На осколках мира

Глава двадцать первая «На поиски нового дома»

Здоровье Лэйна и до встречи с каннибалами доставляло немало хлопот. В молодости он не был исключительным атлетом или одним из тех, кто заботился о собственном здоровье смолоду. Эдвард не отличался от большинства: не задумывался о завтрашнем дне и беззаботно прожигал счастливые дни. А когда нагрянула старость — пришло время платить по счетам. Люди-звери же напрочь лишили его возможности дожить в здравии и оставаться дееспособным, пусть и немощным, стариком.

Для самого Лэйна возможность самостоятельно существовать в столь опасном, не имеющем даже толики сострадания, добра или справедливости, мирке было крайне важно, ведь старик прекрасно знал, что Агата полностью зависит от него. Как только сознание вернулось к Эдварду, он не переставал думать о внучке, о ее перспективе сиротской жизни без его опеки и поучительных разговорах о жизни и выживании среди чужих, опасных людей. Конечно, знания о борьбе за жизнь у Лэйна были посредственными, а вот понимание того, как нужно жить, чтобы не обидеть родных и близких, друзей и незнакомцев, а самое главное — Бога, он знал лучше всех. Он считал своей миссией вложить внучке знания. Ещё старик размышлял о том, как ему побыстрее встать на ноги и быть рядом с Агатой.

— Ну как вы тут? Смотрю, силы появились? — в каюту — больничную палату Лэйна — без стука вошла Мэг, — Агата заглядывала сегодня? — старик кивнул и слабым голосом добавил: — Сейчас она у Марти.

— Понятно! — доброжелательно сказала медсестра и, подойдя к койке Эдварда, принялась осматривать повязки, — На удивление ребра заживают, а вот раны на ноге — что-то не особо. Слишком сыро здесь… — когда Мэг сорвала присохший бинт, от резкой, нестерпимой боли Лэйн лишь простонал в ответ, — Ничего, пройдет. Давайте сменим их и немного прогуляемся.

— Далеко? — протянул пациент.

— Сегодня важный день. Важный для каждого из нас. Вы разве не слышали? — Мэг приподняла раненого, а потом потянула за ноги так, чтобы он сел на край койки, — Вот так! Давайте вот сюда… — она подкатила видавшее виды, скрипучее инвалидное кресло и ловко перетащила кряхтящего от боли старика.

— Я не хочу… — начал он, но медсестра не считалась с его мнением.

— Вам нужен свежий воздух, а ещё, не стоит упускать отправление экспедиции на поиски земли.

Мэг вывезла Лэйна из палаты, в которой он пребывал в забытьи долгие дни, и повезла по длинному темному коридору к яркому, ослепляющему свету.

Бледное серое небо, едва пропускающее энергию вселенского светила, в этот день не обрушало ливней и не метало молний. Будто бы сама Земля благоволила попытке выжившей горсти человеческого племени найти сушу — хотела дать им ещё один шанс.

С верхней палубы корабля-лазарета был хорошо виден вертолет. Его лопасти нависали над взлетной площадкой, где мельтешили люди, подготавливающие машину к взлету. Вертолётную площадку окружили жители города. У фальшборта Йокогамы и других крупных кораблей тоже разместились выжившие. Отовсюду слышались возгласы и ликование.

— Для Оазиса сегодня знаменательный день, — девушка прищурила глаза, всматриваясь в даль, где стоял оранжевый вертолет. Возможно, очень скоро, мы все сможем ощутить почву под ногами. Как же я хочу пройтись по пляжу босиком… — задумчиво произнесла Мэг.

— Спешу вас огорчить… — едва слышно выдавил Лэйн, — та суша, которую найдут эти самоотверженные, храбрые люди, будет безжизненной, каменистой пустыней, именно так должна выглядеть почва на высоте пять тысяч метров, — Эдвард хотел рассмеяться, но вместо этого зашелся надсадным кашлем, — я не эксперт в этом вопросе, могу ошибаться… — добавил он, когда откашлялся.

— Надеюсь, что вы ошибаетесь.

— Возможно. Не могли бы вы отвезти меня обратно? Не хочу наблюдать за вертолетом, который отправляется в свой последний полет.

— Как скажете. Я думала, вам будет полезно побывать на свежем воздухе.

— Несомненно, но я считаю, что сейчас полезнее находиться рядом с Агатой. Не нужно быть прозорливым, чтобы понимать, что мне недолго осталось. Мои приоритеты — общение с внучкой, а остальное не имеет значения…

Последние часы до вылета Игорь — второй пилот экипажа — находился в своей тесной, затхлой и темной каюте. Тревога, набросившаяся на летчика ещё вчера, не отпускала. Чудовищное беспокойство уже обгладывало кости самообладания пилота. Игорь боялся предстоящего полета, ведь он отличался от тех, в которые отправлялся раньше. Каждый вылет, даже самый опасный, рискованный, завершался возвращением на свой аэродром, а в этот раз возможности вернуться у него не будет.

В прошлом, при форс-мажорных обстоятельствах, он был уверен, что не пропадет вдали от дома. Покидая аэродром или вертолётную площадку, Игорь знал, что поисково-спасательная служба вытащит его из дремучего таежного леса или безжалостных вод Ледовитого океана. Этот полет был совершенно другим. Никто не придет на помощь, если вертолет потерпит крушение.

Летчик посмотрел на часы. Времени побыть наедине с собой оставалось немного: «Еще раз все проверь, не забыл ли что?» — мысленно проговаривал он, осматривая нехитрые пожитки, которые ему позволили взять с собой на борт. Вес поклажи был ограничен и по весу, и по объему. В кабину К-32 поместились две большие сумки и рюкзак с личными вещами, а также провизией и предметами первой необходимости. Первому пилоту выдали пистолет и два магазина к нему, Игорю — нож. Эти вещи — всё, что могли взять с собой летчики.

Взгляд второго пилота скользнул по вещам к торчащей между записной книжкой, иконкой и картой, фотографии. Он осторожно потянул за край снимка, чтобы в очередной раз взглянуть на родных. Фотография, на которой были запечатлены его родители, — была всем, что осталось у него от прошлой жизни, и напоминала о семье. Снимок для мужчины был настолько ценным, что при мысли об аварии — падении вертолета — Игорь испытывал страх испортить или, что еще хуже, уничтожить фотографию, и только потом думал о собственной гибели.

Долгие месяцы он не мог заставить себя находиться в окружении давящих стен душной и сырой каюты. Старался приходить сюда только перед сном, а все свободное время пытался провести в мастерской или на свежем воздухе. Этим утром он не хотел покидать лачугу и после внезапно раздавшегося гудка системы оповещения — сигнала к сбору у вертолета — начал скучать по своей конуре.

Погода благоволила экспедиции. Ветер и дождь прекратились, облака, скрывавшие небеса, казалось, стали светлее. Вот-вот тучи откроют небосвод, и солнечные лучи разгонят беспросветную серость и собачий холод. Это заметили все и то и дело говорили, что улучшение погодных условий — не иначе как хороший знак. «Нет… Солнца нам не увидеть, разве что подняться выше туч. Это несложно, если игнорировать экономию топлива», — задумался Игорь, поднимаясь на вертолётную площадку, где его ждали члены совета и все, кто пожелал проводить героев Оазиса, возможно, в свой последний полет.

Людей было много. Они заняли палубы всех ближайших кораблей, окружили взлётную площадку и надстройку Академика Трешникова. Второй пилот поздоровался с руководством и подошёл к первому пилоту, проводившему предполетную подготовку, осматривая части конструкции на наличие явных дефектов, что было обязательной процедурой перед взлетом.

— Извини, задержался, — обратился Игорь к старшему и по званию, и по годам товарищу, — жена все никак не отпускала, — пошутил он.

— Ааа, тогда ладно, а то я уже решил, что ты передумал лететь, — сказал Роман Александрович, осматривая скрутку проводов, тянущихся к закрытому щитку.

— Как же ты без меня? Вдруг заблудишься…

— Обижаешь! — Рома закрыл отсек с проводкой кабелей, спрыгнул с шасси и, подойдя к подчиненному, крепко пожал ему руку, — Готов?

— Готов… — сухо произнес второй пилот и принялся махать рукой столпившимся жителям. Командир экспедиции подошёл к выстроившимся в ряд членам совета. Они какое-то время говорили, а Игорь подготавливал машину к взлёту: запустил системы вертолета, выставил альтиметр на ноль, проверил запас энергии и топлива.

— Ключ на старт! — бодро и жизнерадостно бросил первый пилот, забираясь в кабину.

Второй пилот отдал честь и начал запускать двигатель. Машина загудела, пробежала вибрация и лопасти винтов К-32 ожили. Они начали медленно вращаться и постепенно ускорялись, пока не растворились в воздухе, став невидимыми для человеческого глаза. Вертолет сильно вибрировал. Вокруг него уже не было людей: они отошли на безопасное расстояние, где воздушные потоки не сбивали с ног и не срывали головных уборов. Гул турбовинтовых двигателей становился все выше, и в один миг шасси машины оторвались от взлетной площадки. Палуба медленно стала отдаляться, и вскоре в нижнем иллюминаторе Игорь увидел весь Оазис. Экспедиция началась, его переживания отошли на второй план. Его манила неизвестность и надежда на то, что где-то там, за горизонтом, он найдет заветную землю.