На семи ветрах

Глава 22

Эни проспала почти сутки. Проснулась, всё равно, разбитая. И в раздрае. Она и не надеялась, что произошедшее дастся ей легко. Было бы глупо. Но чтобы вот так?… Такого она не ожидала от себя. Даже взгляды родных ранили. Казалось, что они как-то особенно смотрят на неё и что-то там думают на её счёт…

Это был бред! Натуральный. Но травмированный разум, снова окунувшийся в "любимый" кошмар, не желал принимать очевидное. То, что знал. То, что родные и близкие столько раз доказали Эни не словами даже, а поступками. Любовь и принятие. Они принимали её любой. Всегда. И она знала это. Тоже всегда. Но не сейчас. Всё теперь подверглось сомнению, анализу.

Могла ли она вести себя иначе? Ведь главным действующим лицом кошмара была уже не мама, а она сама. Она сама узнала, каково это! Когда не принадлежишь себе и жуткий, страшный мужчина чего-то там хочет от тебя. Что в этом всём может повергать их в такой немыслимый экстаз? И как могут выносить это женщины? Нормальные женщины?

Она знала, что так бывает. Не просто бывает! В Гарнаре жили так. Любое насилие тут каралось нещадно. Никто из её подруг не боялся мужчин. Они жаждали той самой близости ничуть не меньше, чем мужчины. Ладно они! Но ведь Тай тоже счастлива со своим Дормерцем! Как могла она пережить всё, что было, и не потерять вкус к жизни?!

— Скоро, скоро всё наладится, — уговаривала Эни себя по несколько раз на дню.

Пока не налаживалось. Наоборот. Она всё ближе сползала к нестабильности и не понимала этого. Хорошо хоть дошло, что в Дормер ей в таком состоянии нельзя. Тут она рассудила сугубо практически. Если её так ранят взгляды близких, то как она сможет держать маску перед дворцовыми шакалами?

Ей пытались помочь. Не одна Тай или Гарда. Каждый из тех, кто был рядом, и у кого хватало опыта понять, что происходит, пытался вывести её на откровенный разговор. Даже спровоцировать. Всё лучше, чем вот эта замороженность, которая однозначно закончится срывом!

Не получалось. Эни так привыкла таиться, самоконтроль её был так силён, что она просто терпела ещё один или несколько дополнительных факторов давления.

— Отстаньте от неё, — говорил Лариди расслабленно. — Придёт время, прорвётся. Не гоните. Боюсь, вам самим не понравится, если вы доведёте её. Она сможет выплеснуть боль. Ей просто нужно больше времени. Сильные менталисты, они такие.

Его, в конце концов, послушали. От Эни отстали. И она бродила по замку тенью до тех самых пор, пока не нарвалась на разговор, который для её ушей вовсе не предназначался.

Гарда поссорилась с Квадром. Он не смог принять её участия в "падении" Эни. Всё это было для него через чур. Тайные зелья, резоны, толкающие юную девушку отдаться первому встречному на глазах всего, по сути, двора. Для него это было аморально, нечестно. Воин, что взять с него!

Он почти ничего не сказал Гарде. Посмотрел только. Но ей хватило. Она отшатнулась от него так, будто её ударили. До дурака что-то стало доходить, он потянулся к ней, привычно уже. Чтобы обнять и утешить. Она спокойно ответила:

— Не сейчас.

Плавно уклонилась и вышла из комнаты. Так же спокойно пошла за ворота. Её не останавливали. Каждый, кто знал её хоть немного, понимал, нельзя.

Так она вошла в лес. Поднялась на холм, где они с подругами плясали. Упала посреди поляны ничком, словно обняла землю. Застыла.

Что там шептала ей мать-земля? Как утешала свою незадачливую дочь, которая едва не доверилась мужчине? Дормерцу. Что бы это ни было, а стала постепенно отмирать ведающая. Заплакала. Больно! Как же больно, когда тебя не принимают и предают! Как жить? Как видеть его теперь каждый день?

Случись такое во времена её скитаний по Дормеру, она просто ушла бы. Сейчас же. Как вышла без сумки, вещей, денег, так и растворилась бы в голубоватых зимних сумерках. Но не теперь. Тут её семья. Девочки. Близкие. Она вросла в этот холм корнями почище, чем какое-нибудь дерево. Она не оставит своё место только потому, что рядом крутится очередной мужик! Покрутится и отстанет. Поймёт. Как многие до него. Ещё, быть может, и проклянёт ведьму за жестокосердие!

Гарда рывком села. Погладила травку и землю. Она не уйдёт. Не лишит своих девочек матери. Не оставит землю, что звенит и поёт в её жилах. И будет счастлива. Разве жизнь не научила её тому, что мужчина для этого не обязателен? Они иногда только вредят…

Судьба её, видно, такая. Она и не жалуется. Четверых дочек подарили ей боги. Сынка вот… Не оставит она эльфёнка. Не бросит. Узы между ними. А папаша его что? Подвинется. Тем более, что забирать или перетягивать мальчика себе она не станет. Поможет только…

Вытерла Гарда слёзы. Улыбнулась. Лес и холм согласно с ней вздохнули: не стоит это печали! Порыв ветра осушил глаза и щёки, стёр красноту и страдание. И в замок ведаюшая вернулась такая, как обычно. Никто, кто увидел бы сейчас эту прекрасную, уверенную в себе женщину, не поверил бы, что ещё полчаса назад она безутешно рыдала на холме.

Квард понял что-то только за ужином, когда Гарда вместо того, чтобы сесть рядом с ним, уселась с княгиней. Та как знала. По правую руку сидел супруг, а место слева пустовало. К нему-то ведающая и направилась. И все восприняли это как само собой разумеющееся.

Они все что-то понимали. То, чего не понимал он. Он сообразил только на следующий день. Почему так долго не доходило? А потому, что она вела себя с ним "обычно", как с остальными. Вот! К вечеру следующего дня он понял, что его переместили туда, где были все люди Дормерского мужа. О них заботились, помогали, лечили если нужно, но в душу не лезли. Чужаки. Странные чужаки.

Гарда не видела "его". То, что, родилось между ними, умерло. Он впал в панику, когда понял. Кинулся к ней, чтобы поговорить… Его выкинули из башни. Нет! Сначала вежливо поинтересовались, болит ли у него что-нибудь. Когда он растерянно ответил, что здоров, его и выкинули прочь.

Квард рассудил, кто понимает ведающих лучше, чем дормерцы, кто будет искренен с ним. Он изловил своего сынка и затащил в один из укромных переходов замка. Тем более, что вид из этой галереи открывался просто волшебный.

На беду, Эни тоже так считала…

Сол не шутил, не лучился улыбками, когда они оказались на широкой галерее, овеваемой всеми ветрами. Он облокотился на подоконник и сквозь стрельчатую арку окна уставился в жемчужную даль облаков. Так и смотрел, пока Квадр неожиданно коряво и косноязычно, пытался обрисовать свою проблему. А как же? Что может быть сложнее, чем говорить о личном, особенно для сильного мужчины?

Квард "вымучил" свой вопрос. Неловко замолчал. Не торопил с ответом. Сейчас, на пике эмоций, он как-то совсем иначе увидел своего мальчика. Тут, на полной солнца и ветров галерее, он увидел, что сын его вырос.

Совершенное лицо, волосы, небрежно стянутые на затылке. Тренировочные рубаха и штаны. Глаза, цвета морской волны. Он весь был невероятно, до боли прекрасен. Всё сидхе красивы, но даже среди них таких, как девочки Гарнарские и Сол, мало. Они бросали вызов всему обыденному, обыкновенному, одним своим существованием.

— И это только внешность! А если взять глубже и шире?.. Что прячут они в себе такого, что позволяет им быть стойкими, живучими и прекрасными настолько, что любой пожелал бы их?

Квадр потрясённо думал, что он и не знает толком своего мальчика. Казалось бы, неверный, как болотный огонь, а на самом деле беззаветно преданный принципам. И ему самому… Ребёнок, который ненавидел его, но сумел полюбить. Почему? Ведь он видел "как" дормерец убивал.

Сол так и не оторвался от горизонта. Не взглянул на отца. Бросил короткое:

— Оставь её в покое…

Квадр вскипел:

— Это всё, что ты можешь сказать мне?

Тот же отстранённый взгляд прочь:

— Да.

— Почему?

Гвардеец почти кричал. Он не понимал. За что они так взъелись на него?!

— Что я сделал?

Квадр рывком развернул сына к себе. Тот не сопротивлялся. Полоснул по нему холодным взглядом. Воин отшатнулся. Сын никогда не смотрел на него так!

Теперь Сол не позволил ему отстраниться. Схватил за руку:

— Что ты сделал? В чём виноват? Почему на тебя так странно смотрят?!. А потому, что мы не выносим предателей, отец!

Квадр заревел:

— Кого я предал?

В Соле будто бы что-то выключилось. Он "спокойно" отпустил руку. Бросил презрительно:

— Ты даже понять не способен!..

Снова вернулся к окну. Заговорил отстранённо:

— Она доверилась тебе. А ты… Я не виню тебя. Такой как ты, наверное, не способен, в принципе, понять подобные вещи. Поэтому я и требую, чтобы ты оставил Гарду в покое… Всё будет как раньше. Никто не упрекнёт тебя.

Квадр как-то ошарашенно пробормотал:

— Я не хочу, как прежде…

Сол покачал головой:

— Иначе не будет, отец. Не будет тебе веры от неё. Прими и живи дальше… Я предупредить хочу…что буду с ней общаться.

— Да на здоровье! — рявкнул Квадр. — Я что сделал не так?

Сол повернулся к нему:

— Скольких ведающих ты убил, отец?

Немного, по сравнению с другими. Он уклонялся, как мог. Но ведь убил же. И среди них была та, кого он любил. Квадр тряхнул головой, отгоняя призраков прошлого:

— Какое это имеет значение?

Сол не спускал с него глаз:

— Ты смотрел на неё так, будто убивал. Ты обвинил её, как будто не знаешь её. Всю её доброту. Ты забыл, как она вытянула тебя, как спасала других. Ты даже не выслушал её. Не попытался понять…

— Она сама могла рассказать мне, вместо того, чтобы молчать и пялиться своими глазищами!

Сол рыкнул:

— Она? Должна была объяснить и оправдаться? Сколько раз?.. Я скажу тебе! Всегда! Нам всегда нужно оправдываться и доказывать, что мы не исчадия и не желаем никому ничего плохого! Ладно я. Я вырос и уйду скоро. Встречаясь редко, мы сможем общаться так, чтобы не возненавидеть друг друга. Но с ней так не пройдёт! Нельзя любить и презирать кого-то. И нельзя оправдываться без конца. Обрыднет! Она умница и поняла это сразу. Нет у вас будущего. Нет! Оставь её в покое, говорю тебе! Живи спокойно, как привык. Но и другим дай жить!

Всего-то! Всё это из-за того, как он посмотрел? И чего-то не сказал? Квадр встряхнулся:

— Да бред это. Бред! Я пойду сейчас и поговорю с ней!..

Он рванулся было, но был остановлен голосом Анастас Гарнарской:

— Подожди, Дормерец!

Княжна вышла на галерею, пошла к ним. Злая улыбка кривила её губы. Она не пыталась играть. Была предельно откровенна. Пропела, как песню:

— Ах, Дормерец! Это такая проблема для сильного мужчины почувствовать себя уязвимым. Наверное, поэтому вы так глухи к боли других. Не волнуйся. Я помогу тебе!..

Сол кинулся ей наперерез. Закричал панически:

— Эни не смей! Слышишь? Ты поджаришь ему мозги! Пусть он идиот, но он мой идиот! Не смей!

Девушка попыталась оттолкнуть друга с дороги. Не вышло. Сол был хорош… Но он не был чокнутым менталистом. Их обоих, сына и отца, согнуло, скрючило от вкрадчивого голоса эльфийки:

— Прости, друг мой! Не в этот раз. Я научу ублюдка. Хоть одного из них научу!..

Для Квадра всё утонуло…даже не в боли, а в ужасе. Всё, что он когда-нибудь испытывал болезненного, тяжёлого, ширилось, затапливало мозг. Главенствовала над всем, конечно же, его боль и вина за то, что он не сумел спасти любимую.

Квадр утонул. Ещё дёргался и испытывал смертельный ужас. Но ужас этот был уже так велик, что оставался только он, а сам Квадр растворялся, уходил прочь, не в силах всего этого вынести…

Он не видел, как медленно, на карачках, полз прочь по галерее Сол. Там, где давление слегка ослабло, он вскочил и побежал. Хрипло кричал, чтобы все убегали из замка прочь.

Не видел, как первой прибежавшая Гарда, с ужасом воззрилась на Эни. А когда увидела, кто валяется у её ног, то и вовсе обезумела от страха. Квард был ещё жив, но, похоже, ненадолго. Кровь текла у него из ушей и носа.

Гарда зарыдала, попыталась приблизиться к Анастас, но так и не смогла. Тогда она поплзла к ней. К ним обоим:

— Эни, милая, очнись! Нельзя так!

Нельзя? Почему? Менталистка подняла на неё глаза. Задумалась. Давление слегка ослабело.

Тут вбежали княгиня и её супруг. Они плавно, не сговариваясь, двинулись к Эни. Молчали. Знали уже как вести себя. Обоим приходилось сталкиваться…

Когда они подошли почти вплотную, Эни выдохнула сквозь сжатые зубы:

— Помоги!..

Тай уверенно ответила:

— Не волнуйся, дорогая!

Кивнула мужу. Сама быстро нажала пару точек на шее сестры. Та упала. Мар подхватил девушку. Давление пропало. Тай хрипло спросила Гарду:

— Будет жить?

Это было, конечно, не по поводу Эни. Срывы случались не впервой, они знали, как с ними бороться. Волновались за Квадра.

Гарда кивнула:

— Будет. Его нужно перенести ко мне.

Вот и хорошо. Обошлось!