Неоновые росчерки

Эпизод девятнадцатый. "Зловещие планы на будущее"

АНЖЕЛИКА КОРФ

Понедельник, 23 марта. Утро, рассвет.

Безграничная непроглядная темень ночи, из которой, как из озера выступали полупризрачные силуэты людей, вооруженных серпами, вилами и охотничьими ружьями. Их лица, как будто окаменели, во взгляде нет и намека на разум.

Безвольные куклы, как бы банально не было это сравнение.

Они преследовали её. Травили, как дичь. И в этом им помогали мёртвые полицейские в окровавленной униформе. Те самые, которых застрелил командир и, впоследствии, застрелился сам.

Это человек в чёрном развевающемся, как крылья, плаще тоже был там, в её сне…

Сон… Это всего лишь сон.

Анжелика поняла и проснулась. Открыв глаза, девушка тут же скривилась от яркого света солнца. Утреннее солнце уже приподнялось над столичными улицами и сейчас беспардонно заглядывало в салон автомобиля, через лобовое стекло красного Volvo XC90.

Корф сонно щурясь, неприязненно сместилась подальше от пятна света на сидении, затем медленно села и непонимающе огляделась.

Автомобиль, в котором она всё это время спала, стоял у невысокого каменного забора, за которым поднималась пологая гора, вся заросшая мелкими деревцами и раскидистыми кустарниками.

По левую сторону, среди голых, заснеженных деревьев слегка тонул в сугробах и как будто норовил укрыться от посторонних глаз двухэтажный кирпичный дом.

Он также был обнесен невысоким и кое-где разбитым каменным забором. Ограда была явно декоративной — через неё мог без труда перемахнуть даже первоклассник.

Анжелика опасливо огляделась. Местность вокруг выглядела пустынной, дремучей и безлюдной.

А Полунина нигде не было видно.

Анжелика подавила нарастающее, как снежный ком, паническое чувство и заставила себя мыслить рационально.

Полунин явно вышел из машины самостоятельно, и его точно никто не похищал и не убивал. Да и если бы их, всё-таки, настиг Зорич (которого Анжелика про себя называла только «Флейтой») она бы точно уже не проснулась.

Значит Полунин знает эту местность.

Анжелика внимательно осмотрела засыпанную снегом округу, насколько позволял обзор из машины.

Девушка разглядела вереницу темных провалов в снегу, тянущуюся от асфальта к самому крыльцу дома.

А присмотревшись к дому, девушка увидела, что в одном из окон, на первом этаже зажегся свет.

Человек в окне поднял жалюзи и чуть приоткрыв окно, швырнул горсть хлеба на снег. Сидевшие на ветках синицы, с оживленным громким чириканьем стаей набросились на угощение.

А Корф, узнав человека в окне, ахнула, застыла на мгновение в шоке и поспешила выйти из машины.

— Какого чёрта здесь происходит?! — гневно, раздраженно и громко воскликнула она.

Выглядывающий в окно, на птиц, Гена, её любимый младший братец, так и замер с удивлением и растерянностью на лице.

— Лёнька-а! — закричал он, отъезжая от окна на своём инвалидном кресле. — Лёнька! Она проснулась!..

Гена скрылся из виду и его голос стих в глубине дома.

— «Лёнька»?! — переспросила Анжелика вслух.

Её младший брат зовёт Полунина «Лёнькой»? Они…

— «Они, что знакомы?! — мысль эта не могла уместиться в её тяжелой со сна голове».

Откуда? Как?.. Каким образом?!

Эти беспокойные мысли стремительно кружили в голове Анжелики, пока она, чертыхаясь, шла к дому по снежным сугробам. Девушка сталась наступать в широкие и глубокие следы от ботинок Полунина (как она предполагала) но это было не так просто: шаг у Леонида был куда шире, чем у неё.

Добравшись до дома, она хотела было постучать в темную деревянную дверь, но дверь перед ней, неожиданно, открыл незнакомый парень в элегантном костюме. На лице у него поблескивали очки в тонкой изящной оправе, из-под отливающих синевой линз на Анжелику пристально, но снисходительно смотрели равнодушные светло-карие глаза.

— Добрый день, — с подчёркнутой вежливостью произнёс юноша и посторонился, — проходите, вы как раз успели к завтраку, Анжелика.

Корф медленно вошла в дом, недоуменно, с лёгкой опаской покосилась на парня.

Она не могла понять откуда он её знает и сколько ему лет. Вроде совсем молод, выглядит как школьник или студент первокурсник, но ведёт и говорит, слишком уж по-взрослому.

— Позвольте вашу куртку, — Анжелика позволила ему снять с себя куртку, мысленно отметив у парня наличие манер, которые, в наше время, стали редкостью и почти исключением.

Она всё ещё не понимала, что это за место? Что здесь делает её младший брат? И где Полунин?

Впрочем, объект последнего вопроса, появился в коридоре, перед прихожей, как только Анжелика разулась и одела мягкие тапочки, вежливо предложенные парнем в костюме.

Полунин стоял в дверном проеме, разделявшем коридор и прихожую. Леонид был одет в серые спортивные штаны и белую майку.

В одной руке он держал бутерброд с колбасой и сыром, а в другой фиолетовую чашку, наполненную, судя по запаху, горячим кофе.

— Как спалось? — ухмыльнувшись, спросил Полунин и откусил бутерброд.

Запив еду кофе, он махнул рукой с бутербродом себе за спину.

— Пошли на кухню, перекусишь. У нас впереди хренова туча работы.

— Я не буду ничего делать, пока ты не ответишь на мои вопросы! — категорично заявила Анжелика.

Он подошла к Леониду и с претензионным видом, демонстративно сложила руки на груди.

Леонид, нарочито медленно пережевывая откушенный кусок бутерброда, рассматривал её изучающим взглядом и издевательски улыбался.

— Ладно, — проговорил он и снова сделал глоток кофе, — отвечу.

— Отлично, — быстро проговорила Анжелика. — Что это за дом?! И почему…

— Каменный, двухэтажный, с чердаком и подвалом, — перебив её, ответил Леонид и снова ухмыльнулся.

— Ты… Ты ещё смеешь издеваться?! — Анжелика просто опешила от хамского поведения Полунина.

Он вчера влез в её жизнь, перевернув её существование даже не с ног на голову, а вообще кувырком, в неизвестном положении! Вчера она из-за него чуть не погибла! Из-за него она попала в поле зрения опасного наемного убийцы! Из-за него она перешла дорогу самому Мариану Мирбаху!

Анжелика не собиралась сдавать назад или бросать начатое сейчас, когда обратно пути уже всё равно нет. Но она ожидала, что Полунин будет с ней обращаться серьёзно и уважительно. Ведь это она вчера чудом спаслась сначала от Флейты, а потом от жителей деревни, которых подчинила его музыка!.. А он, стоит тут, небритый, непричесанный, в застиранной майке, ухмыляется и… жрёт свой чёртов бутерброд!

— Анжелика, правда, пройди на кухню, позавтракай, поговори с братом…

— А мой брат тут, что делает?! — Анжелика ухватилась за самый тревожный вопрос. — Какого хрена ты себя позволяешь, умник?! Его то ты зачем вовлёк во всё это?! Ты видел, кто за нами вчера гнался?! Видел на что он способен! И…

— Видел, — снова перебил её Леонид, — и открою тебе тайну: если ты перешла дорогу Флейте, а тем более решилась действовать против Мирбаха, то твой брат и все твои близкие, в любом случае отныне подвержены риску. Так же, как и ты.

— И ты так спокойно об этом говоришь! — воскликнула Анжелика. — Если бы я знала, что из-за этого Гене будет угрожать опасность, я бы тебя ещё по телефону на *** послала бы!

— Надо было так и сделать, — пожал на удивление очень мускулистыми плечами, Полунин. — Но, ты бы так не сделал, Анжелика… твой братец был прав, когда сказал, что ты отчаянная, что ты немного сорвиголова, что ни перед чем не остановишься ради сочной сенсации и обладаешь острым чувством справедливости. Взрывная смесь положительных качеств для журналиста ведущего полузаконные журналистские расследования!

Его слова с трудом доходили до ошалевшего сознания Анжелики. Девушке казалось, что её мозг был просто не в состоянии справится с обрушивающейся на него шокирующей информацией.

— Мой брат?.. — медленно переспросила она, сумев выделить важное из слов Полунина, — Мой брат был прав? Гена?

— У тебя, что ещё братья есть? — хмыкнув, спросил Полунин.

Анжелика ничего не ответила. С демонстративным молчанием она прошла мимо Полунина.

— Гена! — прокричала она, проходя вглубь коридора. — Гена, где ты?! Нам нужно поговорить! Что это всё значит, братишка?! Ты где?! Эй!.. Выезжай сюда, мелкий засранец!

Анжелика была взволновано за судьбу брата, но и не меньше зла на него.

Анжелика нежно и горячо любила своего младшего братишку, со всей той сестринской и даже материнской любовью, на которую были способны старшие сёстры. Она желала для Гены только лучшего, может быть даже в ущерб себе, но, чтобы только он жил лучше, чтобы он был счастлив во всём… Но сейчас, Анжелика готова была отвесить братцу солидную затрещину. И плевать, что он уже взрослый парень и, если бы мог встать, был бы на голову выше её.

— Гена!..

— Я здесь.

Анжелика оглянулась и увидела Гену, выезжающего из приоткрытой двери, одной из комнат.

Девушка несколько мгновений смотрела на своего братишку. Перед ней был взрослый парень, который недавно начал бриться, но она, как и раньше, видела перед собой робкого мальчика-инвалида, которому всегда заменял друзей-приятелей, с которым играла во все его мальчишеские игры и ради которого детально изучила всех популярных героев марвеловских комиксов.

Как она могла на него злится.

Не говоря ни слова, Анжелика просто подошла к Гене и, не обращая внимания на его показательно холодный взгляд и заносчивый вид, наклонилась и крепко обняла.

— Дурак, — Корф всхлипнула, плача на шею любимому брату, — какой-же ты у меня дурак!.. Нашел с кем связываться!..

— Анжелика, — вздохнул Гена, — вообще-то именно Лёнька… Леонид, оплачивал мою работу и позволял нам нормально жить, когда…

Он замолчал, не желая договаривать. Но Анжелика и так поняла, что он хотел сказать.

«Когда ты, не могла заработать достаточно денег на еду, одежду, оплату квартиры и просто человеческое существование».

Анжелика была благодарна Гене, что он никогда не попрекал её этим и не посмел произнести это сейчас.

Несколько минут спустя, она, Гена, Полунин и парень, который представился Лёвой, сидели на кухне.

Гена смотрел в стол и чуть слышно скреб ногтем чашку с недопитым чаем. Лёва уткнулся в свой планшет и с задумчивым видом водил пальцем по экрану. Полунин доедал третий бутерброд, а Анжелика молча ждала, когда Полунин, наконец, наесться и начнёт отвечать.

— О-ох, — выдохнул он, поглотив последний кусочек вредной сухомятки, — Бог ты мой… никогда не думал, что в тюрьме буду прежде всего скучать по банальному бутеру с копченкой и голландским сыром.

— Тебе плохо не будет, после такого количества бутербродов? — чуть скривившись, спросил Анжелика.

— Не будут, — отмахнулся Полунин и, сложив локти на стол, чуть исподлобья уставился на девушку. — Теперь ответы на твои вопросы, Анжелика.

Он прокашлялся и продолжил.

— Сначала о самом главном, на твоего брата я вышел через его друга, — он кивнул на парня в очках, — Лёва сам, несмотря на возраст, талантливый технарь, разбирается в любой электронике, технике и компьютерах шустрее всех известных мне специалистов и отлично ладит с компами. Но, он не такой рукастый программер, как твой братишка…

Полунин игриво потрепал Гену по волосам.

— Гена у нас кудесник по части написания всяких программок и… взломам всяких файерволов.

— Что? — глаза Анжелики округлились и она уставилась на братца. — Ещё скажи, что вы банковские счета взламывали!

— Нет, по роду деятельности, меня, как журналиста, интересовала личная инфа отдельных персонажей. В частности, того же Мирбаха.

— Мирбаха? — нервно переспросил Анжелика и снова посмотрела на брата. — Серьёзно, Гена?! Ты правда взламывал компьютер Мариана Мирбаха?

Гена пожал плечами.

— Приходилось пару раз… пару десятков раз.

Анжелика молча закрыла глаза и сокрушенно покачала головой.

— Полунин, — не открывая глаз, проговорила Анжелика, — если мы все переживём эту историю… Я хочу, чтобы ты больше не приближался ни ко мне, ни к моему брату.

— Анжелика!.. — запальчиво воскликнул обиженный Гена.

— Что?!

— Так нельзя!..

— А я согласен, — неожиданно заявил Полунин и посмотрел на Гену. — Твоя очаровательная сестрёнка права, Гена. Когда всё закончится, нам и правда лучше разойтись в разные стороны. Так будет лучше для всех, уж поверь мне.

— Как ты вообще мог связываться с Геной из тюрьмы? — скривившись, непонимающе спросила Анжелика.

Но тут Лёва, не отводя взгляда от планшета, молча поднял руку.

— Лёва… на него вышел один из моих людей и связал со мной, — прокомментировал жест парня Полунин. — Этот юный гений мастерил для меня прослушку разных персон и устанавливал всякие незаметные, малюсенькие камеры, где нужно. В частности, именно Лёва поначалу помогал мне собирать большую часть информации на того же Мирбаха.

— Такое впечатление, — тихо фыркнув, ответила Анжелика, — что для вас троих он какой-то личный враг…

Все трое, Гена, Леонид и Лёва подняли взгляды и синхронно пристально посмотрели на Анжелику.

— Поверьте, — сказал вдруг Лёва, — вы даже не представляете, насколько мы все лично мотивированы.

— Сестрёнка, ты… — Гена покачал головой, — ты не представляешь, какая он… паскуда.

— От части уже представляет, — ухмыльнулся Леонид, — твоя сестренка уже ознакомилась с моими тайными сокровищами, которые напрямую касаются деятельности этого подонка.

— Тогда у тебя не должно быть вопросов, мс неизменной запальчивостью, произнес Гена, — почему мы так хотим, чтобы Мирбах и его окружение понесли наказание! Он должен ответить, Анжелика! За всё, что он натворил и вытворяет сейчас!..

Анжелика ничего не отвечала. Она была поражена яростным рвением в голосе брата.

— Ладно, — вздохнула она, — даже если бы я и хотела, назад ни мне, ни Гене дороги нет. Каков план?

— Вот и отлично, — Полунин потёр ладони и молча взял протянутый Лёвой планшет.

Он что-то набрал на нём и протянул Анжелике. Девушка взяла гаджет в свои руки и уставилась на экран.

— Что это?

На экране планшета красовалось какое-то многоэтажное огромное современное здание, возвышавшееся на фоне гористой местности и густых лесов.

— Это одна из частных больниц, финасируемых «Медеором» Мирбараха.

Анжелика пальцами увеличила изображение. На табличке ворот красивой стильной постройки, девушка прочитала: «Иммунологический центр им. Пауля Эрлиха».

— Здесь… лечат людей со слабой иммунной системой? — уточнила Анжелика.

Лёва скупо и грустно улыбнулся, Леонид вздохнул, а Гена выпалил:

— Их там не лечат! Их там… убивают! Понимаешь, Анжелика! Убивают, медленно, на законных основаниях!..

— Тише, Гена, не ори, — попросил Леонид и посмотрел на Анжелику, — но в целом твой братишка прав. Центр — прикрытие Мирбаха по испытанию своих препаратов. Пациенты там, сплошь одинокие старики, сироты, никому не нужные алкоголики, наркоманы и…

Он грустно улыбнулся.

— Даже бывшие сидельцы.

Анжелика снова посмотрел на здание больницы. За ним она заметила ещё несколько строений.

— И что ты хочешь сделать?мспросила она.

— В этой больнице, под видом использования якобы революционных медикаментов, проходят испытания нового вида оружия, — вздохнув, проговорил Леонид. — Здесь же, по моим данным, Мирбах хранит всю отчётность о течении и результатов тайных опытов. Мой человек, там внутри, сообщил где лежит внешний жесткий диск с данными по всей истории тайных испытаний и разработок, также с эффектами, которых уже удало добиться. Нужно проникнуть внутрь, желательно под видом местной сотрудницы и взять эту вещь…

— Стоп, — проговорила Анжелика и искоса взглянула на Полунина. — Местной… сотрудницы?

— Местной сотрудницы, — с улыбкой кивнул Полунин и его глаза сверкнули намёком.

— Ты рехнулся?! — поинтересовалась Корф. — Я не буду этого делать! Мне хватило твоего дома в лесу и этого ублюдка с флейтой!

— Анжелика…

— Нет, нет и нет! Я туда ни ногой! Нет! — Анжелика готова была вскочить из-за стола. — Хочешь, сам туда прись…

— Да я бы с радостью! — прикрикнул, вдруг, Полунин. — Только там очень докучливая и детальная система отбора. А я, так уж вышло, сильно наследил в свое время. Мне никакая маскировка и легенда не поможет! Понимаешь ты это или нет? Кого мы отправим туда? Лёву? А может твоего братика?!

— Пошёл ты в ж**у! — рассерженно прошипела Анжелика.

Леонид фыркнул и пренебрежительно кивнул.

— Я последние три года там и находился.

— Лучше бы оттуда не вылезал! — язвительно заметила девушка.

Гена выразительно, с осуждением посмотрел на сестру. Лёва чуть изумленно приподнял брови, а Леонид невесело усмехнулся.

— Может, ты и права, может и правда мне не стоило сбегать оттуда, куда меня определил господин Токмаков.

В голосе Леонида слышалась грустная насмешка и печальная ирония. А Анжелике, внезапно, стало стыдно за свою резкость и свои слова.

— Ладно, — нервно сглотнув, ответила Анжелика, — и как… как, вообще ты себе представляешь всё это… Как я туда попаду?

— Устроим тебя медсестрой, — Полунин, выразительно поджав губы, кивнул собственным мыслям.

— Леонид, — Анжелика желала донести до Полунина всю степень собственной тревоги и список переживаний. — Я… Я не знаю… Я не смогу… Я одна там не справлюсь.

Последнюю фразу, она произнесла печально и беспомощно.

Девушка едва пережила прошлую ночь и совсем не горела желанием, вновь подвергать себя опасности. Пусть это и малодушно, она может себе это позволить.

Вчерашняя ночь ещё долгие годы будет ей снится! И после такого нужен хоть какой-то отдых, чтобы пережить и справится с потрясением. А не сломя голову бросаться к следующему испытанию!

— Леонид, — вмешался Гена, — может быть, для надёжности, я бы мог лечь в эту больницу, как пациент и…

— Исключено! — почти одновременно выпалили Анжелика и Леонид.

Гена тут же скис, опустив голову с угрюмым видом. Парню явно претила мысль, что его сестра вновь вынуждена будет подвергать себя опаснейшему риску, и он ничем не сможет ей помочь, если что-то пойдёт не так.

Анжелика видела душевные терзания брата, отражавшиеся у того на лице. Но девушка твёрдо знала, что не позволила бы Гене участвовать в авантюре Полунина, даже будь он абсолютно здоров! Уж лучше она сама… Анжелике всегда было легче вытерпеть собственную боль, собственные трудности, чем наблюдать за страданиями своего братика.

— Во-первых, — смерив Гену взглядом, проговорил Леонид, — ты там будешь не одна. В этом центре прямо сейчас трудятся два доктора, которые уже четыре года работают на меня. Вместе с ними, мы ловили козлов из перинатальных учреждений, которые новорожденных младенцев продавали ради стволовых клеток, а матерям сообщали о гибели их детей во время родов.

Анжелика непроизвольно прикрыла рот рукой. Ей трудно было даже представить, как люди могут решаться на подобное подлое скотство!

— Во-вторых, — не обращая внимания на выражение лица Анжелики, говорил Леонид, — с тобой на связи постоянно будем мы: я, Гена и Лёва…

В этот миг Лёва Синицын, что-то прочитавший на экране своего смартфона, резко поднялся из-за стола.

— Леонид, мне нужно уехать на… пару часов.

Парень не спрашивал, а просто ставил Полунина в известность. Леонид недовольно скривил губы, но кивнул и спросил:

— Что-то случилось?

Лёва кивнул.

— Посмотри новости, в городе ночью прогремел масштабный взрыв.

— О, а я видел, — вмешался Гена и посмотрел на друга. — А у тебя там, что жил кто-то из близких…

— Нет, — Лёва мотнул головой, — но в новостях сказали, что взрыв удалось предотвратить благодаря… одному подполковнику из УГРО.

— И какое это имеет отношение к тебе?мс легким подозрением спросил Леонид.

— Такое, что рядом с этим подполковником часто ошивается одна… синеглазая особа, чья судьба мне, более, чем небезразлична. А ещё больше мне небезразлична лучшая подруга этой самой особы, и я обязательно должен быть сейчас рядом с ними. Я свяжусь с тобой, Леонид. До скорого.

Не дожидаясь ответного прощания, парень быстро оделся и вышел из кухни, а затем негромко хлопнул входной дверью.

Анжелика секунду смотрела вслед ушедшему Лёве, а потом перевела взгляд на Леонида.

— Он какой-то… немного странный. Нет?

Гена и Леонида лишь пожали плечами.

— Зато ответственный, пунктуальный и отлично знает своё дело, — похвалил Лёву Полунин. — А теперь, Анжелика, если ты обещаешь больше не истерить и доверится мне, давай проработаем наш план по твоему внедрению более детально. Гена, допивай чай, нужно показать твоей сестренке ту трёхмерную модель больницы, которую ты создал.

— Она ещё не закончена, — напомнил парень.

— Там уже есть всё, что нужно, — отмахнулся Леонид.

ЖАННА МИКАДЗЕ

Понедельники, 23 марта. Раннее утро.

Она выглядела настолько невинно, с таким безмятежным выражением лица, что можно было подумать будто она и вправду лишь уснула.

И стоит только её коснутся, как она тут же откроет глаза…

Но этого уже никогда не случится. Ирина Токмакова уже никогда не откроет глаза, никогда не улыбнется и никогда не обнимет свою мать…

Чувствуя, стекающие по щекам слёзы, Жанна стояла перед выдвинутой из холодильной камеры металлической полкой. На ней неподвижно возлежала Ирина… Её Ирочка, её маленькая родная доченька… ребёнок, которого она так долго желала, несмотря на неутешительные предположения врачей относительно её способности выносить и родить.

Жанна всхлипнула, зажмурилась и заплакала. С невыносимой выцарапывающей с кровью саму душу глубокой болью. Её тело поразила слабость, как при сердечном приступе и Жанна пошатнулась. Она упала бы, если бы не ухватилась за металлическую полку с телом её дочери.

Склонившись над обманчиво мирным и сонным лицом Ирины Жанна зарыдала в голос. По её скривившемуся лицу с дрожащими губами скатывались бесконечные капли слёз.

Жанна сгорбилась над телом дочери, задыхаясь от слёзной ядовитой горечи.

Дрожащей рукой, кончикам пальцев она с благоговением коснулась лица дочери.

Несмотря на боль и истовое невысказанное желание Жанны, Ирина не очнулась.

Её дочь не шевельнулась, не открыла глаза и не сказал ни слова.

Её дочери больше не было. Осталось только холодное тело. Холод и… пустота.

Такая же серая пустота, лишенная чувства жизни, как та утренняя бесцветная серость утренних сумерек за окном.

Таким отныне будет и мир Жанны Микадзе.

Спустя полчаса, вернувшиеся в помещение сотрудники морга, наконец, сумели уговорить судью уйти.

Жанна, покачиваясь и то и дело опираясь ладонью на стены, с трудом смогла выйти из здания морга.

На улице ей стало лучше. Слегка. И ненадолго.

Сейчас она стояла возле своего серебристого Мерседеса Е-класса и невидящим взором, отстраненно смотрела вдаль. В её правой руке истекала вьющимся дымком выкуренная наполовину сигарета. Ещё две таких же, валялись у ног женщины.

Проходившая мимо полноватая пожилая женщина фыркнула и возмущенно покачала головой.

— Тебе, что, — громко обратилась она к Жанне, — тяжело окурки в урну выбросить. Вон же стоит, через дорогу!

Женщина мотнула рукой с пакетами в сторону остановки, где чернела цилиндрическая мусорная урна.

Жанна посмотрела на женщину так, словно с ней заговорил столб.

— Что ты сказала?! — проговорила она, презрительно скривившись.

Чересчур бдительная поборница чистоты на улицах, повторила.

Жанна, в ответ, демонстративно швырнула очередной окурок на асфальт и прошипела, громко, с яростью:

— Пошла на *** отсюда!

Полноватая женщина вздрогнула, поспешно отвела взор от гневно выпученных глаз Жанны, пугливо согнулась и поспешила прочь.

— Окурок ей в урну… — проговорила со злостью Жанна, — я бы весь этот ср**ый город окурками завалила до крыш, если бы это могло вернуть мне дочь!

Жанна закрыла глаза и перед её внутренним взором тут же всплыла кошмарная картина: тело её дочери, на котором багровыми «звёздами» темнели следы от пуль.

От нескольких пуль автомата, из которого её застрелил малолетний недоумок.

Жанна грязно, со злостью, выругалась и замотала головой, как будто пыталась отогнать кошмарное воспоминание.

Но женщина знала, что расстрелянное тело дочери будет снится ей до конца жизни.

И есть только одна вещь, которая поможет ей обрести силы, чтобы жить дальше: приговор.

Самый суровый, самый жестокий и тяжелый приговор для банды малолетних ублюдков.

— Я отправлю вас в такой ад… откуда людьми уже не выходят никогда! — прошептала Жанна, снова чувствуя слёзы на щеках.

В голове Микадзе уже созрел план, как повлиять на судебный процесс, чтобы эта малолетняя сволота до конца дней, в мучениях, гнила в одной из страшнейших тюрем!

Но этого ей было мало. Жанна поняла, что ей мало просто добиться приговора убийц её дочери. Нет… Она должна вынести его сама!

Она должна судить их и решить их судьбу!

Они разрушили, а точнее с ожесточением расстреляли её жизнь из автомата. И в ответ, она имеет полное право поступить с ними аналогичным образом, пусть в аллегорическом смысле.

Жанна села за руль автомобиля, достала из сумочки таблетку седативного препарата, которым часто пользовалась во время длительных и изматывающих слушаний.

Женщина, вцепившись в руль, несколько минут выждала, когда лекарство начнёт действовать, угнетая нервную систему ровно настолько, чтобы заглушить её эмоции. Чтобы позволить её разуму соображать.

Жанна, несмотря на горечь в сердце, отлично понимала, что пока она сейчас будет убиваться по погибшей дочери, убийцы Ирины, эти малолетние подонки, могут избежать наказания.

Нет, их конечно осудят, но Жанну не устроил бы ни один приговор, после которого эти отморозки не станут пытаться покончить жизнь самоубийством.

Женщина, с переполненными мрачной ненавистью мыслями, повернула ключ в замке автомобиля.

Она слишком резко взяла с места, услышав, как взвизгнули стираемые об асфальт покрышки.