Не спи! Вслед за темным даром

27.

Идэн устал с дороги, к тому же у него неприятно ломило раненый бок. Поездка была долгой и изматывающей. Охотник, болезненно морщась, сполз с коня, привычно похлопал животное по боку, будто благодаря за выносливость, отдал поводья конюху и прошел в дом. Сразу в кухню. Рыцарь привык к этому за те восемь лет, что прожил в Ордене и в этом доме.

Идэн всегда первым подходил к Солине. Он знал, насколько всегда она волнуется об охотниках, знал, что она с тревогой ждет каждого. Рыцарь не считал, что эта женщина заменила ему мать, но был искренне к ней привязан, потому не желал лишний раз ее тревожить.

Целительница встретила его на пороге кухни. Окинула цепким взглядом, тут же нахмурилась, сразу почувствовав его ранение.

— Садись! — строго распорядилась Солина. — Как ты позволил какой-то ведьме протягивать к тебе руки?

Охотник слышал эту фразу каждый раз по возвращении. Целительница всегда ворчала, выражая таким образом свою заботу и привязанность.

— Они бывают очень быстрыми, — ответил он устало.

— Ты задержался в этот раз, — заметил Магистр.

Он тоже был здесь, сидел привычно за столом, уперев локти в крышку, опершись на кулак щекой.

— Это был не легкий поиск, — признал Идэн. — Ее безумие развивалось медленно. Она еще не потеряла осторожность. К тому же, мы долго не могли понять причины, что заставили женщину обратиться ко злу.

— Так и что это было? — тут же поинтересовался Мэлвин.

Охотник скрыл свое удивление. Обычно его командир не задавал подобных вопросов. Он знал, что все детали поездки позже рыцари изложат в отчетах, которые быстро можно будет прочесть. Но Идэн давно уже понял, что магистр ничего и никогда не делает просто так.

— Они мало отличны от людей в своих желаниях или чувствах, — сказал охотник. — Ордену хорошо известно, что чаще всего ведьмы предаются злу из-за пережитой потери или боли. Но есть и другие причины. Эта женщина имела наследственный дар. Ее отец был боевым магом, а мать умела излечивать словом.

— Сильное наследие, — с уважением заметила Солина. — Какую грань переняла молодая ведьма?

— Она обратилась к силе стихий, — послушно ответил Идэн. — Но так же, как мать могла управлять силами с помощью слова. Дело в том, что она была не единственным ребенком в семье. И ее брат оказался одарен больше.

— Так это была только зависть? — предположил Мэлвин и в его голосе прозвучали еле заметные нотки презрения, хотя обычно командир лучше контролировал себя и даже здесь, в собственном доме не позволял себе выказывать эмоции. Идэн отметил и эту деталь, но снова промолчал. Он просто ждал, пока магистр сам расскажет причины своего поведения.

— Сначала да, — согласился он устало. — Но потом она сознательно повернулась ко злу. Она ждала, пока чувства не станут глубже, пока сможет переступить через узы крови и сможет возненавидеть брата. А дальше она забирала жизни, ради того, чтобы ее магия смогла стать сильнее, чем у брата. Мы взяли ее, когда она пришла убивать его.

— Она прокляла саму себя, — с упреком и горечью отметила Солина. — Это худшее, что может случиться с человеком.

— Да, но теперь это не важно, — напомнил Идэн. — Она мертва.

— Но мы чуть не потеряли одного из рыцарей, ты сам получил ранение, и еще несколько горожан расстались с жизнями, пока отряд искал ее и распутывал загадки ее души, — магистр не упрекал, он просто констатировал факты. — Этого можно избежать впредь.

Мэлвин метнул быстрый взгляд на свою женщину. Солина чуть улыбнулась. Идэн просто ждал.

— Рыцари получают от Богов достойные дары за свой подвиг, — начал объяснять магистр. — Нам не страшно открытое зло ведьмы, они не властны над нами. И конечно, каждый из нас имеет способность искать зло такими способами, что не даны обычным людям. Но нам не подвластны тайные знания, мы не понимаем сути магии. Потому мы тратим много времени на поиски и рискуем собой. Алларих сделал Ордену щедрый подарок. Неделю назад Храм отдал нам четырех новых юношей.

— Еще рыцари? — спросил осторожно охотник, пока не понимая, как это решит проблему.

— Нет, — Мэлвин не смог скрыть победную улыбку. — Никто из них никогда не убивал ведьм. Они не имеют того, что дано нам. Более того, в них так же нет магии. Король четко установил закон, по которому маги не могут служить в Ордене. Но эти мальчики обладают знаниями о сути дара. Их воспитывали экзекуторы, передавая свои секреты. Они будут разведчиками, теми, кто сделает для охотников эту работу, поймет причину, почему ведьмы поворачиваются ко злу.

Идэн посмотрел на Солину. Женщина стояла боком к нему, мешала в котле похлебку. Она опустила голову слишком низко, будто прятала выражение лица. Но охотник хорошо изучил ее. Целительница была счастлива. И поняв это, рыцарь вдруг догадался о причине.

— Это на самом деле щедрый подарок, — произнес он. — Но я считаю его заслуженным. Я рад, что доверие между Храмом и Орденом восстановлено.

Магистр смотрел на него, молча. Он не мог благодарить своего названного сына вслух. Солина была честнее, ловко обернувшись, она метнулась к рыцарю, порывисто обняла Идэна за плечи и легко поцеловала в щеку.

— Его зовут Ройс, — как бы в никуда заметил Мэлвин.

А потом, посмотрев на жену, наигранно сухо распорядился.

— Подай уже ему обед. Потом надо будет что-то сделать с его царапиной на ребрах.

Идэн нашел юношу в своей комнате. Ройс был всего на два года младше самого охотника. Высокий, в отца, с такой же опасной грацией воина, но лицом он больше походил на мать. А еще, пока этот молодой человек не научился скрывать эмоций, как магистр. Он сидел на краю кровати Идэна, неловко сцепил руки на коленях, казался напряженным и нервным. Когда охотник вошел, Ройс посмотрел ему прямо в глаза, каким-то отчаянно упрямым взглядом.

— Теперь я тоже живу здесь, — произнес он и, казалось, тут же разозлился на себя за такое нелепое начало разговора.

— Хорошо, — привычно равнодушно отозвался Идэн. — Та кровать будет твоей.

— Нет, — юноша чувствовал неловкость. — Соседняя комната. Просто пришел посмотреть на тебя.

— Ты хочешь что-то узнать? — спросил его охотник. — Здесь принято говорить все открыто.

— Знаю, — Ройс все еще нервничал. — Я привыкну. Хотя…

Он чуть запнулся, но потом, будто набравшись смелости, все же продолжил.

— Я неделю здесь, — стал объяснять сын магистра. — Меня учат с другими рыцарями владению оружием. И другим вещам тоже. Но…я наблюдаю за ними. Охотники не знают дружбы или иных привязанностей. Как можно при этом говорить друг с другом отрыто?

— Не их вина, — напомнил Идэн, усаживаясь за стол. — И тебе это известно. Но они учатся различать чужие эмоции, чтобы заново начать в себе узнавать их. К этому ты привыкнешь, если захочешь. Но магистр и учителя должны были уже рассказать тебе. Главная ценность охотников, это доверие среди своих.

— Я уже знаю, — кивнул Ройс. Получилось это у него как-то отчаянно. — Я смогу привыкнуть ко всему.

— Если хочешь остаться с отцом и матерью, — открыто напомнил ему охотник.

— Так ты знаешь? — юноша не удивился, но принял это с некоторой угрюмостью.

— Я живу в Ордене и в этом доме восемь лет, — ответил спокойно Идэн. — Я знаю, что Алларих забрал тебя у родителей, когда тебе исполнилось семь лет. Сын магистра и ведьмы. В тебе мог открыться дар. Законы равны для всех, даже если они приносят боль. Знаю и то, что каждые три дня Солина уходила к тебе, что Мэлвин заезжал в Храм после каждого рейда. Не ради проверок. Они ждали тебя.

— Я тоже ждал, — уже более уверенно и твердо произнес юноша. — И я привыкну ко всему, как бы трудно это ни было. Ради них.

— Цени это, — ровно отозвался Идэн. — У тех, кого ты принимаешь сейчас с таким трудом, нет семей. Нет родства. Кроме Ордена. Тебе дано намного большее, чем остальным. Любовь родителей и возможность чувствовать ее и отвечать тем же. Только храни это в себе. Не смущая других и оберегая родных.

— Я понял, — помолчав, кивнул Ройс. — Только… Сын магистра не являющийся сам рыцарем? Какую пользу я принесу? Чтобы он стыдился меня? Как он, остальные и ты сможете мне доверять? Это не правильно. Лучше иное…

Он снова запнулся. Идэн понимал, что в течение всего этого разговора мальчишка пытается подойти вот к тому важному, что сейчас все же решится сказать.

— Все будет проще, если я просто убью ведьму, — выпалил он.

Охотник почувствовал раздражение и злость. Но показать эти чувства он был не в праве. Магистр велел хранить свои чувства. И еще ни разу Идэн не нарушил его приказа, не отступил от их тайного уговора.

— Проще, это да, — произнес он ровно. — Убить ведьму впервые… Это больно и страшно. Но хуже то, что придет потом. Не равнодушие и забвение. А боль твоего отца и матери. Столько лет они молились Богам, чтобы Храм вернул им ребенка, ради того, чтобы он забыл их навсегда? В Ордене ценят тепло и доверие. Потому что каждый охотник пытается вернуть себе это, потеряв однажды. Ты хочешь жить, как проще. Но этим ты предаешь Орден, а заодно и самого Магистра. Хуже всего, Солину. А потому…

Рыцарь твердо смотрел в глаза Ройса.

— Потому я не позволю тебе этого сделать, — закончил он. — Отныне и навсегда твое место только за моим плечом. Так я смогу тебе доверять. Так ты останешься жив и никогда не сможешь убить свою ведьму. И ты сейчас поклянешься, что никогда не посмеешь меня ослушаться.

— С чего? — воскликнул запальчиво юноша. — Как ты смеешь требовать этого? Потому что ты носишь имя моего отца? Потому что ты мне брат? Потому что ты сам принес им эту боль?

— Потому что с этого дня я твой командир, — резче, чем следовало, отозвался охотник. И чуть успокоившись, продолжил. — Мое имя Идэн Сторр. Моего отца звали Колин. Он был простым каменщиком. Он воспитывал меня один. Хотя мог отдать в дом сирот. Он умер, пытаясь защитить меня от злонамеренной ведьмы. Но получилось, что я сам убил ее. Думаю, в тот момент я мстил за его смерть. А твоему отцу я благодарен за дом и уроки, за доверие. Твоей матери за тепло и заботу. Ордену — за жизнь, о которой я не жалею, какой бы трудной она ни была.

Ройс казался ошарашенным, смотрел на него во все глаза. Будто даже что-то в словах охотника его напугало. Или заставило стыдиться себя.

— Я клянусь, — после паузы, выдал он. — Я смогу быть полезным тебе и Ордену, командир. Им не придется обо мне жалеть.

Идэн лишь устало кивнул в ответ.