Неожиданное осложнение

Глава 3

Хрум, хрум, причмокивание.

Открываю глаза и вижу картонную фигуру Мэтью Макконахи, смотрящую на меня. На нем джинсы, рубашка, ковбойская шляпа и ухмылка. Эти пронзительно голубые глаза каждый день приветствуют меня вместе с утренним солнцем.

А сегодня добавился еще и звуковой эффект.

Хрум, хрум, причмокивание.

Я поворачиваюсь и вижу своего брата Люка, который сидит в моем кресле, поедая миску с «Cap'n Crunch».

— А почему так рано? — спрашиваю я, потирая глаза.

В этом доме именно я ранняя пташка. Посмотрев на часы, я вижу, что только восемь утра. Я спала всего четыре часа, но чувствую себя странно отдохнувшей.

Люк же, наоборот, выглядит так, будто он все еще в одежде с прошлой ночи.

— Только пришел. Подумал заскочить и посмотреть, как прошла твоя ночь в тюряге, — говорит он с полным ртом «Crunch Berries».

Я падаю на кровать.

— Откуда ты узнал, что меня арестовали?

— Мой друг живет через дорогу от парка. Видел, что тебя увезли на заднем сиденье. Он сказал, твоя машина изуродована, — заявляет Люк, словно это самая захватывающая вещь, которую он когда-либо слышал.

— Приятно знать, что ты безумно сильно волновался обо мне, — скрещиваю руки на груди. — Между прочим, я в порядке.

Люк улыбается и берет огромную порцию хлопьев с ложки. Молоко течет тоненькой струйкой вниз по подбородку.

— Знаю. Только я услышал об этом, позвонил в участок. Они сказали, что тебя освободили, поэтому я пришел домой, чтобы посмотреть, как ты себя чувствуешь. Пока не забыл, твой надзиратель будет здесь в девять, — он хватает мой мобильный телефон со стола.

— Мой кто? — беру телефон и пролистываю сообщения.

— Кто-то написал смс и сказал, что ты должна быть готова в девять для общественных работ. Полагаю, это твоё наказание.

Я падаю обратно на кровать.

— Да, действительно наказание. Все это нелепо. Как только я найду Викторию, то сверну ей шею. Можешь поверить, что она села за руль моей машины, разбила ее и затем сбежала?

— Да, — говорит Люк. Подносит миску ко рту и выпивает оставшееся молоко. Закончив, ставит миску на стол и поворачивается ко мне.

— Если не ты была за рулём, почему тебя арестовали?

— Потому что была идиоткой и стояла у водительской двери. Вот офицер и предположил, что это была я, — машу рукой в воздухе, как бы стирая плохую карму. — Без разницы. Все нормально. Адам был там, и он исправил все и так будет до тех пор, пока я буду выполнять общественные работы. Это фигово, но все будет хорошо. Просто должна продолжать жить, понимаешь?

— Ладно, Макконахи, — Люк смотрит на меня с одним закрытым глазом. — С каких это пор ты дружишь с Адамом? Этот парень - кретин. В прошлом месяце он выписал мне штраф за то, что я ехал со скоростью шестьдесят, вместо пятидесяти пяти.

Я встаю и подхожу к комоду, где вынимаю одежду. Смотрю на свои ногти. Сегодня я собиралась сделать маникюр, а затем пойти в торговый центр. В «Форевер 21» есть действительно симпатичный джинсовый комбинезон. Полагаю, мне просто нужно пойти туда позже.

— Я должна делать то, что он говорит, или же мне предъявят обвинение в вождении в нетрезвом виде, и я не получу свой бар.

Люк свистит сквозь зубы.

— Черт. Мама и папа взбесятся.

Я указываю на него пальцем.

— Знаю. Поэтому им и не надо знать об этом.

Он наклоняет голову, рыжие волосы падают на лицо.

— Ты действительно думаешь, что я им скажу?

— Твоему другу, который живет у парка, лучше держать язык за зубами.

— Ага, не стал бы беспокоиться о нем. У меня слишком много грязи на этого чувака, — Люк встает и подходит ко мне, кладя руку мне на плечо. Каким-то образом ему удалось вырасти выше меня на три добрых дюйма. — Не волнуйся, твой секрет в безопасности со мной. — Он улыбается и добавляет: — При одном условии. Ты убеждаешь маму и папу позволить мне купить мотоцикл.

Я отпихиваю его руку.

— Ты себя угробишь.

— Почти как ты прошлой ночью, — он подмигивает, прекрасно зная, что не я была за рулем. — Где, кстати, твоя машина?

Желудок сжимается. Я и не подумала, что скажу родителям о машине.

— Люк? Лия? Вы встали? Я сделал булочки с корицей, — зовет папа с первого этажа.

— Сейчас будем! — кричу я. Затем поворачиваюсь к Люку. — Хорошо. Сделаю, что смогу, но ничего не могу обещать. Теперь иди в душ, а то от тебя несет. — Кладя руки ему на плечи, я поворачиваю его и выпроваживаю из комнаты.

— Тебе надо поговорить, уголовница. Так что иди первая.

Я закрываю за собой дверь. У меня есть только сорок пять минут, чтобы подготовиться. Отвечаю на смс с неизвестного номера, в котором говориться, что я должна быть готова в девять и спрашиваю, кто он, а затем спрашиваю, куда я отправлюсь.

Пока жду ответа, принимаю душ, одеваюсь и брызгаю на себя кокосовым спреем для тела. Когда растешь в доме с одной полноценной ванной, научишься приводить себя в порядок в мгновение ока.

Надев комбинезон с цветочками и босоножки на платформе, я спускаюсь вниз, и меня поражает аромат папиных самодельных булочек с корицей. Когда я прохожу через гостиную, миленький персидский котенок подходит, чтобы поздороваться. Поднимаю своего мальчика и прижимаю мордочку к своей щеке.

— Привет, Эдди. Хорошо спал ночью?

Он мурлычет, когда другой кошак ластится возле моей лодыжки. Я наклоняюсь, чтобы почесать голову трехцветному коту. Мистер Вудерсон не любит, когда его берут на руки.

Я назвала всех наших кошек в честь героев Мэтью Макконахи. Эти две милашки - Стив Эдисон из «Свадебного переполоха» и Дэвид Вудерсон из «Под кайфом и в смятении». И еще три маленьких парня прячутся где-то.

Моя мама одержима кошками. И под «одержима», я имею в виду, она их преданная фанатка. Я люблю кошек, но Пэм Пейдж с ума от них сходит, если вы понимаете, о чем я.

Дело в том, что кошки занимают половину гостиной. Вы слышали о кошачьем домике? Ну вот, там есть целый мир, посвященный ее пушистым младенчикам, в том числе колесо, чтобы они ежедневно бегали по нему, и семь башенок, чтобы они могли точить когти и играть. Там есть даже кровать для каждой кошки. Возможно, вы думаете, это не такое уж безумство, но над каминной полкой висит коллаж, посвященный каждому коту, который у нас когда-то жил - мертвому и живому.

Единственный человек, кто занимает еще больше места на стенах в этом доме - Люк. Он любимчик, потому что единственный мальчик в семье. Далее, Эмма. Она идеальна. Фотографии ее игры на скрипке с возраста десяти лет развешаны по всему дому. Что касается меня, ну, есть где-то одна или две фотографии. Я не воспринимаю это на свой счет. Я знаю, что они меня любят.

— Утро, солнышко! — говорит папа, когда я вхожу на кухню и ставлю Эдди на пол.

— Утро, Боб.

Да, я зову своих родителей по именам. Не потому что не уважаю их. Все наоборот. Они люди, у которых есть жизнь, а не только статус моих мамы и папы. Думаю, это необходимо признать.

Я хватаю булочку с противни. Она горячая и липкая. Целую его щеку и сажусь за стол.

Мама входит через заднюю дверь, в руке садовые инструменты. На ней солнцезащитный козырек и розовая футболка с кошкой. На ней написано: «Я молюсь за кошатников». Эту я купила для нее на День матери.

Увидев меня, она удивляется.

— Привет, детка. Не знала, что ты дома. Твоей машины нет на подъездной дорожке.

Я набиваю рот обжигающе горячей булочкой и бормочу:

— Я вчера выпила, поэтому попросила Викторию подвезти меня, — одно из моих главных достоинств - неспособность лгать. Рассказать правду? Конечно. Ложь? Никогда.

— Очень ответственно с твоей стороны. Я подвезу тебя позже, чтоб ты забрала машину.

На кухню заходит Люк, только что из душа, на нем чистые баскетбольные шорты и майка.

Я быстро дышу, чтобы охладить ожог на языке.

— Не беспокойся. Сегодня меня подвезет Люк.

Мама хватает стакан, наполняет его молоком и вручает мне.

— Вот держи, милая.

Глядя на молоко, я смотрю на Люка, который держит руки так, словно едет на мотоцикле и газует. Я прищуриваюсь.

— Хорошие новости, — папа тянется через столешницу и протягивает мне бумажку. — Бабушка провела деньги в фонд «Макконахи». У тебя еще сорок штук.

Люк свистит.

— Кто знал, что бабуля была богатенькой?

Мама шикает на Люка.

— Она не была богатенькой. Она просто помогает внучке исполнить мечту.

— Кроме того, — говорит папа, беря нож для чистки овощей, — после того, как Лия выплатит все Полу, это будет прибыльный бизнес.

Все эти разговоры о том, сколько денег уходит на бар, заставляют меня нервничать. Я знаю бухгалтерию этого бара, как свои пять пальцев. Знаю, как долго мне придется раскручивать его, прежде чем я смогу начать получать прибыль. Что не делает все это менее пугающим.

— Возможно, у бабули есть еще несколько баксов, чтобы и мои мечты сбылись, — говорит Люк. И снова смотрит на меня, показывая этот глупый жест мотоциклиста.

Произношу губами «нет».

Подняв брови, Люк поворачивается к папе.

— Ты слышал о ночи Лии?

Папа поднимает взгляд от нарезанной клубники.

— Нет. Произошло что-то интересное?

И тут раздается звонок в дверь, я быстро поднимаюсь.

— Я открою.

Выходя, показываю Люку фигу, а он держит свои запястья так, словно на них наручники, напоминая мне о моей насыщенной ночи.

Я открываю дверь, и неожиданно Люк перестает быть проблемой.

Мои глаза тут же натыкаются на мужское тело, одетое в обтягивающую оранжевую футболку, подчеркивающую мускулистую грудь. На нем джинсы и рабочие ботинки, а когда я смотрю на верхнюю часть его шестифутового тела, на нем солнцезащитные очки, отражающие ошарашенное выражение на моем лице.

— Адам, — понижаю голос до шепота. — Почему ты здесь?

Он опускает подбородок и смотрит на меня из-под солнцезащитных очков.

— У тебя нет машины, а твои общественные работы начинаются в десять.

Я пытаюсь закрыть дверь, чтобы никто не увидел, кто пришел, когда из-за моей спины выходит мама.

— Кто там? О, Адам! Какой сюрприз, — кладет руку на грудь — Все в порядке? Ты здесь не по работе?

Я снова смотрю на Адама, который смотрит на маму с улыбкой.

— Нет, мэм. Я здесь не по работе.

Мама опускает руку.

— Хорошо, тогда, добро пожаловать. Рада тебя видеть. Ты не был здесь с тех пор, как… учился в средней школе?

— Я был в старшем классе, миссис Пейдж, и я здесь, чтобы забрать Лию. Она согласилась добровольно помочь в «Доме для всех душ» вместе со мной.

Подбородок мамы опускается к груди.

— Лия? Моя Лия собирается строить дома?

— Видимо, она ищет, что можно было бы немного исправить, — изменение интонации в его голосе не остается незамеченным.

Я поворачиваюсь к ней и легкомысленно отвечаю:

— Как будто я могла отказаться целый день глазеть на горячих мальчиков-строителей. Просто хочу посмотреть, как они играют со своими молотками.

Она ударяет меня по руке.

— Такая бесстыдница, — поворачиваясь к Адаму, она использует свою руку, чтобы позвать его внутрь.

— Пойдем. Боб сделал булочки с корицей.

Я пытаюсь вмешаться.

— Нет, Адам должен...

— С удовольствием, — говорит он, входя в дом и проходя мимо меня.

Топаю ногой, а затем иду за ними на кухню.

Как только мы заходим, Люк смотрит на Адама и говорит вслух:

— Вот дерьмо, — затем закрывает рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

— Привет, Люк. Мистер Пейдж, — Адам такой официальный. Даже слишком официальный для этого дома. Его глубокий голос еле слышен на нашей кухне с желтыми обоями.

Папа практически роняет нож, когда смотрит то на Адама, то на меня, затем обратно на Адама, явно задаваясь вопросом, какого черта он здесь делает.

— Здравствуйте, офицер. Могу я приготовить вам чашку кофе?

— Да, пожалуйста, — Адам садится на стул около кухонного островка. — Сливки, без сахара.

— Да, сэр, — неловко отвечает папа. Даже он немного напуган.

Мама, подняв брови, смотрит на меня, что говорит обо всех ее мыслях, о которых я не хочу думать. Я качаю головой, игнорируя ее. Она явно не понимает намека.

— Итак, Адам, как у тебя дела? Как мама? — спрашивает она.

— У нее все хорошо. Продолжает работать в газовой компании. Осенью Лэндон собирается в колледж, поэтому у нее полно забот, чтобы подготовить все к этому событию.

Не могу поверить, что Лэндон собирается в колледж. Когда я бывала у них, он был малышом с копной каштановых волос и этими резиновыми очками, которые заставляли детей выглядеть так, словно те носили очки для плавания. Он часами играл в гандбол на подъездной дорожке, выдумывая разные глупые игры. Я видела его в городе, но не понимала, сколько ему. Из-за чего мои двадцать три теперь кажутся древним возрастом.

— Мама постоянно спрашивает о Лии, — добавляет Адам.

В животе появляется странный трепет.

— Я дал ей понять, что присматриваю за ней.

Смотрю на Адама, который ведет себя так, словно то, что он сказал, нормально. Люк недоверчиво смотрит на меня из своего угла комнаты.

Папа кивает Адаму и указывает на меня своим ножом.

— Рад, что кто-то присматривает за ней. Она может ввязаться в кучу неприятностей.

— Я не о ней беспокоюсь, — говорит Адам. — А о мужчинах, которые ждут ее за пределами бара. Красивая девушка, идущая к своей машине в три часа ночи, это небезопасно.

— Откуда ты знаешь, когда я заканчиваю? — спрашиваю я.

— Видишь, Лия? — прерывает нас папа. — Я говорил тебе, первое, что мы сделаем, установим видеокамеры на парковке.

Мама снова прижимает руку к груди.

— Никогда и не думала об этом. Ты действительно думаешь, что она в опасности? Боб, нам надо все там проверить.

— Ребята, я в порядке. Я...

— Не волнуйтесь, миссис Пейдж, — говорит Адам, глядя ей прямо в глаза. — Она в безопасности. — Он произносит слова так, будто на всю оставшуюся жизнь может гарантировать мою безопасность.

— Что ж, — говорит папа, протягивая руку Адаму, — приятно знать, что в жизни у Лии есть хороший мужчина.

Я шлепаю себя по лбу. Адам создал у них неправильное впечатление. Его вообще нет в моей жизни. Он просто навязывается ради своего собственного больного удовольствия

Когда Адам с папой пожимают руки, клянусь, папа выглядит так, словно вот-вот заплачет.

Я хватаю Адама за руку и тащу прочь.

— Мы опаздываем, — говорю я, выходя из кухни.

Я иду через гостиную, когда Адам рявкает на меня.

— Сначала тебе надо переодеться.

Поворачиваюсь.

— Что не так с моей одеждой?

— Ты не можешь работать в этих босоножках, и этот наряд слишком милый для стройки.

Смотрю вниз на комбинезон. Слишком милый? Что он думает, я буду сегодня делать?

Не в настроении спорить, я поворачиваюсь и поднимаюсь наверх. Выбираю свою самую короткую пару удобных шорт, обтягивающую футболку и кеды.

Когда дохожу до низа лестницы, он сразу же снова гаркает на меня.

— Переоденься.

— А с этим что не так?

— Ты поранишь ноги.

— Ты меня разыгрываешь?

Адам медленно качает головой.

Поднимаясь по лестнице громко топая ногами, я надеваю пару легинсов капри, которые отлично обтягивают попу. И даже не жду его замечания. Вместо этого иду вниз, мимо него, мои платиновые светлые волосы развиваются в воздухе, и выхожу за дверь.

Его черный пикап «Джи-Эм-Си», с грязью, размазанной по бокам, грубый, типично мужской, мощный и вроде как сексуальный. Я оглядываюсь назад на Адама. Его джинсы чистые, но на них старые пятна краски и на коленке небольшая дырка. Ботинки выглядят так, словно их постоянно носят.

Его внешний вид и вид грузовика, который он водит, далек от образа правильного парня, который разгуливает по улицам в форме и управляет патрульной машиной.

Я сажусь в кабину грузовика и пристегиваюсь. Забравшись внутрь, перед тем, как отъехать, он проверяет зеркала и все слепые зоны.

— Куда мы едем? — спрашиваю я, когда мы поворачиваем на шоссе.

А в ответ грубое молчание от бездушного мужчины на водительском сиденье.

Отлично. Все равно я не хочу с ним разговаривать.

Я наклоняюсь и включаю радио. Адам тянется и выключает его.

— Какого черта? — выкрикиваю я.

— Не люблю слушать музыку, когда за рулем, — отвечает он, глаза на дороге.

— Легко отвлекаешься? Не можешь делать несколько дел одновременно, мистер Крутой Коп: — дразню его, но по его взгляду вижу, что он не любит, когда его дразнят. — Да и ладно, мне нужно наверстать упущенный сон. Разбуди меня, когда мы приедем.

Я откидываюсь на сиденье, поднимаю ноги на приборную панель и закрываю глаза. Мое лицо повернуто к солнцу, лучи светят на меня через окно, когда теплая рука потирает мое бедро, заставляя икры моих ног покрыться мурашками от того, как пальцы проходятся по моей коже. Мои глаза резко открываются. Когда я поднимаю взгляд, Адам качает головой.

— Обувь прочь с приборной панели, — его рука тянет мою ногу, заставляя ее упасть на пол.

Я опускаю другую ногу, а затем снимаю обувь. С самодовольной улыбкой на лице, возвращаю ноги на приборную панель, откидываюсь назад и закрываю глаза.

Кажется, ему нечего сказать о моих ногах в носках на панели, и я не собираюсь открывать глаза, чтобы узнать, беспокоит ли его это.