Муж в наказание

16. Сон, ставший реальностью

Если до этого я старалась лишний раз не двигаться, чтобы не обращать на себя внимания, то сейчас я не просто не желаю двигаться. Я была бы не прочь стать безликим призраком, которому не нашлось бы места на этой грешной земле рядом с этими грешными людьми.

— Что? Свадьба была ненастоящей? Разве? — высокий голосок Софии противно режет слух. Она разевает рот, вопросительно взирая на Эмира.

Сам Эмир переглядывается со мной, явно мечтая оказаться сейчас подальше от этих людей. От всех них, включая меня. В данный момент я для него стала бременем.

А мне до того тошно по причине того, что все без исключения меня держат здесь за идиотку. Всё, в том числе и сам Эмир, поскольку он неожиданно пренебрегает своим же требованиям и произносит что-то на родном языке.

Громогласно. Грубо. Сотрясая воздух.

Его пренебрежительный тон вынуждает меня сгорбиться под тяжестью собственной никчёмности. Пальцы скрючивает от любопытства. От той мысли, что я так и не пойму, о чём велась речь.

София показательно закатывает глаза и резво встаёт из-за стола, швырнув на землю столовые приборы.

— Больше я не сяду за один стол с человеком, считающего здесь нас всех дураками!

— Не утруждай себя, София! Мы с Дианой избавим тебя от этого!

Эмир подхватывает меня под локоть и резко дёргает. От неожиданности я чуть было не заваливаюсь на землю, благо я нахожусь в крепких руках.

— Ты не посмеешь, Эмир! Вернитесь за стол, сейчас же! — летит в спину. Каплан разгневан, мы испортили всем ужин.

— И не подумаю даже! Отныне вы будете ужинать без моего участия! — сурово бросает Эмир, буквально сбегая прочь, что я едва успеваю перебирать ногами, запутываюсь в подоле своего платья.

Я вношу раздор в эту семью, но чего они ожидали?

В рекордные сроки мы добираемся до спальни. Эмир впускает меня в комнату.

Он в ярости. Он до такой степени обозлён, что над ним теперь нависает размытое сизое облако.

— Куда ты? — выкрикиваю я, когда понимаю, что он планирует отказаться от ранее данного обещания, и оставить меня здесь одну.

— Мы так и не поужинали, — меня успокаивает хотя бы тот факт, что Эмир не срывает свою злость на мне. Он сдержан со мной, хотя ничто ему не мешает обвинить меня во всём. — Схожу в столовую, принесу нам чего-нибудь поесть.

— Не нужно, Эмир. Я не голодна, — выпаливаю.

— Так не пойдёт! Ты за целый день и хлебной крошки не видела! — произносит он суровым тоном, но поникшие плечи выдают в нём нежелание выходить за пределы этой спальни.

— Останься, пожалуйста. Чувство голода — это последнее, что может меня сейчас заботить.

— Хорошо, — он почти незаметно кивает, запирает дверь на ключ, кладёт его на комод и просто плашмя валится на кровать. Он обездвижен, лишь грудь плавно вздымается и опадает, да ресницы на прикрытых веках подрагивают. — В этом доме я перестаю быть человеком. Все потребности, присущие людям… Они становятся не важными здесь. Я думал, только со мной так.

Я подсаживаюсь на свободный краешек кровати, стараясь не касаться Эмира.

— В этой комнате ты можешь быть собой. Мы можем вообще не выходить отсюда, если пожелаешь, — произношу вслух своё желание, появившееся не так давно, но успевшее за это время стать самым сокровенным. — Лично я не хочу и шагу ступать за пределы этой спальни.

— Что ж мы будем делать тут сутками напролёт?

Я обвожу оценивающим взглядом комнату. Сравнивая её с номером трёхзвёздночного отеля, я немного переборщила. Две звезды максимум.

— А почему здесь нет телевизора? — задаюсь вопросом.

Эмир многозначительно пожимает плечами.

— Исторически так сложилось…

Мечтательно вздохнув, я опрокидываюсь на спину, пытаясь как-то вычеркнуть из памяти самый ужасный ужин в своей жизни.

— Значит, будем смотреть в потолок.

И мы действительно долгое время молча изучаем витиеватые узоры на потолке. Постепенно я забываюсь и начинаю углубляться в приятные воспоминания прошлого. Сознание дурит, оно отправляет меня настолько далеко, что в итоге я вспоминаю ещё одну забаву из детства.

Помню, как будучи маленькой, я гостила у бабушки. Тогда приходилось спать с ней, а спать мне совсем не хотелось. И пока сон не морил меня, я занималась тщательным разглядыванием настенного ковра. Пальцем водила по мохнатой поверхности, искала на нём знакомые изображения зверушек и сказочных персонажей, сравнивала их с собой.

Наверное, с каждым такое бывало.

Так вот сейчас я так же ищу на потолке то изображение, тот узор, который я могла бы сравнить с собой, но прихожу к выводу, что здесь мне подходит только прерывистая линия. Моя жизнь стала похожа на линию, которая может оборваться в любой момент. А Эмир напоминает мне круг. Он ходит по кругу, ищет выход, но нет его, и что-то подсказывает, все его попытки останутся безуспешными. Ему никогда не отыскать заветный выход, пока он находится среди своей семьи.

Мы обречены, пока находимся здесь. Но если раньше я думала, что нажила себе врага в лице Эмира, то сейчас я осознала, что мы вполне можем стать союзниками.

— Эмир, ответь честно, тебе это нужно?

— Ты о чём?

— Ты хочешь помочь своей семье? Или ты ощущаешь себя здесь заложником и мечтаешь сбежать отсюда так же, как я?

— Нам никуда не сбежать. Нас найдут, — отвечает он, не давая никакой конкретики.

Я поворачиваюсь на бок и подпираю ладонью свою голову.

— А ты хоть раз пытался, чтобы так говорить? — Эмир открывает глаза, взгляд его направлен чётко на меня, а никакого ответа от него не следует. Его что-то мучает внутри, но он не желает делиться этим со мной. — Ты знаешь этот город. Уверена, у тебя есть здесь знакомые, которые могли бы нам помочь. Нам просто необходимо разработать план побега. Консульство может нам в этом помочь.

Эмир тяжело вздыхает, словно каждый вдох приносит ему невыносимые мучения. Он с усилием трёт ладонями лицо, будто у него появилось непреодолимое желание содрать с него кожу.

— Нет, — отрезает он вдруг. Эхо его голоса разносится по клеточкам моего сознания, там и запечатывается.

А меня раздражает тот факт, что он так легко и просто готов сдаться. Готов сложить руки и пустить себя по ветру, дрейфовать по волнам. Нам никогда не стать союзниками, если один из нас будет бездействовать.

— Почему? — схватившись за голову, я повышаю на него голос. Появляется желание наброситься на него с кулаками. — Почему ты такой трус? Я думала, ты…

Лишь один его уничтожающий взгляд, пронзающий меня насквозь, подобно пущенным стрелам, способен заткнуть меня.

— Да потому, что они убьют тебя, дура! — на лице его жестокость, но тем не менее в голосе различаю что-то тёплое. — Глазом даже не моргнут! А я не желаю нести на себе этот крест до самой гробовой доски! Как ты не поймёшь, у Каплана много связей?! Всё! Закрыли тему раз и навсегда!

Эмир поднимается с постели, подходит к шкафу, откуда с верхней полки достаёт два пледа.

Свернувшись калачиком, я наблюдаю за тем, как один из пледов он стелит на полу рядом с кроватью.

Не глядя на меня, он берёт подушку, бросает и её на пол, а потом выключает везде свет, погрузив комнату во мрак.

Ничего не видно из-за плотно занавешенных штор. Меня окружила гнетущая тишина, что на сердце жутко становится.

— Я тебя не выгоняла. Мог бы прилечь на кровати, — решаюсь пойти на мировую и робко произношу после мучительно долгой паузы.

— Спокойной ночи, Диана, — тихо отвечает он на выдохе.

Уговаривать я естественно никого не собираюсь, поэтому снимаю с себя длиннющее платье, что вполне могло сойти за одеяло. Швыряю его на пол и укладываюсь в постель, обложив себя со всех сторон подушками разных размеров.

Свежий воздух в комнате благоприятствует быстрому погружению в сон.

Мне снится моя работа, коллеги, по которым думала, никогда не буду скучать.

А потом сон меняется. Яркие краски моего прежнего мирка поглощает засасывающая тёмная бездна, я слышу душераздирающий надрывный крик. Он принадлежит не мне, а какой-то девушке.

Я хочу бежать… Бежать без оглядки, пока темнота не поглотила меня целиком, но не могу. Ноги тяжёлые, они стали окаменелыми, они не двигаются больше.

Я прилагаю неимоверные усилия, но что бы я ни делала, так и продолжаю стоять на одном месте. У меня не получается продвинуться ни на сантиметр. Тяжело, как если бы на ноги надели кандалы и бросили в воду. Я оказалась на самом дне, и ничего не могу сделать с темнотой, подбирающейся ко мне всё ближе и ближе.

Паника усиливается. Становится трудно дышать, но что бы я ни делала, проснуться не получается. Меня сковывает жуткий страх.

Я уже не понимаю, сон это или реальность. Всё смешалось.

Вдохнуть у меня больше не получается, как ни стараюсь.

— Эмир! Эмир! — пытаюсь я закричать. Я слышу свой голос, но он приглушённый, словно он напарывается на препятствие.

Конечности судорогой сводит, мне кажется, что это всё. Всему пришёл конец, но внезапно я избавляюсь от тяжести, вдавливающей меня с силой в матрас.

Резко скидываю со своего лица подушку, жадно хватаю ртом воздух и закашливаюсь.

Глотку просто раздирает собственный кашель.

В нос бъёт посторонний сладковатый аромат парфюма, явно принадлежащий женщине. Этот шлейф тянется от двери, почему-то настежь распахнутой, а Эмира в комнате нет.

Меня всю трясёт, паника с каждой секундой только усиливается, а затем я вижу за дверью тень, отбрасывающуюся на пол.

Она приближается стремительно, я вжимаюсь в спинку кровати, реву беззвучно и замираю, когда в проёме показывается силуэт человека.

— Диана, зачем ты открыла дверь? — я вздрагиваю от голоса, но когда понимаю, что голос принадлежит Эмиру, все мои беззвучные рыдания преобразуются в самую настоящую истерику.

— Ты оставил меня! — скулю я не в силах справиться с нервной дрожью. — Ты оставил меня одну, Эмир…

Он включает лампу, стоявшую на прикроватной тумбе, подсаживается на край кровати.

— Я слышал крик, ходил проверить что могло случиться. Я оставил тебя всего на минуту. Что стряслось? — обеспокоен он не меньше моего.

— Кто-то пробрался в комнату, — кое-как я проговариваю, давясь слезами. — Эмир, я… это не я открыла дверь… Я не могу… Не могу здесь находиться. Мне надо бежать…