Неистовый голод

Глава 6

Бар находился недалеко от рабочего места Бреда, и в прошлом они встречались там несколько раз. Несмотря на тусклое освещение, Фрэнки легко нашла его — то, что она наполовину перевёртыш, означало, что она хорошо видела в темноте. Она протиснулась сквозь толпу посетителей, большинство из которых были сосредоточены на футбольном матче, идущему по широкоэкранному телевизору. Её волчица недовольно зарычала, почувствовав запахи пива, сигаретного дыма и одеколона. Дойдя до длинной барной стойки, Фрэнки скользнула на деревянный стул рядом с Бредом и поздоровалась.

Он улыбнулся.

— А вот и ты. — Он поцеловал её в щеку. — У тебя усталый вид.

— День выдался долгим. — И она плохо спала ночью, нервничая из-за поездки на территорию стаи Феникса. — Как ты?

— Хорошо, милая. Что будешь пить?

— Пиво.

— Никаких девчачьих неоновых напитков. Мне нравится. — Он подозвал бармена, который протянул пиво и заменил пустую бутылку Бреда новой. Бред снова повернулся к ней. — Ты не отвечала на звонки.

— Была очень занята. — Она сделала глоток пива, прежде чем продолжить. — К тому же, не стоит высказывать мнение, которое я уже слышала. Мне не нужно повторять.

— Я остаюсь при своём, Фрэнки. Волки приносят вред, и тебе будет лучше без них в жизни. Я знаю это, и ты это знаешь. — Он замолчал, когда из группы парней в углу, наблюдавших за игрой, донеслись встревоженные крики. — Для всех будет лучше, если забудешь, что вообще получала это письмо, и забудешь о волках.

— Я встретилась с Лидией.

Он замер с бутылкой на полпути ко рту.

— Что?

— Я встретилась с ней.

Он глубоко вздохнул.

— Ладно, тебе было любопытно. Я могу это понять. Если бы я узнал, что у меня есть родственники, которых я никогда не встречал, мне тоже было бы интересно с ними познакомиться. — Она собиралась сказать, что на самом деле встречалась с Лидией раньше, просто не помнила её, но он продолжал. — Если бы у тебя возникли вопросы, надо было обратиться ко мне. Я бы рассказал тебе всё, что ты хотела знать.

— И ты бы рассказал мне правду?

Он нахмурился, задетый ноткой сомнения в её голосе.

— Конечно.

— Как ты сказал мне «правду» о том, что мои родители погибли в автокатастрофе?

Он отвёл взгляд.

— Это другое дело. Теперь ты знаешь всю историю целиком. Я бы рассказал остальное.

— Например, о том, что они никогда не хотели и не пытались со мной встретиться? Ты сказал, что я должна отвернуться от них, также как и они. Но это не так, да, Бред? Ты, Марсия и Джеффри не позволили им. Как бы дерьмово это ни звучало, я не могу доверять никому из вас. Вы искажаете ответы в соответствии со своими целями, которые заключаются в том, чтобы держать меня подальше от моей семьи по отцовской линии.

— И они, без сомнения, искажают правду в соответствии со своими целями, которые заключаются в том, чтобы украсть тебя у нас.

— Они не пытались этого сделать.

— Дай им время. Они так и сделают. — Бред отхлебнул ещё пива. — Перевёртыши хитрые. — Он схватил пригоршню орехов из бесплатной вазы и запихнул их в рот. — Коварство заложено в самой их природе.

— Я наполовину перевёртыш, — напомнила она.

Он отмахнулся.

— Ты другая. Они враждебны, нецивилизованны и похожи на животных. Я согласен с папой, стаи не сильно отличаются от культов… чёрт возьми, я не удивлюсь, если некоторые — сатанисты.

— Сегодня я была на территории стаи Феникса.

— Что? — Он со стуком поставил бутылку на стойку. — Фрэнки, о чём, чёрт возьми, ты думала?

Потрясённая его реакцией, она моргнула.

— Бред…

— Один из них убил твою маму, мою сестру. Как ты можешь впустить их в свою жизнь? Я предупреждал Кэролайн, что спариваться с перевёртышем — плохая идея. Я предупреждал, что они не такие, как мы, что она там будет чужая. Она не слушала. Погрузилась в фантазию о том, что её окружает стая и что у неё есть тот, кто полностью предан ей, кто никогда не предаст и не причинит вреда. Ну, это куча дерьма, не так ли?

— Бред…

— Теперь ты собираешься погрузиться в ту же фантазию? Я думал, у тебя больше здравого смысла. — Он склонил голову и ущипнул себя за переносицу. Наконец, он поднял глаза. — Я люблю тебя, Фрэнки. Ты мне больше дочь, чем племянница. Я уважаю то, что ты большая девочка, которая может сама принимать решения. Но это? — Он покачал головой. — Я не могу мириться с этим.

Что ж, это вернуло её к жизни.

— Я не прошу тебя мириться с этим, — сухо сказала она. — Мне это и не нужно.

Он стиснул зубы.

— Что ж, это ставит меня на место, да?

Она устало вздохнула. Фрэнки не хотела причинять ему боль, но и не хотела, чтобы он заставлял её чувствовать, что она — взрослая женщина — должна оправдываться за то, что сделала, и просить разрешения сделать.

— Разве тебе всё равно, что это убьёт Марсию и Джеффри?

— Бред, я никогда не могла им угодить. Я давным-давно поняла, что пытаться бессмысленно. Но ты расскажи им о моём предательстве, если чувствуешь, что должен. Это не значит, что они не найдут какой-то другой причины жаловаться на меня.

Долгое время он молчал.

— Я им не скажу. Я рад, что они никогда не узнают. Я ни словом не обмолвлюсь об этом, но ты должна пообещать, что будешь держаться подальше от этих волков. Это должно быть настолько далеко, насколько возможно Фрэнки.

Её волчица зарычал.

— Серьёзно? — спокойно спросила она.

— Они не нужны тебе, — настаивал он с суровым выражением лица. — Они тебе не подходят. Пообещай, что будешь держаться от них подальше. — Она этого не сделала. Не могла. Он со вздохом покачал головой. — Ты разочаровала меня, Фрэнки. Более того, ты разочаровала свою маму.

С этим прощанием он отставил пиво в сторону и вышел. Так что, да, она пошла домой, взбесившись.

Сон был коротким и беспокойным, поэтому она проснулась не в лучшем настроении. А поскольку рука затекала и болела от шлифовки металла, Фрэнки была вынуждена сделать перерыв, и настроение испортилось ещё больше. Таким образом, для неё действительно было не лучшее время обедать с Марсией и Джеффри, тем более что она вполне могла получить холодный приём, но было бы трусостью придумывать оправдания и оставаться дома. Так что Фрэнки пошла, приготовившись к холодному отношению. Странно, но они вели себя нормально, как будто их спора с ней никогда не было. Бред, казалось, больше не сердился, потому что тоже был самим собой. Это должно было принести облегчение. Но нет. Это раздражало, потому что казалось, они отмахнулись от разговора, будто он был неважным. Как будто её боль была неважной.

Они ели за длинным столом во впечатляющей столовой под тихую классическую музыку. Беседа была лёгкой — в основном рассказы о недавних событиях на работе. Конечно, Фрэнки не была классифицирована в их книге как «работающая», так что к этому разговору она действительно не могла присоединиться. Обед был совсем не похож на ужин со стаей Феникса. Ни веселья, ни поддразнивания, ни смеха, никакой жизни, соответствующей случаю. И это немного грустно.

Как только они съели десерт, и перешли в гостиную, Бред отвёл Фрэнки в сторону и прошептал:

— Прости, что накричал на тебя прошлой ночью. Я был расстроен.

Она слегка пожала плечами.

— Забудь. — Но на самом деле она не чувствовала себя всепрощающей.

— Правда, мне очень жаль. Меньше всего я хочу расстраивать мою девочку. Я просто хочу для тебя самого лучшего и…

— О чём вы шепчетесь? — крикнула Марсия с дивана.

Бред сохранил невозмутимое выражение лица и повернулся к ней.

— Ни о чём.

Проницательные глаза Марсии сузились на Фрэнки.

— Лидия пыталась связаться с тобой снова?

— Мы можем не говорить о перевёртышей? — спросил Бред.

Лицо Марсии стало жёстким.

— Я расцениваю это как «да». Ты должна дать мне её телефон, Франческа. Я передам их нашему адвокату — он сможет разобраться с этим вопросом. — Джеффри кивнул в знак согласия, усаживаясь в кресло. — Он донесёт до неё, что если продолжит контактировать с тобой, это будет расценено как домогательство.

Бред заговорил прежде, чем Фрэнки успела вставить хоть слово.

— Мама, папа, давайте поговорим о чем-нибудь другом.

— Хорошо. — Взгляд Марсии метнулся к Фрэнки. — Сын Сельмы был разочарован тем, что ты не осталась на ужин. Его родители устраивают благотворительный бал через две недели. Он был бы рад сопроводить тебя туда.

Фрэнки выгнула бровь.

— Поэтому спрашивает через тебя?

Бред усмехнулся, хотя звук получился натянутым.

— В её словах есть смысл, мам. Не такой уж он и мужчина, если не может или не хочет потратить время на то, чтобы спросить её сам.

Скривив губы, Джеффри наклонил голову.

— Я понимаю, почему Бред разочарован по этому поводу, — сказал он своей жене. — Наша внучка стоит затраченных усилий.

Но Марсия фыркнула.

— Он занятой человек. О, Франческа, Сельма сообщила, что в её отделе есть вакансия…

— У меня есть работа.

— Ну, да, но я уверена, что это не отнимет у тебя много времени и внимания.

— Создание скульптур высотой в шесть футов нелегко, — сухо сказала Фрэнки.

Марсия посмотрела так, словно она драматизировала ситуацию.

— Франческа, ты же знаешь, я не люблю сарказм.

Бред взял Фрэнки за локоть и тихо сказал:

— У неё добрые намерения.

Неужели? В тот момент Фрэнки было всё равно. Она устала и была разочарованной, так что терпения ещё раз защищать выбранную профессию не было. Поэтому была у бабушки с дедушкой недолго.

Как раз, когда она прощалась с Джеффри, Марсия произнесла слова, которые заставили Фрэнки заскрежетать зубами.

— Прежде чем уйдёшь, я хотела бы узнать информацию о Лидии.

Мысленно готовясь к спору, Фрэнки сказала:

— Нет.

— Франческа…

— Уже поздно.

Марсия напряглась.

— Ты встречалась с ней? — В её глазах вспыхнул гнев. — Ты проигнорировала меня?

Фрэнки устало вздохнула.

— Это такая уж большая проблема, что я хотела встретиться с родственниками, которых не помню? Тебе не кажется естественным, что у меня возникли вопросы? Честно?

— Эти волки…

— Не просят много. Поставь себя на их место? Что, если бы ты была при смерти и захотела увидеть меня хотя бы раз. Это преступление?

— Ты ходила к этой женщине, да? Айрис. Ты ходила повидаться с ней. Как ты могла так поступить со мной?

— Я ничего с тобой не делала. И поступила так не для того, чтобы досадить тебе или причинить боль. Это не имеет к тебе никакого отношения. — Но Марсии определённо нравилось говорить о себе.

— Разве для тебя не имеет значения, что твоя мать мертва из-за её сына? Если бы она не спарилась с ним…

— Я бы тогда не родилась. Разве это не имеет для тебя значения?

Тогда вмешался Джеффри.

— Франческа, ты знаешь, что мы любим тебя. Возможно, ты не хочешь причинять нам боль, но эта ситуация действительно ранит.

Фрэнки посмотрела на него.

— Мне жаль.

— Мне так не кажется, — отрезала Марсия. — Разве ты не видишь, что они звери? Они варвары. Безжалостные. Мерзкие.

— Они люди, — сказала Фрэнки. — Они пьют кофе, играют в видеоигры, пекут печенье и смотрят телевизор.

Они просто случайно превращаются в животных — ничего особенного.

— Ты больше их не увидишь, Франческа, я этого не допущу.

Опять это дерьмо? Фрэнки вздохнула.

— Я иду домой. Хорошего вам дня.

Она вышла из комнаты и направилась по коридору.

Бред побежал за ней и схватил за руку.

— Фрэнки, подожди. Ты должна понять, почему им больно.

— Это не должно причинять им боль. Я не тычу им этим в лицо. Я не живу на территории стаи и не осуждаю семью. И я не позволю, чтобы меня заставляли чувствовать вину. Ни они, ни ты.

— Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя виноватой. Я просто не одобряю этого. И они никогда не одобрят.

— В том-то и дело, Бред. Я не прошу благословения. Я понимаю, что им тяжело, поэтому мне и в голову не приходило ожидать, что они отнесутся к этому нормально — это было бы несправедливо. Я просто хочу, чтобы они оставили меня в покое. Но нет… ни по поводу этого, ни по поводу любого моего решения, которое им не понравится. В конце концов, им виднее. Я живу в стране фантазий, где я скульптор.

— Фрэнки…

— Мне нужно идти, увидимся позже.

Она высвободила руку и ушла.

От гнева мышцы сводило всю дорогу домой. Но уже на подъезде гнев иссяк. Она больше не злилась. Просто устала и опечалилась. Казалось, что независимо от того, какой выбор она сделала, кого-то разочаровывала.

В любое другое время она бы заперлась в студии и погрузилась в собственный мир, работая над скульптурой. Но рука ещё болела, и Фрэнки не могла этого сделать. Поэтому налила себе бокал красного вина и направилась во внутренний дворик на террасу. Дул прохладный ветерок, поэтому она подбросила несколько поленьев в костёр, а затем устроилась в одном из кресел-качалок. Фрэнки вздохнула, почувствовав спиной согретое солнцем дерево и запахи древесного дыма, трав и благоухающих цветов.

Да, это то, что нужно.

Это прелестный сад. Выложенная камнем дорожка, клочки разноцветных цветов и растения, растущие в милых маленьких кашпо. Но она не могла поставить это себе в заслугу. Единственным реальным вкладом, который она внесла, были скульптуры и фонтан с русалкой. Остальное сделала Марсия, которая купила магнолию, шпалеры с глицинией и цветочные ящики с искусственными апельсинами, розами и ландышами.

«Каждой женщине нужно маленькое убежище, где она могла бы расслабиться», — сказала Марсия.

Фрэнки воздержалась от замечания, что студия — её убежище, потому что знала, Марсия пыталась быть милой.

Знала, что Марсия хотела для неё хорошее, хотела, чтобы она была счастлива, и хотела найти способ сблизиться с ней. Она слышала много историй о матери, и знала, что у Кэролайн и Марсии были общие увлечения, например, садоводство, игра на пианино и классическая музыка. Марсия, без сомнения, надеялась, что внучка будет такой же. Но она оказалась той, кто едва помнил о том, что нужно поливать растения (отсюда и разбрызгиватели), кто предпочитал играть с металлом и глиной, а не на пианино, и кому нравилось слушать рок-музыку во время работы. На самом деле Фрэнки жаль, что у них не было общих интересов. Точно так же жаль, что не ладила с Бредом и дедушкой. Возможно, они не особенно понимали её, но на самом деле заботились. Они хотели, чтобы она была счастлива. Но хотели контролировать то, что делало её счастливой. И это сводило волчицу с ума. В данный момент волчица была в дерьмовом настроении, а это означало, что для Фрэнки, вероятно, не лучшее время для негативных мыслей. Ей нужно расслабиться. Она бросила взгляд на джакузи в конце террасы. Окунуться могло бы помочь… Может быть, позже.

Запрокинув голову, она закрыла глаза и погрузилась в окружающее. Она слышала лишь щебет птиц, журчание фонтана, треск дерева в костре и ритмичный скрип кресла-качалки. Мало-помалу напряжение в теле спало, и…

Фрэнки резко проснулась от стука в дверь. Она моргнула, с удивлением осознав, что задремала. Она не была уверена, как долго проспала, но небо немного потемнело. Костяшки пальцев снова постучали в дверь. Вздохнув, она поднялась на ноги.

«Наверное, это Джеффри», — подумала она. Когда Марсии не удавалось добиться сотрудничества Фрэнки, он часто позже приходил и пытался «урезонить» её. Другими словами, он попытался убедить Фрэнки отступить. Но когда Фрэнки распахнула дверь, она обнаружила, что это не Джеффри. А Трик, прислонившийся бедром к перилам её крыльца. Волчица мгновенно оживилась. Что касается Фрэнки… похоже, будто её организм сделал долгий вздох облегчения.

— Зачем пришёл? — спросила она, хотя без злобы.

Он бросил на неё жалостливый взгляд.

— Я голоден. Накорми меня.

— Ты шутишь?

Он оттолкнулся от перил и зашагал вперёд.

— Я никогда не шучу о еде.

— Уверена, что если бы ты пошёл домой, Грейс приготовила бы что-нибудь.

— Но тогда я не был бы в твоей возбуждающей компании и без доступа к восхитительному рту.

Трик запечатлел на её губах долгий, томительный поцелуй. Дегустируя. Дразня. Овладевая. Он скучал по ней. На самом деле он едва знал её, но скучал по знойному голосу, загадочной улыбке, юмору и маленькой злобной черте. Закончив поцелуй, он прикусил её губу и обхватил лицо руками. Именно тогда он заметил следы напряжения. Шерсть его волка встала дыбом.

— Что не так?

— Ничего. Просто очередной из обычных дней.

Трик мягко втолкнул её в дом, пинком закрыв за собой дверь.

— Скажи, что случилось. Не говори «Ничего». Рассказывай.

Она вздохнула.

— Я обедала с дядей, бабушкой и дедушкой. Всё прошло не очень хорошо.

Разозлившись на то, что ублюдки снова расстроили её, Трик почувствовал, как стискивает зубы. Он не высказал вслух своего гнева — ей не нужно разбираться ещё и с его дерьмом. Трик потёрся носом об её нос и провёл рукой по волосам.

— Хочешь, чтобы мой волк помочился на их шины?

Как он и надеялся, она рассмеялась. Это был тихий, усталый звук, но всё же.

— Нет, но я ценю твоё предложение. — Фрэнки издала вздох удовольствия, когда его пальцы прошлись по её затылку. — Не думаю, что из меня такая уж хорошая компания, но если хочешь рискнуть, можешь взять пива и присоединиться ко мне на веранде.

На его лице отразилась нежность и вальяжность, и Фрэнки решила, что ему понравилось, что не пришлось уговаривать её. Что ж, она не собиралась притворяться, что против его присутствия. Это просто глупо.

— Я воспользуюсь шансом. — Трик достал пиво из её холодильника из нержавеющей стали. Выйдя на улицу, он уселся в кресло-качалку рядом с ней. — Милая у тебя тут обстановка. Особенно с джакузи и чудовищным грилем.

Он предположил, что скульптуры сделала она. Одна из них чёрное, извилистое, шаткое, зловещего вида дерево, с ветвей которого, вопреки всему, свисали красивые белые цветы. Вторая представляла собой большую чёрную шахматную фигуру, усыпанную мотыльками, а на вершине сидели шесть ворон. Ни одна из скульптур не должна бы подходить прекрасному саду, но они придали ему остроты и сделали лучше. Уравновешивало естественное совершенство цветов.

— Как прошёл твой день? — спросила она.

— Скучно, на самом деле. — Трик одарил её улыбкой. — Теперь намного лучше. — Он отпил пива. — Какую скульптуру ты сделала первой в своей жизни?

Вспомнив её, Фрэнки улыбнулась.

— Она вышла не очень. И маленькая. Это был вулкан. Кто-то с сильными ожогами выползал сверху. Ты можешь себе представить, в каком ужасе были бабушка и дедушка. Они даже отправили меня к психотерапевту.

— К психотерапевту?

— Да. Помню, я была очень расстроена, когда он спросил, почему я решила это сделать. Я попыталась объяснить, что не осознавала, что делаю, пока всё не начало складываться воедино. Казалось, он понял. Как бы то ни было, он сказал Марсии, что использовать искусство как форму самовыражения полезно для здоровья, и что ей следует поощрять это хобби. В этом смысле он оказал мне услугу. Ты сказал, что любишь рисовать. Ты всегда это делал?

Трик слегка раскачал кресло.

— Моя мама посоветовала мне попробовать. Я был непоседой. Нравилось что-то делать своими руками. Она подумала, что рисование поможет мне расслабиться, и это помогло. До сих пор расслабляет. Но не могу сказать, что у меня есть стремление создавать искусство. Я даже не могу назвать это хобби. Я просто иногда этим занимаюсь. — Он сделал паузу, чтобы отхлебнуть пива. — Впервые я увидел одну из твоих скульптур в Интернете несколько лет назад. Я подумал, не сделала ли ты их специально, чтобы обеспокоить людей. Но теперь вижу, что дело не только в этом.

Фрэнки нахмурилась.

— Ты видел мою скульптуру несколько лет назад?

— Я искал тебя, мне было любопытно, чем ты занимаешься.

— Почему?

— Я любопытный парень. И был удивлён тем, насколько хорошо ты вписалась в человеческий мир. Я удивлялся, почему ты никогда не связывалась со стаей. На твоём месте я бы хотел поговорить с другой половиной семьи и услышать их точку зрения. Я ни на секунду не подумал, что тебя пичкали ложью. Что именно, по словам Ньюманов, случилось с твоими родителями?

— Что они погибли в автокатастрофе. Они сказали, что моего отца звали Дастин Тёрнер. Сказали, что он был любящим, верным и преданным моей матери. Я понимаю, почему семья лгала, просто не могу не злиться из-за того, что они лгали так долго. — Она потёрла висок. — Они не в восторге от того, что я общаюсь со стаей. С их точки зрения, перевёртыши украли у них Кэролайн.

— Это так? Что ж, они украли тебя у меня, у твоей семьи по отцовской линии и у остальных членов стаи. Не думаю, что когда-нибудь появится что-то, что устроит всех. Ты просто должна делать то, что по твоему лучше для тебя. Чего ты хочешь?

Фрэнки глубоко вздохнула.

— Пицца. Я хочу пиццу.

Его губы изогнулись в улыбке.

— Тогда мы закажем пиццу.

Достав сотовый телефон, она спросила:

— Какая тебя нравится?

— Любая без анчоусов. — Он подождал, пока она закончит звонить в пиццерию, прежде чем заговорить снова. — Я понимаю чувство, как будто ты разочаровала людей, которые тебя вырастили.

— Правда?

— Мои родители были ярыми сторонниками изгнания Трея. Они и не подозревали, что я уйду с ним. О, они знали, что я был близок с Треем и что не уважал Рика, но не ожидали, что я пойду против их желаний. Именно так они воспринимали то, что я выбрал Трея, а не их. Я выбирал то, что было правильным для меня. Они были так злы, но были уверены, что я вернусь, поджав хвост. — Заметив, что она разминает пальцы, Трик взял её за руку и помассировал, продолжая. — Но я не вернулся. Я нашёл место в новой стае. Небольшая группа, но мы создали что-то хорошее и сильное. Я несколько раз связывался с родителями, приглашал их на территорию стаи Феникса. Я хотел, чтобы они увидели наше создание, хотел, чтобы они увидели, какой может быть стая. Они же продолжали настаивать на моём возвращении. Я бы не сказал, что для них неважно моё счастье. Я думаю, что оно должно соответствовать им.

«Как знакомо», — подумала Фрэнки, допивая остатки вина.

— Они пропустили так много в моей жизни. И не считают это своей виной. Папа винит меня. Мама винит Трея. И это разрушило наши отношения. В чём смысл? Некоторые ожидают, что другие будут соответствовать их желаниям. Они отвергают всех, кто не соответствует, включая тех, кого любят, по причинам, которые могут оправдать только сами. И они не видят, что это неправильно.

— Марсия и Джеффри не плохие люди, Трик. Правда. Они хотят, чтобы всё было на их условиях, но я думаю, что отчасти это связано с их занятостью на высоких должностях. Они привыкли принимать решения и брать на себя инициативу. Бред в основном соглашается с тем, чего они хотят.

— А то, что ты этого не делаешь, не плохо. Я знаю, каково иметь людей, которые чего-то от тебя ожидают. Ты должна делать то, что лучше для тебя, потому что, когда дело доходит до таких людей, всегда найдётся то, чего они ожидают. Ты никогда не сможешь по-настоящему угодить им.

Фрэнки тяжело вздохнула.

— Знаю. Я часто разочаровываю бабушку и дедушку. Раньше я чувствовала себя виноватой из-за того, что не стала юристом или врачом, как они хотели. Скульптор для них не профессия, а расточительное хобби. Но я не могу от этого отказаться. Даже ради них.

— Они не должны хотеть, чтобы ты отказывалась. Им стоит быть довольными, что ты счастлива. Но они ждут, когда ты «придёшь в себя». Они бы обрадовались, претерпи ты неудачу в том, что делаешь, но ты этого не сделала. И всё же они не хотят признавать, что неправы. Вероятно, никогда не признают. — Он поцеловал её ладонь. — Ты больше не одна, Фрэнки.

Она нахмурилась.

— Я не была одна.

— Была. Возможно, у тебя и были Ньюманы, но ты всегда чувствовала, что не совсем соответствуешь им, верно? — Да, верно. — У тебя не было стаи; ты жила с чувством, что чего-то не хватает. И как бы я ни был благодарен твоим бабушке и дедушке за то, что они заботились о тебе, зол за то, чего тебе не хватало. Зол, что у тебя не было всей семьи, что ты была одна во время первого обращения, и за то, что заставили тебя поверить, будто ты нам не нужна.

И что он пропустил так много лет с ней. Если бы её не скрывали, они могли бы уже быть счастливой парой.

— Они защищали меня.

— Так ли? Или это оправдание для того, чтобы держать подальше от нас? — Он прикусил тыльную сторону её ладони. — Может, они действительно хотели защитить тебя, но не только поэтому вычеркнули нас из твоей жизни. Ты это знаешь.

Да, она действительно знала. Они хотели хоть как-то отомстить людям, которых обвиняли в смерти дочери, и использовали её, чтобы навредить Айрис и остальной стае, потому что… ну, потому что могли.

Раздался стук в дверь.

— Пицца. — Поднимаясь, она со стуком поставила бокал на стол. — Я принесу.

Они устроились на островке посреди её кухни и уничтожили пиццу. Ни посуды, ни столовых приборов. Только коробка и их руки. Трик развлекал её случайными рассказами о том, что происходило на территории стаи, и она знала, что он надеялся заманить её в гости ещё раз. Она понимала, что, вероятно, в какой-то момент вернётся.

К тому времени, как они съели пиццу, плохое настроение рассеялось, и Фрэнки почувствовала себя легче. Она понятия не имела, как простое присутствие Трика могло развеять мысли и успокоить организм, но она рада.

После того, как они прибрались, Трик притянул её к себе.

— Как бы дерьмово это ни было, я должен идти. Скоро начнётся моя смена.

Скрывая разочарование, Фрэнки провела ладонью по его руке.

— Хорошо.

Она вздохнула ему в рот, когда он поцеловал её до потери сознания, одной рукой сжимая горло. Её волчица немного взбрыкнула от доминирующего движения, но ей это даже отчасти понравилось. Животное не хотело, чтобы он уходил, хотело, чтобы он остался, хотело укусить и пометить его. Нехорошо.

Трик зарычал. Её аппетитный аромат согрел и усилил возбуждение, он безумно хотел перегнуть её через кухонный стол и жёстко трахнуть. Вместо этого Трик отстранился и коснулся её носа своим.

— Итак, почему у тебя такой испуганный вид?

— Ты слишком нравишься моей волчице.

— Как и тебе, — поддразнил он. — Ты ещё не готова для меня. Но будешь. — Она проводила его до входной двери, где он в последний раз крепко поцеловал её. — Я заеду за тобой завтра в шесть.

Фрэнки нахмурилась, глядя ему в спину, когда он уходил.

— Подожди, что?

Он повернулся, но не остановился.

— Приеду в шесть. Будь готова.

— Для чего?

Он смотрел на неё так, словно она недотёпа.

— Пойти в кино.

— Я не соглашалась сходить с тобой в кино.

— Соглашалась. Пока мы ели пиццу. Я сказал: «Нам надо пойти завтра в кино». Ты ответила: «Трик, как ты узнал, что я хочу пойти в кино? Как будто у нас один разум на двоих».

Фрэнки рассмеялась.

— Я не говорила этого.

— Конечно, говорила. — Он указал на неё. — В шесть. Будь готова.