На все четыре...

Глава 3

Давненько я не испытывал такого острого чувства беспомощности. Да я даже на ногах толком стоять не мог! Ладно Сова подлезла под руку, принимая на себя почти весь мой вес, практически таща меня на себе по коридору. Двое охранников-надзирателей особо не утруждали себя работой. Кинули нам какие-то тряпки, чтоб прикрылись и всё. Таскать на себе? «Ага, сейчас. Держи карман шире». Погрузили в машину и привезли к огромному стадиону. Настоящему. Без дураков. "Центральный" - шепнула мне Соня, помогая выбраться из авто. Видать это и есть их хваленый Колизей. Ну, по крайней мере, в скромности их не обвинишь. Стадион-то на несколько тысяч зрителей. Если не десятков. С размахом ребятки работают.

Повели нас куда-то в подтрибунные помещения. Видать бойцов для арены там и содержали. Пока нас вели коридором, навстречу попался мальчишка со шваброй и ведром. Увидев нас он, незнамо с чего, возрадовался, как ненормальный:

– О! Свежее мясо! Вешайтесь, салаги! Вы попали в ад! Ха-ха-ха...

От его выкрика Соня ещё больше ссутулилась, втянув голову в плечи, так со стороны может и не сильно заметно, я своей тушкой прикрывал её, но я-то под своей рукой почувствовал, как она вздрогнула. Слегка сжав ей предплечье, типа - "ничего не бойся", я сполз с неё, встав-таки на свои собственные ноги, распрямился, и повернулся в сторону крикуна:

– Моли бога, чтоб мы не задержались надолго в вашей преисподней, чёрт! Иначе в петлю полезешь ты сам.

Меня шатало, в голове стоял туман, стены норовили закружить меня в своем хороводе, но я был готов вырвать этому говнюку кадык. Зубами, если понадобится. Видно же, что он чмо бесправное, а туда же... Стращать лезет. Видать надеялся, что с приходом новеньких, убирать коридоры, вон тряпками, они будут вместо него. Что-то подобное я уже встречал в армии, когда слоны, отслужившие полгода, радостно и, практически теми же самыми словами, встречают новоприбывших духов. Надеясь, что с их приездом их мучения закончатся. Так что поставить его на место нужно сразу.

– Ах-ха-ха, - в унисон взоржали мои конвоиры. - Чёрт! Слышь, Додик, тебе новое погоняло придумали - Чёрт. Теперь по другому и называть тебя взападло. Ха-ха-ха. Окрестили заново. Чёрт, чего молчишь? Скажи спасибо своему «крестному». Ха-ха-ха...

Грубые нравы. Непритязательные шутки. Чего еще можно было ожидать от этих питекантропов? А Додик стушевался. Ссутулился уже сам, и поспешил скрыться с глаз долой, проткнув на прощанье меня ненавидящим взглядом. Похоже, на ровном месте ещё одного врага заработал. Да ну и хрен с ним! Единственное, что уяснил абсолютно точно: в каждой новой компании нужно сразу ставить себя прямо. Иначе поставят уже тебя. Причём, согнут в бараний рог, стоит только почуять твою податливость.

Так что я всё сделал правильно. Если бы не этот поломой, тогда на место пришлось бы ставить кого-то из наших конвоиров. А это куда сложнее, пока я совершенно не в форме. А так всё разрешилось наилучшим образом. С охраной пока не конфликтую, а вот свою готовность к конфликту продемонстрировал. Теперь бы только отлежаться. Голова кругом идёт. Я чуть не упал прям там в коридоре. Ладно Сова вновь подхватила меня, поднырнув под левую руку.

Как мы заходили в коморку-камеру я помню довольно смутно. Помню ещё, что Сова тянула с меня через голову майку, усадив на кровать, а дальше - всё. Провал. Отрубился-таки.

Проснулся уже ночью. Темень кромешная. Спросонья не сразу сообразил где я нахожусь. На какой-то миг показалось, что я в родной Малиновке. А к боку привалилась не Сова, а Ева. Но память злопамятно тут же смыла это наваждение. Тошнота, головокружение, боль во всех отбитых частях тела. Да и почти взрослую девушку Сову спутать с крошкой Евой - действительно, можно только спросонья.

Впрочем, прижималась она ко мне точь-в-точь как моя малявка. То и дело она мелко вздрагивала во сне и, не просыпаясь, ещё теснее прижималась ко мне. Натерпелась девка. Чисто инстинктивно, неосознанно защиты ищет. Погладил её легонько по голове, да и снова уснул. Заниматься самобичеванием, что, мол, из-за моей глупости страдаю не только я сам, но и доверившиеся мне люди, я себе запретил волевым усилием. Делу это не поможет. Неконструктивно, а, значит, бессмысленно и бесполезно. Вот спать куда полезней для здоровья. Все болезни во сне проходят. Вот и спи!

И я уснул. И проснулся только уже глубоким утром. Чувствовал я себя уже куда уверенней, и, хотя, голова ещё кружилась, но на ногах я уже стоял почти уверенно. Правда, когда Сова попыталась накормить меня завтраком (его разносили, ещё когда я спал) меня снова затошнило от одной только мысли о еде. Отказался. Вот жиденький травяной отвар, что там был, выпил с удовольствием. Жидкости организму явно не хватало. А завтрак за меня Сова съела.

А после еды подступила ко мне с расспросами. Спасут ли нас, да когда, да как? Как будто я чт- то больше неё знаю. Впрочем, она неглупая девчонка и всё сама понимала. Но, буквально, требовала своими вопросами, чтобы я её успокоил. Это такое, чисто женское. Другого ответа там просто не предусматривалось. Я должен был сказать ей, что всё будет хорошо, и точка.

Вот только у меня скверный характер, и я жутко не люблю, когда меня подталкивают к какому-то действию. Пытаются манипулировать мной, и все такое. Очень меня это злит. Так что я не стал произносить банальности, которых от меня ждали, а стал занудливо рассуждать о перспективах спасения.

– Ну то, что Жмур нас похитил, ребята выяснят довольно быстро. Там как не прячь концы, всё равно правда вылезет. А вот то, что нас продали восточникам, уже не очевидно. Наоборот, это неожиданный поворот. Лично я бы предположил, что Жмур увезет пленных к себе в Карчевку. Там бы и стал искать.

– Но ведь найдут? - Сова с жалобной надеждой вглядывалась мне в лицо, надеясь увидеть там спасительное "Да".

– Не уверен, - печально качаю головой. Своих людей у нас в Карчевке нет. Про Князя не скажу, но и там я ничего такого не слышал. Да и вообще... Все лучшие разведчики Князя сейчас под Тюменью, нефть ищут. А те, кто остался... Хрен его знает на что они способны. Вот Серый, если б был лично тут, да со своими лучшими людьми - они бы да. Они бы справились. И нашли бы, и, возможно, выкрали бы нас. Хотя, даже для них задача тяжеловата. Времени бы всё это заняло даже и у них. А так... Сомневаюсь я, что нас придут спасть. Нужно самим выбираться.

– Но как?

– Не знаю. Бежать, возможно. Если получится. Правда, нужно узнать побольше об охране. Их количество, расположение постов, график смен, вооружение и всё такое... А если бежать совсем невозможно, то играть по их правилам... И выбивать себе свободу на арене.

– Но ты не в форме.

– Значит форму нужно вернуть. Наше общее будущее теперь зависит, от этой самой формы. Вот когда пожалеешь, что мало занимался с Немцем и Шрамом физикой. Вот сейчас бы все их навыки пригодились. А я только базовое изучил. Да и то, не очень хорошо.

– А что для возвращения формы нужно? - сосредоточенно смотрит на меня, хмуря тонкие бровки.

– Пока немного. Есть и спать. Пока голова не перестанет кружиться и тошнота не пройдет. Ну а потом, уже физическую нагрузку постепенно наращивать. На арене мне понадобятся все мои силы... Впрочем, при побеге их будет нужно не меньше...

И я постепенно восстанавливал ех. По крайней мере, вечером свой ужин я уже осилил сам. А с утра и вовсе после завтрака сумел выйти из коморки-камеры прогуляться. (Запирали нас только на ночь. Днем ходить по территории стадиона можно было практически беспрепятственно. Сова ещё вчера это выяснила опытным путем)

И, что бы вы думали, я увидел первым? Сову с ведром и тряпкой! И паскудно ухмыляющегося вчерашнего Додика. В глазах резко потемнело. Гнев заворочался во мне, грозя выплеснуться в приступе неконтролируемого насилия. Я уже качнулся в его сторону, когда Сова, увидев мое состояние, кинулась ко мне наперерез.

– Стой, Шиша, стой! Он тут ни при чем. Я сама! Сама вызвалась!

– Что? - я слепо повернул голову в её сторону, отказываясь понимать ее слова. - Сама? Зачем? Почему?

– Сама... Пойдем в комнату, я все расскажу, - девчонка буквально повисла у меня на руке, видимо очень опасаясь, что я, всё же, не сдержусь и что-нибудь сделаю этому ублюдку.

Впрочем, тот явно понимал мое состояние куда лучше меня самого. Я всё ждал от него какой-нибудь фразы в адрес Сони. Что-нибудь наподобие: "А работать кто будет?". И тогда испуганная девчонка точно меня не удержит. Но он смолчал. Даже рожу свою мерзкую в сторону отвернул. Типа, «я ничего не виж»у. Поэтому я и позволил Сове себя увести.

– Ну и зачем? - спросил я, стоило нам оказаться в нашей коморке.

– Свою миску супа заработать, - девчонка усадила меня в кровать (собственно, кроме кровати, другой мебели в комнатке и не было). - Вчера мне очень ясно дали понять, что, если трогать меня Шварц запретил, то вот про кормёжку он ничего не упоминал. Ты-то понятно. Ты участвуешь в турнире и тебе питаться нужно. А я "прилипала", на меня никто не рассчитывал, и кормить меня никто не собирается.

– В смысле, «не кормить»? - не поверил я собственным ушам. - Ты хочешь сказать, что не ела уже двое суток?

– Ну тебя же вчера тошнило. Ты есть не мог. Так что вчера я твою пайку и съедала. А сейчас ты пошел на поправку, вот я и решила заработать свою порцию сама.

– Зачем? Разделим мою порцию на двоих.

– Ты что?! - испуганно воскликнула Соня, даже отшатнувшись. - Тебе нужно много энергии! От твоей формы теперь зависит наша с тобой жизнь! Обоих. Так что ты должен быть сильным. Я и из своей порции, когда заработаю, тебе еще добавлю!

– Не смей!

– Да, добавлю! - Сова не испугалась моего выкрика и сама повысила голос. - Ты читал Джека Лондона? Рассказ "Кусок мяса"?

– Да, - столь же быстро, как и вспыхнул, я и успокоился. Подняв ладонь я остановил фонтан е красноречия, уже готовый выплеснуться на меня. - Помолчи. Я понял аналогию. Какая-то логика в этом ест,ь - скрепя сердце вынужден был признать я. - Но всё равно. Мне вполне хватит только моей порции. - (то, что изначально речь шла вообще о моём апрете Сове на работу - уже отошло на второй план). - А насчет тебя я постараюсь договориться, чтоб тебя кормили и без всего этого.

– Не смей! - Сова понизила голос, испуганно оглянулась на дверь и наклонившись ко мне, продолжала полушепотом. - Ты помнишь, о чём мы вчера говорили?

– О чём? - затупил я.

– Об информации. Об охране, распорядке дня, количество, вооружение и так далее.

– Так ты...

– А я, убираясь в комплексе, смогу всё это разузнать! Так что они не только будут меня кормить. Они ещё и помогут нам подготовиться к побегу!

И я согласился. Ведь она действительно могла помочь. Вот только в таком случае мне и самому не с руки сидеть сиднем в камере. Вдвоем мы вдвое больше информации соберём. И я пошел узнавать, насколько распространяются наши свободы.

Сразу скажем, свобод у нас оказалось не так много. Узкий коридор с крохотными камерами, туалет, довольно приличная душевая (не работающая, но использующаяся), небольшой тренажерный зал, и столовая. Все помещения явно самопальные. Разделены и обустроены уже самими восточниками. Видно, что не мастера работали. Тяп-ляп все. У меня, как у профессионального строителя, аж глаз дергался, глядя на всю эту похабень. Ну, кроме душевой и туалета, те явно были тут изначально.

Людей я встретил не так много. Чаще других на глаза мне попадался именно тот самый Чёрт-Додик. Вот что за планида у человека? Всё время хочет, не хочет, а нарывается! Знаешь же, что меня один только твой вид провоцирует, так забейся куда-нибудь в норку и сиди там спокойно, так нет же. Он словно специально норовит мне на глаза попасть. Впрочем, под моим недружелюбным взглядом он мгновенно тушуется и линяет. Чтоб попасться мне уже в следующей комнатке! (Возможно он решил, что я его преследую, потому что к вечеру попадаться он перестал совсем.)

Кроме него я встречал только двоих неандертальцев-охранников Хлюста и Сиплого, а так же их начальника. Начальник этого «Колизея» от всех требовал, чтоб его величали Стас-Золотой зуб, но, даже, его подчиненные за глаза величали его Фиксой.

А ещё я встретил парочку таких же бойцов-гладиаторов, предназначенных на алтарь грядущего турнира. Первый - весьма колоритный паренек лет пятнадцати. С черными афрокосами (или дредами, я не знаю как там правильно это произносится?) на голове, с колечками в ухе и левой ноздре. С шелковым шарфиком на шее и с полностью татуированной левой рукой, от кончиков пальцев, до ключицы. А второй - тонкий и гибкий мальчишка. Такой, знаете ли, крапивинского типа. Лет двенадцати, с тонкими ручками-ножками и честным, открытым взглядом.

Больше мне за весь день так никто и не попался. Хотя в некоторых камерах точно кто-то был ещё. Но, то ли сам не горел желанием общаться, то ли в связи с буйным нравом был заперт.

А вечером, когда нас уже заперли в камере (то есть, даже в туалет ночью не сможешь выйти. Для этих целей в каждой камере по ведру в углу стояло) мы с Совой обменялись информацией. Ну, то есть ,в основном она делилась. Мне-то особо нечего было ей сообщить.

– Короче, этот Додик - он сам такой же раб. Его на убой на арене привезли, так как он слишком много себе позволял на прежнем месте. Но, как быстро выяснилось, он только говорить и мог. А на деле никакой не боец. Стоило заикнуться о выходе на арену, как его начинает колотить и он натурально ссытся. В общем, его тут заставляют всю грязную работу делать, а на арену пока не пускают. Не боец. Но и к обслуживающему персоналу он тоже не относится.

– Да с ним-то все понятно. Он нам не интересен.

– Ну да. А с самой охраной тоже не всеё просто. Фикса и его помощники - это так называемая внутренняя охрана. А есть ещё и внешняя. И, именно она отвечает за безопасть проведения турниров, за сохранность гладиаторов, и так далее. Главный, на самом деле, не Фикс, а Коля Цвет. Фикс - начальник внутренней охраны, некий Кержак - начальник внешней. Это всё, что я смогла пока разузнать. Сколько там людей, вооружение и график смены их постов пока неизвесто. Но время до турнира ещё есть. Узнаю ещё.

– Хорошо. А что это за фрик в столовой тёрся? Видела, такой... С синей рукой, с косами такими ещё, - я попытался жестами изобразить встреченного мной мальчишку.

– А, так это Шарфик. Его так все и зовут. Он шарфик с шеи не снимает никогда. Хотя твоё позвище куда лучше ему подходит. Вот уж точно Фрик.

– Угу. А ещё мелкий такой пацан, тощий такой. Видела?

– Это Дон, наверное. Он молодой совсем, но перспективный, как я слышала. Он до Беды, говорят, спортивным фехтованием занимался. Так что на арене сможет себя показать.

– Понятно. Нужно, значит, быть осторожнее. А еще кого-нибудь видела, слышала?

– Да. В угловой камере наркоман сидит. Гера зовут. Всё время обдолбанный. Он из камеры и не выходит почти. Ещё в третей камере буйный заперт. Курок прозвище. Он, то ли чечен, то ли дагестанец. Постоянно с другими гладиаторами конфликтовал, постоянные драки. На охранников кидался. Вот его и заперли от греха подальше... Кстати, у местных охранников шокеры мощные. Именно ими они всех успокаивают.

– Ну буду знать. А что насчет...

Но договорить нам не дали. В двери скрежетнул ключ, она распахнулась, и в темную камеру (электричества на стадионе не было) начала вваливаться целая толпа народа. В камере тут же стало светло и тесно. Светло, от принесенных светильников, как свечей в подсвечниках, так и керосиновых ламп. А тесно от набившегося народа. Испуганная Сова, спорхнув с моей кровати, забилась куда-то в угол, чтоб не отсвечивать, а я, не вставая, просто сел на кровати, разглядывая эту представительную делегацию.

А она была весьма представительна. Надо сказать, что последним в камеру зашел сам Шварц собственной персоной. Усевшись на вовремя подставленный ему стульчик, он, не глядя, протянул руку в сторону и ему тут же в неё вложили какие-то бумаги. И он, удовлетворенно крякнув, поглядел на меня и, наконец, заговорил:

– Так ты, Шиша, оказывается, у нас Большая Шишка? Хе-хе-хе...

Я же во все глаза смотрел на бумаги в его руках. Не узнать в них Введенский вестник было невозможно.