Непокорный

ГЛАВА 8

Габриэлла

Когда Кингстон попросил меня встретиться с ним в Сохо, сначала я отправляюсь домой, чтобы привести себя в порядок, а уже потом по адресу, который он мне прислал. Это приводит меня прямо к магазину «Баленсиага». Мои нервы тут же натягиваются, что я в любой момент готова сорваться обратно домой.

Почему он хотел, чтобы я встретилась с ним здесь?

— Все в порядке? — Тамара, водитель такси, смотрит на меня через свое плечо, заметив, что я замерла и не выхожу из машины.

— В порядке. — Я растягиваю губы в, надеюсь, ободряющей улыбке. — Спасибо, что подвезли.

Потом хватаю свою сумочку и вылезаю из машины. Поскольку времени на подготовку у меня было мало, в итоге я ушла с влажными волосами, предпочтя, чтобы они высохли на воздухе. Так что теперь естественные волны ниспадают мне на плечи. Я немного наклоняю голову, чтобы скрыть свой шрам.

— Ты пришла. — Мягкий, бархатистый голос Кингстона доносится с той стороны лица, которая скрыта завесой волос, поэтому я и не видела, как тот подошел.

Невозможно скрыть мою искалеченную кожу, когда я смотрю на него, но парень не одаривает шрамы даже мимолетным взглядом, когда его глаза останавливаются на моем лице.

— Конечно, я пришла. — Я же нужна тебе.

От Кингстон пахнет просто невероятно — кедром, корицей и цитрусовыми. Его волосы, которые обычно убраны с лица, сейчас свисают вдоль лица, словно парень тоже только вышел после душа. Он одет более небрежно, чем я его видела в последний раз — в футболку, синие джинсы и коричневые кожаные ботинки на шнуровке.

— Выглядишь великолепно. — Он оглядывает меня с головы до ног.

Я переминаюсь под его пристальным взглядом, чувствуя себя безумно несуразно в своих джинсах и розовой шелковой блузке.

— Можно? — Он протягивает руку с кривой улыбкой, от которой у меня по всему телу разливается тепло.

Кладу свою ладонь в его, и парень медленно кружит меня по кругу. Когда я снова поворачиваюсь к нему лицом, он ухмыляется.

— Розовый — это твой цвет.

— Правда?

Он тихо мычит.

Я заправляю волосы за ухо на здоровой стороне и засовываю руки в задние карманы.

— Итак, э-эм… что мы здесь делаем?

— Шопинг-терапия. — Он жестом показывает мне идти впереди него к «Баленсиага».

— Плохой день, да?

— Худший.

Кингстон

— Нет. — Габриэлла смотрит в зеркало в полный рост, широко раскрыв глаза, медленно крутясь из одной стороны в другую в облегающем мини-платье от «Баленсиага», которое я умолял ее примерить.

Затаив дыхание и прислонившись к стене, я встречаюсь с ней взглядом в зеркале.

— Да.

— Ты с ума сошел, — шипит она. — Точно нет. — Девушка делает еще один полуразворот, оценивая профиль своего тела в матовом спандексе — округлая грудь, плоский живот, полные бедра и дерзкая маленькая попка. Словно воплощение скульптуры Бернини — мраморная кожа и мягкие изгибы.

— Это ты с ума сошла. — Отталкиваюсь от стены и обхожу ее, изучая, как материал облегает ее тело. — Я не могу позволить тебе уйти отсюда без этого платья.

— Как ты можешь говорить это так небрежно, будто я покупаю помаду вместо платья за две тысячи долларов?

Я представляю ее на каблуках, с кроваво-красной помадой на губах. И этот образ вызывает мгновенное набухание моего члена под ширинкой джинсов.

— Мы возьмем это, — говорю я продавцу, который покорно стоит рядом, ожидая инструкций.

Его глаза загораются.

— Отличный выбор.

Я поднимаю брови, глядя на Габриэллу.

— Видишь? Даже он согласен со мной.

Девушка упирает руки в бедра.

— Я думала, мы будем проводить шопинг-терапию для тебя, а не для меня.

— Так и есть. — Нет ничего сексуальнее, чем наблюдать, как женщины примеряют дорогую дизайнерскую одежду. То, как загораются их глаза, когда те видят себя облаченными в ткани и дизайн, которых заслуживают их красивые тела. Выражение благоговения, когда они видят свое отражение в зеркале и действительно чувствуют себя сексуальными. Это мой любимый вид порно. — Это очень терапевтично.

Находясь рядом с ней и наблюдая, как она примеряет одежду, я почти забываю, как сильно ненавижу «Норт Индастриз» и Августа. И к черту Хейса тоже.

— У тебя есть красная помада?

Она смущенно облизывает губы.

— Нет.

— Это следующее в списке. — Я киваю в сторону примерочных. — Иди и переоденься.

— Знаешь, ты намного властнее, чем я думала.

Она и понятия не имеет.

Девушка исчезает в примерочной, а я закрываю глаза и слушаю звук ткани, соскальзывающей с ее кожи. Сдерживаю стон, а затем даю себе внутреннюю пощечину за то, что такой мерзавец.

Габриэлла выходит, неся платье обратно на вешалке.

— Я не куплю его.

— Знаю. — Беру у нее платье и отдаю продавцу. — Я куплю.

— Нет, ни за что! — Она гонится за мной, пока я иду за мужчиной к кассе и вручаю ему свою черную «Амекс».

— Я думал, ты сказала, что будешь моим ведомым.

— Да! Так и есть! — Габриэлла выглядит смущенной, пока ее взгляд не устремляется на продавца. Ее большие глаза становятся еще больше, когда девушка снова смотрит на меня. — О-о-о. — Она понимающе улыбается. — Поняла. — Она подмигивает, используя не только глаз, но и всю сторону лица, затем поднимает брови.

Какого черта?..

Габриэлла неторопливо подходит к продавцу, как будто она Джон Уэйн, и опирается локтем на кассу.

— Итак… Берк?

— Да, — говорит он, улыбаясь блестящими губами.

— Скажи мне… ты одинок? — Она еще раз явно подмигивает мне.

— Прекрати это. Это не то, что я…

— Да, — отвечает Берк и пододвигает мою карточку, глядя на меня.

— Действительно. — Она одними губами говорит, что он одинок.

— Я слышал. Я стою прямо здесь.

Даже если бы я был геем, а она моим ведомым, девушка абсолютно ужасна в сводничестве.

Я забираю свою карточку и хватаю сумку с одеждой.

— Спасибо. Мы уходим. — Я обнимаю ее за шею и тяну к двери.

— Но подожди, давай узнаем его номер…

— Нет.

— Я твой ведомый!

Я вздыхаю и поворачиваю налево к двери, где всего в нескольких метрах ждет мой водитель Джеймс возле черного внедорожника. Он открывает заднюю дверь и улыбается Габриэлле, когда я жестом приглашаю ее сесть.

— Я могла бы договориться за тебя, если бы ты просто дал мне еще минуту.

Положив сумку ей на колени, я забираюсь на заднее сиденье.

— Это очень мило с твоей стороны, но нет, спасибо.

— Почему нет? Он симпатичный.

— Он не в моем вкусе.

— А какой у тебя типаж? — спрашивает она как раз в тот момент, когда внедорожник вливается в поток машин. — Куда мы направляемся?

— На ужин.

— Отлично. Но этот разговор еще не окончен. Мне нужны все подробности, Кингстон Норт. — Она наклоняется достаточно близко, чтобы я мог увидеть темно-синие искорки, вспыхивающие в ее бледно-голубых глазах. — Потому что я собираюсь стать лучшим ведомым, который у тебя когда-либо был, и не сдамся, пока мы не найдем тебе мужчину.

— Отлично, — говорю я невозмутимо.

Похоже, Габриэлла не улавливает саркастичных нот в моем голосе, потому что следующее, что она делает, это взволнованно хватает меня за руку, смешно взвизгивая. Девушка тянет мою руку к себе на колени и держит ее там, всего в нескольких сантиметрах от своей киски.

Я пристально смотрю на то, как переплетаются наши руки, и думаю, как легко было бы скользнуть рукой дальше, в ее сладкое тепло… Нет! Резко вырываю свою руку из ее и обыгрываю внезапное движение, потянувшись в карман за телефоном.

Эта женщина выворачивает меня наизнанку.

Снова.

— Уверена, что не предпочла бы перекусить в ресторане?

У мужчины, готовящего еду, длинные волосы, и он одет в выцветшую футболку с группой «Грэйтфул дэд» на груди и отрезанными рукавами. Каштановые жесткие волосы, торчащие у него из подмышек, создают впечатление, словно у него под бицепсами зажаты две морские свинки.

— Не могу поверить, что ты никогда не пробовал курицу по-ямайски из фургона с едой. Да, дополнительный соус, пожалуйста, — говорит она мужчине, принимающему ее заказ.

— Я не ем еду из автомобилей. Это странно. — Я честно пытался отвезти ее в хорошее место в Сохо, но она настояла, чтобы я позволил ей купить, и потащила меня к фургону с едой в Мидтауне.

Она расплачивается за нашу еду двадцатидолларовой купюрой. Еще одна вещь, к которой я не привык. Есть еду, которая стоит меньше, чем штраф за парковку.

— Не будь таким снобом. — Она поворачивается в мою сторону. — Раньше я все время здесь обедала. Тебе понравится.

Габриэлла протягивает мне бутылку воды, а затем щелкает язычком на своей банке с диетической колой

— Часто проводишь время в городе?

— Уже не так часто. — Она вздыхает и закрывает глаза от теплого ветерка. — Я люблю весну в городе. — Девушка глубоко вдыхает. — Ты когда-нибудь замечал этот запах?

Конечно. Это широко обсуждаемая тема. Цветущие грушевые деревья Каллери обладают очень характерным и эротичным ароматом.

Я провожу зубами по губам, чтобы удержаться от улыбки.

— Запах?

— Ты не чувствуешь этого запаха?

Я делаю вдох.

— Я чувствую запах выхлопных газов и ямайской еды. — Я наклоняю голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — А чем тебе пахнет?

— Спермой.

Я давлюсь смехом, но скрываю это, прочищая горло.

— Мужской или женской?

Она шлепает меня по груди и смеется.

— Мужской! Не притворяйся, что не чувствуешь этого запаха.

Я еще раз втягиваю носом воздух.

— Так вот что это за запах?

— Ты пытаешься сказать мне, что не знаешь, как пахнет сперма? Теперь я точно знаю, что ты лжешь.

Я не поправляю ее. Конечно, я знаю, как она пахнет, хотя и не по той причине, о которой она думает.

— Знаешь, когда она попадает тебе…

Я поднимаю руку.

— Не нужно вдаваться в подробности.

— В любом случае, я называю их сперма-деревьями, и знаю, что мне должно быть противно от этого запаха, но мне нравится…

— Наша еда готова. — Я отхожу от нее, чтобы взять нашу еду, неловко передвигаясь, потому что, очевидно, мое тело не может справиться, когда дело доходит до этой женщины. Она упоминает сперму, и мое тело ведет себя так, будто девушка официально предложила сделать это.

Я думал, что, будучи ее другом-геем, буду в безопасности от любых романтических бредней, но ее жестокая честность возбуждает меня.

Я протягиваю ей миску из пенопласта и сажусь рядом с ней на скамейку.

Габриэлла отправляет порцию в рот и стонет от вкуса еды. Я стискиваю зубы и катаю еду по миске, прежде чем заставляю себя проглотить кусочек. Стойте… Пережевываю курицу, рис и соус, и вкус взрывается у меня на языке.

— Хорошо, правда? — говорит она с набитой за щекой едой.

— Действительно хорошо. — Я беру еще ложку еды.

Она наклоняется ко мне и на несколько секунд опускает голову на мое плечо.

— Я же тебе говорила.

Я поворачиваюсь, чтобы зарыться носом в ее волосы, может быть, даже прижаться губами к блестящим рыжеватым локонам, но слишком скоро девушка поднимает голову и возвращается к своей еде.

— Я верну тебе деньги за это платье.

— В этом нет необходимости.

— Я не могу позволить тебе потратить на меня две тысячи долларов. — Она запихивает в рот еще один кусочек. — Ты меня едва знаешь.

— Я умолял тебя встретиться со мной и заставил тебя надеть это платье. Поэтому самое меньшее, что я могу сделать, это заплатить за него. Кроме того, у меня есть деньги, и мне не на кого их тратить.

— Ой, не волнуйся. Мы найдем тебе кого-нибудь.

— Это не то, что я имел в виду…

— О! — Она подпрыгивает на скамейке рядом со мной. — Я могу надеть это платье на свидание в эти выходные.

— Какого х… — Кусок курицы застревает у меня в горле.

Я прочищаю горло, пытаясь протолкнуть кусок, но мясо не сдвигается с места. Хватаюсь за шею и кашляю, загоняя еду глубже.

— О, боже мой, ты в порядке? — Она хлопает ладонью по моей спине.

Цыпленок не двигается с места. Меня бросает в пот. Моя кровь разгоняется по венам. Неужели вот так я умру? У фургона с едой на улице?

Габриэлла вскакивает на ноги, а я кашляю, хриплю и давлюсь.

— Он задыхается!

Пара больших рук обхватывает меня сзади, срывая с места и яростно надавливая на грудину. Мои ребра, кажется, вот-вот сломаются. Прежде чем это происходит, цыпленок вылетает из моего горла на тротуар и проваливается в решетку метро.

— Ты в порядке, приятель? — У парня за моей спиной сильный нью-йоркский акцент.

— В порядке. — Я вырываюсь из его объятий и отхожу, мое лицо горит от смущения и влажное от пота. — Я в порядке, спасибо.

Нет, не в порядке. Я чертовски запутался с этой девушкой. Не могу нормально говорить в ее присутствии, а когда говорю, то несу полную чушь. И не могу есть без того, чтобы практически не умереть. Я выгляжу как неуклюжий, закомплексованный идиот. В чем, черт возьми, моя проблема?

— О, боже мой. — Габриэлла врезается мне в грудь, обхватывая руками меня за талию. — Это было так страшно. — Она крепко сжимает меня в объятиях. — Уверен, что с тобой все в порядке?

Все внутри меня тает, когда я чувствую ее рядом с собой. Мне не следует обнимать ее в ответ, но я хочу, поэтому обнимаю. Зарываюсь носом в ее волосы и дышу, прижимая ее крошечное тело к своему.

Выглядеть полным идиотом имеет свои преимущества. Если бы я знал, что все, что мне нужно было сделать, чтобы заключить ее в свои объятия — это подавиться своим обедом, я бы сделал это раньше.

Габриэлла отстраняется и смотрит на меня.

— Уверен, что с тобой все в порядке?

Нет, я не в порядке. Нисколько.

— Ты сказала «свидание»?

Ее брови сведены вместе.

— Что?

— Ты идешь на свидание в эти выходные?

— Да. С парнем с работы. — Ее глаза загораются. — Ты поможешь мне собраться?

— Я не знаю…

— Пожалуйста? — Она надувает губы, и ее нижняя губа словно насмехается надо мной. — Я не была на настоящем свидании уже… ну, очень давно. — Девушка смущенно прикусывает губу.

Чувство вины бьет меня по ребрам вместе с кучей другого дерьма. Все это плохо. Я не могу заполучить ее, и что? Никто другой тоже не может ее получить?

«Черт возьми, да. Никто».

Трясу головой, чтобы избавиться от этих несправедливых мыслей. Я мог бы помочь ей подготовиться, может быть, даже встретиться с этим парнем, убедиться, что он достаточно хорош для нее. В том, чтобы быть другом, есть свои преимущества. Если этот парень придурок, я мог бы отговорить ее от встречи с ним снова.

— Хорошо.

— Ты сделаешь это? Поможешь мне?

Блядь.

— Да.

Габриэлла снова обнимает меня, и я прижимаю ее к себе, думая, что, возможно, Хейс был прав.

Я тупица.