Непокорный

ГЛАВА 24

Габриэлла

— Я люблю тебя.

Уткнувшись языком в свое мороженное, я смотрю через стол на ухмыляющегося Кингстона.

— Не смотри на меня так. Это правда. — Он зачерпывает ложку радужного шербета и кладет в рот.

— Ты, Кингстон Норт, романтик. — Несмотря на то, что его слова вызывают у меня бурю эмоций, я не могу не быть реалистом. И здравый смысл подсказывает, что парень недостаточно хорошо меня знает, чтобы любить.

— В отличие от большинства мужчин, я не боюсь своих чувств. — Его взгляд следует за проходящими мимо людьми. Это случайный взгляд, расслабленный и непринуждённый. Влюбленный?

— Хм… Это может быть правдой, но что произойдет, когда ты обнаружишь во мне что-то, что тебе не понравится?

Кингстон качает головой.

— Это невозможно.

— О, да? Ну, а что, если я скажу тебе, что мне нравится спать в носках?

— Я позабочусь о том, чтобы у меня их было достаточно, когда ты будешь ночевать у меня.

— А если я решу, что ненавижу этот город?

— Я найду место за городом.

— Что, если я захочу отправиться в поход…

Его глаза расширяются.

— С палаткой…

Он съеживается.

— Только с тем, что мы сможем унести в наших рюкзаках.

Парень хмурится и качает головой.

— Тогда мне придется сменить свою дизайнерскую пижаму на длинное теплое нижнее белье. — Он съедает еще ложку своего шербета. — По-моему, Жан-Поль Готье шьет такие из кашемира.

— У тебя есть ответ на все. — Я засовываю кончик своего рожка в рот и стараюсь не выглядеть полным неандертальцем, пока жую его.

Он хмурится и тычет пальцем в свое мороженое.

— Не на все.

Я глотаю и запиваю это небольшим количеством воды.

— Меня вчера уволили. — Кингстон отодвигает от себя остатки десерта и откидывается на спинку стула.

Шумная группа людей, спотыкаясь, проходит мимо нас, и я жду, пока они успокоятся, чтобы спросить: — Что случилось?

Кингстон рассказывает историю, которая столь же приводит меня в бешенство, сколь и разрывает душу на части.

— Никто из них не принял твою сторону? — Я могла бы отшлепать каждого из этих парней Норт, но лучше всего я провела бы время, надавав пощечин Хейсу. — Это ужасно.

Он пожимает плечами.

— Хорошая новость в том, что теперь они знают. Больше никаких секретов. — Его взгляд опускается на колени, пытаясь скрыть хмурый взгляд.

— Это необязательно должно быть плохо. Наконец-то ты свободен делать любую карьеру, какую захочешь.

— Верно, — говорит он, но не похоже, что парень на самом деле со мной согласен.

— Я могу тебе помочь.

— Не нужно. Я могу сделать…

— Кингстон, — тихо говорю я. — Прими мою помощь.

Он застенчиво улыбается и кивает.

— Ладно. О, еще кое-что? Начиная со следующей недели…

— Кингстон, мать твою, Норт, это ты!

Все тело Кингстона превращается в гранит. Единственная часть, которая движется — это его глаза, когда его взгляд поднимается ко мне.

Я не выдерживаю его взгляда, а вместо этого смотрю на мужчину, приближающегося к нашему столику. На вид он примерно одного возраста с Кингстоном, с темными, почти черными волосами и короткой бородкой.

— Срань господня, — говорит мужчина, останавливаясь в футе от нашего столика. — Это ты!

Как робот с ржавыми суставами, Кингстон поворачивается к парню и неловко улыбается.

— Реми. Давно не виделись, чувак.

Они громко приветствуют друг друга.

— Сколько прошло? — спрашивает Реми. — Три года?

— Что-то в этом роде, да. — Кингстон бросает на меня быстрый взгляд, но не представляет незнакомцу.

— Я тут выпиваю с друзьями. Ты должен пойти с… — Реми смотрит на меня, и его слова замирают у него на языке.

— Нет, спасибо, но, — Кингстон встает и жестом показывает парню отойти вместе с ним от стола, — может быть, в другой раз.

Реми все еще смотрит на меня. Изучает мое лицо. В основном мои шрамы.

— Было приятно повидаться с тобой, — говорит Кингстон, теперь физически направляя Реми за плечи, чтобы он отвернулся.

Реми позволяет повернуть себя, словно он слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться.

— Чувак… это…

— Позвони мне через пару недель, и мы выпьем пива, — говорит Кингстон, уводя Реми подальше от стола.

Реми бросает на меня еще один быстрый взгляд через плечо.

И видение врезается в мою память.

Двое мужчин.

Бар.

Они повернулись ко мне спиной.

Реми — один из них. Другой расплывчатый. Туманный.

Как только я тянусь к изображению, оно исчезает.

Черт возьми!

Я прижимаю пальцы к векам, тру и моргаю, надеясь, что видение вернется, но так же неожиданно, как появилось, оно исчезает.

Я наблюдаю, как Кингстон и Реми стоят близко и разговаривают почти яростным шепотом. Взгляд Реми несколько раз скользит в мою сторону, пока Кингстон не меняет позу и не встает передо мной барьером.

Они пожимают друг другу руки, и я ожидаю, что появится еще одно видение, но ничего не происходит. Никакого видения. Никаких образов.

— Эй, извини за это, — говорит Кингстон, возвращаясь на свое место за столом.

Я смотрю, как Реми присоединяется к своим друзьям, и ловлю его взгляд в последний раз, прежде чем парень исчезает на улице.

— Старый друг?

— Да, мы вместе ходили в школу. — Он избегает моего взгляда, глядя куда угодно, только не прямо на меня. — Он агрессивный пьяница. Я не хотел, чтобы он сказал тебе что-нибудь грубое.

— Мне он показался довольно трезвым.

Кингстон прочищает горло.

— Да, ну, он хорошо это скрывает.

— Тебе не нужно защищать меня. Я могу постоять за себя. — Я не могу избавиться от ощущения, что что-то упускаю.

Его глаза, наконец, встречаются с моими.

— Я знаю, что можешь. Но хочу защитить тебя.

В одно мгновение я получаю вспышку видения, которое было раньше.

— Эй, ты в порядке?

— Да, в порядке. — Я смотрю на то место, где Реми стоял у нашего столика. — У меня такое чувство, что я встречала его раньше, или, может быть… — Качаю головой. — У него, наверное, просто типичное лицо. — Медленно выдыхаю и пытаюсь избавиться от жуткого дежавю.

— У него определенно одно из тех лиц. Давай. — Кингстон встает и протягивает мне руку, чтобы я взяла. — Пойдем, повеселимся. Мне нужно начать совершенно новую жизнь, и я хочу сделать это сегодня вечером. С тобой.

И вот так просто.

Жуткое дежавю исчезает.

Кингстон

Не знаю, как я понял, что Габриэллы не было со мной в постели. Может быть, почувствовал, как она встала с матраса посреди ночи. Все, что знаю, это то, что в ту секунду, когда мои глаза открываются в темной комнате, я знаю, что ее нет со мной.

Я отбрасываю одеяло и поднимаю свои штаны с пола, куда Габриэлла бросила их прошлой ночью, когда стянула с моего тела.

— Би? — Я проверяю ванные и комнату для гостей и бегу к входной двери, готовый выбежать на улицу и выследить ее.

И резко останавливаюсь, когда вижу тень у окна. Она отодвинула стул от обеденного стола и поставила его лицом к городу. Ее подбородок покоится на коленях, которые подтянуты к груди.

— Эй, — тихо говорю я, подходя к ней сзади. — Что происходит?

Девушка мне не отвечает.

Мой пульс, который уже бьется в два раза быстрее, ускоряется. Я присаживаюсь на корточки рядом с ней и наклоняюсь, чтобы оценить выражение ее лица. Ее глаза безжизненны и холодны, когда она невидящим взглядом смотрит вперед.

— Поговори со мной.

И снова никакого ответа.

Мой желудок переворачивается.

— Пожалуйста, Би, ты пугаешь…

— Это имя, — шепчет она.

Я не доверяю ни своему голосу, ни своим словам… Не доверяю себе, чтобы сказать правильные вещи, поэтому ничего не говорю.

— Реми. Увидев его, я… — Ее глаза расширяются, как будто она снова видит его, прямо перед собой. — Я думала, что это просто кошмары. Но, кажется это сны о воспоминаниях, — тихо признается Габриэлла. — Я была на лодке. Он был там. Я ударилась о воду.

Эмоции сдавливают мое горло. Мои ноги теряют силу, чтобы удерживать меня в вертикальном положении. Я падаю на задницу и беспомощно смотрю на нее в темноте.

— Когда проснулась, я не могла дышать.

Тишина заполняет пространство, где должны быть слова. Я должен что-то сказать. Она этого заслуживает. Но страх потерять ее сковывает мою челюсть.

— Это не было случайностью. — Габи не задает мне вопроса, а констатирует факт. — Ты вырубился у здания хосписа. И точно знал, где находишься, не так ли? Ты знал, кого пришел туда увидеть.

Я сглатываю, преодолевая отек в горле, сухость во рту, тревожный узел в животе.

— Да.

Я ожидаю, что мой ответ потрясет ее, высвободит дикую ярость, которую она более чем вправе испытывать, и все же девушка остается неподвижной. Спокойной. Тихой.

Ее брови сведены вместе.

— Как я могла этого не видеть? — Одинокая слеза скатывается с ресницы и течет по покрытой шрамами щеке. — Все пялятся. Спрашивают, что случилось. Ты… — Она тяжело сглатывает. — Ты никогда не спрашивал. Потому что… — Ее нижняя губа дрожит, и еще одна слеза стекает из ее глаз. — Ты уже знаешь.

За последние пару недель я обдумал все возможные варианты развития наших отношений. И надеялся, что она никогда не узнает правду обо мне, что мы сможем прожить остаток наших жизней, никогда не вспоминая прошлое. Но Габриэлла умна, и я знал, что, в конце концов, она во всем разберется. Приготовился к ее гневу. Был уверен, что смогу справиться с ее разочарованием, даже с ее недоверием.

Но боль. Боль запечатлена в каждом уголке ее лица. Слезы, которые льются несколькими потоками. Я никогда не готовил себя к ее боли или к тому, как глубоко ее боль повлияет на меня.

— Ты был там. — Она шмыгает носом, но не делает попытки вытереть слезы со своего лица. — В ту ночь, когда я умерла. Несчастный случай, который я даже не могу вспомнить. Ты все об этом знаешь, потому что сам там был. — Она поворачивает голову, и эти холодные, злые глаза впиваются в мои. — И ты мне не сказал!

В мгновение ока она вскакивает со своего места. Бросается прочь от меня к входной двери. Я спешу встать и перепрыгнуть через диван, чтобы поймать ее. Хлопаю ладонью по двери над ее головой.

— Не уходи. Не так, как сейчас.

— Ты солгал мне! — Теперь она сильно плачет. Рыдания вырываются из ее груди, и этот звук разрывает меня на части.

— Позвольте мне объяснить. Пожалуйста.

— Мне насрать, что ты хочешь сказать. — Она поворачивается и прижимается спиной к двери. — Я не помню, почему мы оба оказались на той лодке, но вижу тебя на ней. И не знаю, как я оказалась в воде, как я… — Она сжимает горло, как будто воспоминание о том, как ее легкие наполняются водой, возвращаются.

— Я был там. Ты права. Я был с тобой на лодке. И я могу все объяснить.

— Почему я должна тебе доверять? Ты лжец. Ты манипулировал мной и моими чувствами к тебе. Зачем ты это делал? — Ее голос становится истеричным. — Что ты имеешь против меня, что бы воспользоваться моей потерей памяти только для того, чтобы трахнуть!

Я отшатываюсь и отступаю назад, пока не натыкаюсь на диван.

— Это то, что, по-твоему, я сделал?

— Думаю, чертовски очевидно, что ты сделал. Я здесь лишь в твоей футболке!

Мои глаза горят.

— Мне нужно уйти. Я просто… Мне нужно убираться отсюда прямо сейчас. — Ее глаза безумны, а страх в выражении ее лица глубоко проникает в меня.

— Я принесу твои вещи.

Когда возвращаюсь из своей спальни с ее одеждой и сумочкой, я почти ожидаю, что она уже ушла. Вместо этого Габриэлла расхаживает по кухне. И вздрагивает, когда видит меня.

Я оставляю ее вещи на кухонном островке.

— Я собираюсь пойти принять душ. Переодевайся и вызови такси. Я пробуду там некоторое время, и тебе не придется меня видеть. — Ее глаза широко раскрыты, как будто она прикоснулась к электрическому проводу. — Ты в безопасности, Би…

— Не называй меня так!

Я поднимаю руки.

— Прости. Мне так чертовски жаль.

С этими словами я направляюсь в ванную и запираюсь внутри.

Я не могу обещать ей, что буду держаться подальше от ее жизни навсегда — или продолжать лгать и скрывать наше прошлое, — но я могу дать ей это. Двадцать минут времени, чтобы уйти от меня. Чтобы вернуться домой. Чтобы снова почувствовать себя в безопасности.

Если бы только я с самого начала играл по правилам. Если бы только послушался своего внутреннего голоса, то смог бы спасти нас обоих от всей этой боли.