Небо твоего цвета

ХХ

— Отец, я женат! — Махавир стоял напротив Индивера, своего отца и прямо, глядя ему в глаза, заявил это.

— Что?! — не понял Индивер.

— Я женат, отец! На женщине, которую люблю больше жизни своей!

— И кто же она? — угрожающе посмотрев на сына, спросил он и тут же, задержал взгляд на Гориславе, стоявшей в стороне, возле окна, в глупой надежде, что это не она.

— Ты её знаешь. Это Горислава дочь Беримира.

— Из рода Архонтов?! Ты, взял себе в жёны женщину из рода Архонтов?!

— И что с того?! Мы любим друг друга!

— Дурак! — не сдержался Индивер, — и ты мне нож в спину всадил, как Пратап! Решил предать отца?!

— Что, ты, отец?! Разве я предатель?! Я хоть раз обмолвился о троне? Здравствуй и правь столько, сколько судьбе угодно и многие лета, тебе, здоровья, отец! Я хочу счастья и без Гориславы не вижу своей жизни.

— А, ты, подумал о том, что эта женщина будет рядом с тобою сидеть на троне нашем и править нашим родом? Подумал, как народ отреагирует на то, что ими правит один из Архонтов?!

— Сейчас другие времена, отец, — упрямо возразил Махавир.

Он мельком посмотрел на Гориславу. Она была здесь, потому, что захотела присутствовать при его разговоре с отцом, хотя Махавир был против.

— Мой отец противился нашему союзу и теперь твой тоже будет, однако я хочу присутствовать, чтобы он видел, что я не боюсь его гнева, и что наша любовь выдержит всё, — так сказала она ему перед тем, как он собрался с разговором к своему отцу.

— Всего две недели прошло, как мы предали земле нашего Пратапа, — громко сказал Индивер и пристально посмотрел на Гориславу, а она под его взглядом не опустила свои очи, наоборот гордо вскинула голову, — а ты являешься и выкладываешь мне эту новость? О чём только думал Беримир, разрешив ваш союз?!

— Я спас правителя Беримира от смерти, — твёрдо сказал Махавир, — я не знал, что эти двое охотятся за мной, и он не знал, но видимо судьбе было угодно, чтобы мы породнились. И он тоже был против, отец, — защитил своего тестя Махавир, — но его сердце размягчилось перед лицом смерти и он принял нашу любовь, разрешив обвенчаться. Отец! Перед смертью все равны и разве нужно соблюдать эти правила, которые делают нас несчастными? Мы, уже долго живём в мире, и я хочу, чтобы и Архонты зажили в мире, и спокойствии.

— Эти правила установил наш прапрадед и мы всегда их придерживались, — хмуро ответил на это Индивер.

— Дорогой, — вмешалась Калиани, его супруга, долго молчавшая до этого, — она подошла к нему и взяла его за руку, — я думаю, что пришло другое врем, время в котором всё будет меняться и это хорошо, — она улыбнулась Гориславе и Махавиру, а затем посмотрела на своего мужа, — не гневись на то, что наш сын без разрешения женился на Гориславе, в этом есть свои преимущества. Архонты имеют выход к морю Ор, поэтому нам это только на руку, — Калиани подмигнула Индиверу.

— Махавир будущий правитель рода Монос и я бы хотел, чтобы он ставил меня в известность, прежде чем принимать какие либо решения, от которых зависит не только его жизнь, но и жизнь всего рода, — он сжал руку своей жены.

— Значит, ты, согласен с их союзом? — лукаво улыбнувшись, спросила Калиани.

— А он разве предоставил мне выбор? — вопросом на вопрос ответил Махавир.

— Дорогие, мои, — ласково произнесла Калиани и протянула свои руки по направлению к Махавиру и Гориславе, стоявших вместе и ожидавших своей участи, — подойдите к нам, мы благословим ваш союз.

— Мама! — в сердцах произнёс Махавир и сделал шаг к ней и отцу, потянув за руку Гориславу.

Они оба приклонили колени перед Индивером и Калиани, а Калиани первой возложила свои руки на их склонённые головы. Затем это же сделал и Индивер, подчиняясь своей жене.

— Будьте счастливы, дети, мои! Пусть ваш союз принесёт здоровое потомство и вознаградит наш род силой, мощью и славой! — произнесла она.

…Конь скакал во весь опор. Из- под его копыт разлетались клочья грязи. Моросил мелкий дождик и на землю опустилась туманная мгла. Всадник крепко держал поводья, а с капюшона его стекала вода и, попадая на лицо, текла тоненькой струйкой, но он этого не замечал. Его взгляд был устремлён на дорогу, вдаль, но глаза были пусты. Казалось, что он о чём- то думает, и это действительно было так.

Мурали вспоминал своё видение и думал о разговоре с Абраксасом, а воспоминания отсылали его в далёкую юность.

— Мурали, ну, ка! На, возьми вот это зеркало, — сказал его наставник и учитель по магии, — загляни в него, а затем закрой глаза и проверь свои ощущения.

Мурали, юноша пятнадцати лет осторожно с благоговением взял из рук учителя зеркало и поставил его на стол перед собой. Потом он глубоко вздохнул и посмотрел в него. Зеркало покрылось платиной, а после вдруг стало прозрачным, как вода в горном ручье и на его поверхности Мурали увидел своего отца. Он отшатнулся, но учитель, подошедший сзади, положил ему на плечи свои руки, тем самым заставляя его смотреть спокойно дальше.

Мурали видел отца и мать, как они любят друг друга, как помогают друг другу, как всё у них хорошо. Он видел улыбку матери, он видел глаза отца, с теплотой смотрящие на его мать, когда она вышивала покрывало, и сам себе не верил, что такой союз мог разрушиться. А он распался из- за нелепости, так думал Мурали, потому, что народная молва так судачила. Его, мальчика десяти лет отроду, тогда забрала тётка, сестра матери, к себе погостить на лето, а когда они приехали в начале осени то узнали, что отец ушёл из города, а мама не захотела его видеть.

Что- то странное говорили, судачили, но всё сводилось к тому, что отец расстался с матерью его после какой- то ссоры. Так и остался Мурали с тёткой и матерью, которая в скорости умерла, а потом пришло известие, что и отец погиб на чужбине.

Мурали много размышлял об этом, слушал рассказы соседей об их ссоре, но так и не смог понять, что случилось. Зеркало затуманилось, а затем почернело.

— Достаточно, Мурали, — тихо прошептал учитель за его спиной, — теперь закрой глаза, дыши спокойно и освободи своё сознание от мыслей любых, какие бы сейчас не пришли тебе в голову.

Мурали попытался это сделать, но воспоминания и обида детская на мать и отца захлестнула его с головой. Однако он снова вздохнул и вопреки рою этих мыслей, снова попытался успокоиться. Это ему удалось сделать только с четвёртого раза.

— Дыши спокойно, Мурали, — словно вдалеке услышал он голос своего учителя, — а теперь сосредоточься на сердце своём.

Сначала не было ничего, просто пустота, а потом вдруг ясная картинка предстала перед его взором: отец и мать рядом и они спорят. Отец показывает вышитый платок, который ему дал один торговец, успешный и богатый, уверявший отца, в том, что его жена подарила этот платок ему, потому, что между ними была связь. Отец ревновал. Он не верил и в то же время его ревность шептала ему, что это была правда в том, что никак платок с головы его жены не мог попасть в руки этого торговца.

Мать особо не противилась и только сказала отцу: что если он не верит в их любовь, если он верит чужому человеку, то тогда и любить не стоит. И ушла от него.

Тут Мурали увидел вновь этого торговца, мужчину лет тридцати пяти и незнакомую ему женщину. Он что- то ей сказал и дал денег. Та кивнула и ушла.

Потом Мурали увидел эту женщину около матери своей. Эта женщина восхваляла вышивку на платке, который был на голове матери, и просила продать его, но та не соглашалась. Однако женщина была настойчива и все- таки уговорила продать ей платок. Теперь Мурали знал, как появился этот платок у торговца, но очень огорчился из- за ревности отца.

После того, как мама ушла к своей сестре, отец продал их дом этому торговцу, что тому и надо было. Их дом стоял на хорошем месте, там, где сплетались дороги и торговец сделал из дома постоялый двор, который стал приносить огромный доход. Так Мурали остался с тёткой, сестрой матери, один.

«Никто не виноват и в то же время ревность разрушила любовь, — пронеслось у него в голове».

— Ты, ничего бы не смог сделать для них, Мурали, — услышал он голос учителя, — так должно было быть, потому, что твоя судьба это стать магом. Если бы ты помешал бы этому, то нарушил ход событий, а порою то, что мы ещё не видим намного сложнее и опаснее, чем мы думаем.

Мурали открыл глаза.

— Значит, если бы я сохранил семью, маму и отца, я бы не стал магом?

— Ты изменил бы ход событий, — повторил учитель, — и тогда тебя бы сейчас не было.

— А где бы я был? — удивился Мурали.

— Ты бы умер, — был его ответ.

Сейчас вспоминая этот урок, Мурали скакал верхом на своём коне по дороге в Кучелмин и припомнил своё видение, когда взял за руку Шанкара: Индивер с ножом в спине! Если бы он поговорил с Честимиром, то ход событий бы изменился и Пратап смог чужими руками убить своего брата, а затем и отца, чтобы взойти на вожделенный престол. Так Мурали узнал два пути: на одном смерть самого Пратапа, на другом смерть Махавира и Индивера.

Мурали любил Индивера как брата. Всю свою нерастраченную любовь он отдал правителю и ни за что бы не допустил его смерти. У него был выбор, и он его сделал!

Если бы Мурали не дожил до своих лет, то и Индивер был мёртв сейчас вместе со своим первенцем, Махавиром.

Как показало время, Мурали сделал правильно, урок юности не прошёл даром и теперь всегда, прежде чем принимать решения, он просчитывает ходы. Но Абраксас другой!

Власть и деньги у него в почёте, и он думает, что станет правителем рода Архотов, пренебрегая всем и всеми, но он ошибается. Однако и он сделал выбор, хотя Мурали пытался его остановить, так как он видел другой путь, путь который ведёт к хорошим последствиям, но Абраксас выбрал тупиковую дорогу. Что ж Мурали привык к потерям и вот сейчас он мчался в город для того, чтобы свершилось то, что выбрал его бывший друг и соратник маг Абраксас…

Млада соскочила с разгорячённого коня и отдала поводья подбежавшему слуге.

— Нереус, правитель, наш, вернулся? — с замиранием сердца ждала она ответа от слуги.

Тот поклонился своей госпоже и ответил:

— Нет, правительница, ещё не вернулся.

Млада сдержала вздох облегчения: она успела!

Прошла в покои свои и просила служанку сообщить Светозару, что она вернулась.

Та поклонилась и ушла исполнять её просьбу, а Млада, сгоряча бросила свои перчатки на пол.

Всё зря! Она рисковала, она чуть ли не загнала коня, она мчалась во весь опор и надеялась, что когда Абраксас услышит её доводы, то он поможет найти Есению. Но всё зря! Только презрение и смех ей в лицо бросил этот маг! Но она его боялась! И знала, чего боится и в то же время внутри неё закипала праведная злоба.

Позже, когда вечер опустился на Хотшин, вернулся Нереус и за ужином они трое, Светозар был приглашён к столу, поговорили о делах в городе Кучелмине. Нереус всё рассказал.

Светозар сохранил в секрете отъезд Млады в Алчедар, а в свете таких грустных новостей и совсем не к месту было спрашивать у Млады, как прошла её поездка.

В течение последующих дней, Млада все намекала Светозару, что Абраксас очень опасен и что он сам себе на уме. Однако Светозар отговаривался тем, что он с детства его знает и маг их угрюмый и нелюдимый только для незнакомых, чужих, а так он очень приветлив, помогает с делами отцу и ему, самому Светозару.

— Ну, как мне начать с ним разговор, чтобы он мне поверил? — спрашивала Млада свою подругу Беляну, — и рассказать всё я не имею права. Это только отпугнёт его, а как быть я не знаю.

— Что, ты, хочешь от него? — удивилась Беляна, — ты ходишь вокруг да около, а сказать не решаешься, поэтому он и не поймёт. Мужики ведь такие, они с полуслова не понимают, им напрямую надо говорить.

— Я хочу его отправить в Кучелмин, — резко ответила на это, Млада, — нет здесь Есении! Она точно в Кучелмине, но прямо не могу сказать. Я чувствую, что его что- то держит в нашем городе.

— И что это? — Беляна в волнении приложила руку к своему сердцу. Она всегда так делала, когда сильно переживала.

— Абраксас мог его заколдовать, поэтому Светозар здесь отирается, но вот как чары снять я не знаю. Говори ему, не говори, всё одно! — в сердцах сказала Млада, — он не уедет из Хотшина. Ты бы слышала, как он об Абраксасе отзывается! Знал бы он, что это за личность такая, то по- другому бы заговорил.

Млада с горечью посмотрела в окно. Белый снег покрыл дома и улицы Хотшина.

— Вот уже три месяца прошло, как Есения пропала, — вздохнула она.

— А что Абраксас тебе сказал? Жива ли она?

— Поклялся, что жива, — Млада отвернулась от окна и посмотрела на свою подругу, — я ведь клинок свой взяла с собой, чтобы убить его, но не смогла! — она горько усмехнулась, — как будто руки отяжелели, так почувствовала это и не смогла.

— Значит, он заговорил тебя! — всплеснула руками Беляна.

— Да, нет! — поморщилась Млада. Не могла она даже своей подруге поведать полностью весь разговор с Абраксасом, но решила для себя, что всё- таки найдёт выход и расскажет Светозару, а там была, не была. Если он любит её Есению, то поверит ей.

А Светозар ходил к Ждане. Ночи и дни проводил возле неё, и их любовь расцветала, но иногда тень ложилась на его чело: он вспоминал Есению, и тоска сковывала его сердце, затем всё проходило, и он снова влюблёнными глазами смотрел на Ждану.

А в Кучелмине Честимир купил домик для Есении на окраине города.

— Дорогая, я хочу, чтобы ты прекратила свои беседы с людьми и зажила нормальной жизнью рядом со мной.

Лабрадия дало совет Есении согласиться, тем более Честимир, после того, как правитель Индивер похоронил своего сына, подал тому прошение на патент на разработку воздуховодной трубы от имени Есении, то есть Кларисы, как она теперь себя называла, и на днях пришёл положительный ответ.

— Ты, теперь богата! — трепеща своими прозрачными крылышками, произнёс Лабрадия, а затем подмигнув молодой женщине, добавил, — и любима, и любишь сама, так, что жизнь твоя удалась, — оно улыбнулась.

— Значит, ты, меня покидаешь? — немного с грустью спросила Есения.

— Да, моя маленькая госпожа. Более я тебе не нужен. Я отплатил тебе за своё спасение тем, что устроил безбедно твою жизнь и ты счастлива. У тебя есть дом, деньги и возлюбленный, а мне пора, — оно протянула серенькие ручки отливавшие серебром к Есении, а та подала свои.

Лабрадия галантно поцеловал её руки.

— Давай прощаться, — сказало оно и вздохнуло.

— Может быть, мы когда- нибудь увидимся? — с надеждой Есения посмотрела на него

— Это навряд ли, — оно поклонилось ещё раз женщине и исчезло с её глаз.