Моя жизнь

1881. ПЕРОВ И ШКОЛА ЖИВОПИСИ ДЛЯ ТАНИ

Жизнь понемному налаживалась. Желая совершенствовать способности дочери Тани по живописи, Лев Николаевич пригласил к нам художника Перова. Он сказал, взглянув на Танины работы, что способности у нее несомненные, и назначил ей приехать к нему на пробный урок. Когда она приехала к нему на квартиру, кажется, там же, в Училище живописи и ваяния на Мясницкой, он сразу дал ей копировать головку, что она быстро и хорошо исполнила. После этого она поучилась сперва у Перова, а потом подано было прошение в Училище, и Таня поступила туда ученицей и ездила почти ежедневно.

Она была страшная шалунья, смешила весь класс, баловала и пугала Льва Николаевича своей неудержимой живостью и шаловливостью. И вот раз сам Лев Николаевич повез Таню в Училище и присматривался к взрослым ученицам. Среди них была уже сравнительно довольно пожилая дама, оказавшаяся Варварой Ивановной Масловой, страстно любившей живопись и занимавшейся ею с увлечением... Только с годами я поняла, какое высокое значение имела эта чудная семья Масловых, и люблю и уважаю их до сего времени более всех бесчисленных людей, которых я встречала в своей жизни.

Вот этой-то милой Варваре Ивановне поручил Лев Николаевич свою юную шалунью Таню, и она не только добросовестно присматривала за Таней, но потом ласкала ее, звала к себе, и Таня охотно посещала их дом, который был в некотором роде центром всякого искусства. Друзьями Масловых были и художники (Маковский и его семья), и музыканты (Танеев, Чайковский, товарищ по правоведению Федора Ивановича Маслова, Аренский и другие), и много лучших, порядочных людей.

Мало-помалу все втянулись в свои занятия. Про Сережу я пишу, что он много играет, ходит в университет и сияет удовольствием40. Товарищами его по университету были молодые графы Олсуфьевы, на всю жизнь потом оставшиеся нашими друзьями; потом князь Георгий Львов, богатый купец Савва Тимофеевич Морозов и другие.

Семья графов Олсуфьевых имела большое влияние на Сережу. У самой графини Анны Михайловны был какой-то особенный культ к науке и университету. Ее посещали постоянно самые выдающиеся профессора, которых мы там часто встречали: Усов, Максим Ковалевский, Иванюков и много других. Это уважение к науке сообщилось и Сереже, которого очень ласкали и любили в доме Олсуфьевых. Чтобы подвинуть Сережу в музыке, мы взяли ему и Тане очень хорошего учителя музыки, Николая Дмитриевича Кашкина, который, бывало, рассердится за неприготовленные уроки и говорит: "Эти дети Толстого все преспо-собные, но лентяи -- ужас!"41

Когда я осмотрелась немного в Москве, я успокоилась на том, что переезд наш для детей вообще был полезен, и необходим для сына Сережи, которого я особенно любила и ценила. Никто не учился так добросовестно и не давал в этом отношении меньше хлопот.