Мой летний эротический роман

Глава 30

Надеваю солнцезащитные очки и ухожу из кафе. Говорят, разделять с кем-то радость сложнее, чем горе. Похоже, это как раз про Илону. Когда-нибудь мы с ней помиримся, но точно не сейчас. Сейчас я не хочу ее видеть.

Предупреждаю Мэтта, что буду ждать его в сквере в двух кварталах от бизнес-центра. Покупаю по дороге мороженое в стаканчике. Покусывая его, прогуливаюсь по аллее, пока не добредаю до фонтана.

Возле него прохладно, мелкие брызги освежают. Хорошо!.. Перекидываю распущенные волосы через плечо, чтобы остудить шею. Красивой быть сложно и жарко. Но я вспоминаю взгляд Мэтта сегодня и понимаю, что ради такого готова ходить на каблуках всю жизнь.

Ну не всю… Натирают неимоверно. Но час еще точно.

Не поворачивая головы, сквозь темные стекла солнцезащитных очков замечаю, что мужчины бросают на меня взгляды. И не только парень на электросамокате, но и молодой папа, толкающий перед собой коляску, и вполне серьезный бизнесмен в костюме, который постоянно поглядывает на часы. Ничего себе… Это так непривычно, что мороженое в горло не лезет. Мне от их внимания не по себе. Словно, поменяв образ, я стала другим человеком. Вот Мэтт заприметил меня, когда я была в джинсах, блузке и с хвостиком.

Мужчина в костюме теперь смотрит не на часы, а мне в глаза — вероятно, я невольно задержала на нем взгляд, пока все обдумывала. Он медлит, но все же делает шаг ко мне, и я застываю. Не надо, пожалуйста…

В этом момент кто-то хватает меня за запястье и откусывает мороженое. Все происходит так быстро, что я и пискнуть не успеваю. А потом уже и не хочу: передо мной стоит Мэтт.

— Шикарно выглядишь. Просто потрясающе. Только… — Он еще раз откусывает мое мороженое.

— Только что?..

— Только мне нужно срочно менять план свидания. Как ты будешь гулять со мной на таких каблуках?

— Легко! — невозмутимо отвечаю я и скидываю туфли.

Мэтт улыбается, его взгляд обжигает даже сквозь две пары солнцезащитных очков.

— Ты будешь гулять со мной босиком?

— А ты нет?

— А мне зачем? — спрашивает Мэтт, доедая мороженное из моих рук.

— Масса преимуществ! Например, можно сделать так. — Я откладываю сумочку и туфли на мраморное ограждение фонтана и переступаю его.

Стою по колено в холодной воде. Вокруг меня бьют струи воды, разбиваются в прозрачные радуги, едва касаясь меня прохладной влажной пылью.

— Сумасшедшая! — говорит Мэтт, присаживаясь на ограждение. Смотрит снизу вверх, обнимает за колени. Я чуть склоняюсь к нему — будто магнитом тянет, едва себя останавливаю: вокруг люди.

— Почему это сумасшедшая? — невинным тоном спрашиваю я. А затем зачерпываю воду и брызгаю Мэтту в лицо. Само как-то получилось…

Он медленно снимает очки, встряхивает их и цепляет за ворот тенниски. Потом так же медленно стирает ладонью воду с лица.

Я замираю. Не перегнула ли палку?..

Даже не успеваю додумать эту мысль, как меня окатывает целая пригоршня воды. Мокрое платье, мокрое лицо, мокрые волосы. Раскрыв рот, я хлопаю мокрыми ресницами.

Я же совсем чуть-чуть! А он!..

Окатываю Мэтта водой уже не щадя, зачерпнув обеими руками. Рядом слышу детский смех, но не могу понять, чей именно, — зажмурилась из-за брызг, которые получаю в ответ.

А потом цунами внезапно прекращается, меня подхватывают крепкие руки. Мгновения невесомости — и я уже стою на мраморном ограждении, а Мэтт, обхватив мое лицо ладонями, целует так страстно, будто мы у него дома, а не в сквере.

— Постеснялись бы… — ворчит какая-то бабуля.

Я мне все равно. Счастье не знает стыда — теперь я это понимаю.

— К черту ресторан… закажем суши… — говорит Мэтт между поцелуями. Сквозь нашу одежду, пропитанную холодной водой, ощущаю его горячее тело. — У этого варианта есть преимущество: суши мы можем есть обнаженными, лежа на пушистом ковре…

Я сама тяну его к машине.

Мокрые, мы садимся в Теслу. Мэтт ставит телефон на громкую связь и заказывает суши. Доставку просит через три часа. Я спрашиваю, почему так долго? Он отвечает, что как раз к этому времени мы захотим сделать перерыв.

Сделать перерыв…

Не знаю, уловил ли что-то в его голосе оператор, но у меня от волнения снова ноет в солнечном сплетении. Любуюсь Мэттом — мужчиной, который вызывает во мне неимоверно сильные ощущения и, не отдавая себе отчет, машинально убираю влажную прядь с его лба — такой вот хозяйский жест.

Как Мэтт это расценит?..

Не сводя глаз с дороги, он перехватывает мою руку, подносит к губам и целует тыльную сторону ладони.

Господи, как же сильно я его люблю!..

Взявшись за руки, мы заходим в подъезд, оставляя за собой влажные следы. Наши поцелуи в лифте еще осторожные, медленные, хотя сдерживать себя так сложно! От этого контраста под ложечкой то и дело пробегает волнительный холодок, внизу живота сладко тянет. Каждое прикосновение Мэтта только усиливает эти ощущения.

Войдя в квартиру, мы раздеваем друг друга. Затем принимаем душ, дразнясь поцелуями, мимолетными ласками. Все, больше не могу… Обвиваю его шею рукой, прижимаюсь к нему всем телом.

— В душевой кабине мы уже были. — Мэтт выключает воду и оборачивает меня черным полотенцем. На обнаженные плечи тотчас же опускается прохлада. — Идем. Я столько всего нафантазировал с нами в этой квартире, пока тебя добивался… — Он за руку ведет меня в гостиную. — Хотя, если подумать, это же ты меня соблазнила.

Мэтт оставляет меня у окна. Включает свет в коридоре, теперь в гостиной царит мягкий, матовый полумрак.

— …Сначала твоя попа на капоте моей машины. Потом это облизывание губ на планерке.

Он возвращается и ставит мои ладони на стекло.

— И только попробуй их убрать… — в его голосе звучит предупреждение. — Ты, не скрываясь, писала эротику прямо у меня под носом. Потом изображала из себя другую девушку — таинственную незнакомку… Не шевелись! Ты постоянно меня дразнила, открыто, чувственно, дерзко, при этом оставаясь настолько невинной, что я обязан был держать себя в руках. И распаляться все больше… До тех пор, пока ты не довела меня до предела…

— Какая ковар!.. — пытаюсь отшутиться я, но слова замирают — Мэтт вытягивает хвостик полотенца, зажатый между моей грудью и тканью, и оно падает к ногам.

Я стою обнаженной перед целым городом. Инстинктивно пытаюсь развернуться, но Мэтт не дает: удерживает меня за плечи.

— Верни ладони на стекло.

Мотаю головой.

— Вероника, тебя никто не увидит, — мягко, но настойчиво уговаривает он. — Ну же… Свет выключен, и мы очень, очень высоко.

— А если…

— Дадим шанс какому-нибудь гипотетическому извращенцу с подзорной трубой. Оставим его для остроты твоих ощущений.

Я все еще медлю. Это совсем не то же самое, что целоваться у фонтана.

Мэтт перехватывает мои запястья и возвращает ладони на стекло, а сам прижимается ко мне сзади, кожа к коже, такой влекущий, горячий, жаждущий. Я прикрываю глаза, чтобы почувствовать это полнее. Мое сопротивление истончается с каждым биением сердца.

— Я хочу, чтобы ты доверилась мне. Чтобы этой ночью ты говорила мне только «да». Я настолько этого хочу, что готов потратить желание. Ты доверишься мне? Ты выполнишь мое желание?

Я выдыхаю и киваю.

— Скажи вслух.

— Я доверюсь тебе, Мэтт.

Он отпускает мои ладони. Теперь его руки блуждают по моему телу, будто по всему сразу. Интимные прикосновения смешиваются с поцелуями. Я словно в чувственном коконе, горю и плавлюсь. Стоны, которые уже не могу сдержать, опаляют мои же нервы. Хочу больше, глубже, острее. Хочу почувствовать Мэтта в себе…

— Хочу… — только это слово и просачивается сквозь пелену ощущений.

Его пальцы скользят ниже, раздвигают мне ноги, ласкают и дразнят, постепенно проникая вовнутрь, в горячую влагу. Мэтт по-прежнему прижимается ко мне всем телом, двигается со мной в одном темпе. Он прикусывает мочку уха, и я стискиваю зубы, чтобы не закричать от удовольствия.

— Не сдерживай себя… — шепчет Мэтт. Горячие волны прокатываются по телу одна за другой. Я упираюсь лбом в холодное стекло, колени подкашиваются.

Больше не сдерживаюсь — отдаюсь этому безграничному удовольствию: царапаю стекло, стону и рычу, пока ощущения не захлестывают. Они взрываются внизу живота, прокатываются по коже волной мурашек, отдаются пульсацией в висках. Хочется обмякнуть, растечься лужицей по полу. Я опускаюсь на ковер. Мэтт следом.

Жмусь к нему, а он отстраняется.

— Это еще не все, моя девочка… — говорит он, проводя подушечками пальцев по контуру моего лица. — Хочу не просто быть твоим первым мужчиной. Хочу быть твоим первым в разных, очень разных вещах… — Его обманчиво-спокойный шепот, кажется, проникает сразу под кожу, лишает воли. — Я мечтаю увидеть, как ты сама доводишь себя до оргазма. Как при этом меняется твое лицо, как дрожат ресницы, как приоткрываются в стоне губы… Сделаешь это для меня?

Я киваю, замерев от смущения и сладкого предвкушения, а его пальцы уже нащупали мою самую чувствительную точку.

От его слов и образов, которые тотчас же появляются в голове, по телу пробегает сладкая судорога. И еще одна — когда губы Мэтта смыкаются на моем соске. Он покусывает его и посасывает, не переставая ласкать меня пальцами между ног. Это очень… очень…

— Теперь ты. — Мэтт кладет мою руку вместо своей, и я сначала теряюсь. Но Мэтт подвигается выше, целует меня, не переставая ласкать грудь, и моя рука начинает невольно двигаться. С идеальной для меня скоростью, с идеальным ритмом. Прикрыв глаза, я наслаждаюсь каждым оттенком ощущений.

Поцелуй прерывается. Теперь Мэтт наблюдает? Это подстегивает еще больше. Мне жарко, внизу живота пульсирует так сильно, будто все может закончиться прямо сейчас. Но с каждым движением ощущения только усиливаются.

— Давай, моя девочка… — говорит мне на ухо Мэтт таким возбужденным тоном, что тотчас же кончаю.

Боже… Это невероятно… Невозможно…

Я вымотана настолько, что и слова не могу произнести.

«Люблю тебя…» — Только успеваю подумать об этом, как Мэтт находит мои губы и целует долгим, медленным, но таким жадным поцелуем, что я понимаю: сейчас все начнется снова.

И в этот момент раздается звонок в дверь.

Мэтт ослабляет объятья. Мы нежно целуемся, прежде чем он меня отпускает.

Я хочу, чтобы такая жизнь продолжалась вечно. И сейчас мне кажется — нет, я уверена — что это возможно.