Неожиданное осложнение

Глава 12

— Хорошо, так, так, так! — с важным видом я расхаживаю по барной стойке, одетая в потертые коротенькие шортики, верх от купальника и кожаный жилет. В паре с ковбойскими сапогами и шляпой, я одна из девушек-ковбоев в «Необъезженном жеребце».

— Сегодня я хочу видеть на барной стойке сексуальных крошек. Кто готов подняться сюда и потанцевать? — кричу я в толпу.

В воздухе взмывает десяток рук.

Пол включает что-то из Big & Rich^[2], и бармены помогают нескольким девушкам подняться, так, чтобы те не упали. Поскольку девушки пытаются показать товар лицом, а у меня есть микрофон, я подбадриваю толпу спеть «Save a Horse (Ride a Cowboy)». Мне нравится использовать либо очень популярные песни, либо достаточно старые, чтобы убедиться, что толпа знает слова. Нет ничего хуже, чем люди, не участвующие в веселье.

Девушка раскачивается и наклоняется ко мне, так чтобы петь в микрофон. Она пахнет духами и отчаянием. Крепко удерживая микрофон, я позволяю ей петь. Когда она заканчивает, я спрыгиваю с бара и перехожу к громкоговорителю, который находится на полу рядом с механическим быком. Здесь я организовала временную сцену только для себя. Мне нравится дубовый бар, но иногда девушки, когда находятся там, становятся слишком раскрепощенным. Я хорошо провожу время, но, если мы не друзья, не прикасайтесь ко мне. Это жутковато.

Толпа поет изо всех сил. Веселье нарастает, когда открывается входная дверь, и входит тот, кого я не ожидала увидеть - по крайней мере, не в обычной одежде.

Присутствие Адама заставляет меня временно перестать петь, но никто, кажется, этого не замечает.

Они все заполняют пустоту, распевая хором.

Когда мой разум проясняется, я возвращаюсь к песне и притворяюсь, будто не вижу его.

Оглядывая комнату, он стоит у стены около входной двери. Он делал так раньше, но есть что-что в том, как он опирается на одну ногу, засунув руки в карманы, что дает мне понять - он здесь не по работе. Из его глаз ушла злость. На самом деле он выглядит немного потерянным.

Все столики заняты, и каждый стул тоже. Я остаюсь там, где стою, и продолжаю работать. После этого Пол поставит другую песню, и мы проведем конкурс на механическом быке. Приз - бесплатный счастливый час.

Заходят тринадцать человек, и, к тому времени, когда я заканчиваю проведение конкурса, и обстановка в баре возвращается к нормальной, я вспотела, и у меня пересохло в горле. Я возвращаюсь в бар и наполняю стакан водой, оглядываясь назад к главному входу. Пока мое дыхание успокаивается, сердце немного падает. Я поднимаю стакан к губам и выпиваю.

Пью вышеупомянутый напиток и почти удивляюсь, увидев Адама в дальнем конце бара. Он разговаривает с моей подругой Джессикой. Да, да разговаривает. Не допрашивает. Не выговаривает. Он действительно сидит на табурете, попивая пиво, как нормальный человек.

Быстро поворачиваюсь и проверяю свое отражение в зеркале за полкой. Боже, я выгляжу как мадам в притоне для шлюх. Не поймите меня неправильно, хочу сказать, я выгляжу хорошо. Ноги в коротких шортиках и живот, над которым я как следует работаю, чтобы сохранить красивым и подтянутым. Даже мои крошки милые и приподняты, и кожа немного блестит. Будем честны, я улучшаю этот наряд. Но, тем не менее, это немного слишком.

Я наклоняюсь и хватаю свою косметичку, которую держу в баре. Мне нужно немного свежего блеска для губ. Приседаю на пол, открываю косметичку и заглядываю в компактное зеркальце. Провожу пальцами под глазами, добавлю немного пудры и распыляю на себя немного парфюма. Поднимаясь с пола, я смотрю туда, где находится Адам. Или я должна сказать туда, где его нет. Он больше не в баре, и он не стоит у стены.

Мои плечи опускаются.

— Видела безумие, творящееся на танцполе?

Резко поднимаю голову, слыша слова Сьюзен.

— Эй, — говорю я, выныривая из своих мыслей, — когда ты пришла?

Сьюзен наклоняется над баром, волнение в ее глазах заставляет их округлиться, и они блестят.

— Джессика зажигает с Адамом. Типа, они танцуют. В том смысле, что Адам действительно двигается.

Если бы я сейчас держала в руках стакан, уверена, он бы упал на пол. Он танцует? С девушкой? С одной из моих подруг?

Моя голова чертовски быстро поворачивается к танцполу, и, конечно же, там Адам и Джессика. Ее длинные русые волосы качаются из стороны в сторону в такт с движениями тела. Они не касаются друг друга, но находятся достаточно близко. Слишком близко, как по мне. Ее двойное DD вот-вот коснется его груди.

Я практически чувствую, как у меня от удивления открывается рот.

Джессика - милая девушка. Она часть моей команды. Но она не тип Адама. Ей нравится кататься на лыжах, есть суши и бегать полу-марафоны ради благотворительных целей. Она учитель и ради забавы воспитывает собак из приюта. Она действительно красивая и забавная, и, черт возьми, впрямь идеальна для него.

— Самая сумасшедшая вещь, которую я видела Я даже не знала, что он ей нравится, — кричит Сьюзен со своей стороны.

Подхожу к ней и пожимаю плечом.

— Думаю, из них двоих может выйти ужасная парочка. Она вполне способна улучшить положение дел.

Кто-то машет деньгами, пытаясь привлечь мое внимание, чтобы я сделала им выпить. Я смотрю на парня и принимаю заказ.

Смешиваю «Камикадзе»^[3], возможно, слишком энергично, поскольку Сьюзен говорит:

— Ты должна признать, они неплохо смотрятся вместе.

Я бросаю случайный взгляд на танцпол и притворяюсь равнодушной. Равнодушной? Ха! И случайно взглянув на них, я вижу, как рука Джессики пробегается по шее Адама, а затем по его спине и к заднице.

— Хм. Даю им время до конца песни, а потом они никогда снова не заговорят друг с другом, — наливаю напиток, открываю два пива и беру деньги у парня.

Когда я поворачиваюсь обратно к Сьюзен, ее глаза прищурены, а губы странно скривились. Она выглядит так, словно у нее инсульт.

— Он тебе нравится.

Откидываю голову назад и фыркаю.

— Кто? Адам? Ни за что.

Сьюзен медленно кивает, все еще проделывая эту странную штуку губами.

— Тебе. Нравится. Адам, — говорит она громче.

Я наклоняюсь над стойкой и закрываю ей рот рукой.

— Ты заткнешься? Сегодня здесь миллион человек. И нет, он мне не нравится. Он дерганый и скучный и...

— Невероятно горяч, — говорит Сьюзен, убирая мою руку ото рта. — Ты говоришь это все время. Он горячий, но унылый. Я не помню точно, что произошло, но вы были друзьями, а потом, однажды ты решила, что никому не разрешается симпатизировать ему, разговаривать с ним или даже упоминать его имя. Каждый раз, когда он заходит в этот бар, ты замираешь. А видя его на улице, начинаешь вести себя очень забавно. Я думала, что это имеет какое-то отношение к смерти Брэда, но все намного серьезнее, и я не могу поверить, что мне потребовалось столько много времени, чтобы увидеть это.

Поднимаю палец к ее лицу.

— Перестань сейчас же. Мне не нравится Адам и точка. Кроме того, я тебе говорила, мы объявили перемирие. Теперь мы друзья, — беру из холодильника пиво и открываю. Поднося бутылку к губам, делаю глоток и позволяю холодному напитку охладить мое тело.

Брови Сьюзен поднимаются.

— Ты пьёшь только когда он неподалёку.

Перестаю пить. Опустив бутылку, сурово смотрю на неё.

— Конечно, так и есть.

— Я больше ни слова не скажу. Но тебе лучше начать контролировать свои эмоции. Вы с Адамом много времени проводите вместе, и между вами ничего не может произойти. Если ты начнёшь встречаться с офицером полиции, и это всплывёт, все будут думать, что он заключил это соглашение, потому что вы спите вместе. Из-за этого он может потерять работу, а ты не получишь лицензию на выпивку. Все, ради чего ты и твоя семья так упорно трудились - каждый цент, который ты откладывала, дом твоих родителей, облигации бабушки и дедушки - будут потеряны.

Она права. Не то чтобы я думал о том, чтобы на самом деле связываться с Адамом. Может быть, у нас был момент в его грузовике, но даже если мы станем лучшими друзьями, ничто не изменит того, что связывает нас на вечность - Брэд. Я все еще его девушка, и он всегда будет его лучшим другом. Слишком много воспоминаний и даже больше сожалений, не позволяющих нам пройти мимо всего этого.

— Знаешь что? Думаю, Адам с Джессикой будут отлично парой. Мы должны подтолкнуть их, — возбужденно покачиваю головой.

— Рада, то ты так думаешь, потому что они идут сюда прямо сейчас.

Моя голова перестаёт двигаться.

— Привет, дамы! — говорит Джессика, пробираясь сквозь толпу людей, чтобы добраться до бара. Ее рука вытянута назад, потому что она держи Адама за руку, когда тащит его к стойке.

Ее кожа покраснела, но помада все ещё на губах. И я даже не могу заставить себя взглянуть на него. Отворачиваюсь и принимаю несколько заказов, уделяя все своё внимание напиткам. У барной стойки, опираясь на локоть, стоит красивый парень с темными волосами, в руках стодолларовая купюра. За ним стоит довольно приличная группа парней.

— Шесть шотов «Джеймсона, Джека и имбиря, два «Капитана» с колой, две «Стеллы», два темных «Чимай» и «Сэм Адамс», — кричит он свой большой заказ.

Начинаю с пива, а затем делаю коктейли. Когда всё стоит на стойке, называю сумму и спрашиваю, нужно ли ему что-то ещё. Его глаза задерживаются на моей груди. Мне приходиться прочистить горло, чтобы его внимание вернулось к моим глазам.

— Только твой номер, сладкая, — говорит он.

Опуская руку в задний карман, я хватаю маркёр, который положила туда раньше, и записываю номер телефона. Вручая номер парню, я вижу голову Рона в толпе. Он замечает обмен и с ухмылкой качает головой. Рон знает, мне нравится раздавать его номер. Так легче, чем отказывать кому-то и ждать, не закатят ли они сцену. В большинстве случаев, они встречают кого-нибудь до конца ночи и забывают обо мне. В противном случае, когда они звонят, то попадают на Рона, который притворяется моим парнем и отшивает их. Беспроигрышная ситуация.

Иду обратно к своим друзьям и Адаму, который отлично выглядит в голубой футболке и джинсах. У них все ещё нет напитков.

— Приятно видеть вас двоих вместе, — подмигивая, говорю я. — Что я могу вам предложить, детишки?

— Мне «Блю мун». Адам, ты что будешь?

Джессика смотрит назад на Адама, как и я.

Вместо того чтобы ответить ей, он смотрит на меня, пронизывая взглядом так сильно, что в комнате все замирает. Боковым зрением я вижу движение, но все, на чем могу сосредоточиться - это он. Холод пробегает по моему позвоночнику, а зубы покусывают нижнюю губу, потому что мне нужно что-то делать с моим ртом.

Его высокое тело стоит уверенно, но на лице написано расстройство. Не из-за напитка. Он расстроен чем-то другим.

— Я пас. Мне нужно идти, — говорит он, все ещё глядя на меня.

— Уже? Ещё ведь рано, — говорит Джессика.

Адам прекращает наши гляделки, смотрит вниз на неё и говорит:

— Ага, мне завтра рано вставать. Лия, я заберу тебя в девять.

Салютую ему.

— Есть, сэр.

В этот момент он смотрит мне в глаза, вниз на мою шею и грудь, выступающую из бикини и далее вниз к моему обнаженному животу, который сжимается от нервов. Я ощущаю его взгляд на своём пупке.

Смотрю, как его глаза скользят по моему телу, и когда мы снова смотрим друг на друга, он выдыхает:

— Возможно, тебе захочется немного прикрыться.

Он кивает, прощаясь с Джессикой и Сьюзен, и выходит из бара, пока я просто моргаю ему в след.

— Боже мой, — визжит Джессика, — ты должна завтра же замолвить за меня словечко перед ним!

Моя голова медленно поворачивается к Джессике.

— Словечко. Перед ним, — лепечу я.

— Мне он очень нравится. Он милый и вежливый. Когда мы танцевали, то поболтали, и он был по-настоящему забавным. Можешь в это поверить?

О да, я-то могу.

Она продолжает:

— Он не похож на других парней, с которыми я встречалась. Имею в виду, он спасает людям жизни! И давайте не забывать, как он хорош в форме. Не знаю, что это с ним, но в последнее время он ведёт себя по-другому. На днях я видела его в городе, и он улыбался. О Боже, эта улыбка. Я такая неудачница. Я краснею. Вы видите это? Я полностью очарована.

Моргаю, глядя на Джессику, вникая в ее слова. Она никогда так не отзывается о парнях, тем более, что в прошлом году ее предыдущий парень изменил ей. Все, что хочет девушка в жизни - встретить хорошего парня, осесть и завести детей. Если есть кто-то, кто стремится найти любовь, это Джессика.

— Верно. Думаю, из вас двоих получится отличная пара! — на моем лице самая широкая улыбка из возможных. — Полагаю, это повод для парочки шотов.

Когда я поднимаю бутылку «Южного Комфорта»^[4], Джессика хлопает в ладоши от волнения. Сьюзен же, с другой стороны, выдает мне самый пессимистичный взгляд, который я видела.

Игнорируя ее осуждение, я наливаю две рюмки, вручаю одну Джессике и чокаюсь с ней.

— Так вы вчера с Джессикой отлично провели время, — говорю я с жердочки на большом камне.

Адам работает за столом с циркулярной пилой, обрезая часть, чтобы обойти дверь. Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, он делает отметку на дереве.

— Она учительница в средней школе. Ас в математике.

Он не реагирует на мои замечания. Просто продолжает выравнивать дерево рядом с пилой. Нажимает на кнопку, и пила начина реветь. Разрезает дерево, выключает машину и сдувает пыль с линии отреза.

Он не отвечает мне, так что я продолжаю:

— Ты знал, что она была «юной мисс Огайо»? Она участвовала во многих конкурсах, пока была подростком. Речь не только о макияже и красивых платьях. Ей приходилось посещать больницы и общаться с больными детьми, добровольно помогать на кухне...

Он наклоняется, и я замолкаю, восхищаясь его спиной, прежде чем продолжить:

— А ещё она спасатель. Знает, как оказывать первую помощь.

Он поднимает предплечье и вытирает пот со лба. Сегодня девяносто градусов, и вообще ветра нет. Я подхожу к ближайшему кулеру и хватаю две бутылки воды. Вручаю одну из них Адаму.

— Спасибо, — говорит он. Открывает ее и выпивает до дна. Его адамово яблоко танцует с каждым глотком. Закончив, выбрасывает бутылку в соседнюю мусорку. — Сегодня чертовски жарко.

Я киваю в знак согласия и открываю бутылку с водой. Политика Адама в отношении штанов для йоги заставит меня умереть от теплового удара. Вот почему я зависаю в тени, пока он играет с инструментами.

Когда я делаю глоток, Адам скрещивает руки перед собой, хватает подол футболки и поднимает ее над головой. И теперь есть только блестящая золотисто-коричневая кожа и живот с шестью кубиками пресса, покрытый темными волосами. У него даже небольшие следы от загара по рукавам футболки, из-за работы того, что он весь день работает на улице.

Внезапно мне становится очень холодно. Очень-очень. Вода из моей бутылки пролетает мимо губ и попадает мне на футболку. Смотрю вниз и отпрыгиваю назад, держа бутылку с водой в воздухе.

— Дерьмо! — кричу я, оттягивая футболку от груди.

Адам смеётся.

— Думал, ты закончила с конкурсом мокрых футболок?

Я поднимаю голову и показываю ему средний палец.

— А не пойти бы тебе?

— Ты в порядке? — в глазах пляшут чертики.

— Со мной все отлично, — отвечаю я.

Подношу бутылку ко рту, чтобы все-таки попить. Я стараюсь не смотреть на его идеальное тело, когда он наклоняется над циркулярной пилой и делает другой разрез. То, что на нем эти проклятые облитые краской джинсы, которые заставляют его задницу выглядеть настолько эффектно, совсем не помогает. И рабочие ботинки...

— Лия?

Поднимаю глаза к его лицу.

С дьявольской ухмылкой, он произносит.

— Не возражаешь захватить мой молоток?

— Хм?

— И мою дрель. Мне надо кое-что вкрутить.

— Тебе что?

— Мне надо заколотить молотком гвоздь.

Хлопаю ресницами, пытаясь расшифровать, использует ли он грязные эвфемизмы или действительно хочет молоток и дрель.

— Лия, мой молоток? Дрель? Я понесу дерево в дом, а тебе нужно взять мои инструменты.

Да, он на самом деле имел в виду инструменты.

— Так ты правда думаешь, нам с Джессикой стоит сходит куда-нибудь вместе?

Я практически попадаю молотком по пальцу, вместо последнего гвоздя.

— Да, думаю, вам двоим стоит повеселиться вместе, — беря следующий гвоздь из кармана, подношу его к дереву и вбиваю неглубоко. — Ты какой тип, который встречается и ходит на свидание, или приворожил и бросил? — хлопаю по штанам в поисках другого гвоздя, но не нахожу его.

Адам подаёт мне гвоздь.

— Что это за вопрос?

— Я знаю все про всех в городе. Никогда не видела, как ты с кем-то выходил. Ты упоминал ту девушку, Мэгги, но больше никого. Почему?

Адам сжимает губы.

— Не знаю. Нет времени. Я много работаю. Не хожу на вечеринки, — он поднимается с пола, продолжая: — не пью, а если да, то это просто пиво. Кроме того, большинство девушек в этом городе не привлекают меня.

Я стараюсь игнорировать внезапную боль разочарования в животе и забиваю следующий гвоздь, выходит немного слишком криво.

— Эй, — говорит он, очевидно осознавая, что это прозвучало как оскорбление, — я не имел в виду тебя. Я имел в виду...

— Все хорошо. Я знаю, что ты имел в виду, — встаю и хватаю рулетку с земли возле коробки с инструментами. Измеряю пространство между концом отделки и стеной. — Кроме того, меня постоянно приглашают на свидания.

— Да, — его голос звучит безразлично, — я заметил.

Беру карандаш, торчащий за ухом, и пишу размеры на стене. В голове всплывает одно воспоминание, заставляющее меня рассмеяться.

— Один раз, когда я была с Эммой, к нам подошел один парень. Он засунул руку в мой напиток, схватил кусок льда и бросил его на пол, — снова смеюсь, потому что все это очень смешно. — И сказал: «Я просто пытался сломать лед».

Успокоившись, добавляю:

— Не волнуйся. Я знаю, как отпугнуть их. Он спросил, хочу ли я потрогать его бицепс. Я подняла руку, потерла рукав его футболки, и сказала самым суровым голосом, которым могла: «Выглядит как футболка, которую вполне мог бы надеть и мой парень», — усмехнувшись, я поднимаюсь. — Ох, ты бы видел, как быстро он убежал.

Я все еще улыбаюсь сама с собой, когда оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Адамом. Он вообще не смеется. Вместо этого его брови сведены вместе, а взгляд такой, словно он слегка потрясен.

— Почти забыл, как сильно мне нравятся твои истории, — его рот изгибается в кривой усмешке.

Я прикусываю внутреннюю сторону щёки, когда смотрю на маленькую линию в уголке его улыбки. Она настолько идеальная, что я могла бы наклониться и поцеловать ее.

Качнув головой, игнорирую эту мысли.

— Ты собираешься стоять здесь весь день? Потому что эта штука сама себя не разрежет.

Я бросаюсь вниз по лестнице с рулеткой в руке и иду к циркулярной пиле на улице,

Адам идёт за мной.

— Ты сделаешь это.

Поскольку моя рубашка мокрая, жара переносится терпимее. Я надеваю защитные очки и делаю надрез. Он поднимает подбородок, давая мне знать, что все хорошо. Я вырезаю еще несколько штук, выключаю машину и иду к лестнице наверху. Прибиваю кусок отделки к стене, когда чувствую, что Адам возвращается в комнату. Оглядываюсь на него, пока работаю.

Уделяя слишком много внимания молотку в руке, он кивает головой, словно сам себе.

— Ты бы не расстроилась, если бы я пригласил Джессику в «Велосити»?

Его вопрос застает меня врасплох, и я спотыкаюсь о шнур питания, падая на пол.

— Черт!

— Ты в порядке? — Адам рядом со мной, мое запястье в его руке, и он направляет меня к скамейке.

Кожу пощипывает, но крови нет. Сложив губы трубочкой, он мягко дует на пульсирующую кожу, и мое поврежденное колено теперь последнее, что у меня на уме.

— Тебе нужен пакет со льдом? Уверен, у Тоби в грузовике должен быть.

Он смотрит вниз на мою ногу, и я не могу не смотреть на его четко очерченную челюсть и лёгкую щетину из великолепных темных волос, подчеркивающих эти невероятно мягкие губы. Его рука все еще держит мою, и теплота контакта кожи с кожей заставляет меня ощутить, словно мое запястье самая эрогенная зона на моем теле.

— Ты слегка покраснела. Хочешь пить? — говорит он, оставляя мою руку и подходя к холодильнику. Берет холодный чай и передаёт его мне.

— Спасибо, — говорю я, — он мне нравится.

— Я помню.

Вот такой у Адама способ общения со мной. Он продолжает держать дистанцию в эмоциональном плане, но время от времени происходит напоминание о прошлом, которое недолго, но мы разделили. Просто баскетбол на подъездной дорожке. Перекус на кухне его дома или у Брэда. Случайная поездка на машине, когда один из наших родителей подвозил нас. Но это происходило. Все это было реально.

— Да, Брэд подсадил меня на него. Ему нравилась малина.

— Тебе нравился персик, — его глаза серьезны.

Разворачиваю бутылку и вижу, что это персиковый холодный чай.

Делаю дрожащий вдох. По непонятной причине, мне хочется плакать, и я понятия не имею, почему. Не знаю, потому ли это, что мое глупое колено все еще болит или потому, что на первый план выходят воспоминания о Брэде.

Или, может быть, скорее всего, так происходит потому, что Адам, который несколько лет игнорировал меня, помнит, что мне нравился персиковый холодный чай.

Отворачиваюсь и пью, не желая смотреть на него. Я не реагирую на такие вещи. Я весёлая и смешная. Печальные дни - худшие дни. Вперед, только вперед. Вот что говорит мой любимый Макконахи, и так я живу. А не рыдаю над персиковым холодным чаем.

Выпиваю почти половину бутылки и подношу ее к груди.

— Думаю, «Велосити» - хорошая идея.

Он резко вскидывает голову, поднимая брови.

— Правда?

— Джессика для тебя идеальная девушка. Пришло время начать снова делать что-то для себя. Пойти на свидание с милой девушкой. Осесть.

Он наклоняется вперёд, зубы прикусывают нижнюю губу.

— А как насчёт тебя?

Мои брови взлетают вверх.

— Меня?

— Знаю, у тебя есть правило о том, что бар - твоя единственная любовь. Не думала отступить от этого правила?

С улыбкой, сминающей чувства, кипящие в моем животе, я произношу:

— Почти уверена, что я уже влюблена в идеального парня.

— Быстро ты.

— Сердцу известно, чего оно хочет.

Адам кивает, глаза смотрят вниз.

— Повезло тебе. Милый парень?

Закрываю глаза и делаю вдох.

— Он идеальный.

Несколько мгновений мы сидим в тишине, я держусь за холодную бутылку чая, а он смотрит вниз на мое колено.

— Можешь дать мне номер Джессики? — спрашивает он.

Если чертов чай не заставил меня плакать, его слова почти сделали это. Но я не буду лить слезы, не могу.

— С радостью.