На осколках мира

Глава тринадцатая «Красавица и чудовище»

С высоты фальшборта «Норд стар» Агата смотрела на едва различимые в океанской серости белеющие паруса. Несмотря на то, что разрывающий душу пейзаж был размыт слезами, даже издалека девочка не могла перепутать силуэт «Лилит» с каким-нибудь другим судном. Ребенок хотел кричать. Кричать до тех пор, пока там, на палубе шхуны, не услышат и не вернутся за ней. Но Агата так и не решилась крикнуть, пока парусник не скрылся за линией горизонта. Страх перед большим кораблем был невероятно сильным. Грузовое судно предстало перед ребенком будто бы неизведанный мрачный мир. Трепет, словно вселившийся бес, повелевал ее телом и разумом, сдавливал легкие, отчего Агата не могла даже вдохнуть, не говоря уже об истошном крике.

Она гневалась на дедушку, Ноа и остальных за то, что ее бросили, но больше всего девочка корила себя за то, что не выдержала одиночества и жажды, от чего и покинула свое укрытие — небольшую нишу, скрытую под досками в затхлом, темном якорном ящике среди концов, якорей, цепи и сырости, пропитавшей древесину.

«Может быть они вернутся? Тогда зачем уплывают?», размазывая слезы по изможденному, обветренному лицу, думала она. «И вообще, мог ли дедушка, вот так просто оставить меня здесь?» Когда шхуна растворилась в дымке, Агата повернулась к воде спиной и осмотрела корабль. Когда-то белые борта надстройки сухогруза стали ржавыми, из разбитых иллюминаторов на девочку уставился мрак, царивший в помещениях. Зловещий облик судна подстегивал ее спрятаться в какой-нибудь настолько глубокой норе, чтобы ее не могли найти даже спасатели со сворой поисковых собак, но единственным подобным местом был якорный ящик «Лилит». Не только пугающий образ корабля, нависавший над ребенком, побуждал спрятаться. Агата помнила тех жестоких, плохих людей, пришедших за ней и Лэйном. Тогда она увидела незнакомцев раньше и, испугавшись, спряталась среди штормовок в шкафчике у трапа на палубу, а когда они напали на Эдварда — сумела незамеченной прошмыгнуть на бак и спрятаться.

Здесь, среди непонятных для Агаты сооружений и темных помещений, она не чувствовала себя в безопасности. Каждый угол был похож на укрытие, но только на первый взгляд. То и дело девочка представляла, как из темноты открытого иллюминатора, дверей или трубы, изогнутой буквой «Г», появится рука одного из похитителей Лэйна и утащит ее, но, когда из недр корабля послышался металлический лязг и чье-то тяжелое дыхание, на раздумье и пугающие фантазии времени не было, ведь ужас сам приближался к ней. Агата шмыгнула мимо клинкерной двери за катушку с лебедкой. Присев за сомнительным укрытием, она поджала ноги, закрыла уши руками и что было силы зажмурила глаза. Девочка боялась, что ее дыхание и биение сердца слышно тем чудовищам, которые вот-вот настигнут ее. Внучка ощутила слабость. Тело казалось тяжелым, конечности не подчинялись командам, а лишь дрожали в такт стуку зубов. Сердцебиение было настолько сильным, что она уже не слышала пугающих звуков тех, кто, по ее мнению, шел за ней.

«Здесь небезопасно!» промелькнуло в голове Агаты и она бросилась прочь из укрытия. Девочка шмыгнула мимо катушек с тросами так быстро, как только могла, но оказалась в чих-то цепких руках. Незнакомец обхватил ее руками в тот момент, когда девочка со всего разбега врезалась в него. Это был сильный и неожиданный удар, ведь она от испуга бросилась с закрытыми глазами. Агата ощутила боль, но ее затмил непостижимый ужас осознания неминуемого конца. Двенадцать лет жизни пролетели за мгновение, воспоминания о дедушке и маме мелькнули перед глазами как вспышка. Потом она попыталась завопить, но ее лицо закрыли рукой, перекрыв доступ воздуха, и поволокли за катушку с кабелем, где она только что пряталась. В этот момент Агате казалось, что сердце не выдержит и остановится. Ей было дурно, казалось, что тело сковал страх, а не мертвая хватка нападавшего.

— Прошу тебя… не вой… — услышала девочка, и паника, перерастающая в безумие, тут же отступила. В смятении она не слышала себя. Голос незнакомца оказался знакомым. Он напомнил ей помощника капитана, а ныне — капитана «Лилит» Марти Уоррена. Когда мужчина, схвативший девочку, ослабил хватку и освободил ее, Агата открыла глаза и посмотрела на него. Перед ребенком на четвереньках сидел Марти. Его было не узнать. Скорее, только взгляд принадлежал тому Уоррену, которого она знала раньше. Даже глаза источали столь не присущие ему волнение и трепет. Нагое тело было покрыто бордовой, похожей на засохшую кровь, коркой. От пояса до колен тело закрывала замасленная, разящая мазутом, тряпка. Окровавленную кувалду и полную пластиковую канистру он бросил рядом. — Где все? Как ты здесь оказалась? Одна… — прошептал он, когда Агата вцепилась в него и сжала что было силы. Девочка не могла найти силы ответить. Ей было тяжело дышать, говорить и мыслить. Одновременно с этим появилась надежда и ощущение того, что скоро кошмар закончится, и благодаря знающему все и вся на этом свете Марти, взрослому и уверенному в себе мужчине, она окажется в объятиях своего дедушки. Конечно, оторопь в глазах капитана вводила в замешательство. «Чего это Марти так напуган? Неужто он не может вернуть меня к дедушке?» от таких страшных мыслей Агата еще сильнее сжала, как никогда раньше родного, друга и снова жалобно завыла. — Агата, прошу… Перестань, — Уоррен умолял ее замолчать, озираясь по сторонам, — корабль полон плохих людей, они услышат тебя и придут… — из рубки, расположенной сверху, раздался шум. Люди-звери шли по пятам. Уоррен прекрасно знал, как много следов он оставил в логове каннибалов, и даже слепой без труда сумеет найти его наощупь, следуя по свежим, еще мокрым, отпечаткам. Нужно было действовать. После того как в одном из многочисленных полупустых помещений он нашел дизельное топливо, возможность улизнуть из цепких костлявых рук смерти из заветной мечты превратилась в реальную возможность. По подсчетам капитана шхуны, десятилитровой канистры бензина должно было хватить на два с половиной часа хода, а это расстояние, составляющее больше двенадцати миль, было бы гарантом безопасности, если, конечно, головорезы не бросятся в погоню. Не раз Марти вспоминал о своих товарищах — команде, но едва попав в засаду на корабле, он потерял сознание. Очнулся Уоррен посреди темных помещений. Где находилась его команда и в какой стороне был выход из настоящего ада на Земле — он не знал.

— Парни! Этот подонок вон там, на палубе! — послышалось из глубины помещений, и капитан, схватив девочку и канистру, под градом автоматического огня бросился вдоль корпуса судна. Стреляя по беглецам, головорезы безумно хохотали и кричали им вслед. Они не жалели патронов, и, если бы не всевозможные детали экстерьера палубы, непременно попали бы в беглецов. Стуча ногами по металлу, Уоррен пришел в ужас от осознания того, что «Лилит», средства спасения, не было на месте швартовки. За бортом до горизонта разверзлось море. Ноги быстро устали и скорость заметно снизилась. Мышцы объял пожар, ноги отказывались выполнять, казалось бы, простую, но столь важную работу, от которой зависела жизнь обоих. Интенсивность огня снизилась, когда бандиты увязались за ними. Они изредка останавливались и открывали беглый огонь в направлении беглецов, но пули пролетали далеко в стороне от выживших. Когда Марти добрался до бака сухогруза, единственным местом, где можно было укрыться от автоматного огня, был брашпиль. Массивная конструкция с намотанной на нее цепью и стальным тросом способна была выдержать шквал выстрелов из любого ручного оружия столько, сколько потребуется. Уоррен выглянул из укрытия. Люди-звери приближались, но находились метрах в пятидесяти. Капитан взял девочку за руку, так он еще мог двигаться, и перебежал на противоположную сторону — правый борт.

Взяв девочку за плечи, Марти посмотрел ей в глаза и сказал, что придется прыгать. Агата едва заметно кивнула. Конечно, она была напугана и не отдавала себе отчет о высоте борта. В этой экстремальной ситуации она даже не задумывалась о том, что по высоте борт «Норд стар» был не меньше многоэтажного дома. Капитан бросил канистру, а потом, схватив девочку, бросился за борт…