Неоновые росчерки

Эпизод восемнадцатый. "Сын кузнеца"

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Понедельник, 23 марта. Утро, рассвет.

Он не обращал внимание ни на холод, обволакивающий его тело под курткой, ни на изумленные взгляды прохожих.

Стас знал, как выглядит: перемазанный сажей, пылью, в кровавых царапинах и ссадинах, в испачканной куртке на голое тело, с угрюмым и решительным взглядом.

Не было бы у него при себе удостоверения и жетона подполковника УГРО, его бы первый же патруль загрёб.

Корнилову было не до этого. Быстро шагая по запорошенным снегом улицам столицы Стас думал о Рындине, видении Ники и «Масках».

Здание ОВД Дорогомилово располагалось на улице Кульнева. Прямо за ним, через Москву-реку, с навязчивым символизмом красовались небоскрёбы «Moscow-city».

Корнилов, вжимая голову в плечи от нарастающих порывов ветра, прошел мимо строящейся высотки и направился к металлическим воротам отделения полиции.

О его прибытии были предупреждены, поэтому полицейские внутри пропустили Стаса без вопросов, несмотря на его внешний вид.

Стас не стал терять время и потребовал встречи с задержанным Рындиным.

Когда Корнилов, переодевшись в вежливо предложенный форменные свитер и брюки, вошёл в допросную Рындин, сидя на стуле и привалившись к стене, отстраненно смотрел куда-то вниз, на пол.

Стасу хватило одного взгляда на скрещенные руки Панкрата и упрямо поджатые губы, чтобы сделать правильный вывод.

Рындин точно не намерен откровенничать. Он всё будет отрицать, оспаривать любые обвинение и безбожно врать. Стас всё это уже видел: такая позиция одна из самых распространённых у задержанных.

Корнилов молчал сел за квадратный стол и посмотрел на Рындина.

Тот молчал, демонстративно игнорировал вопросительный взгляд Стаса.

Корнилов, ни говоря ни слова, положил на стол предмет, который ему выдали из вещдочной ОВД Дорогомилово. Это была маленькая красная лампадка с потухшей свечой внутри.

Обеспокоенный взгляд Рындина метнулся к маленькому светильнику. Он отстранился от стены, выпрямился на стуле и поднял настороженный и непонимающий взгляд на Стаса.

— Ещё у тебя нашли цветы и вот это…

Корнилов показал Рындину пластиковый пакет, в котором лежал массивный нож с длинным, хищно загнутым однолезвийным клинком.

— Ты пытался выбросить всё это в реку, — Стас повернул пакетик с ножом к себе. — С цветами и лампадкой ещё понятно — стоят они недорого, а нож…

Корнилов уважительно пожал плечами.

— Весьма неплохой, я бы даже сказал достаточно хороший и, соответственно, дорогой.

Корнилов искоса взглянул на старика. Тот не отводил от ножа встревоженного и одновременно ненавистного взгляда.

Он как будто понимал, что это оружие может рассказать слишком много. И не только о самом Панкрате.

Рындин, не без оснований, переживал что Стас найдёт способ «разговорить» оружие, передав его в умелые руки компетентных экспертов.

— И с чего вдруг возникла необходимость выбрасывать его в реку? — Стас положил нож, подвинув его на середину стола.

Панкрат Рындин, чуть приоткрыв рот, учащенно и сипловато дышал, пожирая оружие яростным взглядом. Со стороны казалось, что старик пытается сжечь нож силой мысли и взгляда.

— Про нож спрашивать не буду, — продолжил Стас.

Панкрат поднял на него подозрительный изучающий взгляд.

— Ты вряд ли захочешь рассказывать, — вздохнул Корнилов. — А вот для кого ты притащил лампаду и цветы? А?

Рындин одарил Стаса тяжелым гневным взглядом исподлобья и отвернулся.

— Случайно не для своей жены?

Панкрат вздрогнул, встрепенулся и с испуганным удивлением посмотрел на Стаса.

— Что ты сказал?.. — просипел он пропитым свистящим голосом.

— Ты слышал, — чуть кивнув, ответил Стас, разглядывая лицо старика.

Панкрат несколько раз моргнул, его седые брови сошлись на переносице. Он снова отвёл взгляд и проворчал:

— Нет у меня никакой жены.

— Зато была когда-то, очень давно, — продолжал Стас. — И жили вы здесь, недалеко, как раз на Можайском переулке.

Панкрат громко засопел носом.

— Ты мне какие-то байки втираешь, начальник! Я ни сном, ни рылом, про что ты мне толкуешь!

— Как ты заговорил, — ухмыльнулся Стас. — А я ещё запросил проверить, не чалился ли ты где-то. Но тут и так всё понятно. Даже могу предположить, за что ты сидел, старик.

Панкрат скосил глаза на Корнилова.

— Чего? Чего ты там можешь… пред… это… придумывать? Ты не х**а не знаешь! Так, что не *** меня тут пугать и на понт брать!

— Да я и не собирался, — хмыкнул Стас, — всё, что надо я и так узнаю, это вопрос времени. Лампадку-то заберёшь?

— Чего? — Панкрат непонимающе уставился на Стаса.

— Лампадку, — громче и медленнее повторил Корнилов.

Рындин опустил настороженный взгляд на лампаду на столе и пожал плечами.

— На что она мне теперь?

— Не знаю, в церковь отнесёшь.

— Как же я отнесу, когда вы меня закрыть собираетесь? — язвительно и злобно прошипел Панкрат.

— А за что мне тебя закрывать? — картинно удивился Стас. — Тебя задержали за то, что ты пытался через оцепление полиции прорваться. И всё. Больше пары-тройки суток тебя в КПЗ никто держать не будет.

Стас не собирался показывать Панкрату, что знает гораздо больше о той страшной ночи, прошедшей около тридцати лет назад.

Корнилов собирался использовать старика, а для этого тот должен нервничать, но при этом не знать, что известно полиции, а что нет.

Рындин смерил Стаса испытующим взглядом, затем протянул руку и попытался быстро схватить лампадку.

Но из-за непроизвольных мышечных сокращений, вызванных тремором, его пальцы не с первого раза смогли взять христианский светильник.

Это не укрылось от внимания Стаса.

— За сколько брал? — поинтересовался Корнилов.

Панкрат уставился на него с откровенным изумлением. Оно и понятно, более странного вопроса и более странной темы было трудно ожидать.

— За… тридцать два… а что?

— А цветы?

— Зачем тебе это? — с подозрением спросил Рындин.

— Любопытно, — Стас видел, что Панкрат совершенно сбит с толку, от неуместных и категорически бессмысленных вопросов.

— Ну, это… — Рындин наморщил лоб, — в общем две сотни получилось…

— Гвоздики брал?

— Ну…

— Хорошие цветы, — кивнул Стас.

— Спасибо, — пробубнил Рындин.

Он заметно растерялся от той темы, к которой они так незаметно перешли.

— Одну минуту, — Стас вышел из допросной и заглянул в кабинет рядом с допросной, где перед прозрачной стороной зеркала Гезела сидели четверо полицейских.

— Парни, водка у кого-то найдётся? — спросил Корнилов.

Офицеры молча и недоуменно переглянулись.

Получив запрашиваемое, Стас разбавил напиток, равно на столько, чтобы он не терял свой вкус и запах, но при этом не вызывал опьянение.

— Вы чего, его спаивать будете? — наблюдая за манипуляциями Стаса, спросил майор Готов, начальник ОВД,

— Только слегка, — усмехнулся Стас.

Корнилов закончил разбавлять сорокаградусный напиток, прихватил рюмку и вернулся в допросную

Увидев в руках Стаса бутылку и призывно блеснувшую рюмку, Рындин нетерпеливо заёрзал.

— Ты уж прости, — с легкой издевкой бросил Стас, — у меня сегодня был трудный день… полный неприятных впечатлений.

С этими словами Стас опрокинул наполненную водой рюмку, делая вид, что допивает остаток водки.

Рындин ошарашенно вытаращился на подполковника и нервно сглотнул.

— Короче, — Стас начал изображать, что медленно, но заметно пьянеет. — Ты можешь объяснить почему пытался убежать от полиции и вырваться из оцепления? Конечно, нам пока тебя не за что арестовать. Но согласись торчать в КПЗ десять суток, когда можно было бы свалить через несколько часов, совсем разные вещи. А?

Рындин, судя по выражению его лица, был со Стасом согласен. Но ничего не сказал. Зато его взгляд то и дело метался от лица к Корнилова к бутылке и обратно.

Стас видел, что старику аж не терпится приложится к бутылке. Тем более, учитывая, что он испытал и испытывает сейчас. Именно сейчас желание такого закоренелого алкоголика, как Панкрат, избежать гнета неприятной реальности было особенно сильным и неудержимым.

— Ну, так это… — Панкрат нервно облизнул пересохшие губы, — испугался… мало ли…

Его глаза с вожделением таращились бутылку. На белках его глаз, с лопнувшими капиллярами, отражался призывный тусклый блеск бутылки с высокоградусным напитком.

Корнилов, понимал, что выбранный им способ влияния на Рындина довольно жесток, но мысленно он оправдывал это необходимостью результатов.

Маски должны быть остановлены, они не должны совершить больше ни одного убийства.

Ники несказанно повезло «поймать» воспоминания Панкрата и узнать, что именно он, по всей вероятности, является отцом убийц в неоновых масках. И Стас не собирался упускать возможность узнать имена подонков-садистов. А единственный человек, который мог назвать их имена и знать их местонахождения сидел перед ним и пожирал взглядом покачивающуюся в бутылке водку.

Конечно, сам он душу изливать не собирается. И потому Стасу нужно было его «подтолкнуть» к откровениям.

— Мало ли «что»? — Корнилов налил в рюмку разбавленную водку, но пить не стал.

— Ну, это… — Рындин больше никуда не смотрел, кроме как на гранённую рюмку, с губительной для печени и личности, жидкостью.

— Ну, нельзя мне было опять в ментовку! — с досадой выкрикнул Рындин и потянулся к рюмке.

— Не тянись — не для тебя, — Стас безжалостно отодвинул рюмку дальше.

И на лице Панкрата замерло разочарованно-обиженное выражение. Как у ребёнка, которому показали сладость и не дали.

— Начальник, — прохрипел Панкрат, снова шумно сглотнув. — Будь человеком!.. Мне очень надо! Просто труба!

— Сначала скажи, для кого были цветы и лампадка!

— Да шоб ты подавился! — рыкнул Панкрат. — Для моей жены! Для Тони! Для Тонечки!.. Ну! Всё?! Доволен?

мА чего с Тонечкой-то случилось? — прохладным тоном и показательной злой насмешкой спросил Стас.

К таким, как Рындин он испытывал не сочувствие, а лишь отдаленную жалость, но не более того.

— Да это… сама, дура, виновата… — Панкрат, не отрывая вожделеющего взгляда от рюмки, пренебрежительно отмахнулся. — В общем полезла на меня, ну я её и оттолкнул… а она возьми и ударься головой неудачно, и это… меня того… упекли…

— На сколько? — спросил Стас.

Панкрат быстро облизнул губы. Стас с отвращением заметил, как в уголках рта у старика появилась поблескивающая слюна, от плохо сдерживаемого желания залить в себя алкоголь.

— Чего? — непонимающе переспросил Панкрат.

— На сколько, говорю, тебя «упекли»? — спросил Стас.

— Так это… ну-у… — Панкрат почесал заросшую щетиной бороду. — На… на пять лет…

— На пять лет? — вскинул брови Стас. — За убийство?

— Так у меня же это… ну… не пред… как там было?

— Непреднамеренное? — с усмешкой подсказал Стас.

— Ну, да, — быстро кивнул Панкрат и снова стрельнул глазами на наполненную рюмку. — Оно…

Стас нехорошо усмехнулся, глядя на Панкрата. А затем произнес:

— Посиди-ка здесь, я сейчас вернусь…

С этими словами Стас снова вышел из допросной.

Открыв дверь в наблюдательную Стасу бросил:

— Гирлянда есть у кого?

Новый вопрос вызвал ещё большее удивление.

— Была где-то, — подал голос офицер с погонами старшего лейтенанта. — С прошлого Нового года осталась.

— А вам зачем, товарищ подполковник? — недоуменно спросил майор Готов.

— Для психологического эффекта, — не вдаваясь в подробности, ответил Стас.

Когда ему принесли гирлянду, Корнилов только покачал головой:

— Не подходит… Вот, что…

Стас поискал взглядом самого младшего по званию из присутствующих в комнате.

— О, старлей, иди-ка сюда, — произнес Стас, заприметив молодого русоволосого парня с красноречивой бородавкой на шее.

Не посмев ослушаться, молодой лейтенант подошел к Стасу.

— Держи, — Стас протянул ему пару купюр.

— Это за что? — растерялся парень.

Стас внимательно посмотрел на него:

— Это за гирлянду.

— К-какую гирлянду?

— Новогоднюю, — ответил Стас и достав телефон показал старшему лейтенанту фотографию, — лучше всего вот такую.

Увидев, что на снимке, старший лейтенант поперхнулся и быстро побледнел.

— Спокойно, Сатрапов, — поморщился подошедший майор Готов. — Что жмуров не видел? Ниче се… Это кто, товарищ подполковник?

На дисплее телефона Стаса была изображена фотография из тех руин, где Ника обнаружила вероятный труп жены Панкрата Рындина.

Стас, несмотря на риск, вынужден был задержаться и сделать несколько снимков тела. Так как в другой раз тело несчастной женщины уже может быть погребено пот обломками разрушающегося здания.

Благодаря хорошей камере, можно было оценить весь отвратительный и пугающий кошмар, запечатленный на фото.

— Нужна похожая гирлянда, — сказал Стас старшему лейтенанту. — Сбегай в ближайший супермаркет или куда там вы ходите, и поищи что-то приблизительное. Понял?

Старший лейтенант несколько раз нервно кивнул.

— Тогда за дело! — приказал Стас.

— Давай, Сатрапов, полетел Суперменом! — крикнул вслед вышедшему майор Готов, а потом посмотрел на Стаса. — Товарищ подполковник, вы хотите старика ложными вещдоками попугать?

Стас вздохнул.

— Можно и так сказать.

Готов прокашлялся.

— А не боитесь, что он может отреагировать не так, как вы ожидали? — с опаской спросил Готов. — А если ему плохо станет? Возьмёт и отправится дедуля к праотцам… Мне, честно говоря, в отделении такого не надо.

— Ну, если верить рапорту о его задержании, от патрульных он так удирал, что с сердцем у него точно всё в порядке, — ответил Стас.

Готов снова посмотрел на фотографию, затем на Стаса.

— А вам его совсем не жаль? Вы ему не верите?

Стас пристально посмотрел на майора. Он не хотел говорить, но всё-таки не выдержал:

— Майор… этот Рындин собственную жену, Антонину, в канун Нового Года избил и удавил, скорее всего, гирляндой или чем-то ещё. И сделал это на глазах у собственных детей. Ты понимаешь? Он сначала ремнём избил их мать у них на глазах, а затем задушил!

Майор Готов тяжело сглотнул, взгляд его изменился. Он обернулся на зеркало Гезела. Через его прозрачную часть была отлично видна допросная, где Рындин жадно допивал уже вторую рюмку водки.

— Вот же… Су**ра седовласая!.. — выдохнул Готов. — Жаль, у нас смертную казнь отменили. Таких стрелять нужно!..

— Так, — повысил голос Стас. — Никто никого стрелять не будет, майор. Давай без этого. Пока вина Рындина не доказана в суде, официально он — подозреваемый.

— Так ведь, вы сами…

— Виновен человек или нет, — уже жестче повторил Стас, — решает суд. С судьёй, адвокатом и обвинителем, в течении судебного процесса. И никак иначе.

Последние три слова Стаса произнес особенно внушительно.

Лейтенанта Сатрапова не было около получаса. Всё это время полицейские, через зеркало Гезела, наблюдали, как Рындин заливает в себе новые порции алкоголя.

Старик то и дело воровато оглядывался и снова отпивал из рюмки.

Судя по его хмурому лицу, он никак не мог взять в толк, почему водка, которую он пьет не производит должного эффекта.

Вернувшийся старший лейтенант впопыхах ворвался в комнату и вручил Стасу только что купленную гирлянду.

— Подойдёт? — спросил он взволнованно и часто дыша.

— То что нужно, — ухмыльнулся Стас и хлопнул парня по плечу.

В кармане куртки Стаса вздрогнул и зазвонил мобильник.

— Да? — Корнилов принял вызов.

— Стас, я по поводу отпечатка пальца на визитке, которую ты мне дал, — без предисловий проговорил Яша.

— Узнали, кому она принадлежит.

— Да, передали вашим и есть совпадение по базе данных.

— Слушаю.

— Отпечаток большого пальца левой руки, принадлежит некоему Панкрату Рындину, — скучным лекторским тоном произнес Яша, — ранее судимому за предумышленное убийство собственной жены с отягчающими последствиями. Отсидел восемнадцать лет, откинулся и… вроде, как больше ни в каких тёмных делах замешан не был. Но, если верить подробностям дела, Рындин конченный изувер, Стас. Он…

— Избил жену ремнем и задушил гирляндой.

— Я так понимаю, там рядом Ника? — усмехнулся Яша.

— Нет, она пока… не рядом, — ответил Стас, заметив, что офицеры ОВД навострили уши, — но она успела поделится со мной схожей информацией.

— Понятно… Я так понимаю ты там не один?

— Правильно понимаешь.

— Лады, тогда буду краток, — вздохнул Яша, — Этот Панкрат, сначала связал жену новогодней гирляндой и… о-о, господи… давно я такого не видел.

— Говори уже, Яш.

— Он залил ей в горло кипяток из чайника.

Стас молча посмотрел на Рындина, сидящего в допросной. Кто бы мог подумать, что под личиной жалкого, седого, старого и никчемного алкоголика может скрываться спятивший в конец мерзкий садист и безжалостный убийца матери собственных же детей.

Остается только догадываться, какую причину он придумал для себя, чтобы мысленно оправдать, изощренное по своей жестокости, убийство. Гадкое подлое убийство женщины, которая изо всех сил старалась его любить и даже жалела его в минуты его пьяной злости.

— Стас? — осторожно спросил в трубке голос Яши. — Ты тут?

— Яша…

— А?

— Информация верная?

— Сто процентная, я лично переговорил со следователем по тому делу.

— Спасибо, я тебе перезвоню.

— Давай, удачи, — бросил Яша и дал отбой.

Корнилов вошел обратно в допросную.

Не смотря на сильно разбавленную водку, Рындин всё же успел порядком опьянеть. Но ровно настолько, насколько было нужно Стасу.

— Смотрю, ты решил себя побаловать, пока меня не было, — сухо произнёс Стас.

Рындин поднял на него осоловелый взгляд. Непонимающе нахмурился, затем опустил туманный взгляд на отливающую бликами бутылку и рассеянно пожал плечами.

— Ну, да… а чё?

Корнилов не сразу ответил. Стас смотрел на Рындина и вспоминал слова Яши. Мало того, что этот ублюдок убил свою жену, так он, выходит, ещё и принимал участие в последнем убийстве «Масок». Отпечаток пальца на той визитке, в сожженной рубашке, принадлежал ему. Стас гадал, мучил ли Панкрат несчастных Влада Неклюдова и Людмилу Сомову? Помогал ли «Маскам» измываться над парнем и девчонкой? Получал ли от этого удовольствие?..

Корнилов отогнал от себя эти мысли. Стоит держать свои эмоции под контролем, в деле они только вредят.

— Тут, из архива кое-что нарыли, по нашей с тобой теме, — с этими словами Стас швырнул на стол пластиковый пакет, в котором лежала свёрнутая гирлянда.

Рындин опустил взгляд на пакет и тут же резко отшатнулся. Панкрат подхватился из-за стола, стараясь удержать равновесие, замахал руками. Старик, вжав голову в плечи и испуганно таращась на гирлянду вжался в стену.

— Вы что это… Вы это чего?! Вы чё… сделали?! — его бессвязные слова и общая реакция лишний раз доказывали вину в убийстве собственной жены.

Губы Рындина задрожали, от лица заметно отхлынула кровь, выпученные глаза неотрывно глядели на пакет с гирляндой.

Водка и разговор со Стасом сделали свое дело.

Мало, кто поверит, но убийцы иногда способны раскаиваться в содеянном.

Правда, по-своему, всё равно оправдывая себя в собственных глазах. Но при этом они способны чувствовать если не вину, то сожаление и тоску при воспоминании о человеке, чью жизнь отняли.

А когда им ещё напоминают о случившемся, и они страдают тяжкой формой алкоголизма, гнетущее чувство сожаления становится невыносимым.

В таком, не совсем адекватном состоянии, они способны даже признать убитую жертву в живом человеке и, тем более, орудие убийства, в любом схожем предмете.

— Да, Панкрат, — наблюдая за реакцией Рындина, ледяным голосом проговорил Стас. — Это та самая гирлянда. Узнаешь? Та самая, которой ты задушил Антонину и обмотал её тело.

Корнилов приблизился к Панкрату.

— Узнаёшь?!

Панкрат согласно затряс головой, продолжая жаться в стену. Он как будто пытался спрятаться в ней. Скрыться от Стаса, от пугающего прошлого, от воспоминаний о своей жене, от всего на свете.

После этого, когда старик смог успокоится, он в деталях покорно пересказал страшное событие того вечера.

Правда оказалась ещё страшнее видения Ники и сообщения от Яши.

Избив жену до полуобморочного состояния, когда она уже не могла пошевелится, Панкрат решил, что в качестве извинения, она должна удовлетворить его. И его не остановило даже присутствие шокированных перепуганных маленьких сыновей.

Стасу давно не попадались личности, вызывающие у него такое отвращение.

Удивительно, но даже не так давно пойманный Сумеречный Портной со своей спятившей супругой были менее отвратительны, не смотря на те ужасы, что вытворяли.

Они — человекоподобное зло во плоти. А Панкрат Рындин — живая совокупность всевозможной мерзости, от которой просто тянет блевать.

Стас молча выслушал Панкрата и велел ему убираться.

Рындин, шмыгая носом, непонимающе уставился на Корнилова.

— Как это… убираться? — спросил он. — Куда?

— Куда хочешь, — пожал плечами Стас и посмотрел на Старика. — А что ты думал? Твое дело давно закрыто за сроком давности. Тем более, что ты своё отсидел. Что думал, по новой закроем?

Судя по лицу Панкрата он именно так и думал.

Но просить себя дважды старый убийца не стал.

Как только его выпустили из здания ОВД, старик, пошатываясь и спотыкаясь, поспешил прочь.

Стас, в сопровождении майора Готова, не торопливо вышел из здания ОВД.

Чиркнув зажигалкой, Стас закурил. После разговора с Рындиным ему, как никогда, нужна была сигарета. Он чудом сдержался, чтобы «нечаянно» не приложить старого ублюдка лицом об дверной косяк. Но Стас сам всегда порицал рукоприкладство среди полицейских и не желал нарушать собственные принципы.

— И что теперь? — с неприязнью глядя вслед удаляющейся фигуре Рындина, спросил майор Готов. — Просто отпустим его?

— Почему же, — Стас выпустил кольцо дыма и с прищуром тоже взглянул в сторону Панкрата, — он напуган, сбит с толку и пьян. Если он имеет отношение к тому, в чем я его подозреваю, то именно сейчас он должен наделать нужных мне ошибок.

— Передать парням, чтобы выдвигались за ним? — берясь за рацию, спросил Готов.

Стас, глядя в небо, кивнул.

— Только напомни, чтобы держались как можно дальше. И автомобили должны быть гражданские.

— Ну, что я по-вашему, товарищ подполковник, совсем дурак, не понимаю? — обиженно возмутился майор и связался по рации с подчиненными.

***

Хоть это и было наивно, Стас лелеял надежду, что Рындин, напуганный вниманием полиции, попытается предупредить своих сыновей и выдаст, таким образом, их место пребывания.

Корнилов не сомневался, что именно дети Рындиных, те два мальчика, о которых рассказала Ника, стали жестокими серийными убийцами в масках.

Не смотря на теорию о врожденной психопатологии, лишающей человека большинства, свойственных людям, черт и чувств, Стас считал, что у каждого зла есть свой исток. Какое-то шокирующее сознание событие, кардинально изменяющее восприятие и мышление человека.

Психопат не болен психически и не является слабоумным, как раз, напротив — они часто довольно умны и изобретательны. Человек с психопатологией, совсем не обязательно станет серийным убийцей, если его ничего его к этому не подтолкнуло.

Вполне возможно, что дети Рындиных выросли бы неприятными и тяжёлыми в общении людьми, склонными к девиантному поведению. Но они бы не стали убивать, пытать и калечить, если бы однажды не увидели, как подобное вытворяет их отец.

Стас внимательно, следил за Рындиным из неприметного, зелёного Форд «Фокуса».

Кроме Стаса и лично майора Готова, сидевшего за рулем Форда, Рындина «пасли» ещё две группы по два человека. Двое мужчин в серой «Ниве» и женщина с мужчиной, в белом «Рено».

Ощущая нервные прыжки сердца в груди, Стас цепким взглядом следил сутулой фигурой Рындина.

Пошатываясь и воровато оглядываясь, Панкрат двигался по многолюдному проспекту, мимо многочисленных магазинов. Майор Готов постоянно взволнованно ёрзал на месте и колотил пальцами по рулю. Начальник ОВД заметно нервничал, отчаянно переживая. Он явно опасался неудачного исхода слежки за Панкратом и боялся, что с этим провалом обязательно свяжут действия его подчиненных, а значит и его самого призовут к ответственности.

А последнее, как показывает общечеловеческая история и многочисленные примеры из неё, тяжелое и проблемное бремя.

Рындин на улице свернул в двери супермаркета.

— Куда это он? — испуганно ахнул майор и обернулся на Стаса.

Корнилов ухмыльнулся. Задумку Рындина предугадать было не сложно.

Старик бывалый сиделец, и даже подвыпивший соображает, что за ним могут следить.

— Переодеваться, пошёл, — вздохнул Стас.

Чтобы не привести полицию к своим сыновьям или какому-то их тайному месту, где они «ложатся на дно», Панкрату нужно было предпринять меры предосторожности. Он отлично это понимал, не смотря на возраст, страх и выпитый (сильно разбавленный) алкоголь.

Готов было дёрнулся к ручке двери, но Стас рывком схватил его за плечо:

— Куда?

— Так уйдёт же! — с округлившимися глазами, нервно воскликнул майор.

— Если даже, он сумеет от нас свалить, мы знаем о нем достаточно много, чтобы найти его, — объяснил Корнилов. — А вот, если он сейчас заметит слежку, то на связь с сыновьями может не выходить месяцами. Даже по телефону им не позвонит. А они, в это время, продолжат убивать.

Майор Готов только шумно сглотну и согласно кивнул.

— Понял, — пробормотал он.

Стас молча кивнул и взял рацию.

— Пост-1, Пост-2, - назвал позывные Стас, — внимание, объект скрылся в стенах ТРЦ. Сохраняем спокойствие, но внимательно смотрим на прохожих. Объект, скорее всего, сейчас сменит одежду. Уделяем внимание походке выходящих из здания граждан. Не зевайте.

Во время начала слежки, Стас акцентировал внимание сотрудников полиции на характере не трезвой походки Рындина.

— А где он бабки-то возьмёт на одежду? — скривился Готов. — На него посмотреть-так бомж-бомжом!

— Рындин восемнадцать лет отбывал в колонии строгого режима, — не глядя на Готова, ответил Стас, — вы правда думает, что ему нужны деньги?

Через несколько минут, вместе с толпой других прохожих, из здания ТРЦ вышел мужчина в красно-бело-чёрной зимней спецовке.

— А вот и наш Панкрат, — ухмыльнулся Стас, кивая на «рабочего».

— С чего вы взяли, товарищ подполковник? Походка-то у него вроде другая…

— Чёрта с два, — качнул головой Стас, — вон он на левую ногу припадает и правое плечо у него вперёд «выпадает». Это он.

Стас кивнул.

— Поехали, только тихо.

— Понятно, понятно, — пробормотал Готов, заводя двигатель.

Переодетый в рабочего, с логотипом строительной компании на спине, Рындин, однако, повёл слежку прочь из города.

Когда Панкрат спустился в метро, двум операм из ОВД майора Готова, пришлось спуститься следом за ним. Но сотрудники Дорогомиловского отделения полиции отлично знали своё дело и благополучно проследили за Рындиным до того, как он вышел из метро, на Алтуфьевском шоссе, Панкрат сел в автобус, который двигался в сторону посёлка Вешки.

— Куда он прётся? — непонимающе пожимал плечами Готов.

Стас не ответил.

Корнилов продолжал надеяться, что Рындин приведёт их к логову «Масок». Но, чем дальше они удалялись от города, тем меньше на это было надежды.

А уж когда, они, следуя за Панкратом, миновали и Вешки, Стас окончательно отмёл все надежды, вот так просто поймать «Масок».

Не стали бы они отсиживаться так далеко, от Москвы. В огромном мегаполисе вполне можно «зашкериться» так, что тебя даже ФСБ и ГРУ, вместе взятые, пару-тройку лет искать будут, и не факт, что найдут, если сам нос не высунешь.

Рындин сошёл с автобуса аж возле деревни Белянино. Здесь старик, быстро оглянувшись, поспешил вглубь деревенских дворов. Быстро идти ему было не просто, сказывался возраст и алкоголь.

— Ждите здесь, — сказал Стас майору, когда они остановились неподалёку, — остальным передайте, чтобы выходы из деревни взяли под контроль.

— Так, а что вы, товарищ подполковник, один полезете? — испуганно спросил майор Готов.

— Не бойся, майор, — ухмыльнулся Стас, — если что — у меня есть рация. Но сейчас, мне лучше действовать одному.

Не то чтобы Стас сомневался в опыте дорогомиловских оперов, но они мало что знают о таких, как Панкрат Рындин.

Они не изучали их так, как Стас, не ловили их, не анализировали и не выслеживали. Они не знают, как с ними обращаться. А значит могли наделать ошибок. А здесь кругом, в этой деревне, полным-полно людей.

Стас, стараясь оставаться незаметным двигался вслед за Рындиным.

Тот проковылял мимо нескольких домов и направился к небольшой, но густой лесополосе, полукругом охватывающей деревни.

Голые деревья вязли в расплывающихся сумерках медленно наступающего утра. Их ветвистые силуэты плавно проступали на фоне светлеющего неба.

Фигура Рындина маячила впереди, в двадцати-тридцати метрах. То и дело её перечёркивали ветки деревьев, за которыми скрывался Панкрат.

Стас, крадучись, следовал за Рындиным. Корнилову пришлось прилагать не малые усилия, чтобы под его ногами не хрустнула случайная веточка или не скрипнул снег.

В небольшом лесу, в воздухе раннего морозного утра звук разносился так же хорошо, как над поверхностью умиротворенного океана.

Рындин по пологой горке спустился к покрытому коркой грязного льда небольшому озеру. Стас следовал за ним, контролируя каждое свое движение. Если он сейчас спугнёт Рындина…

Но старик слишком торопился, и давно забыл про бдительность.

К удивлению Стаса, Панкрат приблизился к небольшой лодочной станции, огражденной старым сетчатым забором. За оградой темнели несколько, накрытых брезентом, бесформенных объектов.

Старик достал звякнувшую связку ключей, открыл ворота лодочной станции и вошел на её территорию.

Корнилов, снова выждав несколько секунд, ринулся следом. Верный револьвер уже был у него в руке.

Вслед за Рындиным Стас вошел в длинное двухэтажное деревянное здание.

Здесь пахло мокрой древесиной и чем-то солёным. Через запыленные окна внутрь сочился слабый свет утренних сумерек. В его блеклых лучах проступали очертания старой мебели, каких-то ящиков, досок и всякого хлама.

Станция выглядела заброшенной и явно давно не использовалась. Во всяком случае по назначению. Включив фонарик на телефоне, Стас увидел грязные свежие мокрые следы на полу от ботинок Панкрата.

Корнилов двинулся по ним, осторожно ступая по дощатому полу. Любой неосторожный шаг мог вызвать предательский скрип половиц.

За стеной со старой доской для объявлений направо вытянулся длинный коридор. Из его глубины до Стаса долетел хрипловатый шепот Панкрата Рындина.

— Ты прости… у меня нет выбора, малыш… Я должен это сделать.

Стас сперва подумал, что старик тронулся умом, но вдруг услышал чье-то всхлипывание. А затем хныкающий детский голосок пролепетала:

— Отпустите меня… я вам ничего плохого не делал… пожалуйста… дядя я никому ничего не скажу… пожалуйста… пожалуйста…

— Хватит! — рыкнул Рындин.

Стас решил, что больше ждать не стоит. Он рванулся вперёд, ногой вышиб хлипкую дверь и поднял револьвер.

— Не с места, Рындин! — прогремел Стас.

Панкрат, сидевший на полу маленькой, заваленной перевернутыми столами и стульями комнате, подхватился было и бросился к лежащему на полу ружью.

Стас выстрелил в пол. Рындин отскочил назад, натолкнула на один из столов и, не удержав равновесие, завалился назад, в груду хлама. Видя, что старика привалило старыми стульями, Стас не спешил ему помогать. Корнилов обернулся, взглянул в угол, где стояла большая звериная клетка.

Там, вжавшись в решетчатую стену находился ребенок. Мальчик, лет шести-семи. В перепачканных, мятых джинсиках и грязном свитере. С взъерошенными волосами, отчаянно сжимая тонкими детскими пальчиками толстые прутья клетки, он испуганно глядел на Стаса.

— Спокойней, парень… — как можно более дружелюбнее произнес Стас и присел возле клетки. — Я из полиции…

Он достал документ и показал мальчику. Тот стрельнул блестящими в полумраке глазами в сторону удостоверения.

— Понимаешь меня?

Мальчик, с дрожью кивнул.

— Я пришел освободить тебя, — сказал Стас. — Ты не возражаешь, если я открою эту клетку?

Мальчишка снова робко кивнул, продолжая запуганно и шокировано глядеть на Стаса.

Этого ребёнка точно держат здесь уже достаточно давно. Он успел привыкнуть боятся каждого взрослого, подходящего к клетке. Страх стал постоянным соседом мальчика, подавляя и поглощая его.

На лице и руках ребенка Стас разглядел несколько ссадин с запекшейся кровью. Корнилов почувствовал, что начинает закипать, но подавил нарастающий гнев. Не хватало ещё в приступе ярости покалечить старика Панкрата. Хотя… Стас был бы не прочь отвесить старому подонку несколько ударов по рёбрам.

Корнилов молча подошел к барахтающемуся в куче разбитой мебели старику, достал у него из кармана спецовки связку ключей и подобрал на ней ключ для замка решетки.

Открыв решетчатую дверцу, Стас протянул мальчику ладонь.

— Всё в порядке, парень… выходи.

Нервно сглотнув, мальчик взялся обеими ручками за широкую ладонь Стаса, и Корнилов легко вытянул его наружу. Он заметил, что одежда мешком висит на костлявом исхудавшем теле мальчишки. Вряд ли его кормили слишком часто.

— Эй… мент… подполковник… — прохрипел из-под стульев, Рындин. — Помоги мне…

Стас посмотрел мальчика, которого держал на руках. Тот сжимал пальцами ворот куртки Стаса и с опасением, со слезами ужаса в глазах, глядел на старика.

— Как тебя зовут? — спросил Стас мальчика.

— Артём, — звонким голосом робко ответил ребёнок.

— Хорошее имя, — похвалил Стас. — Скажи Артём, этот старый дядька был единственный, кто приходил к тебе?..

Корнилов понимал, что допрашивать ребенка прямо здесь и сейчас, после всего, что тот пережил весьма жестоко. Но потом, Стас это знал, у него долго не будет возможности поговорить с мальчишкой. Если вообще будет.

В ответ на вопрос Стаса, мальчик медленно покачал головой.

— Были другие? — спросил Стас.

— Молчать! — взвыл из-под стульев Рындин. — Молчать, маленький змеёныш! Молчать, слышишь?! Я тебе кишки выпущу!..

Стас молча, с мальчиком на руках, вышел из дома.

— Был ещё большой дядька… пузатый такой… со светящейся маской на лице…

Стас разочарованно вздохнул. «Маски» не забывали об осторожности, даже в присутствие похищенного ребенка и своих лиц маленькому пленнику тоже не являли.

— Ты знаешь, за что тебя похитили? — спросил Стас мальчика.

Тот покачал головой, но потом, словно вспомнив, добавил:

— Они хотели так напугать папу…

— Папу? — быстро переспросил Стас. — А что… кто твой папа? Чем он занимается?

Мальчик наморщил лоб.

— Они, эти дядьки в масках, звали моего папу… как кузнечика только… больше…

— Как кузнечика? — непонимающе переспросил Корнилов и тут же выпалил догадку. — Кузнец?

Мальчик быстро закивал головой.

— Артём, — Стас легонько сжал правую ладошку ребенка, — скажи мне, пожалуйста, чем твой папа… зарабатывает деньги?

Стас пытался говорить с мальчиком доступным языком. Он понимал, что требует от ребенка слишком много, но его отец, возможно, является ключом к личности неоновых убийц.

— Мой папа… — Артём на пару секунд задумался, а потом проговорил не уверенно, — мой папа делает разные предметы…

— Какие предметы, Артём? — взволнованно спросил Стас.

Мальчишка взглянул Стасу прямо в глаза и проговорил, понизив голос:

— Острые.