Не спи! Вслед за темным даром

30.

Когда все разошлись, на улице уже была ночь. Кузнец повел женщин к их домам, Ройс отправился провожать старосту. Идэн сидел на ступеньках крыльца, закутавшись в свой плащ. Здесь было тихо. Благословенно тихо после долгих разговоров, после того, как ему пришлось быть в шумной кампании людей. Сейчас он наслаждался тишиной, хотя когда-то давно, много лет назад, когда только еще привыкал к жизни в Ордене, охотник боялся тишины, и бывало, даже ненавидел ее и свое одиночество.

Сейчас все иначе. По небу рассыпались яркие осенние звезды, воздух был свеж и даже немного прохладен. Охотник наслаждался темнотой, простыми шорохами ночи, даже этим воздухом, в котором мешалось столько знакомых и успокаивающих запахов. Идэн чувствовал себя спокойно. Он был дома.

Лисса вышла на порог, пару секунд постояла, будто боялась подойти к нему, но потом все же спустилась и села рядом, так же закутавшись а свой плащ. Целительница протянула рыцарю кружку с теплым чаем, пахнувшим медом и травами.

— Как ты? — спросила она.

В ее голосе не было слышно беспокойства или озабоченности, скорее, любопытство. И почему-то это обрадовало Идэна.

— Я чувствую себя виноватым, — признался он. Говорил открыто, как привык в Ордене. — В городе происходит много плохого, люди гибнут. Много боли и страха. Но… Я понимаю все это, я чувствую гнев на ту, кого надо поймать и уничтожить. Только при этом мне как-то непривычно легко и спокойно. Почему-то я счастлив. От того, что я снова здесь. В этом городе, в доме. На этом месте. И за это я испытываю вину.

— Никто не вправе упрекать тебя за это, — Лисса улыбалась, произнося эти слова. — Каждый человек может испытывать счастье, от того, что вернулся домой. Не просто посетил дом, где жил когда-то, а душой вспомнил свое место.

Он промолчал. Не знал просто, что отвечать на это.

— Как ты жил все эти годы? — задала целительница следующий вопрос. — Я вижу, каким ты стал. Мне нравится видеть тебя таким. Интересно, как это случилось.

Ее вопрос заставил его немного нервничать. Идэн не знал, что ей рассказать. Чего она надеется услышать.

— Тогда меня доставили в Орден, и ты это знаешь, — несколько неуверенно начал он. — Я быстро пришел в себя. Твоя магия оказалась сильной. Я многое слышал в доме, куда меня привезли. И думал, что смогу казаться таким, каким они хотят меня видеть. Но потом Магистр объяснил, что будет со мной на испытаниях. Если я буду помнить, как убил ведьму. Я сделал, как он велел. Ради Ордена и себя. Проверка прошла легко, да и само испытание оказалось мне по силам. Хотя боль иногда дает о себе знать до сих пор. А потом…

Он только пожал плечами.

— Магистр говорил, что во мне есть нечто особенное, — признался вдруг Идэн. — Я слишком легко преодолеваю зло. Мало кто из опытных охотников имеет на своем счету более двух десятков убитых ведьм. Я не знаю, как это получается. Когда я встречаюсь со злонамеренной ведьмой открыто, в бою… Что-то внутри меняется. Я не чувствую боли и страха. Все мое существо живет лишь тем, что стремится уничтожить зло. Я будто не человек в такие минуты. Не имею чувств и мыслей. Я только убиваю.

Охотник помолчал, а потом все же признался.

— И это пугает меня, когда я задумываюсь об этом.

Лисса сидела рядом, смотрела куда-то в темноту. Но он знал, целительница слушает его очень внимательно. Только Идэн не знал, зачем ей это нужно.

— В чем-то ты совсем не изменился, — сказала Лисса. — Ты всегда был слишком упрям и особенно остро реагировал на то, что казалось тебе не справедливым. А еще…

Она чуть задумалась, подбирая слова.

— Я уже сказала, — попробовала объяснить она. — Что в ту ночь я применила свой дар впервые. Мне было страшно, а эмоции, они только усиливают магию. После той ночи еще год мне не удавалось сделать ничего серьезного. Может быть, это твое стремление уничтожать зло, это отголосок того, что ты чувствовал тогда. Ты разумом не помнишь этого, а душа знает и ведет тебя, когда зло снова перед тобой.

— Возможно, — подумав, согласился охотник. — Ведь так же иногда я вспоминаю какие-то отрывочные картины той ночи. Когда проклятье начало действовать. Боль, звон в ушах, зеленоватое пламя ее магии. И твой голос. Я всегда слышу его. Как и тогда.

Женщина посмотрела не него. Как-то удивленно, но в тоже время обрадовано. Но тут же отвернулась, смущенная.

— А еще? — спросила она. — Ты вспоминал меня? Или свой дом? Хоть что-то?

— Я не забывал, — напомнил Идэн, но все же решил быть честным. — Просто с годами все это немного отошло на второй план. Поначалу скучал и тосковал. Потом… Оставались лишь картины прошлого, но чувства будто забылись, ушли. И когда я ехал сюда, не испытывал ничего. Просто очередное задание. Просто город. Пока…Пока не узнал тебя на улице и не пришел сюда.

Она промолчала, но охотнику казалось, женщина осталась им довольна.

— А ты? — спросил он. — Как я понимаю, та ночь многое изменила и в твоей жизни.

— Да, — призналась Лисса, но в ее голосе не было горечи или сожалений. — Но все прошло как-то постепенно. И не казалось значительным. Меня тоже тогда забрали экзекуторы. Но не было страшно. Потому что мама поехала со мной.

— Ты тоже так рано прошла испытания? — Идэн с трудом мог представить, каково было десятилетней девочке пережить боль проверок магией.

— Тогда все было не так тяжело, — спокойно отозвалась целительница. — Повторю твои же слова, проверка оказалась мне по силам. Валий быстро выявил, что во мне нет злого дара. Но зато именно тогда он узнал, что я сделала для тебя. Моя магия была нужна Храму. Но только я истратила слишком много сил в свое первое сознательное заклятье. И после мне бы ни разу не удалось повторить того, что я сделала для тебя. Иначе…

Она весело улыбнулась.

— Мы встретились бы намного раньше, Идэн, — предположила целительница. — И твой Орден уже не был бы прежним. Хотя…иногда я думаю, будь мой дар хоть немного сильнее, мы бы сейчас с тобой не говорили. Я сгорела бы раньше.

— Я не понимаю, — нахмурился рыцарь. — Ты говоришь, что не смогла бы повторить то, что сделала той ночью. Но ты же спасла моих людей, так же отменив давние проклятья их первых ведьм.

— Это иное, — возразила женщина. — Посмертное проклятье имеет огромную силу в тот момент, когда оно действует. Представь, все зло, вся магия ведьмы переливаются в человека. Остановить это почти невозможно. А вот спустя годы, когда это уже было преодолено… Это как ты сказал о городе. Стирается многое, сила пропадает, потому можно это отменить.

— Экзекуторы надеялись, что твой дар окажется таким? — дальше расспрашивал Идэн. — Что ты сможешь отменять даже эти заклятья?

— Нет, — Лисса снова улыбнулась. — Валий просто взялся меня учить. Он знал, что из меня выйдет неплохой лекарь. Когда я подчинила себе дар, могла отменять мелкие проклятья, а заодно и болезни. Жрецам этого и было нужно.

Она снова помолчала, вспоминая.

— Следующие несколько лет были спокойными и счастливыми, — легко рассказывала целительница. — Мама перебралась ближе к обители, была рядом. Родился брат. Я много ездила по стране, помогала, где была нужна. Но мне было к кому возвращаться.

— Мальчик, — Идэн невольно вспомнил о расследовании. — Он был сыном Валия?

— Нет, — Лисса тут же стала серьезной, в ее голосе послышалась грусть потери. — Мама не доверяла жрецам. Ее дар дался ей с большим трудом. И пришлось не раз проходить испытания. Не все могут простить боль. Она была другой. Теплой с нами, преданной мне и брату, но нелюдимой и суровой с другими. Валий много лет пытался заслужить ее доверие. Он был очень хорошим и добрым человеком. Я любила его почти как отца. Но мать не приняла его, как друга. Тем более, не как мужчину. Хотя он этого и не желал. Но он скорбел о ней, когда мамы не стало. Скорбел, что не мог это предотвратить.

— Что с ней случилось? — охотник старался говорить мягко, не хотел напоминать ей о пережитом горе.

— Дар убил ее, — произнесла целительница с горечью. — Ее магия была наследственной. Она могла силой рук и мыслей изгонять болезни. Но сама она предпочитала делать это с помощью трав. Заряжала их даром, и только после отдавала лекарство людям. Хотя при родах или ранениях приходилось врачевать именно так. Только мама сама была подчинена дару. Если бы хоть раз она обратила его не в пользу, а во вред, это бы ее убило. Что и произошло.

— Она повернулась ко злу? — Идэн почему-то не мог в это поверить.

— Не совсем, — возразила Лисса. — Тот год был не слишком удачен. Не голодали, но… Многие люди ходили по дорогам, без работы и денег. Они становились злыми и жестокими, просто потому, что могли такими быть. Так однажды один человек зашел в наш дом. Мне было всего семнадцать. Брат еще младенец. Мать защищала нас. И убила его магией. Потом… Она передала мне дар и тихо умерла, прежде, чем экзекуторы успели добраться до нашего дома, чтобы хотя бы попробовать ее спасти. Хотя они и пытались.

— Тоже может случиться теперь с тобой, даже если ты обратишь магию не против человека, а против злонамеренной ведьмы? — Идэн помнил ее слова, сказанные ранее.

— Все так, — коротко подтвердила Лисса. — Потому я просила об этом тебя.

— Я помню и исполню это, — снова пообещал охотник. — Но дальше? Вы с братом перешли жить в обитель?

— Конечно, — снова она заговорила легко, хотя рыцарь понимал, это показное. Не такой простой была жизнь Лиссы, как он и предположил ранее. — Тогда, кстати, я прошла испытание. Все же я приняла дар матери, кто убила с помощью магии. Но и тот раз был не таким трудным. Валий сам отказался от проверки, доверил это одному из своих учеников. Его звали Бертом. Он был старше меня лет на десять. И он же выхаживал меня после испытания. Я тосковала по матери, а он был рядом. После он стал ездить вместе со мной, оберегая меня. Так и жили. Лайна воспитывали жрецы, а я бывала везде, где нужна моя магия. В чем-то наши с тобой жизни были похожи, Идэн.

— Да, — тепло согласился он. — Я даже удивлен сейчас, что нам не привелось встретиться раньше в таких поездках.

— Иногда я думала об этом, — призналась целительница. — Особенно, когда приходилось встречаться с охотниками в тех делах, что мне выпали. Ведь так часто зарождающееся зло принимают за болезнь. Вызывали меня, но чаще это была работа Ордена. А бывает и что похуже. Я помню твоего магистра. Мы встретились с ним во время Черной Луны. Как раз, когда погиб Берт.

— Три года назад, — проговорил охотник. — Сам я тогда был далеко на юге. В тот раз было странное затмение. И многие носители дара вдруг поддались его силе. Они теряли человеческий облик, бросались на людей прямо на улицах. Было много крови и горя.

— Я была в Лименге, — сказала Лисса. — Там зараза Черной Луны оказалась наиболее страшна. Трое ведьм подпали под ее влияние. Они ходили по улицам, и все, кого они касались, превращались в жестоких монстров. Люди под влиянием этой жуткой магии, нападали на других, на своих же близких и детей. Тогда я вышла на улицы. Дар вел меня вперед, и не было сил отказаться. Я старалась спасти всех, кого могла. Думала, умру сама, не от рук проклятых, а просто от истощения. Берт везде следовал за мной. Защищал меня, как мог. Но однажды их оказалось слишком много, и они просто растерзали моего мужа. Он до последнего не подпускал их ко мне. Тогда на помощь пришли рыцари. Сам магистр и трое его людей. Они отбили нас у толпы проклятых, убили ведьм. Берт скончался от ран. Я пролежала без сознания несколько дней и даже не смогла с ним проститься.

Идэн молчал. Он не умел утешать, не умел показать своего сочувствия. Не знал таких слов. Все, что он мог, протянуть руку, нащупать ее пальцы и сжать их, будто показывая ей свои эмоции. Лисса чуть ответила на это рукопожатие, поняла и приняла.

— После возвращения я год восстанавливалась, — она говорила ровно и как-то равнодушно. — Не от потери сил, а от чувства вины перед мужем. В большей части. Не знаю, возможно, я так и не простила себя полностью.

— Из-за того, что он погиб, защищая тебя? — уточнил Идэн. — Но как бы ты могла это остановить? У каждого свой долг, предначертанный Богами. Пусть и не всегда это кажется нам справедливым. Каждый раз, когда я приезжаю в город, где есть злонамеренная ведьма, там гибнут люди. Пока я не нахожу способ ее остановить. И каждый раз я жалею, что не мог сделать это быстрее. Что не спас хотя бы еще одного или двух человек.

— Дело не в этом, — возразила она немного жалобно. — Берт… Он всегда был рядом. Он шел за мной, без раздумий. Он хотел быть со мной. А я…

Она запнулась.

— Ты его не любила, — понял охотник. — Так, как тебе казалось правильным его любить. Но ты скорбела о нем. Ты помнишь его. И это важно. Или это было лишь чувством вины?

— Нет, — уже спокойнее, серьезнее и увереннее сказала она. — Не только. Хотя долго мне казалось, что так. Из-за этого Валий боялся отпускать меня далеко. Но после стало легче. Потом еще полтора года было все тихо. Я научилась жить дальше. Но Лайн повзрослел. Пришло его время принять дар. Он решил отдать магию Богам, стать экзекутором. Что, в целом, не удивляет. И по закону, до полного принятия дара, мы не должны были жить в обители. Время, чтобы мальчик принял окончательное решение. Или чтобы магия приняла в нем окончательную форму. Я купила дом неподалеку отсюда. Не хотела возвращаться в лес. С людьми теплее. Но…

Она чуть вздохнула.

— Дальше ты уже знаешь, — закончила женщина. — Теперь нет ни Лайна, ни Валия. Только ты, я, и снова ведьма.

Идэн только кивнул, даже не зная, заметит ли она это в темноте. Они еще сидели рядом, все так же, держась за руки. В тот момент охотник думал, жалеет ли он, что без него в ее жизни случилось столько бед. Жалеет ли она о том, как сложилась его судьба. Могло ли быть иначе, если бы не было той ночи пятнадцать лет назад. И какой была бы их возможная иная жизнь. И вдруг импульсивно он захотел знать…

— А что ты станешь делать потом?

Лисса повернула к нему лицо, она явно удивилась.

— Когда я убью ее, — пояснил охотник. — Что ты станешь делать? Как жить?

Целительница нахмурилась.

— Не знаю, — произнесла она растеряно. — Вообще…Пусть я и потеряла многих, но не жалею о своей жизни. Я никогда не была одна. И всегда рядом находился кто-то, кто вел меня дальше. Теперь…С одной стороны мне страшно, потому что больше никого не осталось. Но с другой… Все жизнь я жила ради кого-то или чего-то. А после…Это будет только мое. Но я не знаю еще, какой станет эта жизнь.

— Я тоже не знаю, — признался Идэн. — И никогда не задумывался о будущем вообще. Я всегда считал, что сначала надо закончить дело. Потом…Будет время думать.

— Хороший план! — она улыбнулась. Немного иронично. И посмотрела на него с тем самым веселым вызовом, какой он помнил с детства.