На семи ветрах

Глава 27

Он пил всю ночь. И думал. Снова пережил все этапы унижения и боли. И пришёл к выводу, к которому должен был бы прийти давно, если бы не позволил себе мечтать. Хватит! Нужно прекратить всё это, пока он не разрушил себя и королевство.

Взглянув на ситуацию непредвзято, он увидел, что вёл себя даже более безумно, чем Хьюберт. Нет! Это было бы слишком мелко! Он входил во всё это, как большинство королей Дормера до него: резко и бездумно. Ещё шаг-два и сорвётся в истинное безумие.

Он не допустит того. Не оставит своего ребёнка так, как отец оставил брата. До него самого ему и дела не было. Никогда. Может быть, если бы не детство и не знания, что он почерпнул из Архива Тайн, он и попытался бы поговорить с Анастас ещё раз. Кто знает?..

Имея все те знания, он не будет играть в опасные игры. Погибнуть? Оставить сына? Взвалить на плечи брата Дормер? Нет! Ни одна женщина не стоит того! Особенно та, которой дела нет до него. И недовольство "той" его половины не имело ни малейшего значения.

А "он" был недоволен. Его заставили "напиться из лужи"! Зачем? Когда рядом была та, что не боялась, бросала вызов и была, пусть и не ровней, но достаточно безумной, чтобы тягаться с ним! Она вкусно пахла и привлекала так сильно, что "он" готов был пойти на уступки и не убивать эльфийку. Пока…

Всё это звучало так дико, что ещё больше укрепляло короля в мысли держаться от Анастас Гарнарской как можно дальше. Подумать только, его паразит очарован! В своём, конечно, духе. Но, как бы там ни было, а обещание пощадить потомка эльфийской королевы только потому, что она оказалась достаточно привлекательной, наводило на определенные мысли.

Даже условно разумное заклинание или клятва, никогда не вело бы себя так. Ведь подобное предполагало, во-первых, принятие волевого решения. А самостоятельной воли даже у древних проклятий быть не может. А, во-вторых, ни одно условно разумное создание не могло иметь желаний. И, уж тем более, потакать им!

Возникал вопрос: что же он такое подцепил через клятву королей Дормера?.. Нужно садиться и перечитывать старые хроники. Новое знание, вероятно, позволит ему увидеть что-то необычное. То, чего не замечал раньше. И, быть может, его единственная, по сути, мечта исполнится.

Он хотел уничтожить зло. Всегда, ещё с ранней юности. С тех самых пор, как понял, что с ним сталось. И пусть он ничуть не похож на благородного героя, который жертвует собой, ради спасения других. Пусть зло незаметно никому. И пусть, если победа даже случится, никто никогда не поймёт. Это не имело значения.

Зло объективно. Если оно погибнет, у Арвиса будет шанс на счастливую жизнь. И у тех, кто будет после него. История Дормера пойдёт иначе. Всё будет иначе. А значит, цена не имеет значения. Для него цена может быть только одной: смерть. В проклятии чётко сказано, что пока жив носитель, паразит останется с ним.

Он тогда же, в юности, понял и смирился с этим. Потому и жил в мире как гость: пахал, следовал долгу и ничего не ждал для себя. Так же поступил с братом. Идиот! Логика живого трупа не подходит для живых. И самый логичный вывод не всегда правильный. Он сломал брата и стал самым ненавистным человеком на континенте. Его боялись до сих пор. И будут бояться, пока он жив.

Тем более смешно и нелепо то, что такой как он пожелал чего-то для себя. Его привлекала Альтея, в своё время, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытал сейчас. Тем более странно, что обе его сути, природная и навязанная, были на диво единодушны.

Уже к утру, хорошо набравшись и обезболившись, король решил: в том, что произошло, есть и светлая сторона. Он получил новые перспективы для изучения проклятия. Должна быть какая-то слабина в нём. Она всегда есть. Он найдёт её. И чудовище погибнет вместе с ним. Уйдёт за Последний порог, если это какая-то неприкаянная душа, что была связана однажды безумным Марготом, или развеется, если это просто измышление того безумного гения.

Как он привяжет "его" к себе намертво, он подумает. Потом. А сейчас нужно закончить эту историю.

Утро он встретил спокойным, собранным, пусть и несколько бледным. Алат с тревогой посматривал на него, пока давал отчёт о том, как обстоят дела во дворце и королевстве. Эти утренние сводки были привычны. Король флегматично отхлёбывал кофе и почти дремал. А мозг привычно оценивал и сортировал информацию.

— Нужно думать что-то с Мердоком.

Поднял глаза на Алата. Какая разница ему, что там вытворяет любовник няньки его сына? Зачем начальник Тайной Канцелярии трогает это? Алат пояснил:

— Он сегодня снова убил одну и покалечил двоих женщин. Мотался по борделям, пока не нашёл тот, где его согласились принять. И вот результат: труп и две калеки. Если так пойдёт, то ему когда-нибудь устроят самосуд.

Эльдар моргнул. Вельможа был неприкосновенен пока. Вовсе не из-за денег и влиятельной семьи, как считал брат. Мердок связан с разведкой одной из соседних стран. С самой верхушкой. Несколько раз Алату попадали в руки косвенные подтверждения этого факта. Беда в том, что они не знали, с кем именно он сотрудничал.

Мерзавец хитёр. Но позволяли ему ходить на свободе не потому, что не хватало доказательств. Надеялись потянуть когда-нибудь за эту ниточку. Заглянуть в самое сердце планов неприятеля дорогого стоит.

Алат пояснил зачем-то:

— Мердок озверел вчера. Леди Гарнар завернула его у самой двери. Проводил, спасибо! А он-то рассчитывал на продолжение!

Эльдар досадливо поморщился. Зачем ему такие частности! Вместо ответа попросил:

— Вызови мне Лавиля. Срочно.

Алат кивнул, но не уходил. Стоял и пялился. Что он хотел увидеть? Эльдар поднял глаза на друга. Чего скрывать, если он в курсе всей истории? Короля охраняли постоянно, а потому и охрана, и Алат в курсе того, как он вчера сначала бегал за леди Гарнар, а после развлекался с леди Ромс.

Алат словил его взгляд:

— Мне жаль.

И вышел за дверь. Эльдар почти улёгся в кресло, уставился в окно. Жаль, не жаль, а надо жить…

— Я хочу, чтобы ты проверил состояние леди Гарнар. Не привлекая внимания. Тогда, когда будешь осматривать Арви.

— В смысле?

Лавиль недоуменно уставился на друга. Тот язвительно улыбнулся:

— В прямом. Мне нужно знать, не нанесён ли её здоровью ущерб.

— С чего бы?

Эльдар вскипел:

— Дамиан, не тупи!

Лекарь потрясённо уставился на него. Наверное, даже если бы у него сейчас эльфийские крылышки проклюнулись, не удивился бы сильнее. Ахнул потрясённо:

— Ты с ней спал!

То-ли вопрос, то-ли нет. Он не ответил. Лавиль не отставал:

— Мне нужно знать. Ты же понимаешь!

Эльдар хмуро свёл брови:

— Не дошло. Но я не особо сдерживался.

Ясно. Менталист в раздрае. Тут не обязателен сам контакт. Может хватить и так. Дамиан выдавил из себя осторожное:

— Так вы что, теперь вместе?

— Нет!

Ещё осторожнее:

— Дар, ты же понимаешь, что брат твой будет расстроен, если ты обидишь девочку? А с ним и весь Гарнар и Ламеталь расстроятся и устроят нам весёлую жизнь!

Эльдар ответил резко:

— Держи язык за зубами и никто не узнает! Это была ошибка, которая не повторится.

Лавиль коротко кивнул и заткнулся. Что он там думал на его счёт непонятно. Но выглядел и вёл себя на диво естественно. Простодушный Лавиль, оказывается, способен просто гениально притворяться! С другой стороны, как иначе с пациентами и их родственниками? Иногда не знать о том, как всё плохо, только благо.

Арвис был весел и доволен. Друг его тоже. Кормилица привычно замерла, как только мужчины вошли в покои. Нервная система у девочки совсем расшатана. Что и не удивительно при той жизни, что была у неё.

Анастас выглядела откровенно растерянной и пришибленной.

— Как птенец, что выпал из гнезда и увидел огромный, страшный мир. И ничего знакомого, и привычного вокруг, — подумал он.

Она не играла. Была так поглощена тем, чтобы держать себя в руках, что и не заметила манипуляций Лавиля на свой счёт. Эльдар, собственно, пришёл для того, чтобы отвлечь её. И своими глазами убедиться, что всё с ней неплохо.

Чего он не хотел, так этого!.. Когда они уходили, и Лавиль был уже за дверью, она схватила его за руку. Остановила.

— Прости меня!

Звучало искренне. Как говорят, из глубины души. И глаза не лгут. Переживает. Только поздно. Хорошо, что случилось именно так. Ни к чему все эти надежды. Не для него.

Он аккуратно освободил свою руку. Улыбнулся скупо и скованно. Не коснулась глаз та улыбка:

— Не нужны сожаления ни тебе, ни мне. Позаботься об Арви, если хочешь услужить.

Он ушёл, а Эни так и стояла, пристыженно опустив голову. Не простил. И не простит, наверное. И будет прав. Она вела себя по-настоящему мерзко и заслужила. Заигралась. Одно дело, отказать. Но издеваться над тем, кто искренне потянулся к тебе! Это отвратительно. Даже, если тот, кто тянется — король Дормера, и ты ничего кроме ненависти к нему не испытываешь.

Что она чувствует к нему? Только ли ненависть?.. На эти вопросы Эни так и не ответила себе. Тем более, что король Дормера пожелал, судя по всему, забыть то, что случилось между ними. И хорошо. Правильно…

Теперь всё было правильно… Они, наконец, стали вести себя друг с другом, как взрослые, разумные люди. Без истерик, странных поступков и взаимных обид.

С ранней весны и до середины осени Анастас жила с Арвисом в Гарнаре. Король был не против. Часто навещал сына. И радовался тому, что мальчик растёт не по дням, а по часам. Становится крепышом. Развивается прекрасно. Клятва молчала, а значит, с ребёнком всё в порядке. У него есть время, чтобы решить задачу…

Гарда вышла замуж. Она как-то очень быстро сумела простить Квадра. А с другой стороны, зачем терять драгоценное время?.. Когда земля покрылась ковром из цветов, она просто позвала возлюбленного на прогулку. Долгую прогулку вместе.

Как оказалось, звала она его на прогулку длиною в жизнь…

Привела гвардейца в храм Моры, где их уже ждало большинство обитателей гарнарского замка. Они пришли порталом и успели украсить древнее святилище нарциссами, анемонами, тюльпанами. Охапки цветов преобразили аскетичный интерьер храма. И пёстрая, шумная толпа весёлых эльфов выглядела уже не так странно в той суровой обстановке…

Квард поражённо воззрился на возлюбленную. А она хмыкнула:

— Почему бы и нет?.. Где ещё некроманту произносить свои клятвы? Да и ко мне богиня была милостива столько раз. Оставила в живых и позволила дождаться свою пару… Дормерца! Странная наша история, любимый. А потому, пусть будет так.

Пусть! Ему всё равно где и как свяжет их судьба. И зазвучали в храме слова, которые, быть может, и не звучали тут никогда:

— Я, Гарда, признаюсь перед богами и людьми…

— Я, Квадр, признаюсь перед богами и людьми…

Магия их соединилась, явила всем присутствующим узоры, похожие на изморозь. Их поздравляли, а супруги слышал то, чего не слышали другие:

— Благословляю! Благословляю! Порадовали и удивили! Вот уж не думала, что кто-то сможет перешагнуть такую пропасть. Жертва и палач! Что может быть более странным? Вы смогли через пелену ненависти увидеть главное. Будете счастливы! Долго!.. И заберу потом в один день, чтобы не тосковали. Правда не скоро, — хихикнула богиня. — Живите! Жизнь ещё удивит вас!

Жизнь, и правда, удивила молодожёнов. Ровно через девять месяцев. Двойным подарком.

Сол, когда узнал, что мачеха беременна, ликовал. Квадр почти упал в обморок. Что? В их возрасте?! Ланель тогда, чтобы не расстраивать Гарду потрясённым лицом супруга, ухватил его своей изящной рукой, как клещ, и с неожиданной силой потащил к себе в гости.

Там мужчины и привели будущего папашу в чувство. Добрым вином и рассказами о том, как они сами переживали рождение детей. А Хельм хлопнул его по плечу и высказался:

— Чего вы с Гардой, собственно, хотели, когда к Море за благословением пошли? Она известная шутница!..

Гвардеец не отходил от супруги всю беременность. Не ушёл и во время родов… Пока не упал-таки в обморок от сознания того, что это он виноват в её страданиях. Да ещё и ничем не может помочь. Или Лейн усыпил страдальца? Кто знает?.. Тем более, что того огненно рыжего озорника невозможно заставить хоть в чём-то признаться!

По просьбе Гарды, Квадра привели в чувство только тогда, когда близнецы родились. Поглупевшему от счастья папаше вложили в руки два свёртка сразу. Он сидел и смотрел на всех в умилении. Не только на жену и детей, а вообще на всех, кто приходил поздравить их. Кто помог им обрести дом и счастье.