Глава 24

Чарли

В тот вечер я пыталась читать в своей новой кровати, когда в дверях появился Ренато. Пыталась, потому что слова продолжали двигаться. Оказалось, что целый кувшин Маргариты был немного выше моего уровня переносимости.

Несмотря на то, что я чувствовала себя как на карусели, мне было приятно съехать из комнаты, которую я делила с сестрой. Ее угрюмое настроение было заразным, а я не могла себе позволить пасть духом. Я должна была продолжать жить. В конце концов, я согласилась на все это. А с полицией, дышащей мне в затылок, было достаточно сложно сохранять стабильным свое собственное настроение.

— Что ты читаешь?

Внезапный голос Ренато из дверного проема заставил меня подпрыгнуть.

Я бросила книгу на кровать, уставившись на него. Он стоял в дверях и смотрел на меня.

— Как давно ты тут стоишь? — обвиняюще спросила я, встревоженная его теплым выражением лица.

— Некоторое время, — пробормотал мой муж и вошел в комнату. Он снял пиджак, демонстрируя черную рубашку. Она была расстегнута у горла, и из-за воротника виднелись его татуировки.

Мой взгляд задержался на длинных, мускулистых изгибах его торса. Мужчина был безумно сексуальным. Я не могла этого отрицать. Мой взгляд поднялся на его лицо, и его понимающая ухмылка заставила меня снова смущенно схватиться за книгу.

— Все в порядке, bambina. Мне нравится, когда ты смотришь на меня. Я тоже люблю на тебя смотреть, — заметил он. Он расстегнул еще несколько пуговиц на рубашке, оставив ее открытой, и я старательно избегала смотреть на его татуированную грудь.

Ренато направился к кровати в расстегнутой рубашке и черных брюках, низко сидящих на бедрах. Он остановился рядом со мной и просунул палец под атласную бретельку одного из новых пижамных комплектов, которые купил мне.

— Тебе идет, — задумчиво произнес он.

Я боролась с желанием заёрзать под его прикосновением.

— Если ты хочешь тратить свои деньги впустую, я не собираюсь тебя останавливать, — съязвила я.

Кровать прогнулась, когда Ренато сел на край рядом со мной и закрыл книгу. Я страдальчески вздохнула, глядя куда угодно, только не на него.

— Тратить деньги на мою жену — это не впустую. Ты заслуживаешь иметь хорошие вещи. Скажи мне, кто заставил тебя почувствовать себя иначе, и я преподам им этот факт, медленно.

Я пожала плечами.

— Жизнь научила меня этому, так что просто успокойся. Стрелять за это не в кого, спасибо, что спросил.

Рот Ренато растянулся в полуулыбке, которая была чертовски сексуальной. Он бросил взгляд на мои колени.

— Что ты читаешь? — он развернул книгу и приподнял бровь. — Государь. Макиавелли. Легкое чтиво перед сном, значит?

— В твоей библиотеке не так уж много романов, да и вообще книг на английском языке. — огрызнулась я. По правде говоря, меня привлекла эта книга, потому что она была одной из самых потрепанных. Как будто книга могла помочь мне понять мужчину, сидящего рядом со мной. Да, конечно. И все же, хоть что-то было лучше, чем ничего.

Ренато поднял книгу и положил ее на прикроватный столик, а затем тихо произнес.

«…поскольку любовь и страх не могут существовать вместе, то если нужно выбрать одно из двух, куда безопасней быть устрашающим, нежели любимым.»

Он перевел взгляд на меня.

— Я годами изучал мысли, изложенные в этой книге, но только сейчас начал понимать смысл этой конкретной цитаты.

Его тон был загадочным, и когда он находился так близко, было трудно сосредоточиться на чем-либо. Выпитая ранее Маргарита все еще текла по моим венам, делая меня расслабленной и бесстрашной перед этим мужчиной, которому я принадлежала. Значит ли это, что он тоже принадлежал мне?

— Мы действительно собираемся спать здесь вместе каждую ночь? — спросила я, мой разум ухватился за следующую шальную мысль, которая пришла в голову.

— Да. Мы женаты, это наша комната.

— Просто ты не похож на мужчину, который… спит с одной женщиной.

Черт, я понятия не имела, кто управлял моим ртом, но они проделывали ужасную работу.

Ренато поднял бровь.

— Что создало у тебя такое впечатление? Полагаю, единственная женщина, с которой ты видела меня, кроме себя, — это Джада.

Я взмахнула рукой, указывая на его тело.

— Всё это. Вся эта штука, — уточнила я, как будто это могло помочь.

Слабая усмешка тронула губы Ренато.

— Ты делаешь мне комплимент, mia moglie?

Я фыркнула.

— С чего бы это? Как будто тебе нужно что-то еще, чтобы стать более нахальным? — последнее слово, казалось, прилипло к моим губам, заставив меня рассмеяться. — Нахальный, понял?

Я еще немного посмеялась. Наверное, мне не стоило так много пить, когда я распаковывала вещи. До этого момента я не осознавала, что напилась.

Ренато поднял бровь, глядя на меня. Я качнулась в его сторону.

— Нахальный, потому что у тебя большой ты знаешь, — объяснила я громким шепотом.

Он поймал меня, когда я чуть не упала.

— Кто несет за это ответственность?

— Джада помогла мне распаковать вещи.

— Сказанного достаточно. Ты ужинала?

— Забыла. — я вздохнула. — Я пыталась читать твою книгу, но слова не переставали двигаться.

Я на секунду закрыла глаза, и мир покачнулся. Ух ты. Ладно, это определенно было слишком много текилы для такого легковеса, как я.

— Пойдем, маленькая медсестра. Приготовим тебе что-нибудь поесть.

Я открыла глаза. Ренато стоял надо мной, протягивая руку. Мой желудок заурчал при мысли о еде, и он усмехнулся.

— Мне не нужна помощь. Я не пьяна, — запротестовала я, вставая и тут же падая на него.

— Конечно, нет. — он пробежался взглядом по моему наряду, и его глаза потемнели. — Я знал, что ты будешь хорошо смотреться в одежде, которую я тебе купил.

— У меня только та одежда, которую ты мне купил.

— Хорошо.

Он притянул меня ближе, проводя руками от моих плеч к талии. Его прикосновения были приятными. Я растаяла рядом с ним.

— За исключением старых леггинсов Кармеллы, — отметила я.

— Я приказываю их сжечь. Пойдем, найдем тебе что-нибудь поесть, — хрипло сказал он, убирая волосы с моего лица.



Мой новый муж умел готовить. В своем полупьяном состоянии все, что я могла делать, это смотреть на него с приоткрытым ртом. Оставалось надеяться, что слюни не текли.

Он закатал рукава рубашки до локтей и просто взял на себя управление кухней. Мы были одни, часы приближались к полуночи. Я сидела за стойкой, подперев голову рукой и пытаясь держаться прямо, пока наблюдала за человеком, который украл мою жизнь и заменил ее другой. Он готовил мне омлет, и это было тревожно привлекательно.

Воздух наполнился запахом спелых помидоров черри, рубленого базилика и давленого чеснока, слегка шипящих в оливковом масле.

— Я чувствую, что должна предложить помощь, — пробормотала я.

— И в этом твоя проблема, anima mia. Ты не всегда должна помогать. Иногда ты можешь позволить людям сделать все за тебя, — сказал Ренато, разбивая яйца одной рукой и взбивая другой.

Его сильное, покрытое татуировками запястье, с легкостью вращающее венчик, что-то сделало со мной. Боже, мне действительно нужно было протрезветь. Я играла шахматными фигурами с доски, лежащей на стойке. Я видела, как Джада и Сонни иногда играли по утрам.

— Избавь меня от дерьмовой кабинетной психологии, или я сделаю то же самое с тобой, — предупредила его.

Он рассмеялся.

— Я буду только рад этому, bambina.

Проигнорировав намек, я обхватила руками колени и прижала их к животу, надеясь, что эта поза заглушит урчание. Теперь, когда я почувствовала запах еды, мой желудок проснулся и требовал, чтобы его накормили.

— Прекрасно. Ты — король замка, — провозгласила я. — А все остальные заперты за пределами. Ты должен контролировать все вокруг, каждый игрок на доске — твой ход… Ты не вправе отвернуться или расслабиться, потому что в случае ошибки, ты можешь кого-то потерять и придется добавить еще одну отметку. — Я указала на его грудь.

Он оставил омлет готовиться и наклонился ко мне через стойку. Я повернулась к шахматной доске, отчаянно желая хоть чем-то отвлечься от красоты этого мужчины при слабом освещении. Я выбрала черный для Ренато, потому что, это само собой разумеется. И отодвинула все остальные фигуры, изолировав короля.

— Очень проницательно. Может быть, пьяная терапия не так уж плоха, — начал он.

Я поднесла палец к его губам и шикнула на него, будучи смелее в своем пьяном состоянии, чем обычно.

— Я не закончила. Ты делаешь всё это, и у тебя всё есть, и люди думают, что ты бог, неприкасаемый, всезнающий, обладающий властью над жизнью и смертью… И это правда, но ты там, в своей башне, и ты совсем один.

Как только слова слетели с моих губ, сквозь густой туман в голове прозвучало предупреждение. Стоп, что я сказала? Я пыталась вспомнить, пока Ренато смотрел на меня.

— Ну, в конце концов, нет покоя голове, увенчанной короной.

— Макиавелли? — поинтересовалась я.

Он был так близко ко мне, и воздух сгустился, пока мы разговаривали. Он не отстранился, когда я обрушила на него свой пьяный психоанализ. На самом деле, он казался ближе, чем когда-либо.

— Шекспир, — мягко поправил Ренато. — Генрих IV.

Верно. Своевременное напоминание о том, что этот человек намного превосходит меня по опыту и житейским познаниям.

— Ты много знаешь. Держу пари, ты прочитал все книги в своей библиотеке, не так ли? Ты намного умнее меня. Я никогда не выезжала за пределы штата, ты знал об этом? Никогда не летала на самолете. Я не могу свободно говорить ни на каких других языках, но ты наверняка знаешь об этом. Ты знаешь обо мне всё, — пробормотала я.

Ренато наблюдал за мной с каким-то очарованием, с которым я не могла справиться в своем затуманенном состоянии. Это было слишком напряженно. Мужчина был напряжен во всем, и все же я не видела, чтобы он смотрел на кого-то так, как на меня.

— Никто не смотрит на меня так, как ты, — услышала я свой голос. Мой и без того хлипкий фильтр в данный момент был на нуле.

— Никто не говорит со мной так, как ты, — ответил он, протягивая руку и касаясь моей щеки. Это было нежно и интимно. Мое сердце странно забилось.

— Потому что ты бы их убил?

Ренато ухмыльнулся и потянулся к сковороде с омлетом, чтобы выключить огонь. Затем он выпрямился и, обогнув стойку, направился ко мне.

Шахматная доска стояла рядом со мной в забавной конфигурации, которую я установила: король, окруженный несколькими пустыми клетками со всех сторон.

Я развернулась на табурете, чтобы держать его в поле зрения. Он был не из тех, к кому можно повернуться спиной. Это все равно что встать спиной к пантере и верить, что она не набросится.

Ренато остановился передо мной, подойдя так близко, что мне пришлось раздвинуть ноги, чтобы он влез. Мужчина потянулся мимо меня к шахматной доске. Он взял самую большую фигуру со стороны противника и поставил ее рядом с одиноким королем.

Королева.

Белая королева.

Черно-белая пара сидела наверху доски, изолированная, но не одинокая. Больше нет.

Ренато повернулся ко мне и обхватил мое лицо ладонями, поглаживая большими пальцами щеки, глядя на меня так, словно я была чем-то драгоценным.

Чем-то святым.

Я открыла рот, чтобы заговорить, отчаянно желая заполнить тишину, слишком интимную, чтобы ее выносить, но слов не было. Я никак не могла отвлечься от выражения его глаз и неоспоримого понимания того, что между нами что-то происходит. Что-то важное и реальное.

Его губы встретились с моими, и это был поцелуй, не похожий ни на один из тех, что он дарил мне до сих пор. В нём было столько нежности, сколько был способен проявить такой мужчина, как он. Ренато коснулся своими губами моих, и это была просьба. Я раздвинула губы, задыхаясь. Тепло его рук на моем лице, близость его тела… это опьяняло. Его язык скользнул внутрь и томно переплелся с моим.

Он целовал меня так, словно пробовал на вкус каждый мой дюйм. Смакуя.

Я вцепилась руками в его рубашку, притягивая его ближе и удерживая на месте.

Он улыбнулся мне в губы.

— Не волнуйся, mia moglie. Я никуда не уйду, — пробормотал он.

— Что значит mia moglie?

— Моя жена, — пояснил он, покрывая поцелуями мою челюсть, по направлению к уху.

— А что насчет bambina?

— Малышка.

Он добрался до моего уха, и меня затопило жаром. Боже, мне это понравилось.

Anima mia?

Я запомнила все прозвища, которыми он меня называл, отчаянно желая узнать их значение, но в то же время испытывая страх перед ответом.

Он замер и отстранился, пригвоздив меня к месту своим темным взглядом. Я подумала, не собирается ли он оставить меня в подвешенном состоянии, но тут он заговорил.

— Это значит «моя душа».

Я облизала губы, лишь смутно осознавая, что происходит в комнате. Почему-то этот момент казался важным, или, может, всё дело в алкоголе в моих венах, который на секунду сделал этого могущественного мужчину менее страшным.

— Я думала, у таких мужчин, как ты, ее нет. — сказала я тихо, без упрека.

— У меня нет, но не беспокойся обо мне, маленькая медсестра. — Ренато порочно улыбнулся, наклонился и заговорил прямо мне в ухо. — Ты обещала мне свою, помнишь?

Затем, в самый неловкий момент, мой желудок издал такой громкий протест, что интимность момента была разрушена.

Ренато рассмеялся, отстраняясь от меня, и направился к аппетитно пахнущему омлету.

— Хватит философствовать на сегодня. Давай я тебя покормлю.

— А потом? — поинтересовалась я, не отрывая взгляда от омлета, пока он выкладывал его на тарелку и разрезал на аккуратные кусочки.

— А потом… — он перекинул кухонное полотенце через плечо и, наколов первый кусочек яичницы, поднес его к моим губам. — В постель.

Загрузка...