На все четыре...

Глава 28

Этот поединок воистину был достоин финала. Как я не держал фасон, и не нагонял жути на охранников, но вынужден признать. Ни я, ни Куктай никак не соответствовали уровню сегодняшних полуфиналистов. По большому счету бой между ними должен был бы венчать весь этот турнир. Как бриллиант в короне императора. Именно он должен был стать финальным. И почему Шварц решил свести двух чемпионов в полуфинале - для меня было непонятно.

Два великана, вышедших на арену, определенно стоили друг друга. Да, Мосол был на полголовы выше Качана. Но по массе майский чемпион был куда тяжелее любимчика Шварца. Да, Мосол производил впечатление своей прокаченной мускулатурой и гордым разворотом плеч. Но сдержанность и невозмутимость Качана сводили его ментальный посыл на нет.

Тем паче, что неуязвимость и моральное превосходство Мосла заметно поблекли и дали трещину. Особенно в последние дни. Чего только стоила одна искалеченная рука. Что не говори, а глефа двуручное оружие. И тремя пальцами левой руки им уже так не помашешь. По сути, левой рукой он мог только поддерживать древко, но не направлять его.

Кроме того, обритая налысо голова со свежими шрамами не добавляла ему особой красоты. А повязка на бедре явно указывала на проблемы со скоростью передвижений и выносливостью. Хорошо я его всё-таки тогда порезал. Можно годиться? И жалею, что не дали дорезать. Увы… Надеюсь хоть Качан сумеет воспользоваться этими слабостями.

Толстый Качан же, несмотря на свой не самый геройский вид, был единственным, кто к стадии полуфинала не получил ни царапины. Мастерство не пропьёшь. А он действительно - Мастер. Просто так чемпионами не становятся.

Бой начался не особенно зрелищно. Качан выставив перед собой свой меч (да, я заметил, что у него тоже есть любимая тактика. Использовать свой меч для колющих выпадов и почти не используя рубящих ударов.) Мосол же пошел по дуге вокруг толстяка, явно высматривая брешь в его защите. Тщетно. Чемпион был собран и сосредоточен, и ошибок не совершал.

Долго выхаживать Мосол не стал. Видно было, что нога его всё-таки беспокоит и, потому, затягивать бой он не стал. Я всё ждал начала его движения и только потому и успел заметить его молниеносную атаку. Он действовал по своему шаблону - Отбить верхним лезвием глефы клинок противника в сторону, связать им его, и, выворачивая свое оружие, нанести свой излюбленный подленький приём с атакой нижним лезвием в ногу противника. Вот и сейчас он действовал всё по той же схеме. Точнее, попытался...

Уже на первом же этапе его ждало разочарование. Качан наглядно показал, что, по крайней мере, в грубой силе он ни на каплю не уступит своему противнику. Атака Мосла сверху не только не отбросила клинок толстяка в сторону, а наоборот, наткнувшись на встречный удар жесткого блока, сама отлетела обратно! Всё-таки Качан сжимал свой меч двумя руками, а Мосол действовал, если так можно выразится, полутора руками. Из-за покалеченной ладони левая рука могла считаться только за половину.

Впрочем, Мосол не был бы собой, если бы не попытался повернуть ситуацию в свою сторону. Получив жесточайший отбив, он не стал тягаться в силе с Качаном, а перевёл атку в нижнюю плоскость. Если зафиксировать оружие не удалось, то можно попытаться атаковать переднюю ногу с другой стороны. Не справа, как он обычно делал, а слева! Пусть это и не так удобно. Но и этот нижний выпад налетел на точно такой же жёсткий блок, как и верхний! Качан короткими выверенными ударами блокировал и эту атаку.

Надо вам сказать, что то, что я описываю вам длинными предложениями, на самом деле в реале заняло всё про всё не больше секунды. Вот бойцы сходятся, сдвоенный лязг клинков, слившийся практически в один, и они снова рвут дистанцию, разрывая схватку, и вновь Мосол начинает осторожно кружить вокруг Качана.

Бой так и продолжался дальше. Никаких голливудских «схваток-танцев». Мгновенный сход, короткая серия ударов-отбивов и отскок. Это было совершенно не зрелищно. Никакого, нафиг, «театрального» фехтования. До римских гладиаторских боев, где не столько бились до смерти, сколько просто лили кровь (гладиаторы дороги) здесь было как до Пекина раком.

И да. Качан явно начал одолевать своего противника. Пока это было не слишком заметно, но с каждой минутой становилось всё явнее. Если всё это так и продолжится дальше, у Мосла просто не будет шансов на победу… Качан его утомит и, затем, воспользуется своим приемуществом в силе и выносливости. Может быть...

Всё кончилось на удивление буднично - Мосол пошел в атаку. Длинная серия ударов...

Уже потом, пересматривая этот момент в записи на экране, я понял, что, по сути, это была атака отчаянья. Он вложил в неё все свои силы... и достиг успеха.

Мосл осознанно пожертвовал своей, и без того покалеченной левой рукой, прижав предплечьем (и, тем самым, калеча собственную руку) лезвие меча к древку своего копья и сумел-таки провести свой излюбленный приём с атакой на ногу. Качан, конечно, выдернул свой меч, распластав руку Мослу до полной её недееспособности, но было уже поздно. Слишком поздно.

Они отвалились друг от друга, оба в крови, и едва стоя на ногах. Но, если, Мосол, сжимая свою глефу последней своей рукой, ещё стоял на ногах, хотя от левой руки ниже локтя вообще мало что осталось и кровища хлестала изрядно, то Качан как-то резко терял силы. Я слышал, что на бедре есть такая артерия, повредив которую человек умирает от кровопотери буквально в течении нескольких минут. И, даже, самая своевременная и высококлассная медицинская помощь далеко не всегда может хоть как-то в этой ситуации помочь. Так вот, по всему выходило, что именно её-то Мосол и повредил.

И, хоть повреждения руки так же могут привести к смерти (недаром же самоубийцы вскрывают вены на руках), но времени это должно занять куда как больше. И тут, когда Качан уже рухнул на песок в лужу собственной крови, Мосол всё ещё стоял на ногах, хотя его и шатало. Вряд ли он был в состоянии что-то сейчас сделать. Но он стоял. И ведущий, подчиняясь торопливому кивку Шварца, поспешил объявить его победителем и к нему тут же кинулись охранники и Ведьма с перевязочным материалом. Мда. «Так себе» победа, честно говоря.

Что я чувствовал, глядя как утаскивают тело Качана и суетятся вокруг победителя? Да, пожалуй, что и ничего. Нет, полного отупения не было. Какие-то эмоции ещё теплились. Жалость к погибшему чемпиону, что бы там не было - он был неплохим парнем. Радость... (хотя нет. Не радость. Ничего такого острого.) Скорее удовлетворение, что выиграл именно Мосол. Если б выиграл Качан, я б, пожалуй, даже немного расстроился. Ибо "Джавдет - мой! Не трогай его". Раздражение на беснующуюся толпу.

Но все эти чувства были едва ощутимы. Словно угли почти потухшего костра. Словно пеплом присыпаны сверху равнодушием. И только где-то глубоко внутри ещё теплится что-то человеческое. В остальном же — полное равнодушие. Меня действительно почти перестали трогать смерть и боль других людей. Да меня даже вероятность собственной смерти уже почти не трогает. Я всё ж таки перегорел. Почти ничего не чувствую.

Так что ночью я спокойно уснул. И никаких кошмаров (как почти каждую ночь до этого) мне не снилось. А с утра я вновь стал тренироваться с «мышонком» Стюартом, уделяя основное внимание уже работе копьем против цепи-кистеня. Не то, чтобы я так уж опасался Куктая, как противника, но, раз уж точно известен мой противник на полуфинал, то почему бы и не подготовиться получше?

Сам же цыганенок только что на голове не ходил от радости и всячески пытался мне её продемонстрировать. Правда, охрана бдила вовсю и, даже, близко нам сойтись не позволяла, и он был вынужден демонстрировать своё отношение издали. То, поймав мой взгляд, скорчит самую страшную гримасу и проведет большим пальцем под горлом. То, выпросив у охраны свою цепь, тренируется с ней, крутя восьмерки и круги. Причём, обязательно стараясь попасться в этот момент мне на глаза. Короче, из кожи вон лез, демонстрируя свою воинственность и желание меня растерзать.

Я же к нему особой ненависти не испытывал. Мне, по большому счету, было уже всё равно. Моих друзей, в отличии от того же Мосла, он не убивал, а то, что он там ко мне лично испытывает - так это его проблемы. Я просто выйду на арену и убью его. Просто и буднично. И не потому, что он мне так неприятен, а просто потому, что так надо.

А в своей победе над ним я и не сомневался. Я же изучал его поединки на видео. Никаких особых сверхнавыков он не демонстрировал. И Корнея, и, позже, раненого Бразу он победил, по большому счету, только за счет большей длины своего оружия. Первый удар шокирует и парализует жертву болью, ну а потом следует кровавое добивание. Ничего сверхъестественного.

Вот только по сравнению с моим копьем его цепь явно коротковата. Я просто не подпущу его на дистанцию удара. А если он, всё же, попытается захлестнуть свою цепь на древке копья - так ради бога! Я тут же вырву её у него из рук. Цыганенок был на этом турнире одним из самых маленьких и слабых чисто в плане физического развития. Пожалуй, только Дон был ещё меньше его. Так что, по крайней мере, в грубой силе ему со мной никак не тягаться. Да он и сам это понимает. Его козырь - это звериная жестокость. И именно её он, обычно, и пытается реализовать.

Так постепенно проходил ещё один день. Надо сказать, что уже второй день подряд было откровенно холодно. Градусов 10-12. И это днём! И, если вчера небо просто было заволочено облаками, то сегодня порой ещё и дождь пролетал. Такое ощущение, что Осень в этом году наступила на десять дней раньше своего календарного срока.

Нам даже в связи с холодами тёплую одежду выдали! Джинсы там, свитера, и так далее. Даже повыбирать дали. Все-таки Кержак более лояльно относится к своим подопечным, чем тот же Цвет. Ну да что с того Цвета взять? Пидор, он и есть пидор.

Я выбрал себе бесформенные мешковатые штаны и клетчатую "рабочую" рубашку. Ну, знаете в каких шоферов принято изображать. Мне - норм. Это вон Мосол с Куктаем себе фирменные шмотки требуют. А мне - пойдет.

А ещё я уже не раз замечал на себе какие-то странно заинтересованные взгляды новенькой "прилипалы" Мосла. Ну рыжей этой. Она явно желала как-то пересечься со мной. Но я мягко уклонялся от подобных встреч. Еще мне только не хватало с вражескими подстилками о чём-то там разговаривать. Перебьётся!

Как не длился этот день, но вечер всё-таки наступил. Снова начинают заполняться трибуны. Помощники ведущего расставляют аппаратуру. Снова гремит из динамиков Ария с её Колизеем. (Правда, того эффекта, что в первые разы, уже нет. Приелась песенка.) И вот уже на трибунах появляется Шварц и ведущий торопливо начинает свою болтовню. Я не слушаю. Я настраиваюсь на бой. Страха нет совсем. Какое-то странное равнодушие. Уверенность в моей победе есть, но нет того удара адреналина, что в прошлые разы. Нет, сердечко, конечно же, ускоряется, адреналин в крови плавает, но далеко не в тех пропорциях, как в прошлые разы. И это меня слегка беспокоит. Неужели я превращаюсь в хладнокровного убийцу? Говорят, что Жизнь ежедневно меняет нас. Мы развиваемся в течении всей жизни. Так вот, должен признать, что последние изменения мне не совсем нравятся.

– .... Да пусть победит сильнейший! - уже традиционно завершает ведущий свою речь и дверь моей коморки распахивается. Додик, повышенный до охранника, опасливо протягивает мне моё копье и торопливо отступает обратно. А я же, зажав древко под мышкой, выхожу на арену, на ходу слегка подворачивая рукава своей рубашки.

Навстречу мне выдвигается цыганенок. Ну он не может не исполнить свою обязательную программу с жестами-угрозами. Даже до слов снизошел. Крикнул что-то про "Готовься". Да ну! Мне это было не интересно. Эти детские ритуалы, когда, чтоб подраться, нужно себя предварительно завести, а для этого пообзываться, потолкаться, чтоб распалиться... Мне это было не нужно. Я и так знал, что сейчас убью его. И его слова для меня ничего не значили.

По краю сознания мелькнула мысль, что я чем-то стал напоминать Качана. Тот тоже не нуждался в подобном подзадоривании. Впрочем, одолеть Мосла это Качану вчера не помогло. Ну да и Мосол противник не чета Куктаю.

Не знаю, что увидел цыганенок в моих глазах, встретившись со мной взглядом, но это явно ему не понравилось. Он занервничал и начал раскручивать свою цепь над головой, словно невзначай переведя на неё взгляд. Типа: «это я не взгляд отвожу, а атаку начинаю». Ну-ну...Только меня его «экзерсисы» совершенно не тронули. Выставив перед собой копье, я держал его двумя руками. Левой рукой в районе правой почки, а правую отвёл далеко назад. Мне достаточно было сделать выпад одними руками, даже не подключая ног, чтоб поразить цель на полметра дальше, чем сейчас находилось острие моего копья.

И Куктай это чувствовал. Близко к копью старался не подходить. Пытался напугать меня вращением своей цепи, но она была заметно короче. Минимум метра ему не хватало, чтоб зацепить меня. Ну да. Это не против противника с коротеньким кинжальчиком выходить. Интересно, что он придумает? Попытается захлестнуть своей цепью древко копья? Я прям жду этого, чтоб тут же вырвать оружие из его рук, если только он совершит подобную глупость.

Не стал. Он придумал нестандартный ход. По сути, он так же, как и вчера Мосол, решил рискнуть, поставив всё на одну атаку. Он швырнул свою цепь в меня. Вот просто раскрутил ещё раз над головой и швырнул мне в грудь. В голову, наверняка, было надежнее. Но в голову можно ж и промахнуться. Вдруг противник успеет среагировать? Просто мотнуть головой много времени не нужно. Раз и всё.

Цепь улетела дальше, не причинив особого вреда. А вот корпус мне так быстро убрать не получится. Так что он бросал её мне в грудь.

Тут, надо вам сказать, что за мгновения до его атаки я что-то такое почувствовал и решил сам атаковать его. Я сделал резкий шаг вперёд, одновременно делая глубокий выпад копьем. Простой тычок. Наши атаки произошли одновременно. И обе увенчались успехом. Но, как говорится, есть нюансы.

Шипованная цепь Куктая попала мне в мою многострадальную левую руку (опять в бицепс. Прям поверх старых шрамов) и в грудь. Кости уцелели (по крайней мере - на руке. Насчет ребер я уже не так уверен. Всё-таки основной импульс пришелся именно в грудь), но вот раны получились страшные. Шипованные звенья цепи разодрали мне всё мясо на руке и груди. Боль была просто ужасающая!

Мое же копьё по сравнению с его цепью оказалось практически ювелирным инструментом. Острие вошло цыганенку куда-то под подбородок, а вышло из затылка. По большому счету я почти промахнулся. Я совершенно не собирался рисковать и целить ему в шею или голову. Я целил в грудь. Вот только и без того маленький цыганенок, совершив свой бросок, вроде как, присел и мой удар пришелся выше. Причём, уже ощущая, как острие вонзается ему в шею, мальчишка чисто инстинктивно дёрнул головой назад, пытаясь убрать её подальше, но только лишь ещё больше подставил её под удар. Впрочем, удар в шею был бы точно так же смертелен для него. А так хоть умер быстро. По сути, он был уже мёртв, когда падал на мокрый после дождя песок арены.

А я устоял на ногах. Да, меня качнуло. Кровища текла по мне. Так и тянула скрючиться в позе эмбриона, но я не мог себе позволить этого сделать. Лишь прижал правую ладонь к ране на груди (левая рука опять болталась плетью) и повернулся в сторону трибуны Шварца. Встретился с ним взглядом и молча смотрел на него. Глаза в глаза. Это определённо уже был вызов. Терять мне было уже нечего и сдерживаться больше было не для кого. Я бросал вызов этому жирному ублюдку, отправляющих ребят на верную смерть ради развлечения.

И тот занервничал. Определенно, с моим взглядом что-то не то. Ещё раньше девчонки говорили мне, что долго мой взгляд никто из них не мог выдержать. Особенно, когда я злюсь. А когда я вспоминал как убивал - и вовсе, падали в обморок. Теперь даже боевые парни старались отвести взгляд в сторону. Словно сама Смерть смотрит на них моими глазами.

Вот и Шварц засуетился. Казалось бы, ну чего ему бояться, в нескольких десятков метров от меня? С кучей телохранителей под рукой, меня безоружного, окровавленного и едва стоящего на ногах? А вот поди ж ты! Занервничал. Похлопал в ладоши, вроде как одобряя, и отвел взгляд, переведя его в сторону ведущего, и махнув тому рукой - типа, давай, продолжай дальше. Впрочем, я уже не обращал на него внимания. Выиграв у него этот поединок взглядов, я отвернулся от него, словно резко потеряв интерес, развернулся и, стараясь шагать максимально твёрдо, ушел в свою камеру.