Неоновые росчерки

Эпизод четырнадцатый. Перед "землетрясением"

БРОНИСЛАВ ДОВЛАТОВ-КОРШУНОВ

Воскресенье, 22 марта.

Их везли в одной машине скорой помощи. Бронислав и Клим Токмаков ехали в больницу вместе. Потому что только присутствие Бронислава хотя бы отчасти успокаивало ребенка. Только когда рядом появлялся Коршунов, маленький Клим переставал сотрясаться в слёзных истериках и отчаянно звать на помощь.

Он цеплялся за руку Бронислава и просил того не уходить.

Коршунов смотрел в глаза мальчишки, в его расширенные от пережитого кошмара зрачки и думал о том, что сегодняшние ужасы будут преследовать его всю жизнь.

Все что сегодня выпало на долю этого мальчишки будет по пятам, день за днём, мрачными и тягостными призраками, неустанно бродить за ним. Клим ещё не знает, что ему вряд ли кто-то сможет помочь полностью забыть случившееся сегодняшней ночью. И, тем более, вряд ли кто-то сможет залечить кровоточащий незаживающий шрам, глубоко прорезавший сознание мальчишки.

Этот мальчик ещё не знает, что обречен до старости просыпаться от ночных кошмаров.

И никто не будет знать, как и чем помочь ему справиться… Никто, кроме…

Бронислав на миг задумался и вспомнил её.

Её бездонно синие, лучистые и добрые, слишком много знающие и слишком многое повидавшие глаза. Её развевающиеся на ветру платиновые локоны, вспомнил, как звучал её голос.

Почему он сейчас подумал о Веронике? Почему о ней?

Коршунов задумчиво взглянул на Клима.

Может быть, он, всё-таки, не прав? Может быть, всё-таки кое-кто сможет, хотя бы отчасти, излечить Клима и прогнать его ненасытные страхи?

Может быть… кое-кто… Да, может быть…

Хотя, с чего он это взял? Что такого есть в этой синеглазой девчонке, чтобы она смогла помочь Климу?

И что в ней такого, что в последнее время он слишком часто задумывается о ней?

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Воскресенье, 22 марта.

— Это был, без сомнения, охотничий или, вероятнее всего, боевой нож, — сделал заключение Яша и отвернулся от экрана ноутбука, подключенного к электронному микроскопу.

Не вставая со своего кресла, он подъехал к другому монитору и продолжил:

— В таких ножах основным элементом, отвечающим за их прочность и износостойкость является углерод. Короче, чем выше процент его содержания в стали, тем она прочнее.

— Вот только углерод подвержен коррозии, — со вздохом напомнил Стас, невольно думая и о своем боевом ноже, доставшемся от деда.

Он не мало намучился с ним, подвергая грозное оружие легированию и разным другим улучшениям, чтобы как можно дольше сохранить его первоклассные боевые характеристики.

— Именно! — щелкнул пальцами Яша. — Поэтому в сталь боевых ножей добавляют ещё и хром. Но, предотвращая появление ржавчины, хром негативно сказывается на прочности металла. Именно поэтому её часто легируют молибденом. А в нашем случае, в стали также присутствуют ванадий и вольфрам. Не заменимые элементы в составе любого хорошего ножа.

— Ты можешь покороче, Яша? — поторопил его Стас.

— Конечно, — кивнул Ящер и добавил, — частицы всех, упомянутых выше элементов я обнаружил на шельфе кости в разрубе правого надколенника Влада Неклюдова, куда один из убийц вонзил свой нож. Как и во многих других случаях, беда хороших, высококачественных и эксклюзивных продукций в их чрезмерном отличии и соответствующей заметности.

С этими словами Яша, с издевательской торжественностью, достал из ящика стола мягкую зеленую папку с рапечатками и протянул Стасу.

— Здесь формы лезвий и виды ножей, среди которых, с вероятностью девяносто пять процентов, есть тот, которым пользовался один из убийц.

— Это всё? — спросил Стас, перелистав распечатанные Яшей листы.

Там значились параметры и характеристики различных ножей.

— Эм… — наморщил лоб Яша. — Я бы ещё добавил, что разрез в кости Неклюдова, напоминает след от лезвия типа «Спир пойнт». Очень устойчивая модель, переводиться как «наконечник копья».

— Да, это я знаю, — кивнул Стас. — Спир пойнт. Я запомню. А что по телам? Есть какие-то новые сведения?

Яша вздохнул и, улыбнувшись, снял очки.

— Ну, я и пара моих верных подопечных будем работать всю ночь, утро и, скорее всего, ещё весь следующий день. Может и найдём что-то интересное…

Щербаков потянулся руками в обе стороны и зевнул.

— Мне уже пришлось пообещать моим криворуким змеенышам двойную ставку за это время, ящик «Моргана» и недельный отпуск, когда вы закроете дело.

— Прости, Яша, — вздохнул Стас. — Это… это последний раз.

— Нет, Стас! — довольно и издевательски улыбаясь, воскликнул Ящер. — Я с тобой не первый раз работаю и… прости, но скорее наши на Марсе нефть найдут, ну или… не знаю, «Локомотив» Барсу вздрючит…

— «Локомотив»? — усмехнулся Стас, — а что он ещё существует?..

Яша обиженно вытаращил глаза и покачал головой.

— Стас, а вот это было обидно!

— Ладно, ладно, — улыбнулся Корнилов. — Не обижайся.

Яша всегда так реагировал, когда речь заходила о его любимом футбольном клубе, за судьбу и успехи которого он очень рьяно переживал.

— У вас кофе то хватит, столько часов бодряком ходить? — спросил Стас, уже в дверях.

— Стас! — развел руками и расплылся в улыбке Яша. — Ну какой кофе? Кофе нас всех давно уже не заводит, после знакомства с тобой. Ты вносишь в нашу скудную и полную серых будней, жизнь столько неповторимого разнообразия, что нам уже даже энергетики не помогают!..

Яша, как это у него водится, выдержал интригующую паузу и, с улыбкой, закончил:

А вот укольчик эпинефрина, например, совсем другое дело. Бодрит от души!

— Смотри, привыкните, — хмыкнул Стас. — И придется мне консультироваться с тобой уже в какой-нибудь наркологической клинике.

— По чуть-чуть, не привыкнем, — беспечно отмахнулся Яша. — Мы только в исключительных случаях пользуемся… когда ты приходишь.

— Удачи. Жду результатов, Яша, — со смешком, бросил на прощание Корнилов и вышел из лаборатории.

Стас спешно шагал мимо белых дверей различных кабинетов бюро СМЭ. Он уже был у выхода, перед металлопластиковыми широкими дверями, когда его настиг звонок мобильного телефона.

Корнилов достал смартфон, номер был не знакомый. Корнилов задумчиво чуть двинул бровями, раздраженно вздохнул и нажал «принять».

Его десять часов истекли.

— Привет, подполковник, — прозвучал злой, подрагивающий голос «Алекса-1».

Едва услышав его слова, Корнилов понял, что главарь молодых бандитов, засевших в доме Токмаковых, сильно перенервничал. И Корнилов старался сейчас не думать о судьбе заложников — он в любом случае был далеко и ни коим образом не мог повлиять на ситуацию.

— Привет, — осторожно и медленно, с толикой нужной участливости, проговорил Стас. — Как у вас там?

— Понемногу, — прорычал в ответ Алекс-1, - ты что-то нарыл? Есть успехи в следствии?

Стас вздохнул и коротко, не слишком вдаваясь в детали, поделился с главарем террористов частью, полученной в ходе расследования, информации. Но он рассказал не всё, умолчав о некоторых подробностях.

— И это всё?! — немедленно вспылил Алекс-1. — За с*аных десять часов ты узнал только о том, как умерла Татьяна и, что её убийца, по твоим словам, ездит на грузовике. Ты серьезно Подполковник?! И это знаменитый Станислав Корнилов? Гроза преступного мира, лучший следователь по самым запутанным делам?!

— Ты закончил истерить? — сухо спросил Корнилов.

— Истерить?! — задохнулся от возмущения Алекс-1. — Слушай, подполковник! Я ещё даже не начинал истерить! Ты забыл, что у меня тут двадцать с лишним заложников! А?! Забыл, кретин?! И если я захочу, я их всех тут нахрен… понял?! Понял, меня?! Это я контролирую ситуацию! Я! Я!!! Только я!.. Ты понял?! Понял меня?!

— Да ни хрена ты не контролируешь, — вздохнул Стас.

— Да ты!..

— Я рассказал тебе не всё, но остальное, за отдельные услуги. Ты — мне, я — тебе. Понял? Надумаешь, перезвони.

И прежде чем ошалевший от такого ответа террорист успел сказать хот слово, Стас дал отбой.

Конечно, будь на месте этих парнишек опытные бандюги или фанатики из известных террористических организаций, название которых лучше не упоминать, Корнилов не позволил бы себе так общаться. Но это были мальчишки. И возглавлял их такой же мальчишка.

Да, Стас рисковал, его действия могли привести к гибели заложников, но Корнилов рассчитывал, что не разделенная любовь и жажда мести, возьмет верх на порывистой импульсивностью и страстной мстительностью парня.

По дороге в СМЭ ему звонил Сеня и рассказал о найденной в комнате покойной Белкиной открытки с душещипательным поздравлением, а также о беседе с некой Таисией Зиминой. Сеня считает, что она является сводной сестрой Белкиной или же они у их матери были от разных мужей. И если так, то Стасу было бы любопытно побольше узнать об этой персоне.

Его уже давно и навязчиво мучила мысль о том, что действия Тимофея Горна, этих террористов, а теперь ещё и Зиминой, могут быть как-то связаны между собой. И единственное, что могло бы их объединять — это убийство Татьяны Белкиной.

Пока Стас думал об этой связи, его телефон зазвонил вновь. Номер был тот же.

— Надумал что-то? — спросил Корнилов, приняв вызов.

— Ты понимаешь, — тяжело дыша от ярости, произнес Алекс-1, - что я могу прямо сейчас убить всех заложников? И это будет на твоей совести, подполковник!

— А я думал, тебе важнее посадить убийц своей девушки.

Молчание. Только яростное и судорожное дыхание было ответом Стасу.

— Хочу! — выдавил со злостью Алекс-1.

— Это я и хотел услышать, — кивнул Стас.

— Да… Слушай, ты чё добиваешься, подполковник?! — едва ли не прокричал в трубку Алекс-1.

— Прежде всего, взаимности, — ответил Стас. — Хочешь, знать, что я узнал дальше давай договоримся о цене…

— А цена простая: или ты поймаешь убийцу Тани, или я всех здесь нахрен убью…

— Убивай, — «разрешил» Стас, — В итоге к вам ворвется спецназ и положит вас всех прямо там. А я отправлю дело твоей девчонки в архив и там оно, в качестве «глухаря» будет пылиться десятки следующих лет. А её убийца, тем временем, будет жить, есть, пить и гулять в свое удовольствие…

— С*ка! — выдохнул в трубку Алекс-1. — Чё те надо?! Ты можешь просто сказать?! Можешь?!

— Одно сведение — один заложник, — подумав, ответил Стас.

— Чего?! — кажется Алекс-1 опешил.

Стас не стал повторять, так как его собеседник всё слышал.

— Решай, — с показным безразличием, ответил Корнилов.

Корнилов ощущал нарастающее надсадное ощущение опаснейшего риска. Изматывающая игра на нервах другой и не бывает в принципе.

Состоящее из умелого блефа, недоверия, страха и манипулирования, бескомпромиссное противостояние характеров. Кто кого? Кто окажется крепче? Кто надломиться? Кто выстоит, подобно закалённой легированной стали, а кто прогнется, точно дешевое олово.

— Ладно! — через несколько секунд, выпалил Алекс-1.

Стас удовлетворенно кивнул. Этот раунд был за ним.

— Хрен с тобой!.. Говори!

— Сначала заложник.

— Чёрта с два!

— Тогда я кладу трубку и звоню отряду ЦСН, под вашим домом. Если хочешь справедливости, и хочешь, чтобы родители Тани узнали, кому они обязаны торжеством справедливости, делай, как я говорю.

На миг Стасу показалось, что он перешёл черту.

— Что ты сказал?! — шокировано спросил главарь террористов.

Корнилов вздохнул. Это было облегчение. Он не просчитался в том, что ценнее и важнее для Алекса-1. В той открытке, что лежала под подушкой несчастной Татьяны Белкиной, он написал правду. Искреннюю правду, об искренней и простой до банальности любви. Любви, месть за потерю которой, готова толкнуть на самые страшные поступки.

— Я сказал, — повторил Стас, — что сообщу родителям Татьяны, что это ты повлиял на успешный исход расследования.

Корнилов услышал в трубке судорожный вздох.

— Мне нужно подумать, — быстро бросил парень и дал отбой.

Стас был спокоен. Он не сомневался, что Алекс-1 примет его предложение.

Ему некуда было деваться. Он не дурак — влюбленный и восторженный мечтатель, озлобленный на весь мир — но, далеко не дурак. И он прекрасно поймёт, что у него не так много вариантов, как ему казалось.

Да, он может убить заложников и даже прибегнуть к своей «страховке». Но, единственное чего он добьется — это или ликвидация, в ходе штурма спецназа, или гарантированный пожизненный срок на суде. Но ничего из этого, как не сложно догадаться, не являлось целью влюбленного парня.

В этом и была его слабость — он всё ещё любил. Беззаветно, с удушающей горечью и неизлечимой болью в сердце, он продолжал любить Татьяну Белкину.

Любовь — самое сильное и непреодолимое чувство в нашем мире. Она может придать силы, согреть без тепла, помочь встать с колен, после тяжелейшего апперкота от жизни. А может толкнуть на опасные необдуманные действия и безнадёжно погубить.

Стас иногда думал, что любовь — это не просто чувство, а скорее стихия. Полыхающая, буйствующая или же цветущая и сияющая в душе и на сердце человека. Хаотичная, беспощадная, необъяснимая и внезапная. Любовь — та самая, пятая и совершенно неукротимая стихия.

Которая и должна помочь Стасу заставить «Алекса-1» согласиться на выгодное и, на самом деле, нужное им обоим предложение.

Вновь ожил телефон. Корнилов, бросил взгляд на дисплей и, не удержавшись, самодовольно хмыкнул.

— Я согласен на требования, — произнес в трубку главарь террористов, когда Стас принял вызов. — Но, только при условии, что ваши больше не буду пытаться проникнуть на территорию дома.

Стас остановился, едва только вышел из здания СМЭ. Он так и замер на пороге, а его сердце наоборот ускорилось и помчалось с увеличивающимся ритмом.

— Хорошо, — согласился Корнилов, отлично себя контролируя и сохраняя ровный голос. — Сейчас я свяжусь со своими людьми в оцеплении и скажу им, что вы готовы выдать одного заложника…

Корнилов сделал паузу, давая Алексу возможность подтвердить свое решение.

— Да, да! — раздраженно и нетерпеливо, ответил Алекс-1. — Я решу, кого вам отдать. Но… только не пробуй меня кидануть, подполковник! Ясно?!

— И в мыслях не было, — спокойно и почти миролюбиво ответил Стас.

Он прервал связь и быстро набрал Аспирина.

Несколько часов назад, Антон Спиридонович, коротким SMS, сообщил, что вероятно всего в стенах дома погибла жена Вацлава Токмакова. Однако генерал ничего не говорил о попытках проникновения на территорию дома. Стас, сдерживался, но его одолевала злость.

Интересно, кому в голову пришла идея провоцировать вооруженных сопляков с полным домом заложников? А если бы Алекс-1 привел бы в действие свою «страховку», о которой у Стаса пока только догадки?!

Затем, пока Корнилов слушал гудки дозвона, он подумал, что отправил к оцеплению Коршунова.

Стас бесшумно, сквозь зубы, процедил длинное ругательство, содержащее не самые лестные отзывы о его новом сотруднике и его умственных способностях.

— «Если это он что-то учудил, вышвырну из группы, на хрен!» — разгневанно думал Стас. — «И в Управлении он тоже не останется!».

— Стас?! — оборвав гудки, гаркнул в трубке голос Антона Спиридоновича. — Есть что-то?! Скажи, что ты что-то нашёл! Иначе я не смогу переубедить этого, конченого козодёра, Каульбарса!

— Он собирается начать штурм? Он узнал про застреленную заложницу? — спросил Стас.

— Да, — нехотя буркнул, генерал. — Разорался тут и начал винить меня и…

Генерал замолчал, очевидно понимая, чуть было не назвал лишнее имя.

— Что с ним? — спросил Корнилов, уже понимая, что его опасения насчет Коршунова оправдались. — Что он натворил?

Генерал прокашлялся и, вкратце, пересказал последние «приключения» Бронислава Коршунова.

Услышав про спасение мальчика и про то, как Брона подстрелили, Стас не выдержал и всё, что до этого проговорил тихо, повторил уже в полный голос.

— Стас, брось, он всё-таки ребенка спас… — попытался заступиться за Бронислава, генерал.

— Даже один ребёнок, товарищ генерал, не стоит жизни остальных двадцати заложников! Тем более, я ещё не знаю, чем эти малолетние подонки решили прикрыться на случай, если станет «жарко».

— Стас, ну не бросать же перепуганного ребятёнка на холоде, с вероятностью, что его или поймают, или пристрелят! — с прведным возмущением воскликнул в ответ Антон Спиридонович.

Спорить не было времени и желания.

— Этот мальчик, которого спас Коршунов, что-то ещё рассказал? — быстро спросил Стас.

— Нет, — вздохнул Аспирин. — Когда он оказался у нас, у него началась паническая истерика. Доктора вкололи ему какой-то седативный препарат, но это не сильно помогло. У мальчишки серьёзная психологическая травма, ну и переохлаждение среднего уровня, в добавок. Его увезли на «скорой» вместе с Брониславом.

— Ясно. Дайте мне поговорить с Каульбарсом.

— Э-э… Стас, может лучше я. Он тебя на дух не переваривает…

— Нет, я сам, — настоял Корнилов.

Он бы никогда не сказал этого генералу Савельеву, но знал, что сейчас тот не сможет предотвратить штурм.

Если майор Каульбарс наслушался панических и слезных рассказов перепуганного ребёнка, у которого застрелили мать, он не станет прислушиваться ни к каким привычным доводам.

Стас достаточно хорошо знал такой тип людей.

Настоящие борцы, упрямые и смелые. Но часто бывают просто не прошибаемы в своих убеждениях и вере в то, поступают исключительно правильно. Тем более, когда перед ними плачущий от ужаса и горя ребенок. Нужно ли что-то большее, чтобы побудить такого несносного рыцаря, как Каульбарс начать действовать? Единственное, в чем стоит отдать должное Ратибору, он не сунется в пекло, без тщательно продуманного плана действий, как некоторые. Это в голову вбивают любому офицеру спецподразделений ЦСН.

Но, нужно успеть переубедить его до того, как Ратибор продумает план штурма, которого так желал, и начнет приводить его в действие. А остановить упрямого и мотивированного спецназовца, чертовски сложная задача.

Он слышал, как генерал позвал Каульбарса и сообщил ему, кто хочет с ним поговорить.

— Да?! — рявкнул в трубку Ратибор, сразу давая понять, что разговор будет трудным.

— Сделаем так, — начал Стас, — я опишу обстановку, а решение примешь ты и ответственность на себя за все последствия тоже возьмёшь ты. Идёт?

— Идёт, — рыкнул Каульбарс. — Говори, подполковник.

Стас, взглянув в ночное небо, проговорил:

— Сейчас, из дома Токмаковых террористы выпустят одного из заложников. Тебе нужно, без всякого оружия, мирно и тихо его встретить. Лучше тебе сделать это самому. Дальше…

Каульбарс, надо отдать ему должное, слушал и не перебивал.

— Моя группа, — слегка ленивым тоном продолжал Стас, — вышла на след людей, которые могут быть связаны с этими малолетними бандитами. Через пару часов будут готовы анализы экспертизы, результат которых, откроет новые подробности, касательно запасного плана террористов. А за каждое новое сведение в расследовании убийства Белкиной, главарь террористов готов выпускать по одному человеку. Я прошу тебе дать мне время и позволить успеть, без стрельбы, спасти жизни стольких заложников, сколько у меня получится.

Корнилов коротко вздохнул и произнес:

— Мне нужно время до рассвета. Не больше.

Он замолчал и прислушался. Командир спецгруппы молчал. Можно было даже подумать, что он положил телефон и куда-то ушел. Но Стас знал, что он рядом, он всё слышал, и сейчас, борясь с противоречиями внутри себя, тщательно обдумывает слова Стаса.

— А если они не отдадут заложника?

— Тогда можешь начинать штурм, — ответил Стас.

Корнилов понимал, что в случае такого поворота событий у него уже не останется аргументов. И с его одобрения или без оного, спецназ пойдёт на приступ.

— Ладно, — явно с трудом переборов себя, выдавил Каульбарс. — У тебя время до рассвета.

— Только будильник не заводи, — бросил Стас.

— Нет, я скорее поставлю таймер.

Стас фыркнул и отключился.

— Козлина, — чуть сжимая телефон в руке, зло и глухо прорычал Стас.

Он спустился по ступеням крыльца бюро СМЭ и направился к автостоянке.

Внутри него пружинистыми подхлестывающими волнами бесновалось истощающее и тягостное напряжение. Смесь всплеска адреналина, с противоестественным ощущением сдавливающей мышцы свирепой крепатуры.

Получится — не получится. Сработает — не сработает.

Стас заметил, что в такт возросшему пульсу у него тяжело и часто пульсируют глазные яблоки.

Подходя к своему черному Дефендеру, Корнилов увидел неспешно расхаживающую из стороны в сторону женщину.

Она то и дело делала попытки поговорить с Никой. Стучала по стеклу, показывала удостоверение и даже, кажется, пыталась угрожать.

Стас улыбнулся. Ника закрылась в его машине, отгородившись от неприятной тётки и никак не реагировала на действия матери Ирины Токмаковой.

— Что вы здесь делаете? — раздраженно и устало спросил Стас.

Контактировать с кем-то посторонним, тем более с Жанной Микадзе, влиятельной судьёй с темной репутацией, ему сейчас совершенно не хотелось.

— Я уже отвечала, — обернувшись на Стаса и ничуть не смутившись, резко ответили Микадзе. — Я здесь, чтобы проследить…

— Домой езжайте и следите за новостями.

— Очень смешно, — скривилась Жанна, — можно подумать, в новостях хоть что-то скажут о том, что сейчас происходит в деревне Суханово.

— Скажут, — пожал плечами Стас, — но чуть позже.

«Когда будет, что говорить».

— Там моя дочь, товарищ подполковник, и я имею право знать настоящее положение дел, а не ту версию, что выпустят в итоге на телевидение.

— Тогда следите издалека, на расстоянии, — пробурчал Стас.

Он обошел оторопевшую от таких речей судью и открыл свою машину.

— Подполковник Корнилов! — требовательно воззвала Микадзе. — Я с вам глаз не спущу!..

Стас сел за руль и захлопнул дверцу. Голос Жанны стал тише. Она, немедленно оказавшись возле дверцы, нетерпеливо и сердито забарабанила костяшками кулака по стеклу.

— Давно она тут ошивается? — спросил Стас у зевающей Ники.

— Всё время, пока ты был у Яши, — вздохнула Лазовская.

Корнилов фыркнул. Жанна Микадзе и раньше не вызывала у него позитивных чувств, а сейчас и вовсе начинала дико раздражать. Ещё не хватало, чтобы она путалась у него под ногами и мешала следствию.

Не обращая внимания на орущую за стеклом автомобиля судью, Стас аккуратно вырулил на дорогу и, переключив скорость, пустил автомобиль по шоссе.

В зеркале заднего вида, быстро уменьшающаяся фигура Жанны Микадзе яростно размахивала руками.

— Она пыталась тебе угрожать? — Стас бросил чуть встревоженный взгляд на Лазовскую.

Но девушка лишь устало покачала головой. Задумчивый и сосредоточенный взгляд её восхитительных синих глаз был устремлен куда-то в сторону. Нику явно, куда больше нежели поведение Микадзе, интересовало что-то другое.

— Ты переживаешь за то, что их может быть трое? — нарушил короткую тишину Стас.

Наполненные тревожной внимательностью искристо-синие глаза обратились к нему. Стас никому об этом не говорил, но в последнее время стал замечать, что когда Ника смотрит ему в глаза, внутри него что-то каждый раз вздрагивает, а затем он, на короткий миг, как будто воспаряет в какой-то необъяснимой невесомости.

— Если грузовик в моем видении и правда двигался, когда они… — Лазовская на секунду замолчала, подбирая определение, — были заняты, то… вывод очевиден.

Стас посмотрел на дорогу. Впереди яркие огни фонарей, сливались в светящиеся контуры многочисленных дорог.

Корнилов подумал, что Ника, скорее всего права и это серьёзно меняет дело в худшую сторону.

Ловить одного убийцу, совсем не одно и тоже, что пытаться переиграть двоих и, тем более, троих.

Это три личности. Три разных характера. Три разных ума…

Стас глубоко вздохнул и вдруг ощутил на своей правкой руке, сжимающей селектор коробки передач, ласковое теплое прикосновение.

Стас бросил взгляд вниз, на его руку легла маленькая ладошка Вероники. Корнилов взглянул в её насыщенные бездонной гипнотической синевой глаза.

— Мы справимся, Стас, — убежденно проговорила девушка. — Мы всегда справлялись.

— В этот раз, всё немного по-другому.

Но Вероника покачала головой.

— Всё всегда по-другому. Ты это знаешь…

Корнилов подумал, что Ника права. Все его дела имеют схожие черты, но… все они разные и всё действительно всегда по-другому.

— Куда мы сейчас? — спросила Ника.

Стас хмыкнул.

— Нужно сначала отвезти тебя домой…

По лицу Ники пробежала заметная тень тревоги. Стас бросил на неё внимательный взгляд. Показалось, или синеглазая девушка чего-то боится в своем доме?

— Я… я в ближайшее время… вряд ли смогу жить дома… там у нас… м-м… ремонт… — промямлила Ника и бросив быстрый взгляд на Стаса, торопливо добавила. — Сейчас, наверное, позвоню Лерке…

— Почему же твой дядя не подумал, где ты будешь жить это время? — спросил Стас. — И, кстати, ты не боишься, что он узнает, что ты… сейчас, на самом деле, не ночуешь у своей лучшей подруги? Ты ведь, когда помогаешь мне… говоришь ему именно эту версию, вроде.

— Нет, — вздохнула Ника, — у него сейчас… другие дела.

«Другие дела». Это определение Ника использовала всегда, когда её нерадивый, по мнению Стаса, и безответственный дядя, срывается и сваливает куда-то на неделю, две, месяц или два… как-то раз, его не было в Москве и России почти всю осень.

Ника привыкла жить и справляться одна, почти со всеми трудностями.

Стас не раз уже думал, что будь она его дочерью или племянницей, он бы смог позаботиться о ней куда лучше бандюковатого Сигизмунда.

— Кстати, — Ника уже собравшись набрать номер подруги, посмотрела на Стаса, — ты помнишь, я говорила про номер, который убийцы требовали от Влада и Татьяны?

— Да, — кивнул Стас.

— Мне кажется, это может быть номер счёта банка…

— Тогда не понятно, почему Татьяна и Влад им его не назвали, — проговорил Стас, обдумывая различные варианты. — Только если они его не знали.

— А убийцы в масках, — кивнула Ника, — были уверены, что они врут…

Стас ощутил нервный толчок в груди, в области сердца. Если так, то нет никаких сомнений, что Татьяна и Влад выбраны не хаотично. И, самое главное, убийцы выбирали их не по собственной прихоти или предпочтениям. Их главной мотивацией, в таком случае, был куда более понятный и простой прагматизм. Им нужен счет, и они пытаются его узнать.

Вот только с чего они взяли, что Влад и Татьяна владеют каким-то таким счетом? И что получается, что Влад и Татьяна, если упростить ситуацию, терпели все эти мучения и умерли жуткой смертью из-за денег? Этим уродам в масках нужны деньги?!

— Твою же… — тихо выругался Стас и добавил едва слышно, — мать…

По его телу пробежала пульсирующая лихорадка тревоги. Как он мог не подумать об этом, когда Ника в первый раз рассказала ему про «номер», который убийцы требовали от Татьяны! Ведь если так, то…

Значит, он ошибся. Они не серийные убийцы, в полном понимании этого слова.

У них другая цель, другая мотивация, а значит иная психология. Это худшего пошиба садисты, с удовольствием мучающие и убивающие людей, но движет ими другое. Не извращенная похоть, как в большинстве случаев, а… что? Алчность? Жажда богатства?

Стоп! Но чёрные кресты на лицах убитых? Они однозначно говорят о личной неприязни к жертвам.

Убийцы как будто знали своих жертв достаточно давно, чтобы возненавидеть. Хм. Ненависть и алчность? Чем они вызваны? И почему именно к Татьяне и Владу? Что вообще может связывать людей, которые никогда не видели и не знали о существовании друг друга?

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Понедельник, 23 марта. Ночь и раннее утро.

Учитывая время на часах, я не стала звонить Лерке, а просто написала ей в Telegram про своего дядю.

Логиновой я решилась сказать правду. Я не опасалась, что Лерка кому-то что-то расскажет или начнёт паниковать. Она всегда была верной подругой, и мы вместе слишком много пережили, чтобы она меня предала. А уж истерить и бояться в сложившийся ситуации или требовать от меня рассказать всё Стасу, Логинова тем более не станет. Она у меня умная не по годам и отлично знает все стороны моей жизни. Знает меня, моего дядю и, теперь уже, знает даже Стаса. Именно поэтому мы с ней давно договорились, чтобы она прикрывала меня, когда я помогаю Стасу. А я… делаю это всё чаще, не смотря на усилия Стаса… да.

А переночевать я могу и в отеле, нужно только, чтобы Стас мне помог снять номер на… ну, хотя бы на неделю. Деньги у меня, слава богу, есть. Я в них совсем не купаюсь, но позволить себе номер, в относительно неплохом отеле, вполне могу. Правда, я не уверена, что мне потом хватит на что-то другое и не знаю, что я буду делать, если дядя Сигизмунд не разрешит мне возвращаться домой через неделю…

Я сказала про отель Стасу и попросила его помочь мне. Выражение на лице Корнилова несколько раз переменилось.

— Давай я покажу тебе место, где ты можешь переночевать бесплатно и даже пожить… пока твой дядя не закончит… ремонт.

То, как Стас произнес последнее слово натолкнуло меня на мысль, что он не слишком поверил в мою версию причины, по которой я пока не могу жить дома. А зная Стаса, он может попытаться выяснить истину и узнать о встрече между дядей Сигизмундом и Гудзевичем.

Корнилов, вдруг, свернул и мы направились в противоположную от моего дома сторону.

Я вопросительно посмотрела на Стаса.

— Сегодня переночуешь у меня.

Признаться, я думала о том, чтобы попросить у Стаса пустить меня, но в конце концов сочла это категорически недопустимым для себя!

И сейчас мне стало жутко неловко.

Я уже бывала у него дома, но… я никогда не ночевала. И вообще… это как-то странно и очень непривычно. Мне трудно понять, как себя вести. Особенно, когда меня всё ещё гнетёт чувство вины перед ним.

— Спасибо, но не стоит… Наверное… — чуть более громким голосом, чем шепот, с чувством поблагодарила я.

— Брось, — качнул головой Стас. — Всё в порядке. Если не получится найти, где переждать ваш ремонт, можешь пожить у меня столько, сколько тебе нужно.

Я боялась, что он сейчас скажет что-то вроде: «У меня ведь теперь почти пустая квартира» или «я теперь остался один…».

Но, хвала Небесам, Стас ничего такого не произнес.

Я собиралась сказать, что по пути домой мне нужно заскочить в супермаркет и купить кое-что необходимое.

Но именно в эту секунду у Корнилова заиграла музыка входящего звонка на телефоне.

Стас поднял трубку.

— Наконец-то, — недружелюбно буркнул он кому-то вместо приветствия. — Нашли что-то?

Я смотрела на дорогу, но внимательно слушала разговор Стаса. Посему-то удары сердца в груди стали тяжелее и чаще. А по коже рук, от пальце до локтей, и вверх по плечам взобралось нервное щекотное чувство.

Я метнула взволнованный взгляд на Стаса. Корнилов, почти застыв за рулем, напряженно внимал человеку, с которым говорил.

— Информация точная? Вы не могли ошибиться?.. Да… я понял, всё, до связи.

Корнилов дал отбой, несколько мгновений что-то быстро обдумывал, а затем резко дал по тормозам.

Массивный Дефендер коротко и резко качнулся вперед. Если бы не ремень безопасности, меня бы тоже швырнуло прямо приборную панель.

Стас круто развернул автомобиль, я ухватилась за ручку двери и с непониманием, ошарашенно посмотрела на Стаса.

Ничего не объясняя, Корнилов включил рацию, которой, на моей памяти, весьма редко пользовался.

— Говорит подполковник Корнилов, УГРО. Внимание, срочно нужно подразделение саперов и МЧС в Дорогомилово, на Можайский переулок, дом семнадцать! Это бывший бар Voyage! Срочно!

— Принято, — через долю секунды ответил Стасу чей-то взволнованный голос, — сапёры выехали, МЧС извещено.

— Отлично! — бросил Стас.

Он что-то достал из бардачка и протянул мне.

— Установи на крышу, пожалуйста. Просто поставь…

У меня в руках оказалась увесистая синяя чашеобразная мигалка.

Открыв окно и высунув руку, я дотянулась до крыши и почувствовала, как мигалка примагнитилась к крыше внедорожника.

Тот час же разгоняющийся «Дефендер» засверкал сине-белыми мерцаниями.

— Что случилось? — спросила я Стаса.

— Сегодня утром, я был в баре Voyage, — не отводя взгляда от дороги, пояснил Корнилов. — Перед тем, как продать помещение Тимофей Горн заказал ремонт пола.

Я пару секунд поразмыслила.

— Это странно и…

— Подозрительно, — кивнул Стас. — Но мало ли… Всякое бывает. Только оказалось, что на портрете того мужика, который ты нарисовала после видения в доме Горна, изображен некто Керем Масхадов. Довольно известный за пределами России торговец оружием. И в основном он специализируется на разного рода боеприпасах и особенно минах.

Скорость внедорожника стремительно росла, я чувствовала, как меня вдавливает в сидение. Вместе с этим мое тело охватило сдавливающее мышцы и стягивающее кожу нервное оцепенение.

— Ты думаешь, что под новым полом в бывшем баре… заложены мины? — спросила я.

Стас коротко кивнул.

— Почти уверен, осталось только узнать результаты экспертизы по тем пластиковым ящикам, которые я забрал у Горна.

— А что с ними не так?

— Я думаю, что Горн убил Масхадова, во время той драки, — проговорил Стас, — а ящики… Знаешь, есть такая плавиковая кислота, она разъедает почти все…

— Кроме пластика, — кивнула я и до меня в раз дошел весь кошмар, если версия Стаса подтвердится.

А версии и предположения Стаса Корнилова, как известно, редко расходятся с реальным положением вещей!

Стас хотел ещё что-то добавить, но его телефон снова зазвонил.

— А вот и Яша, — хмыкнул Стас.

Он поднес телефон к уху.

— Скажи, что на ящиках, которые я тебе дал, есть человеческие останки, Яша.

Я внимательно следила за лицом Корнилова. И судя по тому, как дрогнули скуловые мышцы на лице Стаса, его версия подтвердилась.

— Ясно… Спасибо за работу, Яша. Да-да, я помню, что с меня причитается и помню, что ты пьёшь ром «Морган»! Всё, давай!

Корнилов вновь дал отбой и пожал плечами.

— В пластиковых ящиках из огорода Горна найдены частицы крови, ДНК, потожировые железы и даже волосы. Все они могут принадлежать взрослому темноволосому мужчине средних лет.

Я ощутила, как у меня похолодела кожа на шее, ладонях и спине. Басовитый цокот сердца в груди вибрирующими тонами расходился по всему телу.

Стас, в который раз, оказался прав. К сожалению.

— Сеня! — воскликнул в трубку Стас. — Ты в управлении? Отлично, оставь пока Зимину и быстро вали за Горном. Нужно его принять аккуратно, без фокусов. Но будь внимателен, эта паскуда, похоже заминировала собственный бар, перед тем, как продать его! Понял?! Давай, удачи!

Стас прервал связь и набрал ещё кого-то, но ему явно не ответили.

— Это ещё что такое?! — проворчал Стас. — А чего это Коля трубку не берёт?

Я взволнованно посмотрела на Стаса, тот перехватил мой взгляд, но лишь качнул головой.

— Позже разберёмся.

Он переключил скорость. Я увидела, как ярко-алая стрелка спидометра дернулась к отметке «90».

Мы стремительно мчали по широким дорогам сверкающей огнями Москвы.

Столица не спала. Как обычно. Как всегда

Сияя заревом многотысячных огней, Белокаменная жила в своей бесконечной суетливой вселенной. И её обитатели даже не подозревали, что на теле их необъятной родины, в любую секунду может прогреметь тяжелейшая трагедия.

Потому, что бар Voage занимал треть первого и второго этажа огромного шестнадцатиэтажного дома.

Если бар взорвётся… обрушится весь шестнадцатиэтажный дом. А сейчас ночь и все люди в том доме спят в своих уютных теплых постелях, не подозревая, что под ними, в любую минуту, может разверзнутся огненный ад.