Неожиданное осложнение

Глава 21

«Голубая блудница» стоит на парковке на том же месте, на котором я обычно ее и паркую. И выглядит совершенно новой. Передние фары заменены, а перед бампером появилась новая решетка. Я вставляю ключ в замок и поворачиваю. А когда открываю дверь, из машины доносится оглушительно громкий звук. Вожусь с ключами и нажимаю кнопки на брелоке, которых не было до аварии. Нажимаю на каждую, пока «Блудница», наконец, не перестает верещать.

Сажусь в машину и вижу, что ее недавно почистили. Так же у меня есть новая панель, радио тоже заменили. Когда я завожу машину, начинает работать кондиционер, и маленький телевизор, на месте которого у меня раньше было радио, оживает. Теперь в машине есть Bluetooth-приемник и навигационная система. Руководство на пассажирском сиденье предназначено для набора подушек безопасности, скорее всего, новых, которые должно быть, были установлены после аварии. Повышение уровня безопасности, вероятно, стоит больше, чем сам автомобиль.

Включаю заднюю передачу, и изображение на экране меняется. Через объектив камеры вижу, что-то лежит позади меня на земле. Я использую камеру и свои глаза, чтобы точно удостовериться в этом, а затем переключаю передачу и выезжаю с автостоянки. Это тот самый автомобиль, который у меня всегда был, но его обновили, и теперь в нем есть каждая функция безопасности, которую можно только установить. Уверена, это все стоит колоссальной суммы. Так что, надеюсь, Рори взял с Адама только за запчасти.

Стоя на красном сигнале светофора, я понимаю, чтобы вернуться домой, мне следует повернуть направо. Но, когда загорается зеленый, я поворачиваю налево. Подальше от главного торгового района города и на жилые улицы на северной стороне города.

Дома здесь больше, чем тот, в котором я выросла. У нас было три спальни, кухня небольшого размера и кирпичный камин. Эти дома больше и шикарней, автомобили на подъездных дорогах дороже, а тротуары не трескаются. Ну и зря. Эти трещины могут доставить немало удовольствия во время езды на велосипеде.

Я направляю «Голубую блудницу» к дому из красного кирпича. Свет выключен, и дом выглядит пустым, но я знаю, там все еще живут два человека, семь лет назад потерявшие своего восемнадцатилетнего сына из-за передозировки героином.

— Ты, должно быть Лия, — поспешно сказала мама Брэда.

Это был первый раз, когда я оказалась у него дома, и на ней был фартук с цветами.

— Брэд, твоя подруга здесь, — прокричала она ему.

Но он не ответил.

Она повернулась ко мне.

— Я готовлю котлеты, и не хочу, чтоб они пригорели. Просто иди наверх. Первая дверь направо. Скажи ему, обед будет через пятнадцать минут.

Она оставила меня в двухэтажной прихожей, деревянная лестница была прямо передо мной. Я позвала Брэда, но ответа не последовало. Тогда я поднялась по лестнице, рассматривая семейные фотографии на стене - все с Брэдом. Он в детском саду, фотографии из восьмого выпускного класса, рыбалка с семьей, с семейной собакой, на скоростном катере на каких-то островах - все они были развешены с гордостью. Добравшись до вершины лестницы, я услышала музыку. Рэп, если быть точной. И чем ближе я подходила, тем яснее понимала, что музыка сопровождается голосом подростка.

Я направилась к первой двери справа. Она была частично приоткрыта, около восьми дюймов двери было открыто, чтобы я могла посмотреть, что там. И я была рада этому.

Через отверстие я увидела Брэда с бейсбольной кепкой, надетой козырьком назад. Он стоял перед зеркалом, постукивая по нему, словно был Эминемом или частью клана У-Тан. Он вытянул руки вперед, указывая на зеркало. Изображал из себя члена уличной банды и довольно хорошо произносил слова - пока не запнулся. В замешательстве замолчал. Затем наклонился и начал прокручивать что-то в компьютере. Несколько раз читая тексты, он сбросил песню и снова включил ее.

А я закрыла рот, чтобы заглушить хихиканье.

Он пытался запомнить слова. И это было довольно мило.

Его рот сжался, он послал себе сексуальную ухмылку и снова начал читать тексты. А я стояла в коридоре и качала головой, тоже подпевая этой песне. Моя танцевальная труппа только что исполнила спектакль, используя ту же песню, поэтому я знала ее наизусть. Честно говоря, она мне довольно поднадоела, но, пока я наблюдала за Брэдом, она снова стала мне нравиться... сильно.

Он прошел мимо той части, которую испортил, и я не могла не захлопать, заставляя его резко обернуться, так, что его спина ударилась о зеркало.

Я потанцевала и засмеялась, когда он закрыл лицо двумя руками. Его ярко- красные щеки виднелись за его пальцами. Не смущаясь, я схватила его за руки и убрала их от его лица. Он застенчиво наклонил голову, но на лице у него сияла широкая улыбка.

Музыка все еще играла, подпевка все пела и пела. И теперь, настала моя очередь смущаться.

— И вот она идет, бом, бом, бом, — пела я, делая шаги в танце. — Ее бедра, они качаются с бом, бом, бом.

Брэд поднял брови.

Мы только начали встречаться, а он не пришел на мой последний конкурс танцев, чтобы узнать, над чем мы работали.

— Это война с ее бом, бом-бом! — я прыгнула на кровать и вместо того, чтобы танцевать танец, который мы разучили, стала плясать хаотично. — Раскрепостись! Я освобождаю тебя! Сойди с ума! Она свободная! Она супер классная, и просто безумная. И я ничего не могу поделать.

На лице Брэда появилось озадаченное выражение. Смущение уже давно исчезло. И на его месте появился восторг. Он поднялся на кровать и начал прыгать и танцевать со мной.

— Она причудливая! Она такая прекрасная! Я хочу сделать ее своей! С этими блестящими рыжими волосами и дьявольским взглядом, я вот-вот потеряюсь в ней.

Мы упали на кровать, и Брэд стал безжалостно щекотать меня. Его пальцы танцевали вверх-вниз по бокам, и меня охватил смех. Я свернулась, чтобы защитить себя от его блуждающих пальцев, смеясь и пытаясь отдышаться. Он не перестал бы щекотать меня, поэтому я сделала единственное, что знала, заставит его остановиться.

Поцеловала его.

Это был не первый наш поцелуй. Первый был после школы в парке за зданием. Он был быстрым и неловким, но это был мой первый поцелуй, так что он был особенным. Брэд только что попросил меня быть его девушкой, и поцелуй был своего рода памятной маркировкой по такому случаю.

Не этот поцелуй. На этот раз я застала его врасплох. Когда мои губы коснулись его губ, его пальцы остановились. Глаза были широко открыты. Как и мои. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга.

Я никогда еще не была наедине с мальчиком на кровати, и была уверена, для него это тоже было впервые. Я не знала, был ли он таким же напуганным, как и я, но я так нервничала, что мое тело полностью застыло.

Маленький вдох соскользнул с его губ, когда он наклонился ко мне. Мое тело практически парило, когда он углубил этот поцелуй. Это был мой первый настоящий поцелуй, и он был прекрасен.

— Я собираюсь нарисовать тебя, — он посмотрел на меня сверху вниз, его глаза скользили по моему лицу.

Я подняла брови, Брэд был очень талантлив. Я знала это, потому что видела рисунки в его папке.

— Буду рисовать тебя каждый день, пока не получиться так, как надо.

— Как надо? — спросила я.

— То, как мило выглядит твоё лицо прямо сейчас. Не думаю, что буду в состоянии когда-нибудь стереть этот образ из своей памяти.

— Тогда и не стирай.

Я открываю рот, чтобы избавиться от жжения в горле. Моя челюсть дрожит, а рот кривится. Нога ударяет по педали газа, и я убираюсь прочь от бордюра.

— Ты не будешь это есть?

Я изобразила притворный ужас.

Брэд наклонился вперед и взял последний кусочек пиццы, держа его в воздухе, кончик треугольника указывал вниз, и откусил конец.

Я застонала от отвращения. Мы заказали целую пиццу, и я съела лишь один кусочек. А он поглощал уже седьмой.

— Ты такой мальчишка! — я взяла длинную белую бумажку, в которую была завёрнута моя трубочка, свернула ее и бросила в него.

Он ухмыльнулся с полным ртом сыра.

— К счастью для тебя.

Я закатила глаза и подняла ноги на пластиковый стул рядом с ним.

Я наблюдала, как он ел, его черные волосы были подстрижены достаточно коротко. У него были красивые выразительные брови, выделявшие его голубые глаза. Он был генетической аномалией - фотографию такого парня я бы с радостью повесила на свою стену. И он был моим.

Он вытер рот салфеткой, его губы изогнулись в улыбке.

— Что? — спросила я, дотрагиваясь до лица посмотреть, не было ли там чего.

Он откинулся назад, взял мои ноги и положил их себе на колени.

— Я люблю тебя. Это все.

Я стала на десять оттенков темнее, чем стенд в пиццерии.

— Тебе следует, ага.

— Мне следует? — он рассмеялся.

— Не помешало бы.

— Это уж точно.

Торговый центр, в котором мы привыкли проводить время, все еще стоит на месте. Пиццерия есть, но галереи магазинов давно нет. На их месте находится керамическая студия, тип места, где вы выбираете готовые предметы и разрисовываете их. Брэду там бы понравилось.

— Как думаешь, рай и вправду существует? — лежа на деревянном полу дома на дереве на заднем дворе моих родителей, я повернулась к Брэду, который рисовал в большой белой тетради. В руке у него был кусок угля, от которого на пальцах образовалась пыль.

Он остановился, рассматривая свою работу.

— Нет.

Я приподнялась.

— Мрачновато.

— Сама спросила, — его лицо было напряжено, брови сведены вместе.

Перевернувшись, я подползла к нему и взяла из его рук блокнот. На рисунке была я. Он часто рисовал меня, но никогда не был удовлетворен результатом. Он запечатлел миндалевидную форму моих глаз, загнутые на концах ресницы. Мое лицо в форме сердечка было красиво затемнено, заставляя меня выглядеть красивее на бумаге, чем в реальной жизни.

— Он великолепен, — похвалила я.

Брэд выглядел раздраженным, и поморщился.

— У меня никогда не получается правильно нарисовать твои губы.

Я снова посмотрела на рисунок.

— Что с ними не так?

— У тебя на верхней губе такой лук Купидона. Вот эту ямочку я и не могу изобразить. Никогда. Каждый чертов раз пытаюсь, и не выходит, — Брэд был взволнован, что было нетипично для него. Его никогда ничего не могло опечалить. Лишь он сам.

— Ты просто одержим этим.

— Если я не могу нарисовать простой портрет своей девушки, как я смогу учиться в художественной школе?

— У меня есть решение! — объявила я. Схватила его руки и положила их по бокам от своей головы. — Тебе просто придется поцеловать эти губы.

Он пытался убрать руки, но я потянула их обратно к себе.

— Теперь у тебя на лице везде уголь.

— Хорошо. Я не против испачкаться.

— Твой отец поймет, что мои руки были на тебе, — сказал он.

— Тогда тебе лучше сделать так, чтоб это стоило тех недель запрета на прогулки, которые я получу.

Я еду по бульвару, который переходит в улицу, ведущую к средней школе. Большое коричневое здание выглядит так же, как и когда я ездила туда. Таким же, как и в те временя, когда туда ходили мои родители. Я еду в парк, где у нас с Брэдом был первый поцелуй и далее на баскетбольные площадки, где я провела много вечеров с Адамом.

— Ты не возражаешь, если сегодня вечером с нами пойдут Адам и Нина? — спросил Брэд.

— Больше народу - веселее.

Адам только что начал встречаться с девушкой из колледжа. Насколько я знаю, это была его первая девушка. Мы с Брэдом были вместе в течение десяти месяцев, и это был первый раз, когда у нас было двойное свидание с Адамом.

Они встретили нас около магазина конфет на Мэйн-стрит. У Нины были вьющиеся светлые волосы, одета она была в узкие джинсы и красную рубашку с длинными рукавами, а в руке держала сумочку Coach.

Адам же держал в руках белый пакет. На нем были джинсы и рубашка с пуговицами, его каштановые волосы были длинными и стильно уложенными. Он хорошо смотрелся с девушкой рядом с ним. Тогда как обычно был в нашей компании третьим колесом.

Я представилась Нине и сделала комплимент ее лакированным кожаным туфлям. Она сказала, что ей нравится мой топ. На нем было изображение Мэтью Макконахи в стиле поп-арт.

Потом мы отправились в китайский ресторан. Мы собирались поужинать, а затем пойти в кино. Когда мы шли и разговаривали, Адам вручил мне белый пакет. Я открыла его и увидела ассорти из моих любимых конфет. Достала конфету с карамелью, которая мне очень нравилась, и отдала ему пакет обратно.

Он поднял руку вверх.

— Они для тебя, — сказал он. Я удивленно улыбнулась, а затем Адам добавил: — Нина не ест шоколад.

Я открыла пакет и предложила ему угоститься. Он взял две конфеты.

Брэд пытался залезть рукой в пакет, но я быстренько закрыла его.

— Адам купил их для меня, кроме того, он взял себе парочку.

Адам рассмеялся от выражения лица Брэда.

— Чувак, ты нашел единственную девушку, которая ест конфеты на обед.

Брэд начал смеяться.

— И друга, который потакает ее безумию.

Это было веселое и беззаботное время, каким оно и должно быть в средней школе. В выходные дни у меня был класс танцев и постоянная работа няней. Брэд трудился в CVS, а когда был свободен, работал над своим портфолио по искусству. Мы ходили на пивные и домашние вечеринки, школьные танцы и клубы. Смотрели фильмы в его подвале и парковали машину в лесу, когда говорили, что идем в торговый центр. Он рисовал на всех моих тетрадях, а я до бесконечности выводила наши имена. Это была типичная школьная любовь.

Не могу вспомнить, когда все устремилось вниз. Невозможно было уловить тот момент. Оглядываясь назад, я спрашиваю саму себя: сколько признаков я проигнорировала.

— Детка, я не хочу быть грубой, но ты в порядке? — пятнадцать минут назад я пришла в дом Брэда. Лежа на животе, перелистывая журнал, я ждала, когда он выйдет из уборной.

— У меня живот ноет. Скоро выйду, — сказал он через дверь в ванную.

Я вернулась к чтению статьи о том, как разобрать на части бомбу. Мужские журналы были такими глупыми. И тут слабый щелчок привлек мое внимание.

— Ты там пользуешься зажигалкой? — прокричала я.

— Зажигаю свечку.

Я замолчала.

— Прости, что спросила.

Закрыв журнал, подошла к его столу. Его портфолио было открыто - шедевр усердной работы и самоотверженности. Он мастерски рисовал портреты людей. Добрая улыбка его мамы украсила одну страницу, а задумчивый взгляд Адама всякий раз, когда он пытался что-то понять, был на другой.

Брэд рисовал случайных людей, которых видел в городе. Он не любил рисовать детей, отдавая предпочтение пожилым людям, улавливая их настроение угольным карандашом. Я подняла один с изображением пожилой женщины. Она сидела в закусочной с чашкой кофе и улыбалась. В руках у нее была карта Кено, а на экране телевизора перед ней горели выигрышные номера.

Когда дверь ванной открылась, Брэд вышел, выглядя красивым, как и всегда. Он подошел ко мне и поцеловал меня. Я притянула его ближе, наслаждаясь его присутствием. Он пах как кожа, хотя на нем не было куртки. Очень мужественный запах.

— Хочешь пойти в мой подвал? — спросил он.

Я подмигнула ему.

— Посмотреть фильм или дать волю рукам? Потому что я определенно открыта для обоих вариантов.

Он поцеловал меня.

— И то и другое.

Мы спустились в его подвал и включили фильм. Примерно в десять часов, я отключилась, и около двух проснулась, очень и очень злая.

— Мои родители убьют меня, — сказала я, подскочив и смотря на время.

Телевизор был включен, и шел рекламный ролик. Брэда не было в комнате.

В доме было темно, все закрыто на ночь. Я поискала его на первом этаже, но его там не было. А потом поднялась наверх, стараясь не разбудить его родителей.

Свет в спальне Брэда горел. Я толкнула дверь и увидела, что он сидит за столом, а его руки покрыты черной пылью. Он рисовал.

— Ты позволил мне проспать комендантский час, — я была раздражена.

Не похоже, чтобы он тоже отключился. Была середина ночи, и он сидел там, лихорадочно рисуя, словно сейчас было два часа дня.

Он повернулся ко мне, выражение лица было спокойным.

— Мне очень жаль. Я смотрел на твои губы, а потом пришел сюда, чтобы изобразить их на бумаге.

На столе лежала тонна бумаги с моими портретами. Даже худшие из них были великолепными.

— Ты должен отвезти меня домой, — потребовала я.

Он не спешил так, как я, но он все понял, так что поднял свою задницу, чтобы отвезти меня домой.

— Не могу поверить, что ты позволил мне заснуть, — сказала я, когда мы проезжали по улицам.

У меня была кучу пропущенных звонков от мамы. Я позвонила ей, чтобы она знала, что я заснула. Должно быть, это совсем не успокоило ее, потому что, когда мы подъехали, она ждала на передних ступенях, рукой теребя ожерелье на шее.

— Прости. Я просто ... задумался. Я заглажу свою вину, — умолял Брэд.

Я стряхнула с себя раздражение. Он был действительно хорошим парнем. Тот факт, что он дал мне уснуть, был худшим, что он сделал, как бойфренд, и это было довольно примечательным. Мы с ним даже никогда не спорили.

— Позвоню тебе завтра, — я наклонилась и быстро поцеловала его.

Меня наказали на целую неделю. Все было не так плохо, потому что моя бабушка осталась у нас, и она обеспечила некоторые столь необходимые развлечения.

— Когда мне было шестнадцать, я пыталась ускользнуть из дома, чтобы послушать с друзьями рок-н-ролл. Элвис знал, как трясти попкой, — сказала бабушка, когда мы сидели на моем крыльце.

Меня это не впечатлило.

— Звучит не очень мятежно.

Она посмотрела на меня.

— И никогда не засыпала на диване.

— Я много чего делаю. Мы с друзьями пробираемся на поле для гольфа, чтобы выпить пива. И мы когда-то ворвались в школу, чтобы... подожди, ты подначиваешь меня, чтобы я рассказала тебе все плохое, что делаю? — спросила я.

Она, как ни в чем не бывало, посмотрела в сторону.

Я ошалело открыла рот.

— Ты предательница!

Пожав плечами, она положила руки на верхушку своей трости, стоящей перед согнутыми коленями.

— Если будешь милой, я покажу тебе, как делать самодельный виски.

Я практически вскочила с кресла.

— Правда?

Она покачала головой.

— Святые угодники, нет. Ты так легковерна. Нам нужно поработать над этим.

Прыгающий мяч отвлек наше внимание друг от друга. Адам шел, ведя мяч по нашей подъездной дорожке.

— Это тот мальчик, с которым ты проводишь время? — спросила она.

— Ага.

— Он очень красивый.

Я косо посмотрела на нее.

— А еще он лучший друг Брэда.

Она улыбнулась и сказала.

— Интересно.

Я встала и помахала Адаму.

— Что интересно? — спросила я в ее сторону.

— Почему здесь он, а не твой бойфренд?

Я проигнорировала ее и направилась к подъездной дорожке. На нем были шорты карго и футболка. Его волосы были зачёсаны назад, и он пах так, словно только что принял душ.

— Слышал, ты под домашним арестом? — он прижал мяч к боку.

Я скрестила руки на груди и качнулась на пятках.

— Угу, мне неделю нельзя никуда выходить.

— Ну, в это время мы обычно играем в баскетбол, — сказал он.

— И обычно я не под домашним арестом, — пошутила я.

— Я тут подумал ... ты должна практиковаться, а так как баскетбол - домашнее задание, не думаю, что твои родители станут возражать, если я потренирую тебя, — его лицо было чертовски серьезным.

Я наклонила голову в его сторону,

— Хм, как сильно я бы не ценила твою креативность по избеганию правил, не думаю, что это сработает.

— Я разрешаю, — сказала маленькая пожилая дама с крыльца.

Я крикнула ей:

— У нас даже нет кольца!

— Отлично! Тогда поработаем над защитой, — сказал Адам, когда начал водить мяч вокруг меня.

Я закатила глаза и указала на бабушку.

— Это все под твою ответственность.

Она откинулась на спинку кресла, словно собиралась посмотреть захватывающее шоу.

— Если у тебя будут проблемы, я возьму вину на себя.

Когда я снова посмотрела на Адама, он усмехался.

— И я тоже.

Поехав по бульвару, я оказываюсь у заброшенной фабрики. Здание уже много лет использовалось лишь время от времени. Здесь снимали фильм. Город был очень взволнован по этому поводу. Съемки длились двенадцать недель, но по тому, как люди обновляли свои магазины и рестораны, одевались по-другому в ожидании, что покажутся знаменитости, можно было подумать, что они заняли целый год.

Когда, в конечно итоге, съемки фильма закончились, здание снова стало никому не нужно.

В течение недолгого времени в старшей школе в нем находился клуб. По четвергам у них были ночи для подростков. Мы несколько раз ходили туда. Мама Адама или мой папа отвозили нас. Даже после того, как у Брэда и Адама появились права, нас все равно отвозили родители. Им не нравилась мысль о том, что мы ходим к нашим машинам в темноте. Мы ничего не скрывали, поэтому радовались бесплатным поездкам и возможности прокатиться домой не за рулем.

Смотря на здание, я не могу не бороться с навязчивым чувством, поскольку вспоминаю последний раз, когда мы были здесь.

— Пойдем, — я попыталась затащить Сьюзен на гигантский динамик вместе с собой.

Он был высотой четыре фута и таким же широким. Девчонки всегда танцевали на нем.

Она решительно покачала головой.

— Ни за что! Я буду выглядеть как идиотка, если окажусь там наверху.

Я показала ей язык и поднялась на громкоговоритель. Сьюзен придержала мою юбку, чтобы я не светила попой.

Поднявшись туда, я начала танцевать. Руки и локти отвела в сторону. Покачивая бедрами и смешивая движения самбы и хип-хопа, я позволяла музыке захватить меня - песня лилась через меня, ритм заставлял мои ноги скользить, а бедра извиваться. Я провела рукой по волосам и откинула голову в сторону. Когда музыка перешла на новый уровень, я подняла колени. Используя каждое движение, которое было доступно моему телу, я продолжала чувствовать ритм, ощущать эту энергию... от которой оживала.

Когда я танцевала, Сьюзен танцевала со мной, но делала это, находясь на полу. Она показала большим пальцем на бар и произнесла губами: я собираюсь найти своего брата.

Я кивнула, позволяя ей понять, что услышала ее. Брэд был где-то в клубе. Я не видел его уже какое-то время. Поэтому огляделась, пытаясь найти его темные волосы.

Рассматривая бар, я увидела Адама. Он стоял, прислонившись спиной к стойке, и смотрел на меня. Я махнула рукой, и он махнул в ответ.

Я продолжала кружиться, и с каждой песней мои движения становились все более чувственными. Закрыла глаза и позволила руке бродить по шее и груди. Топ с низким вырезом, надетый на мне, демонстрировал кожу вплоть до ложбинки. Это был топ без спинки с длинной золотой цепочкой на спине. Я надела на него еще и рубашку, так что мои родители позволили мне идти в нем, а как только вышла, сбросила ее.

Когда я открыла глаза, Адам все еще сидел в баре и по-прежнему смотрел на меня. В последнее время мы проводили вместе все больше и больше времени. Вчетвером ходили на двойные свидания, а мы с Адамом играли в баскетбол после школы.

Его глаза смотрели прямо на меня, и я стала немного смелее. Мои руки скользнули по животу и бедрам, а затем по ногам, когда я присела, практически касаясь верхней части динамика, а затем, выгнув спину, выпрямилась.

Я веселилась, танцевала и сходила с ума, когда рядом со мной поднялся какой-то парень. Колонка была слишком маленькой для нас двоих, поэтому я опустилась на колени, чтобы спуститься вниз. Парень потянул меня за плечи и попытался заставить меня встать. Но я оттолкнула его и спрыгнула.

Пробираясь сквозь толпу, я пыталась пробиться к бару. Самый простой способ сделать это через море танцующих людей - танцевать, пока вы идете. Мои пальцы скользнули по спине какой-то девушки в сетчатой футболке, и я налетела на слишком потного парня.

Кто-то подошел ко мне сзади, обнял меня за талию и потянул назад.

— И куда это ты собралась?

Я не знала этот голос, и мне не понравился его тон.

Повернувшись, я увидела, что это был парень, поднявшийся со мной на динамик. Я двинулась в сторону и попыталась обойти его, но он схватил меня за предплечье. Я посмотрела на его пальцы на моей коже.

И потянула руку назад.

— Я здесь с парнем, — сказала я.

В девяти из десяти случаях это были верные слова, чтобы парень отстал и перешел к другой девушке.

— Что ж он творит, позволяя своей девушке вот так танцевать на колонке? — с дерзкой усмешкой спросил он.

Он снова попытался положить руки мне на бедра, но я отступила, ударив девушку, от чего та резко повернулась и раздраженно посмотрела на меня. И почему этот парень просто не мог оставить меня в покое.

— Отвали от меня.

Он наклонился ближе.

— Всего один танец.

— Она сказала, отвали, — прозвучал мужской голос позади меня.

Его руки скользнули по моей талии. Тогда как руки другого парня ощущались холодными и грубыми, эти были теплыми и знакомыми. Я положила руку на руку Адама, которая крепко держала меня.

Парень посмотрел на Адама. Хотя Адам и был высоким, он был очень худым. Его фигура не была пугающей, но видимо было что-то этакое в его позе. То, как он смотрел на другого парня, должно было позволить всем в этом клубе знать, что я была под запретом.

Парень поднял ладони вверх.

— Моя ошибка, чувак, — кивнув, он пошел прочь.

Адам развернул меня и положил руки мне на щеки.

— Ты в порядке?

У него был тот взгляд. Говоривший, что он злится, но ему жаль. Тогда я впервые увидела в нем то, что не замечала раньше - защитника.

Я потянула его за рубашку и дернула его на себя, опуская голову ему на грудь. Я позволил ему держать меня, но не потому, что боялась за свою жизнь.

Это был первый раз, когда я заметила, что, если смотреть ему прямо в глаза, можно увидеть свое собственное отражение. Это было странно, видеть то, что видел кто-то другой. С Адамом. Если смотреть достаточно долго, то он мог бы показать свою душу. И в этот момент в этих глазах было только одно - я.

Меня охватило странное чувство. Ощущение спокойствия. Несмотря на то, что мы стояли в громком клубе, и повсюду были потные тела, я чувствовал безмятежность и спокойствие в том, как Адам поддерживал ладонью мою голову. Я ощущала себя в безопасности, когда он вывел большим пальцем круг на моей щеке. Успокаивающее прикосновение заставило меня взглянуть на его рот и то, как он приоткрылся, делая контролируемые глубокие вдохи.

— Где Брэд? — спросил он.

Я покачала головой. Я не видела его уже какое-то время.

Он схватил меня за руку и потащил через толпу, подальше от танцпола и толпы людей, направляясь к бару. Мне понравилось то, как моя рука ощущалась в его, поэтому я схватила ее сильнее. В ответ он сжал мою. Должно быть, ему это тоже понравилось.

И в этот момент из-за колонки появился Брэд. Другая большая колонка стояла на полу, и Брэд только что вылез из неё. Но она была пуста. Парень внутри неё сидел на полу.

— Кто это? — спросил Адам, имея в виду парня в джинсах и толстовке с капюшоном, сидящего внутри черного куба

— Друг из школы, — ответил Брэд.

— Пора уходить, — сказал Адам. Он не спросил. А просто заявил это.

Подняв глаза, я понимаю, что нахожусь перед домом мамы Адама. Дом в стиле начала двадцатого века, обшитый оливково-зеленым сайдингом и с темными деревянными ставнями. На подъездной дорожке все еще находится отдельностоящее баскетбольное кольцо. Вероятно, теперь им пользуется Ландон. Не так давно мы с Адамом играли здесь.

— Мы должны поговорить.

Прошло три дня с тех пор, как у нас с Адамом был тот момент на школьной баскетбольной площадке. Момент, когда я хотела поцеловать его. Тот, когда мы почти сделали это.

Я пыталась поговорить с ним в школе. Но он всегда шёл в противоположном направлении. И мне казалось, совсем не случайно.

— Ты избегаешь меня? — спросила я.

— Да, — у него в руках были ключи от машины его матери,

Уперев руки в бёдра, я поинтересовалась:

— Почему?

— Ты знаешь, почему.

Он двинулся к машине, но я остановила его.

— Поиграй со мной, — попросила я.

Он повернул голову в сторону.

— Один на один. Пять к одному. Если я выиграю, мы поговорим.

Его глаза посмотрели мое лицо, тогда как я стояла с самым серьёзным выражением на лице. На секунду я подумала, что он пойдёт к машине.

— Десять, — возразил он.

— Идёт, — я сняла обувь и бросила ее на траву.

Он вопросительно посмотрел на мои голые ноги.

— Не могу ведь я играть в шлепках.

Пожав плечами, он открыл гараж, схватил баскетбольный мяч, а затем снял свои кроссовки. Оставшись только в носках, он повел мяч ко мне.

— Когда выиграю, не хочу, чтоб ты сказала, будто у меня было преимущество.

Я размяла пальцы.

— Давай, Рейнгольд, попробуй.

Его губы начали изображать улыбку, но опустились. Он боялся позволить себе насладиться моментом. Его тело было направлено в сторону корзины. Он схватил оранжевый мяч, и, согнув колени, бросил его прямо в корзину.

Поднял палец в воздух.

— Один.

Я не рассмеялась, потому что вдруг ощутила решительность. Это был мой мяч, и я не собирался позволять ему отнять его у меня. Я повела мяч в сторону, и он был прямо позади меня с распростертыми объятиями, готовый отнять его. За неделю до этого он научил меня, как обходить противника спиной, и именно это я и сделала. Затем я сделала шаг в одном направлении и быстро повернулась в сторону, делая второй шаг в другом направлении. Это был идеальный обманный ход, позволивший мне провести мяч для броска из-под кольца.

Я подняла палец вверх, практически задевая его нос.

— Вот это один.

Его ухмылка стала ещё шире.

— Кто научил тебя так играть?

Я бросила ему мяч.

— Тренер спросил, не хочу ли я присоединиться к команде.

— Ты шутишь, — он ударил мячом об пол между ног и поймал его позади себя. — Ты собираешься туда в выпускном классе?

Я потянулась, чтобы украсть мяч, но потерпела неудачу.

— Конечно, нет. Я лучше буду танцевать.

— Вот это моя девочка, — сказал он.

Он отбросил мяч от меня, направляясь к корзине. Мы оба подбежали к нему. Он добрался до него первым, но я быстро оказалась позади. Мои глаза были сосредоточены на мяче, и я сделала все, что могла, чтобы заполучить его. Он попытался бросить мяч. Но промахнулся. Попробовал снова, но я выбила его из его рук.

Он хмыкнул. Игра началась.

В течение часа мы вели нескончаемую битву. Я заставила его обороняться и играла сильнее, чем все месяцы до этого. Несколько раз он уходил от меня, но мне нужно было поговорить.

У меня был удивительный парень, но я не могла перестать думать об Адаме. Все начиналось очень медленно. Я лежала в постели и думала о чем-то смешном, что он сказал или обнаруживала, что случайно упоминаю его в разговоре. Но в последнее время я больше хотела быть с ним, чем с Брэдом, и эта мысль пугала меня. У меня был отличный парень. У Адама был отличный друг. Я не хотела терять Брэда. Но я хотела быть рядом с Адамом.

Итак, я собралась. И начала атаковать, используя все, чему он научил меня, и раз за разом попадала в кольцо, пока мне не стало трудно дышать.

И в итоге выиграла игру.

Его руки лежали на коленях, голова наклонена вниз. Подняв глаза, он понял, что все кончено.

— О чем ты хочешь поговорить?

Я открыла рот. У меня появилась возможность поговорить о том, какое влечение мы ощущали, о том, как в течение нескольких месяцев мы боролись с ним, и, самое главное, что я не могла притворяться, будто этого не существует.

Но у меня не было шанса произнести эти слова.

Машина скорой кружила по улицам, спеша по направлению к парку.

Адам не остался, чтобы ответить на мои вопросы. Он побежал, потому что уже знал ответ.