На осколках мира

Глава тридцатая «По заслугам»

Густав Линдгрен двигался через лабиринт темных коридоров, пропахших порохом после недавнего боя. Теперь, когда штурм врага был отбит, а противник потерял практически всех солдат, он как никогда был уверен в себе. Уверенность командира ощущали и остальные. Настроение главного предавало его людям сил, вселяло надежду на сокрушительную победу над захватчиками, пришедшими отобрать дом племени Цаво. Коридоры вывели командира к двери, охраняемой тремя крепкими головорезами. Один из охранников вооруженный пулеметом, стоял чуть ближе к коридору, а воины с длинными тесаками заняли место позади. Открывая клинкерную дверь, Густав отдал свой Энфильд Л85а2 стражнику и исчез в охраняемом помещении.

В трюме, среди десятка воинов племени, на крюках для подвески туш, прикрепленных к потолку крупными цепями, висели два солдата. Их изувеченные тела скрывал изодранный окровавленный камуфляж. Бронежилеты, шлемы и винтовки лежали в стороне. Остальные американцы были мертвы. Их тела лежали в ряд у одной из стен трюма.

— Вот, главный! Она была у их командира, — один из воинов протянул гарнитуру портативной радиостанции Линдгрену.

— Ага… и где он сам? — рассматривая устройство, поинтересовался Густав.

— Там… — ответил подчиненный, указывая на тело с огромной безобразной дырой в шее.

— Ясно. Безопасность периметра обеспечена? — продолжил главный, примеряя гарнитуру.

— Да, мы ведем наблюдение. Людей мало, но их боевой дух на высоте. Они чувствуют поддержку Цаво и видят твою мудрость… — ответил солдат, но Густав решил не отвечать даже кивком.

Он подошел к еще живым пленным, которые явно боялись Линдгрена. Вожак головорезов приблизился на расстояние вытянутой руки к американцам.

— С кем я говорю? — спокойным голосом обратился он к тому, кто находился на другой стороне радиоволны. Долгое время динамик молчал. Казалось, что на авианосце вовсе не собираются разговаривать, но все же ему ответили.

— Ты говоришь с капитаном авианосца Дуайт Эйзенхауэр. Меня зовут Джордж Маршалл, — голос источал злость.

— Понял тебя, Джордж. Меня зовут Густав и я тот, кто уничтожил твоих людей. Зачем пожаловал в мой дом? — после вопроса главаря повисла тишина.

Джордж долго не отвечал, подбирая подходящий ответ.

— У нас с тобой теперь нет дома, Густав. Разве не так?

— Ошибаешься. Этот город был подарен моему племени нашим богом. Это мой дом, Джордж!

— Вот как? Ну что же, пусть так, — неуверенно произнес капитан, — тогда я хочу убраться отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Ты этого хочешь, Густав?

— Я не собираюсь тебя держать, капитан, проваливай, да по быстрее! — проревел предводитель зверей.

— Хорошо, только я бы хотел забрать своих людей и тех, мирных, которых ты удерживаешь…

— Да, в плену кроме твоих воинов есть и другие люди, — соврал Густав, — но я не собираюсь отдавать их тебе. Об этом не может быть и речи, — Густав улыбнулся.

Командир воинов племени лгал капитану, потому что знал, если американцы поймут, что в городе нет ни одного невинного человека, и уж тем более их солдат, Оазис тут же будет стерт с лица земли.

— Ты уже обломал зубы о нашу оборону, капитан, и я не хочу чтобы ты разбомбил наш дом с неба, поэтому пленные будут гарантом безопасности моего племени.

— Понял тебя, Густав. Могу ли я поговорить с кем-нибудь из моих ребят? — спросил капитан и предводитель племени, не отвечая ему, протянул микрофон устройства к разорванному, лишенному части зубов, рту солдата.

— Говори… — злобно прорычал Густав пленному.

— Джордж Маршалл, сэр… — сквозь невыносимую боль пробормотал морпех кровоточащими устами.

— Узнал своего воина, капитан? Его зовут Джон Фредерик Чарльз Фуллер, он из отряда Чарли. Здесь есть и другие, но, думаю, тебе и так все понятно, — соврал Густав.

Командир не сомневался, пока американцы верят в существование заложников, племени ничего не угрожает, кроме как заброски диверсионной группы. С этим развитием событий Линдгрен еще как-то смог бы справиться, а вот уничтожение Оазиса авиацией не оставит шансов на противостояние и выживание.

— Да, Густав, мне все понятно. Чего ты хочешь? Я бы мог преложить тебе много чего интересного. Что скажешь? Хочешь вертолет? Может быть еду и воду? У нас есть и то и то…

— Джордж, я хочу, чтобы ты отогнал свое атомное корыто подальше отсюда. Хочу, чтобы ты забыл о существовании моего дома и не совался сюда никогда!

— Что же! Я могу тебе обещать, так и будет, но только, если ты отдашь мне моих парней и людей, которых удерживаешь в трюме. Как тебе такое? Я забираю людей и убираюсь к чертям собачим?

— Капитан, я безумец, но не дурак… Сделаем так, как скажу я, иначе не договоримся. Твои солдаты пока побудут у меня, а ты отправишься куда подальше. Я обещаю, что не трону их пальцем. Они будут своего рода гарантом того, что ты не нападешь позже. Идет? — Густав понимал, что разговор зашел в тупик, что его ложь лишь частично обезопасила племя, но не исключила продолжение боевых действий, ведь капитан не мог позволить шайке преступников диктовать условия тому, кто совсем недавно вершил правосудие на правах сильнейшего. Да и сейчас являлся сильнейшим и непобедимым, просто очутился не в самых выгодных условиях.

— Густав, ты же понимаешь, я не позволю тебе держать моих людей и остальных заложников у себя. Я дам тебе время на размышление до утра, а на рассвете пришлю катер, который заберет всех пленных. И только тогда мое атомное корыто перестанет маячить на горизонте. Время пошло…

Диалог закончился. Густав не стал ничего отвечать капитану. У командира воинов племени не оставалось выбора, кроме как бороться до последнего вздоха. Мог ли он сдаться? Мысли о плене ни разу не посетили его, ведь он настоящий воин — вожак племени Цаво. «Разве я могу сложить оружие? Стать рабом надменных, бесславных ублюдков, покоряющих слабых? Конечно же, нет. Цаво не примет меня в свое царство забвения, вечной охоты, где незнакомо чувство голода. Если смерть пришла за племенем, значит, мы встретим ее в бою», — думал Густав.

— Раз американцы не хотят играть по нашим правилам, придется их все-таки навязать… — он брезгливо посмотрел на пленных, — Давайте-ка, тащите этих на пристань…

Когда американцев выволокли на улицу, предводитель распорядился, чтобы солдатам отрезали головы и, продев через уши веревку, повесили на флагштоке. Густав хотел, чтобы враг видел — воины Цаво не дрогнули перед противником, превосходящим по численности и вооружению, и готовы вновь и вновь сражаться с армадой налетчиков. Главный не знал о круглосуточном наблюдении с воздуха наверняка, но не сомневался, — разведка обязательно увидит его красноречивое послание, как и группу переодетых воинов, которых командир решил выдать за упомянутых заложников. Густав переодел своих солдат в одежду, принадлежавшую жителям Оазиса, и в сопровождении нескольких крепких солдат с пулеметами медленно провел их по улицам города к одному из кораблей, расположенных в самом центре поселения. Внутри корабля солдаты, выдаваемые за пленников, снова переоделись в военную форму и покинули корабль. Чтобы разведка врага точно увидела, куда были переведены заложники, воины племени проделали трюк с переодеванием несколько раз. Густав не сомневался — американцы навестят Оазис ночью. И не ошибся.

Джон Арбент Фишер — командир шестого отряда — вынырнул из черной воды. Затянутое ночное небо помогало быть незаметным. За ним появились еще трое темных силуэта, едва различимых во мраке. Спецназ был вооружен автоматическим оружием, снабженным приборами для бесшумной стрельбы. Свои акваланги спецназовцы прикрепили к валу гребного винта. Фишер сверил время и, убедившись, что команда прибыла к цели в запланированное время, медленно подплыл к уходившему в воду толстому канату.

— Первый, на месте… — тихо произнес он.

— Видим вас. Сектор безопасен, продолжайте движение.

Диверсанты прикрывали командира, пока он осторожно взбирался на борт катера. Когда отряд поднялся на судно, они сосредоточились между фальшбортом и рубкой. Бегло осмотревшись, солдаты гуськом, на полусогнутых, направились к самому большому кораблю в центре поселения, куда перевели по меньшей мере тридцать пленных. У трапа были составлены большие клетки и сброшено тряпье. Охраны у корабля не было, что насторожило командира группы. Спецназ укрылся за ящиками, накрытыми брезентом на баке соседнего судна. Безопасного места, где они могли быть незаметными для противника, в центре поселения не было. Куда бы морпехи ни пришли, где бы ни притаились, ни борта, ни надстройки не обеспечивали надежного укрытия. Со всех сторон на группу морских котиков безмолвно уставились огромные корабли с сотнями иллюминаторов, из черных недр которых мог целиться враг. Джон Фишер не ожидал, что окажется в обволакивающей, магической тишине. Подобная обстановка была неестественна и он это понимал. Враг видит его отряд и ждет действий от непрошенных гостей, которые оказались в самом центре большой и примитивной ловушки. Больше всего на свете Джон хотел отступить и так же тихо, как и пришел сюда, убраться в свою атомную крепость, но он элитный солдат и у него есть боевая задача. Морские котики не отступают и не сдаются, даже в таких ситуациях, как эта, когда враг знает, что спецназ придет.

— Первый, мы у цели. Корабль не под охраной!

— Отлично, периметр тоже чист, продолжайте движение! — послышалось в наушнике Фишера.

Он жестом приказал подчиненным оставаться на месте, а сам, согнувшись, перебежал к клеткам, а потом, крадучись, поднялся по трапу и, прильнув к фальшборту корабля, осмотрелся получше. «Черт! Мы здесь как на ладони», — спецназовец шмыгнул в открытую дверь рубки управления. Даже его специальная легкая обувь не могла скрыть поступь солдата. Как бы диверсант не пытался двигаться бесшумно, металлический пол предательски гремел под ногами. Он сделал несколько шагов и прислушался. Там, из недр корабля, доносились мольбы о помощи.

— Ко мне, — произнес командир и вскоре отряд уже был за его спиной.

Фишер дал команду и солдаты выстроились за ним. Второй положил руку на плечо, дав понять, что группа готова двигаться вперед. Диверсанты спустились по ступеням в трюм, заставленный всевозможными ящиками и прочим хламом. Только на первый взгляд Джону показалось, что препятствия были расставлены хаотично, но, пройдя чуть дальше, он не сомневался, что груз разместили таким образом, чтобы запутать и замедлить их. «Внимание!» — предупредил первый, осматривая свисавшие тряпки, торчащие палки и прутья, темные углы и «норы», сделанные из составленных друг на друга ящиков.

— Сюда… Скорее… — вновь откуда-то издалека послышался зов пленных и отряд, пренебрегая собственной безопасностью, ринулся вперед.

Пробежав по узким проходам, спецназ оказался в дальнем от входа углу трюма. В темноте обособленно стояла небольшая звуковая колонка. Отряд подошел ближе и понял, что к источнику звука был подключен аудиоплеер. Устройство питал автомобильный аккумулятор.

— Третий и четвертый, обеспечьте отход, — отдал приказ Фишер и двое морских котиков поспешили наверх, а сам наклонился над аудиоустройством, от которого к составленным ящикам вел жгут из проводов.

Его самые страшные предположения становились все реальнее. Он сместился вдоль проводов и за ящиками увидел взрывное устройство. Сомнений не было — перед ним была установлена пластиковая взрывчатка. Ее прикрепили к шпангоуту на миделе корпуса. Фишер понимал, если у него не получится обезвредить взрывчатку — корабль расколется надвое и быстро пойдет ко дну. Шансов спастись у отряда не будет, поэтому он приказал второму покинуть трюм и, забрав остальных диверсантов, двигаться к указанной точке эвакуации. Едва Джон отдал приказ, как сверху началась стрельба.

— Мы под огнем! — сквозь автоматные очереди говорил третий, — Мы окружены!

Едва командир отряда наклонился к взрывному устройству, как оно сработало. Обороняющиеся морские пехотинцы упали на палубу от сокрушительного взрыва, буквально разорвавшего судно пополам. На мгновение стало светло, как днем. Оглушенные и ослепленные диверсанты попытались покинуть корабль, давший крен на бок, но их прижали к палубе шквальным огнем. Спецназовцы пытались отстреливаться, но их окружили, сопротивление было бесполезным.

— Заложников в трюме нет! Мы окружены и под обстрелом! Вызываем огонь на себя!

Густав Линдгрен наблюдал за взрывом из каюты «Жемчужины Посейдона». Его люди окружили диверсантов и безжалостно расстреливали их, ведя кинжальный огонь. Бой закончился быстро и предводителю воинов Цаво доложили по радиосвязи, что противник уничтожен. Наверняка об этом знали и на авианосце. Густав откинулся в кресле, положив ноги на стол. Он выиграл бой, элитный спецназ был уничтожен без потерь, но проиграл войну. Командир знал это и смерился с исходом, как только переговоры зашли в тупик. Враг не собирался уступать, а воины Цаво не сдаются в плен. Линдгрен никогда не отступал и сейчас не будет. Вожак звериной стаи знал, что от пламени ракетно-бомбового удара сгинет его племя, которое не смогли победить в честном бою. Густав и его люди несомненно будут приняты в загробное царство, где любая тропа, пустыня и лесная чаща — охотничьи угодья его племени. Командир отряда улыбнулся и сомкнул глаза, чтобы открыть их в мире Цаво…