал час Трепета, и мы с готовностью преподнесём Ему плоды трудов своих!

— Во благо Создателя!

— Явим Ему преданность свою!

— Во благо Создателя!

Вспышки на балахоне жреца замелькали быстрее и ярче. Его тело вздрогнуло, и Алан увидел вместо одного уже два существа. Те двое разделились ещё надвое. Они множились, словно клетки под микроскопом, и вскоре заполнили всю сцену. Необычные мерцающие твари, точно призраки, расплылись по залу. Трекер почувствовал, как струйка пота пробежала по щеке, когда понял, что одно из чудищ двигается прямо на него.

— Неофиты… — глядя пустым, мертвенным взглядом, произнёс подплывший жрец.

Голос звучал мрачно и бесстрастно, будто доносился из глубины могилы. Холод пробирал до самых костей. Алан вгляделся в лицо жреца. Черты были размытыми, но ему показалось, что где–то он их уже видел.

Не может быть! Копия доктор Фриз! Трекер вздрогнул от неожиданности.

Призрак протянул бледную, почти прозрачную руку и коснулся запястья. Алан зажмурился. Пронизывающий холод охватил его, почувствовалось лёгкое покалывание, и по телу пробежала еле ощутимая волна дрожи.

— Неофит Джеймс Оливер, ты должен найти свой путь, дабы отблагодарить Создателя! Ждём тебя через неделю, — сверля его немигающим взглядом, проговорил жрец и взял за кисть Махавира.

Алан увидел, как и без того смуглое лицо Нанды потемнело, а пухлые губы вытянулись в струнку. От прикосновения жреца браслет друга становился всё ярче и ярче.

— Неофит Махавир Нанда, и от тебя Создатель ждёт благодарности!

— Д-да, — с трепетом проблеял Нанда.

Жрец отплыл к следующему прихожанину, и Махавир облегчённо вздохнул.

Извергающие молнии существа плавали по залу, вгоняя в трепет присутствующих. Алан догадался, что сейчас они заряжают браслеты таким же, как они, ещё не завершившим адаптацию новичкам.

Ритуал с бывалыми прихожанами не шёл ни в какое сравнение с простым прикосновением к запястью неофитов.

— Яви благодарность Создателю! — прозвучал скрипучий голос.

В нескольких шагах от Алана жрец взял за руку одного из прихожан. Браслет на его запястье ярко вспыхнул, по телу пробежал сноп искр, и поток серебристого света, рождённого человеком, устремился к куполу. Трекер отшатнулся. Махавир, выпучив глаза, схватил его за локоть и больно впился ногтями в кожу.

То тут, то там в зале появлялись световые столбы. Одни были тоненькими, словно струйка, другие — просто огромными. Третьи лишь слегка искрились серебром, а некоторые так ярко озаряли пространство, что вынуждали щуриться и отводить глаза. Храм наполнила световая феерия. Зрелище завораживало и пугало. Не в силах вымолвить ни слова, Алан смотрел на буйство серебряных искр.

— Нет! Только не это! — послышался рядом испуганный возглас.

Алан обернулся: один из прихожан трясся в истерике, явно ожидая чего–то кошмарного.

— Терпение Создателя не безгранично! — скрипел жрец, глядя бесстрастными глазами на мужчину, который не мог вымучить даже маленькой искорки.

— Нет, прошу вас! Я смогу всё исправить, дайте ещё время!

Он упал на колени. Глаза расширись так, что Алану показалось: ещё немного, и они вылезут из орбит.

— Ты уже использовал три своих шанса. Драгоценный Ресурс не может тратиться впустую. Настал момент позорного досрочного вознесения!

— Я… я… Наверное, я не обладаю талантами, которые от меня требуются. Может… может, я смогу пригодиться в чём–то другом? — стоящий на коленях с трудом выговаривал слова, тело сотрясалось от страха.

— Любишь ли ты нашего Создателя? — спросил жрец.

— Всем сердцем! — воскликнул прихожанин.

Алан отвернулся. Ощущение было премерзким. Словно подглядываешь за кем–то в туалете.

— Что ж, мы проверим твою лояльность, — существо снова коснулось его запястья — браслет вспыхнул ярко–зелёным светом. — Да, ты сможешь стать цербом. Готов ли ты влиться в ряды стражей Создателя? Готов охранять порядок в Его мире?

— Да! Да! Это самая главная мечта!

Алан наклонился к другу и шёпотом спросил:

— А если б эта его лояльность не подошла? И что такое «вознесение»?

— Н-не знаю, но думаю, что–то жуткое, — произнёс Махавир дрожащими губами.

— Мне кажется, кураторы врали, когда обещали ещё пятьдесят лет жизни. Ты видел здесь хоть кого–нибудь старше тридцати?

— Не–ет, — совсем сник Махавир.

— И ещё — в этом городе нет ни одного ребёнка!

Новое действие заставило друзей умолкнуть. Жрецы Света вновь собрались в единую сущность на подиуме Храма.

— Сегодня среди нас есть трое достойнейших. Они с честью прошли пятьдесят лет дарованной жизни в служении Создателю. Восславим же их! — произнесла она.

Махавир дёрнул Алана за рукав.

— Вот видишь. Он говорит, они прожили свой полтинник. Люди здесь просто не стареют. А дети… они живут в каком–нибудь прекрасном месте, до которого мы ещё не добрались.

— Слава! Слава! Слава! — громкий рокот толпы заглушил его слова.

— Прошу героев войти в круг Света! — воскликнул жрец.

Толпа расступилась, и посреди зала появился светящийся круг. Две женщины и мужчина бесстрашно вышли на самый его центр.

— Ваша жизнь достойна почёта! Создатель дарует вам новое возрождение! Да наступит вознесение!

— Да наступит вознесение!

— Да дарует Создатель новое возрождение!

Жрец поднял руки. Круг под ногами троицы ярко вспыхнул золотом. Медленно поднимаясь, блестящие искры поглотили людей. Сквозь яркое сияние было видно, как их тела постепенно растворяются в потоках света и, сливаясь со сверкающей массой, уносятся к куполу Храма.