Муж в наказание

21. Откровенность, вышедшая из берегов 1

Мы отправляемся в противоположную сторону особняка.

Минут двадцать зеркальные здания с разноцветными вывесками за окном сменяются другими торговыми зданиями, а дальше мы сворачиваем на шоссе, ведущее к горам.

Пейзажи за окном начинают завораживать меня своей девственной красотой.

Утренние лучи солнца добавляют магических красок на бескрайние луга. Они становятся похожими на бесконечное полотно бархата благородного зелёного оттенка, плавно переходящие в янтарь песков. За любованием я совсем забываю о том, что эта дорога может привести меня в безызвестность.

Я не знаю, куда мы отправились, но мне всё равно. Я дышу, наслаждаюсь прохладой кондиционированного воздуха, мирясь с тем, что каждый мой последующий вдох может оказаться последним.

Если то, что я сейчас наблюдаю, станет последним, что я увижу… И пусть.

Машина плавно замедляет свою скорость, а затем Эмир сворачивает к обочине, останавливается и выходит из салона.

Он обходит капот и открывает для меня дверь.

— Зачем мы здесь?

Выйдя из машины, я осматриваю безлюдную местность: поле, усыпанное дикими жёлтыми цветами и небесную лазурь с низко свисающими облаками, похожими на сахарную вату.

— Прогуляемся немного, — отвечает он. Слегка тушуясь, он подставляет мне свой локоть. Наверное, вспомнил, как должен вести себя настоящий мужчина.

Слишком как-то всё подозрительно.

Перемена его настроения, как и слова, особого доверия не вызывают.

Но повторюсь: мне всё равно, что будет дальше.

Я хочу вдоволь налюбоваться этими пейзажами, насладиться мнимой свободой.

Я устала быть безвольной птицей.

Солнце сегодня особо ласково. Своей яркостью оно способно затмить внешнюю суровость моего сопровождающего. Я уже чувствую как приятная слабость начинает растекаться по моему телу, наполняя каждую клеточку умиротворением.

Вот чего все эти дни мне так не хватало.

Мы сходим с дороги, спускаемся вниз с пригорка. Оказавшись на заросшей сорняками пустыре, я поднимаю подол своей юбки, чтобы не путаться в ней.

Камни, кусковая земля врезаются в подошву балеток. Мы поднимаемся на холм, и отсюда моему взору открывается умопомрачительный вид на излучину небольшой речушки, отражающей на своей поверхности пушистые облака, а у самого берега за высокой травой спряталась резная деревянная лавочка, на спинке которой висит венок из завядших цветов. Голубая краска на ней уже давно облупилась и выцвела.

Затаив дыхание, я украдкой подглядываю за Эмиром, стоявшим сбоку от меня. Мне сложно понять его истинные эмоции. Он так и не успел открыться мне, показать себя настоящим. Единственное, могу с твёрдостью сказать, что когда-то он был без ума от этого места. Это был не спонтанный выбор. Он специально привёз меня сюда.

— Ты любил здесь бывать? — спрашиваю, решая вывести его на разговор.

Я осторожно спускаюсь с пригорка и присаживаюсь на скамейку. Та под моим весом издаёт подозрительный треск, обозначая свою ненадёжность, тем не менее я указываю Эмиру на место рядом с собой. Не раздумывая, он присаживается рядышком, наклоняется, чтобы сорвать травинку.

— Для меня это место имеет особую энергетику. Здесь любила бывать Мерьям, — вся его внешняя суровость отходит на второй план, выпуская на передовую трепетное волнение.

Он совсем другой в этом месте. Здесь он непохож на прежнего Эмира, склонного к насилию.

— Расскажи мне про неё. Какой она была?

Я не так часто видела улыбку на лице Эмира, но именно ту, что я наблюдаю на его лице в данную минуту, запомнится мне надолго.

Печальней улыбки я никогда прежде не видела. Эта улыбка сочетает в себе и сожаление, и невыносимую боль, но в первую очередь — любовь.

— Мерьям была самым добрым, искренним и простодушным человеком из всех, кого я знал. В ней не было корысти, злопамятства, зависти. Она была правдолюбивой и очень храброй девушкой. А сколько тепла она дарила людям? Я порой не понимал, как такое маленькое сердце, — он сжимает свой кулак, поднимает на уровень глаз и смотрит на него самозабвенно, — может дарить столько любви. Я ещё не встречал человека, сочетающего в себе все те качества, которыми была наделена Мерьям. Помимо того, что она была прекрасна снаружи, красива в ней была и душа. Таких, как она, больше нет.

Ничто и никто не в силах затмить Мерьям. Это было понятно и раньше.

Судя по всему, это больше, чем любовь. Скорее всего, его чувства к ней были хорошенечко приправлены одержимостью.

Ну не верю я, что на всём белом свете не найдётся девушки, в полной мере соответствующей его стандартам. Доброта, бескорыстность, любовь к ближнему — это всё заложено в нас от природы. И есть ещё девушки, которые не уподобляются современным канонам, где всем правят деньги и вседозволенность.

Проблема в том, что смерть Мерьям заволокла пеленой его глаза. Он не может увидеть смысла в дальнейшей жизни, но он есть. Эмиру стоит лишь отпустить человека и пелена сама рассосётся.

Но как донести до него эту простую истину? Он ведь и слушать меня не захочет.

— Как вы с ней познакомились?

— Мы росли вместе. Она была моей сестрой, — удивляет меня Эмир. Видя как я разинула рот в недоумении, он усмехается и продолжает: — Немного нестандартная ситуация, да?

— Да уж! У меня даже мысли не возникало, что ты мог быть влюблён в свою сестру. Не знаю как у вас к такому относятся, но на нашей Земле подобное осуждается.

— На самом деле всё совсем не так, как ты уже успела себе надумать.

— Ага, ещё скажи у вас была духовная любовь! Не поверю! Фу!

— Не спеши с выводами, дорогая Диана! У моей матери был родной брат. Хазаром его звали. Он был женат на тётушке Марионелле. Она мать Назара.

— Так… — часто моргаю, понимая, что восприятие мне уже туго даётся, но я стараюсь уловить каждое слово Эмира.

— Как только я родился, Марионелла и Хазар узнали, что ждут ещё одного ребёнка. УЗИ показало, что у них будет девочка. Беременность протекала обычно, Мария и Хазар ждали появления дочери. Они были счастливы.

— Видимо, здесь есть одно "но"? — внимательно слушая, бубню себе под нос риторический вопрос.

Эмир поджимает губы и кивает, глядя на водную гладь спокойной реки.

— Накануне перед родами к нам в сарай пробралась беспризорная девушка с вот таким животом, — Эмир жестом показывает на себе впечатляющего по размерам живота. — Она родила разнополых двойняшек и сбежала сразу же, оставив своих детей на произвол судьбы. Мальчик, к сожалению, не выжил, как и дочка Марии и Хазара. Она родилась уже мёртвой. Убитые горем Каплан и Хазар похоронили новорожденных за нашим домом, а выжившую девочку беспризорной девушки взяли на воспитание, сочтя её подарком судьбы. Так и появилась Мерьям. В её жилах не текла наша кровь, но она стала членом нашей семьи.

— Ох, — только и могу выдохнуть, впечатляясь проникновенной историей, задевающую душу.

На этом ещё не всё. Эмиру есть что сказать. Он желает выговориться, пойти на сближение через откровенный разговор, освободить свою душу от накопленных переживаний. Что-то подсказывает мне, он никогда не делился этим с посторонними ему людьми. Он хранил в себе всю эту запечатанную боль, она мешала ему двигаться дальше. Но что-то заставило его изменить своё мнение. Он выбрал меня в качестве отдушины — свою постороннюю жену.

— Никто из детей тогда ещё не знал, что Мерьям нам не родная сестра, а меня тянуло к ней невероятной силой. С годами эта тяга только росла. Я не понимал, что со мной происходит, пытался как-то обуздать к ней свои чувства, но всё без толку. Они были сильнее меня, гораздо сильнее законов и правил. А если ко всему прочему добавить и то, что я ощущал взаимность от неё. Это всё сводило меня с ума. И я, наверное, сошёл бы с ума окончательно, если бы однажды нам не рассказали историю её появления в нашей семье. Эта новость меня окрылила, а немного спустя я удостоверился в том, что мои чувства всё это время были взаимными. Историю появления Мерьям знали только мы, остальные в городе об этом и не догадывались. Нельзя было, чтобы кто-то узнал, что в жилах Мерьям не течёт кровь рода Элмас, поэтому мы были были вынуждены скрывать наши отношения не только от посторонних, но и от родных.

— И что… Что было дальше? — сухость в горле мешает мне говорить.