Неожиданное осложнение

Глава 14

Я связываю шнурки на своих пурпурно-розовых сетчатых найках, когда слышу звонок в дверь.

Мама открывает дверь, а затем ее голос слышен на лестнице.

— Доброе утро, Адам. Боб сделал чашку кофе по-французски только для тебя.

Со вздохом я опускаюсь на кровать и смотрю в потолок. Мои родители все еще думают, что мы с Адамом встречаемся. Папа знает, что я попала в аварию, но я не стала вдаваться в детали. Даже если бы они понимающе отнеслись к тому, что на самом деле произошло, они бы все равно стали беспокоиться. Единственная причина, по которой они могут воздержаться от постоянного волнения - присутствие Адама в моей жизни.

— Мне не стоит удивляться, что Адам Рейнгольд сидит за нашим кухонным столом?

Я поднимаюсь на локтях и вижу Эмму, стоящую в дверях. На ней изумрудно-зелёные шорты, майка и она перебирает пальцами золотую подвеску «Э» на шее. Длинные светлые волосы убраны в низкий пучок, а кожа слишком загорелая для тех, кто весь день сидит в помещении и репетирует.

— Мне необходима твоя природная склонность к загару, — гримасничаю и смотрю на свои слегка загорелые руки с розоватым оттенком.

Даже Макконахи с макета смотрит на меня с разочарованием. Мужчина практически сияет в лучах солнца.

— У тебя кожа, как у куклы. Смирись с этим, — она отталкивается от дверного проема.

— Как у куклы Барби или как у одной из этих симпатичных кукол Кьюпи с губами бантиком, которые собирает бабушка?

На секунду она задумывается, а затем отвечает:

— Больше похоже на этих жутких фарфоровых кукол с глазами, которые закатываются, когда ты кладешь их на спину.

Я опускаю подбородок.

— Ты имеешь в виду как та, от которой у меня были кошмары, когда я была ребенком?

Эмма оглядывает мою комнату. Мало того, что у меня есть изображение Мэтью Макконахи в натуральную величину, на моих стенах висят изображения и других выдающихся мужчин. Я смотрю, как ее карие глаза смотрят на Райана Гослинга, Джареда Лето, Эвана МакГрегора, Леонардо Ди Каприо. Они часть декора.

Она издает смешок.

— Ты не можешь спать, когда в углу твоей комнаты сидит кукла, но ты не впадаешь в панику от кучи мужчин, пялящихся на тебя, пока спишь?

Складывая руки за головой, я оглядываюсь назад на свою сексуальную стену и улыбаюсь.

— Из-за них мне снятся красивые сны.

Эмма кривит лицо и делает два осторожных шага от моей кровати. Скептически смотрит на мое одеяло в цветочек.

— Фу.

Несмотря на ее скромность, у нее быстро появляются непристойные мыслишки. Это совсем не то, что я имела в виду, но я подыграю. Наклоняюсь вперед, хватаю ее за руку и тащу на кровать.

— Гадость! — вопит она.

Забрасывая на нее ногу, я придавливаю ее к кровати.

— Почувствуй любовь, детка.

Правда в том, что в этой кровати ничего никогда не происходило, и Эмма это знает.

— Понятия не имею, какие грехи видел это матрас! — наигранно говорит она.

Громко смеясь, я отпускаю ее. Возвращаюсь к своему месту на кровати рядом с ней. Моя рука на животе, ощущает подъем и падение, когда я успокаиваю дыхание от нашей мини-борьбы.

Мы лежим на кровати в тишине. Лицом друг к другу и смотрим друг другу в глаза.

— Итак, Адам, — говорит она, поджимая полные губы.

Кивая, отвечаю:

— Адам.

В ее карих глазах появляется намек на беспокойство.

— В последний раз, когда мы говорили о нем, он практически уничтожил тебя.

Я ненавижу тот факт, что все рассказываю Эмме. Из-за этого скрыть что-то... ну, невозможно.

Она говорит о дне похорон Брэда. О дне, когда наша дружба превратилась в противостояние, приведшее к ненависти. Ужасное воспоминание. Я провела много лет, играя в игры с собственным разумом, лишь бы не вспоминать о боли, которую тогда испытала.

Выгибаю бровь и чувствую боль в груди. Затем, вздрагивая, отвергаю это чувство.

— Уничтожил - слишком сильно сказано. Я была расстроена где-то, скажем, минуту.

Эмма опускает голову на руке.

— Как тебе это удается? Так быстро приходить в себя, когда тебе плохо?

— Полагаю, годы практики, — говорю я с небольшим смешком.

— Ты ведь знаешь, что делаешь? Он уже однажды разбил тебе сердце. И может сделать это снова.

— Адам не ... — я хочу сказать, что он не разбивал мне сердце, но невозможно дурачить единственного человека, который знает вас лучше, чем вы сами. — Все классно. Мы теперь в порядке. Это просто общественная работа. Мы проводим вместе несколько часов по воскресеньям, и все. И, знаешь что, он водил Джессику на свидание. Они ходили в боулинг, — это последнее слово я произношу мечтательно.

Она кривится.

— Он водил Джессику в боулинг?

— В это же время в следующем году я устрою ей девичник в «У Макконахи». Будет здорово. Местный полицейский и школьная учительница женятся. Они нарожают кучу детишек, состарятся, и будут жить, исполняя свои потрясающие мечты пенсионеров.

— Он знает?

— Что они женятся? — я смеюсь. — Еще нет, но оставь это Джессике и ее пухлым девочкам...

— Что ты влюблена в Адама.

Я останавливаю словесный понос, льющийся из моего рта.

Влюблена в Адама?

Если бы я была влюблена, то все, чем занималась бы, это постоянно думала о нем. Задавалась вопросом, в безопасности ли он, когда находится на службе, и спит ли он, когда у него выходной. Я бы думала о нем, когда делала спагетти и о том, что он сказал, что всегда хотел поехать в Италию. Я бы мечтала о том, чтобы отправиться туда вместе. Мы бы ели мороженое и плавали голышом в океане. Мы бы жили как местные жители и не ложились спать до восхода солнца. Я бы часто думала о том, каково это лежать в постели и обнимать его после долгого рабочего дня. Я бы мечтала о наших детях - одном со светло-голубыми глазами, другом - с темными, как у его отца.

Я открываю губы, чтобы солгать ей. Чтобы сказать, что, хоть мы теперь друзья, мои чувства не имеют ничего общего с чувствами шестнадцатилетней девочки, которая жаждала лучшего друга своего парня. Что я не влюбилась по уши в парня всего за две недели.

Пытаюсь солгать ей, но не могу.

Вместо этого медленно киваю.

— Я всегда настолько очевидна?

Она хватает мою руку и сжимает.

— Только для меня. Есть только одна причина, почему моя сумасшедшая помешанная на парях маленькая сестренка остается в стороне от всех красивых парней в городе.

— Я хожу на свидания, — говорю я

Она посылает мне взгляд, который делает ее похожей на нашу маму.

— Я тусуюсь, веселюсь. Сплю с парнями.

— Это отвратительно, — говорит Люк, стоя в дверях.

Мы с Эммой поворачиваемся и играючи прячем головы под одеяло.

Повернувшись обратно, я облокачиваюсь на руку и продолжаю.

— Видела бы ты, что я вытворяю с ковбойскими сапогами и лассо. Парни с ума сходят. На самом деле, на прошлой неделе я привязала парня к этому комоду.

Люк отскакивает от комода, хотя даже не прикасался к нему. Закрывает уши и кричит:

— Я не хочу слышать о вашей сексуальной жизни!

Игнорирую его и добавляю.

— Папа держит бутылку мелассы в шкафу внизу...

Люк цокает языком и гудит, чтобы не слышать меня.

Эмма практически пинает ногами воздух, так сильно она смеется.

— Я знаю, что ты врешь, и ты все еще пугаешь меня. Откуда ты все это взяла?

— Незнакомцы любят говорить о сексе с барменами. Надо бы мне добавить это на свою страницу Linkedin. Отличный советник для тех, кто хочет попробовать анальный секс.

— Люди используют мелассу для анального секса? — недоверчиво спрашивает она.

— Ты не захочешь знать, — встаю с кровати и подхожу к Люку. Отрывая руки от его ушей, говорю: — Я просто шутила.

Лицо Люка розового цвета. Он опускает руки по бокам.

В комнате ужасно тихо, поэтому я наклоняюсь к уху Люка и громко говорю:

— Я когда-нибудь рассказывала тебе о том времени, когда Эмма и Паркер занимались сексом в кошачьем домике?

Руки Люка возвращаются к ушам, когда он выходит из моей комнаты и идет по коридору.

— Мои уши пылают, словно их кислотой облили!

Эмма встает с кровати и кладет руки на бедра.

— У меня никогда не было секса в кошачьем домике.

Пожимая плечами, отвечаю:

— Я знаю.

Она проводит пальцами под глазами и улыбается.

Эмма действительно поразительная. Причина, по которой она никогда не занималась сексом в кошачьем домике, объясняется не только тем, что это было бы отвратительно. А также потому, что ее бойфренд - самый скучный парень на планете. Однажды она призналась, что ему нравится заниматься этим в миссионерской позе и никогда в день спектакля. Это означает, что, если их графики совпадают, они занимаются сексом примерно раз в неделю. Что на самом деле очень жаль. Моя прекрасная, талантливая, блестящая сестра должна кричать от оргазма каждую ночь. А не барахтаться раз в неделю с придурком с флейтой.

Хорошая новость заключается в том, что наше дурачество увело нас от разговора об Адаме. Я не могу справиться с этой серьезностью так рано утром.

К слову о...

— А ты почему встала так рано? — спрашиваю я.

Не секрет, что Эмма любит поспать.

— Еду обратно в Питтсбург. У Паркера дела.

Я закатываю глаза.

— Будь милой, — добавляет она, — он приедет на выходные в День труда.

Ее рот расширяется, и она качается из стороны в сторону, как малыш, который украл печенье из банки.

Я приподнимаю подбородок и поднимаю бровь.

— Что?

— Паркер собирается сделать предложение.

Все внутри меня напрягается от шока, но я выдаю широкую улыбку.

— Как ты можешь быть так уверена?

— По тому, что он говорил о покупке места вместе и о том, сколько нам потребуется спален. Он даже спросил, есть ли у меня аллергия на собак. Именно те вещи, о которых говорят пары, когда собираются начать жить вместе, — она взвизгивает. — Я думаю, он тот самый.

Стискиваю зубы, поднимая руки в воздухе.

— Это так восхитительно! — мой голос немного громче, чем обычно.

Обнимая Эмму так крепко, как только могу, я показываю ей любовь, которую она заслуживает от своей сестры. Я могу презирать своего будущего зятя, но я люблю свою сестру. Ее счастье значит для меня очень много.

Наши объятия прерываются голосом мамы.

— Лия, милая, ты спускаешься? Адам здесь.

— Они с Эммой слишком заняты болтовней о сексе! — кричит Люк из коридора.

Я закрываю глаза и поеживаюсь.

— Иду, — кричу маме.

Люк стонет в своей комнате. Звук захлопывающейся двери его комнаты заставляет меня подпрыгнуть.

— Пойду, удостоверюсь, что ты не напугала его до смерти, — Эмма подходит к двери. Прежде чем уйти, она поворачивается, чтобы посмотреть на меня через плечо. — Иногда мне кажется, что моя жизнь слишком совершенна. Великолепный парень, отличная работа, потрясающая семья. Я как будто жду, что все вот-вот взорвется.

Моя великолепная сестра профессиональный музыкант показала свой первых страх. Прошло всего двадцать четыре года.

— Не важно, что происходит, тебе просто надо продолжать двигаться вперед и вперед.

Красивая, широкая улыбка появляется на ее лице, когда она говорит:

— Знаешь, ты никогда не был той, кто остается на заднем плане. Было бы обидно, если бы ты начала сейчас.

Она покидает мою комнату, и, прежде чем я успеваю переварить мудрые слова от того, кто занимается йогой, мама снова зовет меня.

Я проверяю свои волосы - супер-симпатичную французскую косу, а затем спускаюсь вниз по лестнице. Останавливаюсь на нижней ступеньке. Адам стоит в гостиной, держа Дэвида Вудерсона. Кошак мурлычет в ладонь Адама, когда тот потирает оранжевую шерстку.

— Хороший разговор? — спрашивает он, уголок его губ приподнят.

Я показываю большой палец.

— Знаешь, просто обычная болтовня о сексе. Тебе нравится держать киску моей мамы?

Рука Адама тут же останавливается. Мистер Вудерсон бросает на него злобный взгляд.

Мой папа идет с жестяной банкой и термосом.

— Термос в дорогу и ириски для команды.

Позволяя мистеру Вудерсону спрыгнуть, Адам берет банку.

— Мне понравились ириски Лии.

Лицо папы загорается.

— Ты угостила его своими ирисками?

— Позволила ему заглянуть на кухню, — говорю я, хватая термос.

Адам откашливается.

— Это не эвфемизм, сэр. Я ни на шаг не приближался к ее... кухне, — его тон чрезвычайно уважительный.

Мы с папой смотрим на него и в недоумении моргаем.

— Мы пойдем, — я беру банку из его руки и подталкиваю его к двери. — Пока, Боб.

— До свидания мистер Пейдж, — говорит Адам.

Отпускаю его руку и сбегаю вниз по лестнице и в пикап. Адам не слишком отстает от меня.

Садясь на место водителя, он кладет свой телефон в один из держателей для чашек. Затем включает зажигание и говорит:

— Почему ты называешь своих родителей по именам?

Потянув ремень безопасности через колени, я отвечаю:

— Все началось с шутки и как-то привязалось.

Мы отъезжаем и направляемся вниз по улице.

Он хмыкает.

— Я удивлен. Твои родители кажутся такими правильными. Называть их по именам, упоминать о сексе... совсем не так я представлял себе твою семью.

— Ты и прав и в то же время не прав. Они придерживаются аналогичных моральных принципов. Они бы никогда не стали изменять, и они учили нас всех, что надо быть лучшими и работать для того, что достичь своей мечты. Они также честные люди. Они не прячутся за идеей, что их дети прекрасны, и знают, что мы будем делать ошибки. Ну, может быть, не Эмма.

Он усмехается на это заявление.

— Она этакая мисс Паинька.

— Сказал бойскаут, — облокачиваю локоть на консоль.

— Туше, — ухмыляется он.

Я снимаю обувь и кладу ноги на сиденье.

— Мы много шутим. Думаю, это их способ быть ближе к нам, и, вероятно, поэтому мы с Люком и Эммой так близки друг с другом. Несмотря на то, что большую часть года Люк в колледже, он рассказывает маме и Эмме все.

— Не тебе? — он кладёт локоть рядом с моим.

— Я уже наслушалась, но Эмма и Люк очень близки. Он ее ребенок. Серьезно, когда ей было пять, она рассказывала всем, что он ее сын. Мои родители думали, что это восхитительно.

Он смеётся. Громкий, богатый звук.

— А что насчёт тебя? Кому ты звонишь, когда у тебя проблема?

— Папе. Боб - мой парень.

Его локоть задевает мой, и нелепо, как этот крошечный контакт заставляет меня себя чувствовать. Мы въезжаем на шоссе, и я смотрю на свои черные ногти. Да, для лета цвет темноват, но на этой неделе мне хотелось чего-то драматичного.

Мои глаза с любопытством смотрят на него.

— Слышала, вы с Джессикой ходили на свидание.

Он лишь кивает. Мне не стоит удивляться, что я не получаю от него никаких подробностей. И это к лучшему.

Машина пролетает мимо, подрезая нас. Адам сжимает руль и быстро дергает его влево, чтобы избежать удара. Я ставлю ноги на пол и держусь за ручку двери. Его сотовый выпадает из держателя для чашки и на пол под моими кроссовками.

Выровняв машину, он смотрит на меня.

— С тобой все нормально?

Глубоко вдыхаю через нос.

— Ага. Я ведь уже профи по части аварий.

Судя по выражению лица, он не удивлен моим комментарием. Моя нога ударяется обо что-то на полу, поэтому я наклоняюсь и вижу, что это телефон Адама. Когда я его подбираю, вижу, что экран горит, демонстрируя аудиофайл.

— Ты слушаешь аудиокниги? — я вроде как взволнована этим откровением.

Он наклоняется и пытается выхватить телефон у меня из рук, но я отклоняюсь к двери.

— Смотри на дорогу, дружок.

Открывая приложение, я нажимаю на книгу, и голос мужчины-рассказчика льется из громкоговорителя.

«В последнее время я все больше и больше думаю о ней, но не только как о друге».

Его рука тянется ко мне, но я отодвигаю телефон.

«Я замечаю небольшие детали о ней, которые не привлекали мое внимание в течение многих лет, но теперь просто бросаются в глаза. Каждый раз, когда я смотрю на нее, я словно вижу кого-то нового, а не девушку, с которой я вырос, и знал столько лет».

Он выхватывает телефон у меня из рук и выключает его.

Я закрываю рот, чтобы заглушить хихиканье.

— Ты слушаешь любовные романы!

Если бы он мог закрыть глаза от стыда, уверена, он бы так и сделал.

Вместо этого он поднимает подбородок и, как человек, который обладает стопроцентной уверенностью в себе, говорит:

— Я много времени провожу в машине. И не только романы. Я слушаю триллеры. Джеймс Паттерсон, Джон Коннолли, Стивен Кинг.

Я не могу сдержать улыбку, которая ползет по моему лицу.

— И я просто случайно попала на тот день, когда ты наслаждаешься современным романом? — кладя ноги на сиденье, я наклоняюсь к консоли. — О чем он?

Он протирает лицо и отвечает:

— Я не очень далеко ушел, но в детстве они были лучшими друзьями и были влюблены друг в друга.

Так беззаботно, как только могу, отвечаю.

— А-а-а.

Тишина в машине оглушительна. Адам сжимает телефон в руке, словно мир взорвется, если он отпустит его.

С опаской спрашиваю:

— Мы можем послушать ее? Вместе?

Он хмурится.

Я наклоняюсь в его сторону.

— Ты не позволишь мне слушать музыку, и я никогда не слышала аудиокнигу. Если это чтиво для дамочек, то он идеально подходит для такой девушки, как я.

Бесконечно долго хлопаю ресницами, пока он, наконец, не смотрит в мою сторону.

Раздраженно вздохнув, он произносит:

— Отлично. Но мы не станем слушать с начала.

Откидываюсь назад и скрещиваю ноги.

— Без проблем. Я пойму, что там творится.

Адам включает радио и передает мне телефон, чтобы синхронизировать его с Bluetooth.

Книга начинается с того момента, где она остановилась.

«Мое сердце бьется беспорядочно - замедление, ускорение - и мои ладони начинают немного потеть, когда я смотрю в ее сторону».

Я сажусь на свое место и слушаю рассказ. Это будет хорошо.