Неоновые росчерки

Эпизод тридцатый. "Капкан на крупного хищника"

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Вторник, 24 марта. Утро.

Всё было готово ещё в темное утро, задолго до рассвета. Ещё до того, как сотрудники самых крупных телеканалов, газет и медиа порталов явились на работу и узнали Новость.

До того, как прозвучал добровольный и честный вброс от пресс-секретаря УВД Москвы: задержан человек, подозреваемый в зверском убийстве Татьяны Белкиной, Влада Неклюдова и Людмилы Сомовой!

По настоятельной просьбе Стаса, до всех информ агентств, управлений телеканалов, главных редакторов газет и даже блогеров, пресс-служба московской полиции донесла, что задержанный — это Панкрат Рындин.

И, самое главное, именно и только сегодня рано утром будет пресс-конференция с человеком, благодаря которому полиция сумела выйти на след опасного преступника и арестовать его.

И имя его — Прокл Бельский. Это имя, Стас даже не сомневался, на несколько дней будет на устах не только у всей Москвы, но и у большей части всей необъятной страны.

С его подачи пресс-служба просто проорала эти имя и фамилию через все «рупоры» массовой информации.

Площадкой для конференции, на которой Бельский будет отвечать на вопросы и, в тайне для всех кроме посвященных, играть роль приманки, был выбран зал в одном из частных лофтов.

Обычно здесь проводят различные презентации, деловые встречи крупных компаний и различные бизнес-форумы.

Корнилов выбрал это место, потому что оно максимально подходило по условиям для покушения на Бельского, даже в присутствии большого количества людей.

Огромный зал на двести пятьдесят человек. Упрощенный вход, без проверки, для всех заинтересованных лиц. Несколько входов и выходов, рядом станция метро. И охраны совсем немного.

Точнее, совсем немного полицейских в форме. Большинство же будут присутствовать в здании под видом журналистов, блогеров и прочей «нечисти», как их называл про себя Стас.

Всем была дана четкая инструкция и приказ неукоснительно следовать всем указаниям.

Отвечал за всё Стас и именно поэтому эту ночь он не спал.

Впрочем, благодаря Нике и всем прочим событиям, спать ему сегодня и так было не суждено.

Бельский тоже не спал и у него причины были ещё более важные, чем у Стаса — он выступал в качестве сочного бифшекса, которым Стас махал перед носом рассвирепевших или вот-вот рассвирепеющих «Масок». А они обязательно придут в ярость, как только узнают, что их отец томиться в СИЗО, а тот, кто его сдал собирается похвастаться этим перед десятками камер ведущих телеканалов и объективами фото-корреспондентов!

Стас, в отличии от Прокла Бельского, очень и очень надеялся, что «Маски» не устоят перед соблазном отомстить за отца.

Корнилов даже сделал так, чтобы в СМИ, как будто при нежелании полиции, просочилась неудобная информация о неисправности проводки здания, где будет проходить конференция, о возможных неполадках с освещением. Важно, чтобы СМИ и прочие лица узнали о возможном (и даже очень вероятном) отключении света во время мероприятия — тем более был повод, в виде испортившейся погоды.

Это должно было сдобрить «наживку» дополнительным «запахом» для привлечения опасного хищника.

Словом, Корнилов сделал всё, что мог, чтобы «зверь» уверовал в возможность удачной «охоты». Чтобы выбрался из норы, чтобы попытался напасть и разорваться свою жертву.

Корнилов помнил, как выглядели тела Влада Неклюдова и Людмилы Сомовой. Он помнил глубокий след ножа в ноге покойного Влада.

И если он разбирался в психологии, поведенческом анализе и профайлинге, то именно владелец ножа и явиться сегодня по душу Прокла Бельского.

Стасу оставалось только ждать — сети и капканы он расставил.

Его мысли на некоторое время вновь вернулись к Нике.

Ситуация на МКАДе, со снежными заторами, как оказалось, уже решили силами муниципальных служб — они сумели расчистить полосы движения и обеспечить развязку для застрявших в пробке машин. Для этого пришлось ненадолго изменить некоторые ПДД и направление движения на некоторых трассах.

Зато теперь Ника и Лера направлялись прямиком на Петровку, тридцать восемь, в ГУВД Москвы, где находилось и управление УГРО. Там обе девушки будут в безопасности.

Стас посмотрел на часы и оглядел просторный зал. Всего через каких-то пару часов он наполниться взволнованными журналистами, здесь защелкают камеры, зашуршат блокноты и зазвучат вопросы. Вопросов будет много и Бельскому были даны указания, как и что отвечать, а что вообще лучше проигнорировать.

Корнилов чувствовал подтачивающее его изнутри, скребущее и ворочавшееся внутри беспокойное чувство. Оно перерастало в тревожное предчувствие и наполняло сердце следователя нервозностью.

Стас, внешне, как всегда, оставался спокоен и нерушим. Но внутри он отлично знал, как рискует. И осознавал, что будет если, он ошибется, если «Маски» доберутся до Бельского, если…

Нет, никакого «если»! У него нет права на ошибку, и он не ошибется!

Не сегодня, не здесь и не сейчас.

Торопливые шаги, гулко звучащие по пустым коридорам, заставили Стаса обернутся.

В огромный конференц-зал вбежал один из полицейских, которые должны будут обеспечивать охрану Бельского в униформе.

— Товарищ подполковник, — слегка волнуясь произнес старший лейтенант, — Там это… рамки металлодетекторов привезли.

— Отлично, передай, что их нужно установить, когда начнется конференция и мы на время закроем все двери.

— Есть, — лейтенант торопливо приложил руку к фуражке и умчался.

Стас усмехнулся и покачал головой.

Молодняк был в восторге, что им посчастливилось, по их мнению, участвовать в тайной и важной операции Уголовного розыска. И не под чьим-то началом, а самого Станислава Корнилова.

Стасу это было не нужно, но его слава, как гениального сыщика, шагала слишком уж далеко впереди, чтобы он мог остановить. Иногда это играло ему на руку, а иногда порядком раздражало.

Металлодетекторы были нужны, чтобы быстро установить их на выходах, когда публика будет покидать здание. Здесь, если конечно явившийся убийца (или убийцы) совсем кретин, он должен попасться с оружием, которым собирался убить Бельского.

Но Корнилову металлодетекторы были нужны, как раз для того, чтобы напугать убийцу и заставить его действовать необдуманно.

Он отлично понимал природу Масок — хотя, они относятся к типу, так называемых организованных преступников и тщательно продумывают свои преступления, им не чужда импульсивность.

Последнее обеспечивает необдуманную порывистость и, как следствие, совершение ошибок.

Стас, в который раз обошел здание, где будет проводиться конференция. В который раз он проверил капкан, куда собирался заманить матёрого, кровожадного и безжалостного хищника.

Когда он был на втором этаже у него ожил смартфон и зазвонил знакомой мелодией — Ника.

Корнилов давно поставил на синеглазую девочку определенный рингтон.

— Да, Ника. Что у тебя? — спросил он, приняв вызов.

— Я не знала, стоит ли тебе говорить… — нерешительно начала Лазовская.

— Стоит, — сухо и сурово потребовал Стас. — Если это срочно и не касается… твоих талантов.

Он ещё не знал, о чем собралась говорить Ника, но для себя решил приучить синеглазую рассказывать сразу, обо всём и вовремя, если это срочно и не связано с её необыкновенными способностями.

Ника умница, но она всё же ребенок, подросток, склонный к импульсивным и далеко не всегда правильным решениям.

— В общем, на МКАДе, там я встретила людей… В воспоминаниях одного я увидела, как они договариваются подкинуть наркотик братья Ожеровским.

— Ожеровским? — удивленно Стас.

— В воспоминаниях одного из них, — торопливо ответила Ника, — они говорили, что нужно подбросить наркотики во время обыска и, что Жанна не заплатит, если сопляки уйдут.

Стас перестал идти по коридору и остановился. Нервозное чувство, на миг, кольнуло его сознание, заставив закрутится в голове водоворот мыслей и предположений.

— Жанна? — медленно переспросил он.

— Я ни на что не намекаю, — торопливо заговорила Ника, — просто… Не знаю Стас, но возможно именно Микадзе имеет к этому отношение. Пусть она судья, но ты сам мне говорил, что она замешана в махинациях с Токмаковым… И вполне вероятно, что эти полицейские как-то связаны с ней…

— Это были полицейские? Которые собирались подбросить наркотики?

— Да.

— Где они сейчас?

— Не знаю, их увезли патрульные, которым я рассказала.

Ника помолчала и тут же поспешила спросить:

— Стас а выходит, что братьев Ожеровских отпустили?

— Да, — вздохнул Стас, — и Прохора Мечникова. А главный виновник теперь Даниил Меллин.

— Значит, за Мечниковым Жанна тоже будет охотиться, — сделала вполне логичный вывод Ника. — Микадзе явно вознамерилась отомстить им за свою дочь и не собирается мириться с тем, что их выпустили из СИЗО.

Корнилову ещё предстоит разобраться, что за катавасию задумали в СКР и зачем Датский привез Мечникова к Мирбаху и под каким предлогом Ожаровских отпустили, фактически, на все четыре стороны.

— Ты думаешь, Жанна могла отправить полицейских не только к братьям, но и к Мечникову?

Меллин был в коме и подкидывать ему порошки или вещества было бессмысленно — он и так никуда не денется.

А вот создать формальный повод для нового задержания Ожеровских и Мечникова…

Стасу казалось это вполне реальным: Жанна не тот человек, который смириться с гибелью дочери, не удостоверившись, что виновным получили по заслугам. Она вполне могла действовать незаконно, для достижения своих целей — ей с её зятем далеко не впервой.

— Только к Ожеровским, — вздохнув, сказала Ника— Мечников, пока, ей не доступен.

Стас хотел было спросить, о чем таком говорит Ника, но вспомнил, что сам велел ей не говорить лишнего по телефону: тот же СКР, с подачи Датчанина, вполне может прослушивать их разговоры.

— Значит парням повезло, что ты помешала этим продажным полицейским добраться до них, — добродушно, но скупо, усмехнувшись, проговорил в трубку Стас.

— Да, наверное… — неуверенно проговорила Ника. — Только, пожалуйста, Стас постарайся побыстрее освободиться. Мне очень многое нужно тебе рассказать.

— Я бы с радостью, но он запер нас с Леркой в вашем кабинете и куда-то уехал, — голос Ники звучал слегка обиженно и разочарованно.

Стас ухмыльнулся. Запереть обеих девчонок, чтобы они уж точно не нашли приключений на свои не зрелые головы, вполне в духе старого следака, каким до мозга костей оставался стареющий генерал.

— Потерпите немного я, надеюсь, что скоро все закончу и приеду к вам, — пообещал Стас.

— Хорошо, — вздохнула Ника. — Удачи тебе.

— Она нам обоим очень крепко пригодиться, — заметил Стас.

— Не сомневаюсь, — устало проговорила девушка.

Стас усмехнулся. Они попрощались, и он прервал вызов

Слова Ники застряли у него в голове, заставили стремительно раскручиваться условный маховик, продуцирующий догадки и версии.

Несколько минут Стас не мог заставить себя думать о «Масках» — его мысли вновь и вновь вращались вокруг фигуры Жанны Микадзе.

Что удумала эта баба? На что она готова ради мести за свою дочь?

По-человечески, даже если она решила извести Ожеровских, Мечникова и Меллина, Стас мог её понять. Но, конечно, допустить, чтобы она совершала самосуд не мог. И, если это будет в его силах, то и не допустит.

И вообще, кто же это там, в Следственном комитете, такой умный, что решил снять обвинение с малолетних бандитов?

Стас чуть нахмурился, уже предвидя долгую, изматывающую и неприятную возню с мудрецами из Следственного комитета.

Просто так предъявить им претензии не выйдет.

Корнилов заставил себя не думать сейчас ни о возможном участии Жанны в деятельности грязных полицейских, ни о судьбе сопливых террористов, ни о грядущей «схватке» со Следственным комитетом.

Сейчас его забота — «Маски» и безопасность Прокла Бельского.

Стас обошел все три этажа лофта и, удостоверившись в выполнении всех его указаний по безопасности и обустройству западни для убийц, вернулся в зал для конференций.

Бельский, в сопровождении двоих полицейских в униформе, был уже здесь.

Мужчина старался держаться спокойно, сдержанно и даже немного бравируя. Но взгляд выдавал его переживания.

Стас заметил, что Бельский испытал облегчение завидев его — гражданским спокойнее, когда Стас рядом.

— Как вы? — спросил Стас, подойдя к Проклу.

— Нормально, — соврал тот. — Скоро ведь все закончится. Так?

В невинном вопросе проскользнула надежда. Стас не решился её разрушить.

— Да, — негромко ответил он. — Помните всё, что я вам говорил?

Бельский закивал, немного быстрее, чем требовалось.

— Что делать, когда погаснет свет, вы запомнили? — продолжал допытываться Стас.

— Бросаю охрану и бегу в сторону выхода, а потом бегу в пустой… — тут голос Бельского дрогнул. — Простите… Я бегу, на этаже выше, в п-пустой коридор…

— Который, на самом деле, не пустой, — поспешил напомнить Стас.

На лице у нервничающего Прокла выступили заметные капельки пота.

Стас его не винил. В конце концов кто из гражданских чувствовал бы себя спокойно, зная, что сегодня, вероятнее всего, его придут убивать?

И мысль о большом количестве полицейских вокруг, до конца не успокаивала. Потому, что ввиду дурацкой человеческой природы всегда и во всем есть эти злокозненные «если» и «а вдруг».

Вдруг что-то пойдет не так? А если полицейские ошибутся? А вдруг кто-то из них растеряется? А если погасший, по сценарию, свет не получится включить заново? А вдруг на землю упадёт метеорит? А если завтра начнется зомби-апокалипсис?..

Стас хорошо знал, до каких безумств может довести человека паника и произрастающая из неё истерия.

— Прокл, — проговорил Стас, положив руку на плечо Бельскому. — Самая большая опасность, которая вам сегодня грозит — это нервный срыв и обморок.

Бельский вымученно улыбнулся, и снова несколько раз кивнул.

— Конечно… я понимаю… Мне нечего опасаться… я знаю… я понимаю…

Время до начала конференции пролетело невероятно быстро.

Толпа журналистов, корреспондентов, операторов, фотографов и прочих лиц, собралась перед закрытыми дверями ещё до полчаса до начала пресс-конференции.

И нечего было удивляться, что вся эта шумная и вооруженная объективами толпа заполнила помещение зала за каких-то несколько минут. Причем, к удивлению Стаса, народу набилось столько, что многим не хватило кресел, и они были вынуждены подпирать стены. Некоторые и вовсе сидели прямо на ступеньках вдоль возвышающихся зрительских рядов.

Стас сидел на последнем ряду, внимательно осматривая всех присутствующих. Первым делом взгляд его фокусировался на гостях, чья комплекция соответствовала описаниям Масок из видений Лазовской. То есть мужчинах крупного телосложения, с избыточным весом.

А таких здесь было аж шесть штук. И любой из них мог оказаться убийцей. А может быть и двое из них. А может быть и не одного…

Сегодняшний день может стать поворотной точкой в деле Неоновых Масок, а может закончится ничем. Или, что ещё хуже, и вовсе трагедией, которая будет стоить Стасу минимум звания, а максимум — срока в колонии, для бывших полицейских.

Но обо всем этом Корнилов сейчас не думал. Он полностью сосредоточился на задании и почувствовал то волнительное, но приятное, черт побери, чувство тревожного азарта. То ощущение, которое возникает, когда он вот-вот может, наконец-то, добраться до преступника, поймать его, арестовать и заставить сесть на скамью подсудимых.

— …После похищение сына, я вынужден был продавать свои изделия Панкрату Рындину и боялся сообщать об этом полиции, — Бельский отвечал на один из многих вопросов собравшихся здесь журналистов.

— Как долго вы работали на Рындина?

— Что именно вы делали для него и других убийц?

— Вам позволяли видеться с сыном?

— Что вы чувствовали, когда заходили в комнату вашего сына, пока он был у Рындина?

— Как на похищение ребенка реагировала ваша жена.

Журналисты безжалостно «расстреливали» вопросами несчастного Прокла.

Стас видел, как тому всё тяжелее и тяжелее становиться отвечать на вопросы. Последние все чаще становились личными.

Корнилов в очередной раз задумался: журналисты, которые терзают жертву или родственников жертв своими расспросами, желая добыть материал поинтереснее, понимают, что перед ними живые люди?

По мнению Корнилова, понимают, но, скорее всего, плевать хотели на то, что чувствует сидящий перед ним человек, переживший кошмар, панику и страх.

Конференция продолжалась, Бельский отбивался от настырных, едких и неприятных вопросов. Журналисты, как с цепи сорвались и с ожесточением пытались растерзать беднягу своими вкрадчивыми и неудобными вопросами.

Стас видел, что Бельский потел, краснел и постоянно неловко ерзал на месте.

Изредка его выручал лысеющий мужчина, с прической похожей на монашеский католический постриг — представитель пресс-службы полиции.

Но он особенно не участвовал в разговорах, предоставляя Бельскому отдуваться самому.

Стас достал из внутреннего кармана кнопочный телефон «Н4».

Эти старомодные, на вид, кнопочные телефоны с QWERTY клавиатурой не обладают возможностью делать высококачественные снимки, на них нельзя запустить ни одно приложение с сервисов AppStore или GooglePlay.

Преимущество подобных средств связи в закрытых, прочно закодированных каналах, не доступных или крайне сложных для взлома.

Какое-нибудь АНБ, Моссад или МИ6, возможно и смогло бы взломать «Н4», но организации рангом ниже — очень вряд ли.

Да и не нужны им сведения московской полиции, офицерам которой давно и тайно приказано на всех операциях использовать только данный телефон. Устройство было специально разработано в научно-технических центрах Минобороны и МВД.

ЦСН, разведчики и служба охраны первых лиц пользуются еще более совершенными устройствами для обмена информации.

Корнилов быстро написал сообщение для всех оперативников:

— «Готовность пять минут. Всем быть начеку. Уделить внимание объектам на местах: двенадцать, сто восемь, семьдесят один, сто сорок четыре, девяносто шесть и двести пятьдесят девять».

Журналисты продолжали наперебой сыпать вопросами. Они не ощущали, как воздух в помещении конференц-зала затвердел, сгустился, стал пружинистым и тяжелым.

Это чувствовал Стас и переодетые в гражданское оперативники.

Время медленно, как будто издеваясь, но неотвратимо и стремительно отсчитывало секунды до начала операции.

Стас не мог объяснить почему, но откуда-то он, он догадывался и был уверен — они здесь. Убийцы или убийца, один из Масок, здесь. В этом зале. Здесь сейчас он дышит со Стасом и Проклом одним воздухом. Здесь и сейчас он смотрит на, уставшего и замученного вопросами, Прокла. Он наблюдает за ним из рядов безликих зрителей и одинаковых журналистов. Он представляет, как будет убивать его…

Один из шести. Один из шестёрки здоровяков.

Стас по очереди переводил взгляд с одной широкой спины, на другую и дальше, по кругу.

Кто из них? Кто из них убийца? Кто из этих шести мужчин безжалостная кровожадная тварь, способная насмерть замучить и растерзать двух молодых девчонок и одного парня?

Кто? Кто из них? Кто на это способен?

Их спины и затылки ничего не могли сказать об этом. Только их действия определят затаившегося хищника.

Теперь главное, чтобы зверь ничего не заподозрил раньше времени, и ловушка сработала должным образом.

«Давай, — подумал Стас, — ты же хочешь убить Прокла, хочешь отомстить за отца! Ты сам знаешь, что у тебя больше не будет такого шанса!»

Времени до начала операции и того момента, как погаснет свет, оставалось меньше минуты.

Стас ощутил, как от затылка, по его шее скатывается одинокая капля пота.

Пол минуты.

В зале царит оживление. Взволнованные ответами Бельского журналисты продолжают допытываться о подробностях.

Четверть минуты.

Настойчивое, нагнетающее напряжение собирается в груди Стаса, тяжелеет в мышцах пресса на животе, распространяется по плечам и концентрируется в затылке. Оно пульсирует там, в полости черепа. Тревожно бьется, с нарастающей амплитудой.

Две секунды…

Удар сердца, ещё один…

Свет гаснет, полная темнота!

В зале слышаться возмущенные крики, чья-то ругань и громкие вопросы.

— Что случилось?!

— Что происходит?

— Что со светом?!

Одинаковые нервные вопросы летели со всех сторон.

Стас уже был на ногах.

В погруженном во мрак зале заметались светящиеся прямоугольники смартфонов. Замелькали лица, руки, фрагменты одежды.

Шуршание, скрипы кресел, шаги.

Стас подождал несколько секунд, а затем быстро спустился вдоль рядов, и вовремя!

Узнаваемая фигура Бельского метнулась к двери и выбежала прочь.

Отлично. Прокл не забыл план действий, хотя никто и не подозревает, как ему сейчас страшно.

Некоторые из журналистов тоже выскочили через дверь, в коридор.

Здесь тоже было или темно, или царили непроглядные сумерки — раннее утро и плохая погода, с низкой облачностью делали своё дело.

— Все в этой стране через ж*пу! — раздраженно бросил кто-то.

Корнилов увидел одного подозреваемы — плотного и крупного мужчину в полосатом свитере. Тот сосредоточенно пересматривал видеозапись на фотокамере.

Минус один. Осталось пять.

Стас взглянул на время. Через четыре минуты свет включат.

Он выждал несколько секунд и неспешным шагом ринулся к месту, на третьем этаже, куда должен был убежать Прокл.

Стас буквально взлетел по ступенькам, освещая себе путь телефоном.

На третьем этаже уже было светлее, но при этом совсем безлюдно. Во всяком случае на первый взгляд.

Прокл обнаружился здесь, в конце коридора за поворотом. Около него стояло уже пятеро вооруженных мужчин с пистолетами наготове.

— Вы его задержали? Поймали кого-то? — встревоженно затараторил Бельский.

Даже в полумраке было заметно его сильно побледневшее лицо. Мужчина испытал крайне изматывающее переживания.

— Пока нет, — мягко ответил Стас и кивнул оперативника, — переходим к следующей части. Никому не расслабляться.

Корнилов развернулся и направился к лестнице вниз.

Хорошо. Поиграть в догонялки не получилось или же убийца не пришел на конференцию.

Вторая часть операции, самая главная, выявит его, если он здесь.

Корнилов бросил взгляд в окно.

Здание уже было оцеплено, вокруг стояли десятки автомобилей с угрожающе мерцающими красно-синими мигалками.

Оцепление было выстроено в несколько «колец». Все ближайшие станции метро перекрыты на вход и выход. На некоторых дорогах остановлено движение.

Корнилов не собирался давать убийце или убийцам не единого шанса на побег, если они здесь.

Внизу, на первом этаже, перед центральным выходом, уже сгрудились недовольные журналисты.

— Что это значит? — капризно произнесла одна из журналисток, сложив руки на груди. — Почему нас пропускают только через металлодетекторы? Это что вообще за самоуправство? Эта власть вообще в конец потеряла границы! Творят, что хотят!

— Ну, а что ты хочешь? — с презрением глядя на полицейских, проговорил стоящий рядом с девушкой парень в очках и деловом костюме. — Страна диктатуры, с ностальгией по сталинизму…

Стас подавил раздражение, от услышанного.

Мало того, что некоторые не обремененные сознанием, необходимой эрудицией и должным уровнем интеллекта, граждане спешат поливать дерьмом правительство при каждом удобном моменте, так они ещё рассуждают о личностях, про которых не прочитали и пары книг.

Очень удобно. Ругать то и тех, о ком ты знаешь только из ангажированных фильмов, тупых сериалов и лжефактов из проплаченных псевдо документальных фильмов.

Стас никогда не понимал людей, ругающих разрушенную тридцать лет назад Страну (с большей буквы) благодаря которой они пользуются всеми благами, которые у них сейчас есть.

Корнилов прошел мимо возмущающихся журналистов и вышел на улицу.

Из шести подходящих по комплекции подозреваемых, четверых уже задержали, и они сейчас ругались с сотрудниками полиции.

Те, отчаянно сохраняя терпение, с каменными лицами их успокаивали.

Корнилов подозвал одного из оперативников в гражданском.

— Ну что? — спросил он. — Есть что-то?

— Да не особо, товарищ подполковник, — чуть скривился тот. — Нашли только пару травматических пистолетов и с десяток перцовых баллончиков.

— Да, всё это не то, — вздохнул Стас.

Корнилов посмотрел на толпу журналистов, которые с досмотром, по два человека (через два выхода) пропускали через металлодетекторы.

Стас достал телефон и приказал всем оперативникам тщательно обыскать все здание. А так же отправил лично двух человек обыскать урны в туалетах на первом и втором этаже. Всё содержимое Стас приказал им собрать в один или несколько пакетов.

— Вижу полиция, как обычно, всеми силами, старательно заслуживает любовь доблестных работников честных и принципиальных средств массовой информации, — прозвучал за спиной Корнилова знакомый, ехидный голос.

Стас, не смотря на тревожную неопределенность происходящего, усмехнулся.

— Рад, что ты не опаздываешь, Яша, — он обернулся и пожал руку подошедшему Щербакову.

— Как можно! — картинно изумился тот. — Разве могу я пропустить столь милую моему сердце картину…

— Хорош, паясничать, — одернул друга Стас. — У тебя все готово?

— Вся мобильная лаборатория ожидает твоих указаний, — кивнул судмедэксперт.

— Хорошо… — Стас снова посмотрел на выходящих из здания людей. Лица у всех были или недовольные и воинственные, или растерянные и испуганные.

Из здания, с другого выхода вышли двое полицейских. Каждый из них держал по одному большому пластиковому мешку для мусора, в каждой руке.

— Мы все собрали, товарищ подполковник, — отчитались они. — Проверили все мусорные корзины в туалетах и кабинетах.

— Хорошо, — кивнул Стас.

— Яша пересмотрите с парнями содержимое, обрати внимание на всё, что может походить на обрывки нитриловых перчаток. Особое внимание уделите чёрным перчаткам.

— Почему именно чёрным? — удивился Яша.

— Потому, что все остальные мы изъяли из всех ближайших аптек.

— Да ты интриган, Стас.

— А ты болтун и софист, — не остался в долгу Корнилов. — Иди занимайся делами, Яша.

— Есть, сэр, — хмыкнул Ящер и кивнул полицейским. — Пойдёмте, господа. В ближайшие пару часов нас ждут не забываемые впечатления и опыт в изучении лучших экземпляров местных продуктов переработки человеческой жизнедеятельности!

Сам Стас решил вернуться внутрь здания и очередную свою догадку, которые имеют свойство очень часто оказываться верными.

Корнилов сильно подозревал, что прежде всего, из Масок, по душу Бельского, явиться именно тот, что вонзил нож в ногу несчастного Влада Неклюдова.

Всё указывает, что из братьев, если версия Стаса опять верна, он самый не уравновешенный, самый нетерпеливый и порывистый.

А значит наименее осторожный. И скорее всего, Стас в этом почти не сомневался, этот владелец сделанного на заказ качественного и дорого ножа, захочет использовать против Бельского именно его.

Именно этим элитным боевым ножом, с лезвием «спир пойнт» убийца пожелает зарезать Бельского.

Но, а если он понял, что на выходе его поймают с этим самым ножом? Что он сделает?

Стас уже шагал по коридорам лофта.

Убийца не захочет терять свою ненаглядную вещицу, равно, как и чтобы она попала в руки полиции. А значит он захочет спрятать её где-то в здании, чтобы потом, когда все уляжется, вернуться и забрать её.

Времени, чтобы припрятать драгоценный нож у одного из Масок было достаточно, ведь за Бельским он не побежал.

А значит, разорвав свои чёрные нитриловые перчатки и выбросив их в корзину, он спрячет нож… Скорее всего тоже в общедоступном месте, но так, чтобы никто не нашел.

Корнилов не долго думая отправился в отхожее помещение на первом этаже.

Убийца должен был волноваться и переживать, к тому времени, когда свет снова загорелся он уже должен был сообразить, что попался в западню.

Стас представлял, как тот мечется по туалету, как нервно ищет место, чтобы скрыть свой нож.

Он боится, он не хочет быть пойманным. Но он уже слышит, как оперативники сгоняют всех к выходу. Он не может не понимать, что он здесь не спрячется, его найдут и обыщут.

Он паникует, злиться на себя и полицию и, наконец, прячет нож в то место, которое ему кажется наиболее скрытным из всех доступных.

Что удивительно, так это тот факт, что и на обычных людей, и на убийц очень часто широко воздействует различная киноиндустрия.

Из-за большого количества боевиков, триллеров, детективов, романтических комедий и приключений люди свято верят в разную чушь.

Что разогнавшись, на автомобиле можно перепрыгнуть пропасть. Что можно схватить брошенную в окно гранату и вышвырнуть её обратно через это же окно, прямо в ничего не ожидающего врага.

Что можно в каблуках скакать по крышам и гоняться за вампирами или, например, что смывной бачок является уникальным местом для тайника. И ни одна собака не догадается искать там спрятанный предмет.

В бачке четвертой кабинки мужского туалета на первом этаже, Стас обнаружил замотанный в целлофановый пакет нож.

— Даже разочарование берёт, — проворчал Стас, доставая оружия из воды. — Мог бы, хоть в женский туалет запрятать, а ещё лучше под дном кресла, прямо зале, закрепить, никто бы и не догадался там искать…

Корнилов почувствовал злость на убийцу, который держит полицию и лично, его Стаса, за идиотов.

Нож, как и предсказывал Яша, оказался отменного качества и с присущей оружию зловещей, но стильной красотой.

Если бы ещё этот шедевр оружейного мастерства не использовался для истязания ни в чем повинных жертв маньяков и не испробовал столько невинной крови, им бы действительно можно было восхищаться.

Когда Стас уже вышел на улицу, здесь, через металлодетекторы успели пропустить около половины недовольно ворчащих журналистов.

Некоторые из них, нисколько не стесняясь снимали происходящее не телефон и язвительно комментировали, ругая власть, президента, правительство и присущее, по их мнению, России исконное варварство.

Корнилов почувствовал, что его отношение к журналюгам только ухудшилось.

Возле мобильной лаборатории, как и приказывал Стас, выстроили всех главных подозреваемых — всех тех, кто сидел на указанных Стасом номерах в конференц-зале.

Мужчины все выглядели раздраженными и мрачными. Корнилов понимал, что как минимум пятеро из них абсолютно обычные граждане, самым серьёзным преступлением которых могло быть превышение скорости или парковка не положенном месте.

Но, выявить преступника не проверяя и не «просеивая» гражданских попросту невозможно.

Корнилов, проходя мимо них, окинул лица всех задержанных внимательным изучающим взглядом.

Не доходя до двери мобильной лаборатории, Стас «случайно» выронил нож.

Оружие с тяжелым стуком ударилось об асфальт. Поднимая его, Стас быстро взглянул на задержанных мужчин.

Из пятерых только трое глядели на оружие и непонимающе хмурились. Двое других показательно и демонстративно глядели в стороны.

«Попались, — подумал Стас, — кто из этих двоих и пришел сегодня, ради тщетной и глупой попытки убить Бельского…».

Но, не хитрый психологический эксперимент Корнилова никак не мог служить поводом для задержания. Нужны были результаты исследования судебно-медицинской экспертизы.

Внутри фургона, в котором со своими компьютерами и лаборантскими приспособлениями обустроились Яша и его помощники, попахивало чем-то техническим и промышленно-спиртным.

Судмедэксперты работали интенсивно, с увлечением и, что называется, не покладая рук.

Яша отвлекся от изучения мятых нитриловых чёрных клочков и обернулся на Стаса.

Корнилов молча показал ему нож в прозрачном, криво обмотанном пакете.

— А знаешь, — заухмлялся Ящер, — я вот даже не удивлен, что его нашёл. Я бы больше удивился, если бы Станислав Корнилов вернулся с пустыми руками.

— Хорош кривляться, Яш, — Стасу было не до приколов. — Проверь, будь добр и побыстрее. Люди снаружи нервничают.

— Нервничают, значит виноваты, — ухмыльнулся Яша.

— Ты только при журналистах, это где-нибудь не ляпни, — предупредил Стас, — а то тебя утопят в словесных нечистотах и запретят упоминать твое имя всуе.

Младшие эксперты, не оборачиваясь, загоготали, тряся спинами.

Яша недовольно нахмурившись, обернулся на подчиненных и с укором посмотрел на Стаса:

— Так, идите отсюда, господин подполковник. Нечего мне тут дисциплину расшатывать…

— Поторопись, — попросил Корнилов выходя из фургона. — У нас очень немного времени. Мне нужно что-то, за что можно зацепиться, Яш.

Стас не добавил в слух, что в противном случае вся сегодняшняя затея была напрасна.

А Прокл Бельский зря рисковал своей жизнью, и убийца, которого они сегодня не смогут задержать, станет в разы осторожнее.

Толпа пропущенных через турникеты металлодетектеров, росла с каждой минутой. И сейчас небольшая площадь, перед лофтом, уже заполнилась недовольным и возмущенным гомоном.

Журналистов, которых подвергли проверке, и не думали расходиться. Напротив, они устроили соревнование, кто снимет видео на телефон с более язвительными и издевательскими комментариями.

Полицейские, надев каменные маски, отчаянно пытались на это не реагировать.

Стас оглядел стоящих подле фургона пятерых крупных мужчин, под присмотром двоих полицейских и подошел к ним.

Взоры всех подозреваемых обратились к нему. Они видели, кто главный во всей этой полицейской операции и, кто принимает решения. И нет ничего удивительного, что трое из пяти смотрели на Стаса с откровенной надеждой.

— Граждане, — со сдержанной, но показательной вежливостью проговорил Стас, — я приношу вам извинения за то, что вам приходиться терпеть эти неудобства. Но, поверьте по-другому, мы поступить пока не можем.

Стас подошел к первому из подозреваемых и протянул ему руку для рукопожатия.

— Как вас зовут?

— Фёдор, — настороженно ответил мужчина с густой каштановой бородой.

На лбу у него пролегли складки сомнения, во взгляде скрывалось недоверие.

— Вы журналист? — пожимая его руку, Стас располагающе улыбался и левой рукой, как будто в убедительно-просящем жесте, чуть касался ямочке на кисти, подле большого пальца.

Незаметно для всех мужчин, вежливо справляясь о их здоровье, Стас двумя пальцами прощупывал у них пульсацию латеральной вены.

И он почти не удивился, что двоих, которые не прошли «тест» с падением ножа и показательно отводили взгляд, пульс был самый ровный.

Социально паталогическая особенность некоторых серийных убийц или просто хронически девиатных личностей, заключается в разнице реакции на различные события.

Как пример, сбитая машиной собака, приведет в ужас любого адекватного и нормального человека, заставив его презирать и даже ненавидеть водителя, который совершил подобное.

Убийца, скорее будет жалеть, что не успел наслушаться визга и жалобного скулежа гибнущего животного.

И разумеется, пульс обычного человека, от переизбытка жалости и гнева, будет звучать куда чаще, чем сердцебиение психопата, испытывающего совершенно противоположные эмоции.

Тоже самое касается и подобных, тревожных и неприятных ситуаций. Убийца вовсе не желает попасться полиции, но относится к этому, немного, как к игре. С известной долей азарта и приятно нервирующего предвкушения — поймают или нет?

Сумеют ли докопаться? А вдруг у них не получится? А если получится, то что?..

Есть даже популярная версия, что многие убийцы и вовсе тайно желают быть пойманными, ради славы и устрашающих заголовков газет, с их именем.

Последнее, по мнению Стаса очень индивидуально, но факт остается фактом — большинство серийных убийц, куда более спокойно реагируют на те факторы, что вызывают у обычных людей тревогу, страх и панику. Даже, когда они знают, что могут быть пойманными.

Ха, если бы они боялись, если бы страх перед полицией у них вообще существовал, они бы в жизни не убивали, не насиловали и даже не грабили бы никого!

Стас смотрел в глаза обоим мужчинам, чей пульс звучал непозволительно спокойно, для происходящего с ними. И во взглядах у них Стас рассмотрел, что-то похожее на равнодушную, молчаливую насмешку

Их глаза как бы говорили: «Давай, ср**ый следак, что ты там можешь мне предъявить? Мне плевать на тебя и всю полицию! Я вас не боюсь, вы все для меня одинаковые ничтожества!».

Стас их запомнил.

Пузатый мужчина, в свитере со снеговиком и другой, черноволосый, небритый, в клетчатой рубашке, поверх растянутого и застиранного свитшота.

Корнилов, интуитивно, ставил на «Снеговика».

Из фургона мобильной лаборатории выглянул взволнованный Яша.

— Стас, зайди, пожалуйста! — попросил он.

Корнилов с готовностью и надеждой влетел внутрь фургона.

Сейчас был тот самый пафосный до невозможности гребаный момент истины.

— Есть совпадение, — выдержав эффектную паузу, с довольной улыбкой, проговорил Яша.

Несмотря на его привычную развязность в общении, Стас заметил, что Ящер испытал заметное облегчение — он понимал, насколько критически важно сейчас найти зацепку, улику, след.

— Кто? — коротко спросил Корнилов.

— На одной части обрывков нитриловых перчаток, как раз чёрного цвета, в очень маленьких количествах найдены потожировые следы, микроскопические частицы грязи и кожного эпителия, полностью соответствующих взятым пробам у одного из подозреваемых. Это мужчина с милым снеговичком, на свитере.

— Следы на рукояти ножа? — спросил Стас, чувствуя приятный, немного мучительный, ажиотаж, собирающийся в груди и раздувающийся в легких пульсирующей волной.

— Рукоятку ножа, лезвие которого идеально совпадает со следом в ноге Влада Неклюдова, старательно пытались отмыть.

— Предусмотрительный, — оценил Стас.

— Как минимум, знаком с базовыми целями и методами работы судебно-медицинской экспертизы, — оценивающе, кивнул Яша. — Перчатки он тоже старательно протёр мокрыми бумажными полотенцами, прежде, чем разорвать и побросать в унитаз… Именно поэтому, надо полагать, мы нашли на них частицы экскрементов. Да, и на рукояти ножа, помимо кусочков бумажного полотенца, присутствуют, конечно же, и фрагменты чёрной нитриловой материий.

— Отлично, запротоколируй это всё, — сказал Стас, — а я пойду, отпущу намучавшихся людей и приглашу нашего недобропорядочного господина на беседу в автозак.

Корнилов даже удивился собственному спокойствию: фактически, сейчас он выйдет из мобильной лаборатории и арестует одного из Масок.

Сейчас он поймает одного тех садистов, насмерть замучавших Татьяну Белкину, Влада Неклюдова и Надежду Сомову. Но, должно быть всё дело в том мрачном и умиротворяющем моральном удовлетворении, которое он сейчас испытывал.

Надо сказать, что Стас почти всегда именно так и реагировал, когда ему удавалось задержать преступника — с величественным и ледяным спокойствием.

Показательным был и тот факт, что мужчина в свитере со снеговиком не стал сопротивляться, ломать комедию, выкрикивая слова об ошибке или биться в притворной истерике.

Нет. Всё, что увидел Стас, когда подошел к нему и сообщил, что он арестован — это расплывшуюся на лице самодовольную наглую ухмылку и насмешливое злое презрение в глазах.

— Долго же вы там копались, подполковник, — насмешливо проговорил мужчина. — Я уж думал, вы ни хрена не найдёте и отпустите меня…

Он весело хохотнул, звякнув наручниками, которые полицейские по указанию Стаса нацепили на его запястья.

Глядя на ухмыляющуюся рожу этого жирного подонка и вспоминая, двух молодых растерзанных девчонок и замученного парня, Стасу ощутил просто невыносимое желание врезать ему по морде.

Со всей силы, от души. Чтобы у этого ублюдка, череп внутрь вогнулся.

Но, Корнилов умел держать себя в руках и обуздывать порывы ярости. Иначе он был бы не лучше тех, кого ловит уже восемнадцать с половиной лет.

— Да ты так наследил, — добавив в слова едкость и пренебрежение, ответил Стас, — что я устал спотыкаться об улики…

Глаза убийцы опасно сузились. Он продолжал ухмыляться, но взгляд его изменился, наполнился убийственной злобой и яростной жаждой отомстить Стасу за насмехательство.

Эгоцентризм и болезненное ЧСВ частенько являются опасными пороками преступников, подобных «Маскам».

Они убивают и мучают своих жертв, наслаждаются их хрипящими криками и слезными молитвами, ощущая себя вершителями судеб. Такие, как «Маски» убивают не только ради извращенного и паталогического сексуального возбуждения, от совершения убийства. Им крайне важно ощутить себя полноправными хозяевами человеческих жизней.

Только это поможет им, на время, почувствовать себя полноценными, признанными и… счастливыми.

Ведь мир не замечает их, не ценит и, как им кажется, презирает, выталкивая за пределы равнодушного общества. Общества «овец», которое живет и себе не понимает, кто их хозяин, кто волен делать с ними, всё что пожелает, кто решает, кому из них жить, а кому умереть.

И Стас только что, намеренно, как следует надавил и потоптался на вечно воспаленном чувстве собственного величия, стоящего перед ним убийцы.

— Думаешь, ты такой гениальный, подполковник?! — сбросив маску невозмутимости, прошипел убийца, выплевывая капли слюны. — Ты, наверное, полагаешь, что спас этого ничтожного выродка, Бельского? Думаешь, он теперь будет в безопасности? Да? Надеешься, что арест отца сойдет тебя с рук?!

Он сорвался на крик, ринулся к Стасу и его тут же скрутили стоящие позади полицейские.

— На все твои вопросы, — произнес Стас, с некоторой надменностью глядя на согнутого усилиями полицейских убийцу, — ответ — да.

Он поднял на него взгляд, наполненный бессильной, но бешеной злостью. С левого уголка рта мужчины стекала струйка слюны. По-звериному скаля зубы, убийца с неистовой, неукротимой ненавистью взирал на следователя.

Личность убийцы, который на отрез отказался говорить со Стасом и с кем бы то ни было, установили по отпечаткам пальцев.

И через несколько минут у Стаса была уже довольно объемная информация на задержанного.

К моменту, когда он занялся изучением личности подозреваемого, на улице уже стремительно светало. По вечернему темные и по-настоящему зимние сумерки утра рассеивались, уступая блеклому свету снежного мартовского дня.

Когда Стас прочитал имя и фамилию, он быстро достал телефон и набрал Сеню.

Арцеулов, по замыслу Корнилов, как раз сейчас должен был проводить бурный обыск и учинять грубый шмон на тайном складе контрабандной китайской техники. Это должно было стать ещё одним психологическим ударом по «Маскам», чтобы заставить их метаться, паниковать и совершать ошибки, только благодаря которым их и можно задержать.

— Слушаю, Стас? — позвучавший в телефоне, после дозвона, голос Арсения отдавал волнением и торжествующим возбужденным злорадством.

— Сень, ты знаешь, кого-то по имени Марк Карташев? — спросил Стас.

— Ну, да. Это один из сотрудников стоянки, где мы вчера с парнями обыск устраивали.

— А где он сейчас, ты знаешь? — проговорил Стас.

— Не-ет, — голос Сени стал настороженным. — А ты?

— Конечно, — усмехнулся Стас, — он сейчас сидит в автозаке, в наручниках.

— А за что ты его задержал? — недоуменно спросил Арцеулов.

— За то, что он собирался убить Прокла Бельского, — негромко ответил Стас.

Прошла пара секунд, прежде, чем Сеня справился с услышанным ответом, осознанием ситуации и моральным потрясением.

Стас, с ухмылкой, выслушал длинную, выданную Сеней, тираду ругательных словосочетаний, из которых процесс сношения матери Карташева был самым приличным из всего содержания.

— С**а! — выдохнул Сеня, выговорившись и вздохнув.

— Ты закончил? — деловито поинтересовался Стас.

— Вроде бы, — буркнул Сеня.

— Нашли что-то на складе?

— Техники китайской, миллионов на пять-шесть, шприцы, бинты, алкоголь и старую койку с наручниками, у изголовья.

— Мило, — оценил Стас. — Как только закончишь, бери Ахмара и вези его к нам. Я потом, хочу им с Карташевым устроить очную ставку.

— Хочешь заставить их сыграть в «Дилемму заключенных»? — спросил Сеня.

— Попробую, — вздохнул Стас, глядя на стоящий перед ним автозак.

Так называемая «Дилемма заключенных» применяется для определения способа давления на двоих подозреваемых. Допрашивая их по отдельности, пугая одного показаниями другого и наоборот.

Обычно из пары или большей группы задержанных кто-то сдается и начинает сдавать своих подельников.

Но сейчас, максимум на что он может рассчитывать, это лишь пошатнуть уверенность Ахмара Картамазова и, если очень повезёт, заставить нервничать Марка Карташева.

Впрочем, на последнее надежд ещё меньше, чем на то, что такой матёрый сиделец, как Ахмар, начнет колоться или сотрудничать со следствием. Единственное, чем, может быть удастся его подкупить, так это обещанием меньшего срока и не в колонии строго режима. Хотя, ради того, чтобы Картамазов выдал хоть какие-то важные сведения, Стас готов был пообещать ему даже условный срок.

Из двух зол… Лучше не выбирать, но иногда приходиться.

Раздумывая над дальнейшим планом действия, Стас собрался уже сесть в свой «Лэнд Ровер», когда неожиданно увидел, подъезжающий чёрный Chevrolet Colorado.

Корнилов замер у приоткрытой дверцы своей машины, узнав автомобиль генерала Савельева, который тот недавно приобрел у друга, со значительной скидкой.

Когда дверцы пикапа открылись, из кабины, почти одновременно, выбрались сам Аспирин и Ника.

Даже с расстояния, на котором находился Стас, он увидел, как встревожена Лазовская и как она пытливо высматривает его.

Корнилов поднял руку, помахал им, и они оба поспешили к нему.

— Стас, — без предисловий, в привычной ему манере, начал Антон Спиридонович, — тебе нужно выслушать Нику.

Он взглянул на синеглазую девочку, которая, судя по ее нетерпеливому виду, уже не могла дождаться, когда ей дадут сказать.

— Расскажи ему всё, что рассказала мне, — велел генерал.

Ника согласно кивнула и деликатно указала на машину Стаса.

— Будет лучше, если мы поговорим внутри, — сказала она, взглянув в глаза Корнилова.

— Как скажешь, — ответил Стас, пытаясь предположить, что могла узнать Ника.

Мимоходом Корнилов подумал, что ему очень хочется обнять эту белокурую девочку, помогавшую раскрывать ему сложнейшие дела и одновременно заставляя его нервничать, переживать и даже бояться за её жизнь.

Втроем, Стас, генерал Савельев и Ника они забрались в Лэнд Ровер.

Ника начала торопливо, нервно и без предисловий.

— Стас, когда я была в доме у Мариана Мирбаха, туда приехал Датчанин.

Корнилов встретился взглядом с сидевшим на заднем сидении генералом. Взгляд льдисто-голубых глаза генерала выражал мрачную обеспокоенность.

Стас понял, что сейчас Ника расскажет нечто, способное вызвать у него крайне неоднозначные, но чертовски нервирующие чувства.

— Он был не один, — продолжала Ника. — Датский привёз с собой Прохора Мечникова.

Стас в упор посмотрел на Нику. Белокурая девочка, сидела слегка развернувшись к нему и встревоженно глядя на него своими искристо синими выразительными глазами.

Корнилову потребовалось пару лишних секунд, чтобы принять и усвоить услышанное. Он старался держать себя в руках, хоть и после сказанного Никой, вопросы беспокойной стаей птиц взметнулись в его сознании.

— Родион Датский, — медленно, чуть рокочущим голосом, проговорил Стас. — Приехал к учредителю корпорации «Медеор», вместе с главарём и идейным вдохновителем малолетних бандитов, взявших в заложники семью Токмаковых?

— Это ещё не всё, — продолжила Ника и взволнованно вздохнула. — Стас, в воспоминаниях Датчанина, я увидела, как он приходит к Вацлаву Токмакову в палату и… Он…

Стас напрягся и почувствовал, как его дыхание сбилось. Беспокойный нагнетающий импульс разрастался в его сознании, некое, фигурально, но с физическим ощущением, скручивающее ощущение костенело во всем теле.

Он одновременно желал услышать, что Ника скажет дальше и также боялся этого. Боялся получить ещё один повод ненавидеть и презирать Датчанина.

Стас не знал, как он поступит, скажи Ника то, что совпадало с его опасным и диким предположением, которое он с усилием отгонял прочь.

— Датчанин что-то ввёл в пакет с физраствором из капельницы Токмакова, — набравшись смелости, проговорила Ника.

Стас мысленно выругался и на мгновение прикрыл глаза.

— Он сделал это по приказу Мирбаха, — продолжала Ника.

— Ясно, — выдохнул Стас.

Его подозрения не оправдались. Всё оказалось ещё хуже, чем он полагал.

— Стас, в управлении Следственного комитета знают об этом и о том, что Датчанин работает на Мирбаха, — тут же поспешила добавить Ника. — Это его задание. И он… он именно поэтому просил меня ничего тебе не рассказывать, но…

Стас взглянул на Нику. Девушка опустила взгляд и пробормотала.

— Я не могла, не сказать… Ты должен был об этом узнать.

— Ты всё правильно сделала, — Стас не удержался, протянул руку и легонько, с нежностью провел пальцами по щеке Ники.

Сидевший позади генерал Савельев многозначительно прокашлялся.

Стас убрал руку, Ника опечаленно вздохнула. Было заметно, какое облегчение она испытала, когда рассказала.

— По всему выходит, — продолжала Аспирин, — что СКР закрутил какую-то операцию. Разумеется, не посчитав нужным поставить в известность другие ведомства…

— ЦСН ФСБ, Управление экономической безопасности и ФАПСИ, знают — внезапно, почти отрапортовала Ника и, подняв взгляд на Стаса, боязливо добавила. — Переговоры с представителями этих структур были в памяти Датчанина.

— Ну, понятно, — всё более раздражаясь проворчал Аспирин. — А УГРО и полицию не посчитали нужным поставить в известность.

Стас промолчал, но подумал, что последнее, если СКР планирует какую-то операцию, в отношении «Медеора» и Мирбаха, было правильным. Требования к набору персонала в полицию меньше и проверок тоже. К тому же МВД по численности сотрудников в разы превосходит все вышеперечисленные ведомства. А это в сотни раз повышает вероятность разглашения секретной информации.

— Значит, Следственному комитету нужен Мирбах, — констатировал Стас.

Ника быстро кивнула.

— А Токмакова они за что убрали? Ты это видела в воспоминаниях Датчанина? — уточнил Стас у Ники.

Лазовская пожала плечами.

— Судя по тому, что я успела увидеть… СКР считали, что посадить Токмакова не удастся, а позволить ему оставаться на свободе или, тем более, занимать прежнюю должность, они не могли.

— Лично мне его не жаль, — угрюмо и даже зло проговорил Аспирин. — Поделом. Я бы сегодняшних коррумпированных подонков, разом бы к стенке поставил…

— Нельзя же всех просто убивать, — вставила сердобольная Ника. — Их нужно судить.

— Согласен, — кивнул Аспирин. — Сначала судить — потом стрелять. Ладно, шучу. Стас, а что у тебя по сегодняшней операции?

Корнилов посмотрел на не генерала, а в вопрошающие глаза Ники. В сине-сапфировой глубине взгляда Лазовской таился молчаливый и пытливый вопрос.

— Мы взяли одного из них, — ответил Стас.

Ника оживленно подобралась на своем сидении и чуть наклонился к Стасу.

— Я не уверен, что это хорошая идея, Ника, — проговорил Корнилов, не глядя на девушку. — Я знаю, чего ты хочешь, но его воспоминания… Ника, я боюсь представить, что ты можешь там увидеть.

Корнилов вполне обоснованно беспокоился за нервное и психическое состояние Лазовской. Да, и то, и другое, благодаря многим пережитым эпизодам у неё, куда уж крепче, чем у большинства людей. Но, Стас видел и помнил, что было с Никой, когда она увидела воспоминания убийц и жертв.

Слёзы, крики, истерично-панические состояния. Что будет, если однажды Ника не сможет справиться с увиденным? Что случится, если однажды, зайдя в очередную дверь сознания очередного «монстра», в человеческом обличии, и побывав в его «мире»… она не сможет вернуться назад?

Корнилов понимал, что вмешательство Ники, как минимум может помочь узнать планы убийц, а как максимум их личности.

Только цена за это может оказаться непомерной. А он знал, что и так слишком часто рискует этой синеглазой девочкой.

Стас мысленно ругнулся. Похоже, его внутренний диспут между попытками уберечь Нику от чрезмерного истязания своей психики и пониманием срочной необходимости использования её способностей, будет вечным.

— Стас! — Ника приблизилась к нему и, робко коснувшись его руки, почти умоляюще прошептала. — Я должна… попробовать. После Неклюдова и его девушки…

Ника тяжело сглотнула и закончила.

— Хуже уже не будет.

— Ника права, Стас, — проговорил Аспирин. — Ей нужно попытаться увидеть, что задумали эти ублюдки. Ты сам это прекрасно понимаешь. Пусть ты и прихватил за ж*пу одного из них, остались ещё двое. И если Ника сейчас не станет пробовать… я не хочу потом узнать, что из-за нашего промедления такой же страшной смертью, как этот мальчик, Неклюдов и его девчонка, погибли другие юноши и девушки.

В последних словах Аспирина, к удивлению Стаса, прозвучала не только горечь, но и вполне заметный страх.

Не тот страх, что делает человека трусом. А, скорее, тот, что назидательно, в унисон с совестью, напоминает человеку о его вине в катастрофических последствиях для других людей. Страх, который накладывает ответственность за чужие судьбы и за цену возможных ошибок, способных обернуться настоящими бедами.