Непокорный

ГЛАВА 30

Кингстон

Жизнь может измениться в мгновение ока. Никогда бы в это не поверил, если бы не пережил сам. Прошло четыре месяца с тех пор, как я подписал документы о принятии финансового подарка от моих братьев, чтобы основать собственную компанию по дизайну интерьеров. И вот я здесь, делаю это.

Мы с Джордан нашли склад в Бруклине с пятью тысячами квадратных футов производственных площадей на первом этаже и тремя тысячами квадратных футов жилой площади наверху. Две квартиры — самую большую я взял себе, а другую планирую сдавать в аренду. Я вложил деньги в небольшую реконструкцию, чтобы привести каменное здание 1910 года в соответствие нормам, но оно все еще далеко от роскоши Ленокс-Хилл.

Моя кухня вдвое меньше моей предыдущей, а в шкафу даже не помещается вся моя обувь, не говоря уже о моей одежде. Но я обнаружил, что эти вещи больше не так важны для меня. Конечно, я отказываюсь появляться на публике в неряшливом виде, но в последнее время был так занят, что мне пришлось сократить время на подготовку менее чем до часа, что счел бы невозможным еще несколько месяцев назад.

Алекс принял мое предложение о косметическом ремонте всех вестибюлей в его здании, придав пространству более органичный современный вид, а не стерильный. После выхода «Ресторанного дайджеста» я получил заявки на работы, так много, что мне пришлось нанять небольшой штат сотрудников. В настоящее время мы работаем над предложением для вестибюлей «Норт Индастриз».

Оказывается, у меня действительно есть кое-что ценное, что я могу предложить.

«Би Инспайед Дизайн» пользуется успехом.

Название и местонахождение моего бизнеса — не совпадение. Когда я искал здание, имело смысл быть рядом с моим собственным вдохновением. Габриэлла всегда будет величайшей красотой моей жизни. Есть она в моей жизни или нет, это ничего не меняет.

Я разбираю образцы тканей и составляю план своего проекта в «Норт Индастриз», когда мой помощник Тодд стучит в мою дверь.

— Эй, Кей. У тебя посетитель. — Его сильный нью-йоркский акцент и татуированная лысая голова делают его самым маловероятным профессиональным выбором, именно поэтому я его и нанял.

«Би Инспайед Дизайн» — это выгребная яма талантов, где работают люди, представляющие свой собственный уникальный стиль. Я хочу, чтобы мой бизнес был местом, где свобода выражения мнений является нашим кредо, и у каждого есть место за столом.

— Кто это?

Он пожимает плечами.

— Какой-то костюм.

— Впусти его. — Я предполагаю, что это один из моих братьев пришел проведать меня. Они были раздражающе вовлечены в мою жизнь, как стая наседок.

— Будь я проклят. — Август неторопливо заходит в мой кабинет, который больше напоминает художественную студию, чем традиционный офис. Он изучает стену с образцами тканей, угол с образцами дерева и стол со столешницами из каменных плит. — Я не поверил твоим браться, когда они сказали, как хорошо у тебя все получается. — Отец листает книгу с образцами цветов красок.

— Это меня не удивляет. — Я откладываю свою работу в сторону. Этот мудак убивает все творчество, когда находиться в комнате.

Август выдвигает стул и садится за стол напротив меня. Смотрит на доску визуализации вестибюля «Норт Индастриз».

— Это твой проект? — Он наклоняет голову и изучает выбор хлопчатобумажных, льняных и бамбуковых тканей, смешанных с восстановленным деревом и светильниками из переработанного стекла.

— Все натуральное и экологически чистое. — Я поворачиваю доску к нему, чтобы он мог лучше ее видеть. — Алекс настоял.

— Хм… — Он сжимает ткань между пальцами. — Мне нравится.

Комплимент? Я прищуриваю глаза.

— Но?

— Никаких «но». — Отец бросает еще один взгляд на доску, затем смотрит на меня. — Мне правда нравится.

— Хорошо, что здесь происходит? Тебе нужен орган или что-то в этом роде?

— Послушай, твои братья рассказали мне, что они узнали о мисс Коулман, и я много думал о том, что ты сказал о своем… твоих, э-э… проблемах с обучением.

Я скрещиваю руки на груди, чувствуя необходимость защитить орган за моими ребрами.

— И что?

— И пришел к пониманию, что ты многое преодолел, и я, э-эм… — Он прочищает горло. — Я уважаю это. Многое говорит о человеке, который может преодолеть свои собственные недостатки.

— Полагаю, я должен быть польщен твоим комплиментом, но нахожу неискренним, что ты ждал, пока я начну вести свой собственный бизнес, чтобы, наконец, признать мою ценность.

Август хмурится, и я вижу вспышку гнева в его глазах, как будто тот хочет защититься, но держит рот на замке.

— Достаточно справедливо. — Отец встает. — Почему бы тебе не подключить мой офис к этому проекту. Ему не помешало бы обновление.

— Мне нужно проверить свое расписание. Я перезвоню тебе. — Было бы забавно перетянуть всю его мебель в ткани с летающими членами-пейсли.

Он засовывает руки в карманы и улыбается в пол, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Если когда-нибудь захочешь объединить свою компанию с «Норт Индастриз»…

— Я пас.

Август напрягает челюсть.

— Понимаю.

— Если ты не возражаешь, у меня много работы. — Я киваю на дверь.

— Конечно, увидимся, сынок.

Сынок?

Не принцесса?

Я качаю головой и возвращаюсь к доске визуализации.

— Определенно нуждается в органе.

— Кто этот сноб? — Анжелика, один из дизайнеров в моей команде, проскальзывает внутрь сразу после ухода Августа. Ее белые кроссовки скрипят по полированному бетонному полу.

— Мой донор спермы. — Я указываю на книгу с образцами красок. — Можешь передать мне?

— Конечно, — говорит она и вкладывает книгу мне в руки. — Я хотела показать тебе свою идею для окон. — Она кладет передо мной свой альбом для рисования. — Стекло — это здорово, но в тех местах, куда попадает солнце, мы должны сделать зеленую стену. Стены из комнатных растений способствуют продуктивности и увеличивают количество кислорода, что полезно для мозга, и посмотри, как круто они будут смотреться в этих помещениях. — Она проводит рукой по своему розовому ирокезу. — Вот здесь.

— Мне нравится. Добавлю это в проект.

Она вскидывает кулак.

— Да!

— Отличная работа.

— Спасибо, босс! — Она выскакивает из комнаты и закрывает за собой дверь.

— Босс? — Я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбку. — Я босс.

Габриэлла

После балета я оказываюсь в Центральном парке, прогуливаюсь по дорожкам и наслаждаюсь прохладным ветерком, когда осень сдувает листья с ветвей. Погода быстро меняется, и скоро прохладный бриз сменится снегом и льдом.

Балет возвращается в мою жизнь гораздо быстрее, чем я ожидала. Миссис Гулд сказала, что между сердцем и телом существует космическая связь, и что они постоянно общаются без вмешательства нашего мозга. Она говорит, что именно эта связь позволяет мне снова танцевать.

Я нашла исцеление в силе своего тела. И начинаю чувствовать надежду, что смогу вернуть то, что было потеряно. Не то чтобы я когда-нибудь стану прима-балериной. Во всяком случае, эта мечта принадлежала больше моим родителям, чем мне.

Но мне приятно вернуть что-то от моего прежнего «я».

Чтобы вернуть на место одну из частей, которой так долго не хватало.

Направляюсь к фургончику с ямайской едой, чтобы перекусить. После всех этих месяцев я впервые смогла даже подумать о том, чтобы посетить одно из мест, которые мы с Кингстоном посещали вместе.

Боль усиливается, когда я приближаюсь, но болит немного меньше, чем вчера. Стою в короткой очереди и делаю заказ. Затем нахожу поблизости скамейку и ем, наблюдая за проходящими мимо людьми, выгуливающими своих собак или бегающими за своими детьми.

Покой омывает меня. Удовлетворение, которого не испытывала уже долгое время.

И вот тогда я вижу его.

На его высокой фигуре темно-синие бархатные брюки и черный пиджак. В его большой руке миска из пенопласта с курицей по-ямайски, пока он ищет место, где можно посидеть и насладиться ужином.

Парень осматривает окрестности, и, словно привлеченный моими мыслями, его взгляд останавливается на мне. Выражение его лица становится менее напряженным, а губы приоткрываются, как будто парень не может поверить собственным глазам в то, что видит.

Улыбаюсь — это маленькая, нервная улыбка, — и мой желудок переворачивается сам по себе. Я слегка машу рукой. Он наклоняется вперед, как будто кто-то толкнул его сзади, и направляется ко мне.

— Не мог остаться в стороне, да? — Я киваю в сторону фургона с едой, когда он приближается.

Кингстон останавливается в футе от скамейки, и с того места, где я сижу, он кажется ростом в десять футов.

— Габриэлла?

Он все еще не верит, что это я?

— Да, — подтверждаю я и нервно ерзаю на своем месте. — О, мои волосы. — Тереблю кончики короткой стрижки. — Я срезала их.

Три недели назад я решила, что пришло время перестать прятаться и использовать свои волосы в качестве щита, поэтому подстригла их до подбородка. Нельзя ожидать, что люди примут меня такой, какая я есть, если я сама не научусь любить себя такой, какая я есть. Я стараюсь. Шрамы и все такое.

Кингстон сглатывает, и взгляд его карих глаз блуждает по моему лицу.

— Выглядишь потрясающе.

Мои щеки пылают.

— Спасибо. Что ты здесь делаешь?

Он моргает, как будто мой вопрос вернул его в настоящее.

— У меня была встреча с новым клиентом.

— С клиентом?

Он указывает на скамейку, на которой я сижу.

— Можно мне?

Я двигаюсь в дальний конец, опасаясь того, что могу почувствовать, если парень заденет меня.

— Конечно.

Он устраивается на противоположном конце скамейки и наклоняется вперед, как будто тоже боится прикоснуться ко мне.

— Я открыл свой собственный бизнес по дизайну интерьеров. — Гордость в выражении его лица неоспорима.

— Это потрясающе. Поздравляю.

— Это… — Он выдыхает и ухмыляется. Его улыбка такая очаровательная, такая милая, что я готова расплакаться, глядя на нее. — Действительно классный опыт. Я работаю усерднее, чем за всю свою жизнь.

— Это здорово, Кингстон. Я так рада за тебя.

Он смотрит на мои балетные туфли.

— Ты что?..

— Снова танцую. Да. Это медленный процесс, но он исцеляет меня.

Парень нервно постукивает большим пальцем по краю своей миски.

— Все еще работаешь в хосписном центре?

— Нет. Сейчас я работаю в детской больнице. Провожу терапию с детьми, получившими ожоги или шрамы. Пришло время найти настоящую работу, а вложение в будущее и жизни детей живительнее, чем в хосписе, где вложения направлены на смерть. Я наконец-то чувствую, что забираю часть своей жизни обратно вместо того, чтобы плавать без всякой опоры.

Кингстон хмурится и отворачивается.

— Хочу, чтобы ты знал, я не виню тебя за то, что произошло той ночью. Это была не твоя вина.

— Господи, Би. — Он откладывает еду, как будто потерял аппетит. — Тебя бы там не было, если бы не я.

— У меня своя голова на плечах. Я сама приняла решение быть там в ту ночь. — Я наклоняюсь вперед, чтобы поймать его взгляд. — Я разговаривала с Эйнсли.

Он выдыхает и откидывается на спинку скамейки.

— Никогда не думал, что снова услышу это имя.

— Она рассказала мне, что ты сделал. Как ты спас меня.

— Любой бы сделал то же самое…

— Ты отказался покидать меня?

Он искоса смотрит на меня и качает головой.

— Я бы держал тебя за руку во время операции, если бы мне позволили.

Я наклоняю свое тело к нему и опасно приближаю свои колени к его.

— Я хочу, чтобы ты услышал меня, когда я это скажу. Я тебя не виню. Ты понимаешь? В том, что произошло, нет твоей вины.

Кингстон пожимает плечами.

— Я слышу тебя. Просто не так уверен в этом.

— Могу я спросить тебя кое о чем?

Он смотрит на меня, в его карих глазах читается уязвимость.

— Все что угодно.

— Почему ты позволил мне поверить, что ты гей?

Он хихикает, и этот звук — теплый бальзам для моих измотанных нервов.

— Из всех вопросов, которые ты могла бы задать, выбираешь этот?

— Какие еще вопросы я могла бы задать?

— Ну, не знаю, может быть, как я нашел тебя в хосписном центре? Почему вырубился у тебя на пороге? — Он проводит рукой по волосам. — Зачем позволил нашим отношениям заходить так далеко, зная то, что знаю я?

— Хорошо, скажи мне.

— Я тут подумал, и знаешь… — Кингстон чешет подбородок, как будто то, что он собирается сказать, вызывает у него зуд. — Мне кажется, я влюбился в тебя, как только увидел в первый раз.

— Это невозможно. Ты не мог знать, что я за человек.

— Ты ненавидела меня. Отталкивала при каждом удобном случае. Не то чтобы я виню тебя, я был несносен. — Кингстон опускает голову и посмеивается про себя. — Это не имело значения. Я был так увлечен тобой. Ты умная и забавная, и мне нравилось, что ты ни от кого не терпела никакого дерьма. Я был полон решимости завоевать тебя в ту ночь. — Он хмурится и невидящим взглядом смотрит через парк. — Когда ты появилась в «Норт Индастриз», чтобы вернуть мой бумажник, и, казалось, была рада меня видеть. Ты улыбнулась, и я… я не смог тебя отпустить. Знал, что было неправильно удерживать тебя, позволять думать, что я гей, но, похоже, я тебе искренне понравился, и поэтому просто не смог тебя отпустить.

— Ты знал, что я тебя не помню? Когда ты очнулся в той палате хосписа, ты знал, что я ничего не вспомню?

— Нет, — говорит он. — Когда я проснулся, было совершенно очевидно, что ты понятия не имеешь, кто я такой. И планировал уйти и оставить тебя в покое. Появляться таким пьяным у тебя на пороге было глупым риском, но я был слаб. В течение трех лет я не переставал думать о тебе.

— Следил за мной?

Он отшатывается.

— Нет. Я нанял частного детектива только для того, чтобы проверить тебя. Мне нужно было знать, что ты возвращаешься к своей жизни. План состоял в том, чтобы держаться подальше, но в момент пьяной слабости я облажался. Я увидел тебя, проводил с тобой время. И все эти чувства нахлынули снова, заставив меня отчаянно желать еще одной минуты, еще одного дня, еще одной ночи. И ты должна знать, если бы ты все не выяснила, я бы все еще лгал тебе сегодня, потому что, как и в ночь несчастного случая, не хотел оставлять тебя.

Я даю себе минуту, чтобы осмыслить вес его слов. Его честность освежает, даже если то, что он говорит, причиняет боль. Парень не собирался говорить мне правду.

— В конце концов, ты бы познакомился с моей семьей. Они бы разоблачили тебя.

Он кивает.

— Может быть.

— Реми чуть не разоблачил тебя. Эйнсли могла бы. Мы были обречены с самого начала.

Кингстон шмыгает носом и вытирает глаз.

— Похоже на то.

— Так что, полагаю, мы остаемся… друзьями?

Парень грустно улыбается.

— Мне бы этого хотелось.

Мое сердце разрывается на части, а эмоции переполняют. Когда и как все пошло не так? Кингстон влюблен в меня, и я могла бы быть влюблена в него, но история и ложь между нами создают слишком большое препятствие, чтобы его преодолеть.

— Мне пора идти. — Я собираю свой мусор и вещи. Мои глаза наполняются слезами. — Было приятно снова тебя увидеть.

Кингстон вскакивает на ноги, словно собирается погнаться за мной, но его ботинки остаются на месте, когда я ухожу под звук его шепота:

— Прощай, Би.