Неведомые земли. Том 2

Глава 81. Поход китайской армии в бассейн Инда через Памир и Гиндукуш (747 г.)[1]

В конце периода Кай-юань [713—741 гг.] он [Гао Сянь-чжи] был назначен помощником правителя Наньси, а также командующим войсками и кавалерией четырех гарнизонов [в Карачаре, Куче, Кашгаре и Хотане]. Тибетцы склонили на свою сторону царя Малого Пулю, выдав за него замуж одну из своих дочерей. Свыше 20 северо-западных государств стали все подвластны тибетцам. Дань и подарки [во дворец императора] больше от них не поступали. Поэтому цзедуши[2] Тянь Жень-вань и Кай Ця-юнь одновременно с Лин-чжа неоднократно предпринимали против них наступление, но одержать победы не могли. Сюань-цзун[3] специально приказал Гао Сянь-чжи выступить против тибетцев во главе 10 000 всадников и пехотинцев в чине цзедуши. В те времена все пехотинцы имели в своем распоряжении лошадей. Выступив в поход из Наньси, они шли 15 дней… Войска достигли города Боми, а затем, спустя более 20 дней, они пришли в долину Толеман, которая является не чем иным, как царством 5 Шини. Тогда Гао Сянь-чжи разделил свою армию на три отряда. Чжао Чжун-пиню, начальнику военного поста в Суле, он поручил принять командование над 3000 всадников и вести наступление против тибетской крепости Ляньюнь, двигаясь через Бэйку. Ця Чжун-гуаню, начальнику военного поста в Богуане, он приказал вести наступление в направлении через проход Чжифотан. Гао Сянь-чжи и императорский генерал-губернатор Нянь Лин-чжен вели наступление, двигаясь через царство Хуми. Осуществить операцию по соединению войсковых частей они условились возле тибетской [132] крепости Ляньюнь в 13-й день 7-го месяца, между 7 и 9 часами утра. В этой крепости насчитывалось 1000 солдат. Кроме того, в 15 ли к югу от этого бастиона горы были использованы для устройства палисадов, за которыми укрывалось 8000-9000 солдат. У подошвы крепостного вала текла очень широкая река долины Боле, через которую нельзя было переправиться. Гао Сянь-чжи совершил три жертвоприношения этой реке и приказал своим командирам отобрать лучших людей и лошадей. Каждый солдат получил сухой паек на три дня. Утром все собрались на берегу реки. Так как перейти ее вброд было почти невозможно, все офицеры и солдаты считали это предприятие безрассудным. Но когда переправа состоялась, то оказалось, что ни люди не замочили своих знамен, ни лошади — своих седельных ковров. Когда все войска переправились и построились, довольный Гао Сянь-чжи сказал Пянь Лин-чжену: «Во время нашей переправы был такой момент, когда мы были бы разбиты, если бы пришел враг. Теперь же, когда мы переправились и построились, это служит доказательством, что небо отдает врага в наши руки». Он приказал немедленно штурмовать гору и завязал сражение, которое длилось с часа чжень (7-9 часов) вплоть до часа се (9-11 часов). Гао Сянь-чжи нанес врагам тяжелое поражение, и с наступлением ночи они обратились в бегство.

Преследуя их, Гао Сянь-чжи уничтожил 5000 человек, в плен захватил 1000 человек, остальные же рассеялись. В добычу ему досталось свыше 1000 лошадей и бесчисленное количество военных припасов и оружия.

Для составления ежедневного гороскопа Сюань-цзун послал вместе с Гао Сянь-чжи прорицателя Хань Ли-пина. Последний испытывал страх и не хотел идти дальше. Пянь Лин-чжен тоже боялся. Поэтому Гао Сянь-чжи оставил Пянь Лин-чжена и остальных воинов, среди которых насчитывалось свыше 3000 человек истощенных, больных и слабых, для охраны этого города. Гао Сянь-чжи продолжал свой путь. Через 3 дня он пришел к горе Таньцю. В горе были отвесные пропасти глубиной свыше 40 ли. Гао Сянь-чжи высказал такое мнение: «Если варвары из Аную немедленно выйдут нам навстречу, то это будет доказательством того, что они хорошо к нам расположены». Опасаясь, кроме того, что его солдаты откажутся проделать спуск, Гао Сянь-чжи послал вперед 20 всадников, дав им указание переодеться варварами города Аную и выйти навстречу войску на вершине горного перевала. И действительно, солдаты, взобравшись на гору Тяньцю, стали отказываться спускаться, говоря: «Что еще задумал главнокомандующий, куда должны мы идти?» Не успели они это произнести, как навстречу им вышли посланные вперед 20 человек и заявили: «Все варвары города Аную расположены в вашу пользу и торопятся выйти вам навстречу. Разрушение тростникового моста через [133] Сои завершено». Гао Сянь-чжи сделал вид, будто обрадован сообщением, и когда отдал приказ, все отряды стали спускаться.

Река Сои — не что иное, как «Слабая река» древности [Жошуй]. Эта река не может унести с собой ни травинки, ни горчичного семени, ни перышка, ни волоска. Через 3 дня после спуска с горы навстречу войску действительно вышли варвары из Аную. На следующий день достигли города Аную. В этот же день Гао Сянь-чжи отдал приказ генералам Си Юань-цину и Холоу Ю-джуну выступить вперед и подготовить мосты и дороги; на следующий день Гао Сянь-чжи двинул свое войско. Он приказал, кроме того, Си Юань-цину поскорее выехать с 1000 всадниками вперед и передать царю Малого Пулю следующее: «Мы не собираемся брать ваш город и разрушать ваши мосты. Мы хотим только воспользоваться вашей дорогой, чтобы пройти в Большое Пулю». В городе было 5 или 6 сановников, весьма преданных тибетцам. Гао Сянь-чжи заранее условился с Си Юань-цином о том, как последнему надлежало вести себя, сказав ему: «Когда прибудет армия, вожди и народ, наверное, убегут в горы. Заманите их к себе, посулив передать, согласно императорскому приказу, шелка и разные подарки. Когда придут вожди, наденьте на них оковы и ждите меня». По прибытии туда Си Юань-цин, точно следуя во всем приказу Гао Сянь-чжи, заковал вождей в цепи. Царь и его супруга, принцесса, бежали в пещеру, и их нельзя было найти. Прибыв на место, Гао Сянь-чжи приказал обезглавить 5 или 6 сторонников тибетцев и велел Си Юань-цину спешно разрушить мост, что отстоял от столицы Пулю на расстоянии 60 ли. Едва мост был разрушен, как к вечеру прибыла многочисленная тибетская пехота и кавалерия, но было уже слишком поздно, и они не смогли достичь своей цели. Ширина этого тростникового моста была равна полету, стрелы из лука. На его сооружение ушел целый год. Некогда Пулю поддался обману тибетцев, которые пользовались его дорогой, и тогда был построен этот мост.

После этого Гао Сянь-чжи путем увещеваний, не применяя насилия, предложил царю Пулю и его супруге, принцессе, выйти из своего укрытия и покориться. Гао Сянь-чжи усмирил все это царство. В 8-м месяце 6-го года Тянь-бао [747 г.] Гао Сянь-чжи выступил в обратный путь через перевал Чжифотан, взяв с собой пленниками царя Пулю и принцессу, его супругу. В 9-й месяц он снова пришел к крепости Ляньюнь, где встретился с Пянь Лин-чженом и со своими. В конце этого месяца Гао Сянь-чжи вернулся в долину Боми. Он приказал Лю Таню составить письмо с извещением о своей победе, а вперед послал чжуншипаньгуаня Ван Тин-фана возвестить о своей победе.[4] [134]

Спустя некоторое время тибетцы отторгли у него 9 городов [в 722 г.]. Моциньман просил помощи. Императорский цзедуши в Бэйтине Чжан Сяо-сун поручил заместителю уполномоченного в Суле Чжан Си-ли выступить форсированным маршем, возглавив войско из 4000 отборных солдат. Воспользовавшись этим подкреплением, Моциньман приказал выступить своим войскам, которые нанесли тибетцам тяжелое поражение, уничтожили десятки тысяч человек и вновь отвоевали 9 городов. Императорским эдиктом Моциньману был присвоен титул царя Малого Пулю. Моциньман послал знатного сановника Чжачжонасимомошена выразить свою благодарность двору… [В 737 г. последовало новое нападение тибетцев на Малое Пулю. Китай требует прекращения военных действий.]

Моциньман умер. Его сын Наньни пришел к власти. Он умер. Его старший брат Молайси пришел к власти. Он умер. Сушиличжи пришел к власти. Тибетцы тайно склонили его на свою сторону, выдав за него замуж одну из своих дочерей. В результате свыше 20 северо-западных царств стали все подвластны тибетцам. Дань и подарки больше не поступали ко двору. Правитель Наньси трижды предпринимал военные экспедиции против [Малого Пулю], но одержать победы не мог.

В 6-й год Тянь-бао [747 г.] императорским указом было предписано помощнику наместника Гао Сянь-чжи выступить против Малого Пулю. Гао Сянь-чжи послал вперед генерала Си Юань-цина, чтобы тот вместе с 1000 всадников как можно скорее отправился к Сушиличжи и сказал ему: «Мы требуем от вас предоставить нам ваши дороги, дабы мы могли пройти в Большое Пулю». В городе было 5 или 6 знатных вождей, всей душой преданных тибетцам. Гао Сянь-чжи условился с Си Юань-пином [о его поведении], сказав ему: «При приближении наших войск [эти вожди], наверное, скроются в горах. Тогда, чтобы заманить и успокоить людей, огласите императорский эдикт, будто им будут поднесены в дар шелка. Затем свяжите вождей и ждите меня». Си Юань-цин сделал так, как было условлено. Сушиличжи бежал, взяв с собой свою супругу; нельзя было обнаружить, где они находились. Прибыл Гао Сянь-чжи и приказал обезглавить приверженцев тибетцев. Он снес мост на реке Сои, и прибывшие в тот же вечер тибетцы не могли оказать никакой помощи [своим сторонникам]. Гао Сянь-чжи обязался водворить мир в этом царстве, если царь сдастся. Тогда объятые страхом Фулинь, Таши и 72 царства различных народов ху — все ему покорились.

Гао Сянь-чжи вернулся в столицу и привел с собой пленными царя Малого Пулю и его супругу. Императорским указом название его царства было переименовано в Гуйчжен. Было организовано [135] военное управление Гуйчжен и поставлен гарнизон в 1000 человек. Император помиловал Сушиличжи и сохранил ему жизнь; он пожаловал Сушиличжи титулом генерала грозной гвардии правой руки, даровал ему лиловое платье и золотой пояс, а также принял его в свою личную охрану.[5]

Как уже говорилось в гл. 77, в VII в., в правление великих императоров Тай-цзуна (626—649) и Гао-цзуна (649—683), Китай распространил свое господство далеко по ту сторону гигантских стыков горных систем Центральной Азии: за Сыр-Дарью — вплоть до южной окраины Каспийского моря,[6] а также за верховья Аму-Дарьи и Гиндукуш — вплоть до восточного Афганистана. Здесь, однако, китайскому владычеству угрожали различные опасности, частично со стороны обрушивавшихся, подобно лавине, арабов, частично со стороны тибетцев. Последним удалось в конце VII в. значительно усилить и увеличить свое государство. Так, например, в 677 г. тибетцы подчинили своей власти Кашгарию.[7]

Примерно к этому времени арабы завоевали большую часть Афганистана, где стали соседями китайцев, а в 705—715 гг. они утвердились в древней Согдиане, стране Двуречья, между Аму-Дарьей и Сыр-Дарьей. Со своей стороны тибетцы вторглись в 715 г. в Фергану,[8] несколько позднее — в Кашмир, а в 722 г. — в лежащую в верховьях Инда область Балтистан, фигурирующую в китайских летописях под названием «Большой Пулю». Отсюда тибетцы стремились продвинуться через высокогорные перевалы в расположенную у одного из истоков Аму-Дарьи область Вахан, соответствующую примерно современному узкому выступу на северо-востоке Афганистана. Там тибетцы хотели установить контакт с арабами, чтобы соединенными усилиями изгнать китайцев из этих горных районов. Властитель Вахана Чандрапида был в хороших отношениях с китайским императором, который присвоил ему в 720 г. титул царя.[9] Чандрапида и его преемник трижды направляли посольства к императору,[10] предлагая ему даже заключить союз против тибетцев. Чандрапиде удавалось противостоять тибетцам, но в 741 г. новый властитель Вахана, именуемый в китайских источниках Сушиличжи, был вынужден вступить с ними в соглашение и жениться на тибетской принцессе.[11] Тогда и многие другие страны, лежавшие далее к северо-западу от Вахана, покорились тибетцам. [136]

Китайцы стремились сорвать предполагавшееся объединение тибетцев с арабами. Китайский цзедуши западных провинций трижды предпринимал военные походы в высокогорный район, пытаясь преградить единственный доступный перевал между Балтистаном и Ваханом (в современном северном Кашмире), но успеха не достиг. Слишком велики были трудности, связанные с передвижением войск и снабжением их продовольствием и бездорожных высокогорных районах.

Тогда китайский император Сюань-цзун отдал в 747 г. приказ главнокомандующему гарнизонов, размещенных в Таримской впадине, Гао Сянь-чжи, корейцу по происхождению, попытаться решить эту задачу. И попытка удалась Гао Сянь-чжи. Его поход следует причислить к самым поразительным проявлениям человеческой энергии, а по своей грандиозности он значительно превосходит знаменитый переход Ганнибала через Альпы. Вот как описывает Стейн первые этапы похода Гао Сянь-чжи: «Весной 747 г. Гао Сянь-чжи с армией численностью в 10 000 кавалеристов и пехотинцев выступил из Аньси, столицы тогдашнего китайского протектората в Таримской впадине, соответствовавшего современным городу и оазису Куча. За 35 дней Гао Сянь-чжи достиг Суле, или Кашгара, следуя через Аксу и по великому караванному пути вдоль подножия Тянь-Шаня. 20 дней спустя его войско подошло к военному посту в горах Цзунлин, находившемуся на месте современного Ташкургана в Сарыколе. Оттуда после 20-дпевного перехода они достигли долины Боми, то есть Памира, а еще через 20 дней Гао Сянь-чжи пришел в царство пяти Шини, то есть в нынешний Шугнан на Оксе.[12]

Совершенно непостижимо, как китайский генерал сумел при этом переходе через труднодоступную высокогорную местность продвинуть с такой быстротой свое огромное войско и обеспечить его продовольствием, хотя китайские летописи и сообщают, что «в те времена все пехотинцы имели в своем распоряжении лошадей». Однако китайские войска уже совершали такие переходы через Памир (см. т. I, гл. 56), и эта часть операции Гао Сянь-чжи вряд ли заслуживает особого упоминания. Еще в 646 г., при императоре Тай-цзуне, китайцы предприняли военную кампанию против Индии,[13] правда в другом месте — в бассейне Ганга. Но тогда сами китайцы были только полководцами, а солдат приходилось вербовать из Непала и Турфана.[14]

Разделив свои войска на три отряда, китайский полководец повел наступление по трем проходам через горные хребты против одного из занятых тибетцами пунктов — Ляньюня, расположенного на реке Боле. Как указал Шаванн, вряд ли может возникнуть какое-либо сомнение в том, что эта местность тождественна с современным Сархади-Ваханом на Аби-Пяндже, истоке Аму-Дарьи в северо-восточном выступе Афганистана. Этот населенный [137] пункт находится на высоте 3190 м над уровнем моря, тогда как высота перевалов в его окрестностях достигает примерно 4600-5000 м. В середине августа китайские войска, ведя наступление с трех сторон, стремительно атаковали тибетцев у Сархади-Вахана и в двухчасовом бою одержали над ними полную победу. В битве пало 5 тыс. тибетцев, в плен было взято 1 тыс. человек, а остальные рассеялись, причем победителям в добычу досталась 1 тыс. лошадей.

Но этим дело не ограничилось. Китайский полководец продолжал свой победоносный поход дальше по направлению к югу и за три дня достиг горы Тяньцю, под которой, согласно Стейну, бесспорно, следует подразумевать Даркотский перевал, ведущий в Дардистан.

Этот переход с многочисленным войском через Даркотский перевал следует признать непревзойденным достижением. Вероятно, уже и раньше какому-нибудь отряду случалось переходить через Гиндукуш, как перешел его Александр Македонский (см. т. I, гл. 21). Но отряд Александра преодолел только перевал Хавак на высоте 3548 м, находящийся дальше к западу. Между тем перевал Даркот, проходящий на уровне 4572 м, поднимаясь вверх между одетыми в сплошную ледниковую броню горными гигантами высотой 6000 м, остается даже в разгаре лета в состоянии значительного обледенения и примерно па расстоянии 8 км круто обрывается вниз приблизительно на 1500 м.[15] Стейн, сам совершивший переход через этот перевал в 1913 г. в конце августа, в то же время года, когда его форсировала китайская армия, достаточно убедительно описывает все связанные с этим трудности.

«Трудности, с которыми мне пришлось столкнуться на вершине перевала в глубоких снегах фирновых бассейнов, на огромном, испещренном многочисленными трещинами леднике, сползающем по северному склону, на гигантских боковых моренах, по которым идет спуск, вызвали во мне чувство глубочайшего уважения к величию альпийского подвига Гао Сянь-чжи, который провел военный отряд через Даркот».[16]

Форсировав перевал Даркот, китайские войска через три дня достигли города Аную, под которым следует понимать Ясин. Пройдя еще 60 ли, войска достигли реки Сою, в которой нетрудно узнать Гилгит, и оказались в бассейне Инда. Чтобы затруднить отступление потерпевшим поражение тибетцам, мост через реку был разрушен.

Стратегическая цель похода была достигнута: с преграждением пути к верховьям Аму-Дарьи тибетцы уже не могли соединиться с арабами для совместного нападения на китайские гарнизоны, размещенные в Таримской впадине. И действительно, на протяжении нескольких десятков лет тибетцы никогда, не делали попыток угрожать с верховьев Аму-Дарьи китайским позициям в бассейне Тарима. На реке Гилгит Гао Сянь-чжи сделал [138] остановку. Идти дальше к находившемуся неподалеку Инду у Гао Сянь-чжи не было повода, ибо он, разумеется, преследовал не географические, а военные цели, а поставленная перед ним задача была разрешена. Как предполагает Стейн, Гао Сянь-чжи, вероятно, посетил еще город Гилгит, главный центр этого района, а затем возвратился обратно.

Возвращение состоялось в сентябре по дороге, названной в источнике Чжифотан (Ларец красного Будды). Не вполне ясно, какой проход подразумевался под этим названием. По данным Стейна, по всей вероятности, речь идет о проходе Иршад. Как бы то ни было, Гао Сянь-чжи снова прибыл в Сархади-Вахаи, где ранее одержал победу над тибетцами. Это произошло в октябре, в весьма позднее для тех мест время года. В конце октября Гао Сянь-чжи снова перешел через Памир и, увенчанный победой, благополучно вернулся в Китай.

Завоеванный Гао Сянь-чжи Малый Пулю, соответствовавший примерно современному Дардистану в Кашмире, стал китайским военным округом, под названием Гуйчжен. Здесь был размещен гарнизон, состоявший из 1 тыс. человек. Успех Гао Сянь-чжи, разумеется, не имевший примера в военной истории, должен был произвести на современников огромное впечатление. Никогда прежде не совершался такой многомесячный поход на огромных высотах над уровнем моря, сопровождавшийся к тому же боями. Явно преувеличивая, китайские летописи Танской династии так описывают этот поход: «Тогда объятые страхом Фулинь (Сирия), Таши (арабы) и 72 царства различных народов — все ему покорились». Однако Стейн с полным основанием отмечает: «Громада естественных преград, преодоленная в победоносном походе Гао Сянь-чжи через негостеприимный Памир и скованный льдами Гиндукущ, была причиной далеко разнесшейся славы о последнем успехе танского оружия в Центральной Азии».[17]

Правда, слава о военном подвиге китайцев слишком скоро померкла. Увенчанному победой полководцу Гао Сянь-чжи изменило счастье. В 750 г. ему удался, видимо, следующий поход в Читрал, граничащий на западе с Дардистаном, и в Тохаристан. Но спустя год, выступив в Ташкент для подавления поднятого местным населением и поддержанного арабами восстания, Гао Сянь-чжи потерпел полное поражение в ожесточенном сражении при Атлахе на Таласе в июле 751 г. и сумел ускользнуть лишь с небольшой горсткой своих войск.[18] Гао Сянь-чжи удалился в Наньси и отстранился от дел.[19] Его роль была сыграна, но одновременно Китай навсегда утратил власть над странами, расположенными по ту сторону Памира. Спустя 40 лет тибетцы (туфани) снова отторгли у китайцев в кровопролитном бою также [139] и большую часть Таримской впадины.[20] Между тем предшествующее завоевание тибетцами Чанъаня (18 ноября 763 г.) опять создало весьма серьезную помеху для беспрепятственного движения по «шелковой дороге».[21]

Поход Гао Сянь-чжи особенно хорошо подтверждает слова Пешеля: «Войны и завоевания всегда способствовали расширению географических познаний».[22]