Невеста массового поражения

Глава 18. Соперница — это звучит обнадеживающе

Я сразу поняла, что объяснить ничего не успею. Как и то, что второго шанса у меня не будет. Метнулась в сторону, прикрывая кипящий котелок спиной, и вскинула руки, бросая перед собой волну сырой силы.

Только тем, что наставница не ожидала от своей ученицы подобной наглости, я могу объяснить, почему она не скрутила меня в вараний язык на месте, а послушно спиной вперед улетела в короткий коридорчик, отделявший мои комнаты от лаборатории. Послышался треск ломаемого дерева, я а почувствовала, как в спину врезался тупой таран, вышибая слезы из глаз и воздух из легких. Нет, я даже не пошатнулась, но ощущение было именно такое. Будто это я, а не Аленна, снесла сейчас собственным телом толстую деревянную дверь, пожри Безымянная это кровное ученичество!

— Я все объясню, — закричала я, едва сумев втолкнуть воздух в легкие. — Это…

—… оно само? — перебила наставница, вновь появившись в дверном проеме.

На этот раз я сразу заметила мерцающую дымку щита перед ней, а простое недовольство сменилось нешуточной яростью.

— Нет! — поспешно заговорила я. — Это не для Макаки! Не отрава! То есть, конечно, отрава, но только пока…

— Ты совсем сдурела?! — рявкнула Аленна, нетерпеливым движением плеча отмахнувшись от вломившейся в треснувшую вдоль дверь стражи. — Быстро потушила горелку и…

— Нет! Выслушайте же меня, и вы не станете мне мешать! Ну, пожалуйста!

— Точно сдурела, — кивнула наставница и, не оборачиваясь, бросила топчущимся у входа кавалергардам, — Что столпились? Вон отсюда, защитнички!

Затор в коридорчике моментально рассосался, и я сразу почувствовала себя увереннее. Даже до моих отравленных страхом за Алека мозгов доходило, что говорить об умирающем белакском принце в присутствии посторонних не стоит. Но едва я успела открыть рот, как Аленна вновь заговорила, загнав меня в откровенный ступор.

— Ну, вражина… Попался… — протянула она, и в ладонях у нее вспыхнул нестерпимо яркий сгусток плазмы. — Снимай, личину, паскуда. Я хочу посмотреть на твое настоящее лицо, прежде чем ты умрешь.

В воздухе ощутимо запахло озоном. Аленна стояла, перекрывая выход, чуть пригнувшись, как готовая к прыжку пантера. Если бы у меня были сомнения, что она годами отбивалась от монстров и разбойников на Тракте, то теперь от них не осталось бы и следа. За многие годы ученичества я видела наставницу разной: злой, расслабленной, насмешливой, расстроенной, полумертвой, даже испуганной. Но никогда такой. Сейчас передо мной стоял хищный зверь. И этот зверь готов был вцепиться мне в горло.

— Вы сидели у костерка в лесу, когда мы познакомились! — затараторила я. — Вы говорили, что ошиблись поворотом, напившись на каком-то деревенском празднике! Я спряталась за выворотнем, но вы меня заметили и вытащили оттуда! И угостили хлебом с мясом! А я боялась брать, потому что думала, что магикам нужны людские души для черных обрядов!

Пока я говорила, брови наставницы медленно поднимались, пока она не вскинула руку, заставляя меня умолкнуть:

— Верю. Это могла знать только Оли. Покажи грифона!

Я поспешно выпуталась из колета и задрала рукав. Татуировка ученичества никуда не делась, тускло мерцая в свете факелов.

— Как ты узнала, что я принцесса?

— Наткнулась в библиотеке на ваш портрет в книге.

— Но что тогда, ифит тебя пожги, ты творишь?! — снова взъярилась наставница, потушив, впрочем, файерболл. — Я тебя едва не убила!

— Вы чуть не уничтожили зелье, — опустила голову я.

— И уничтожу, можешь не сомневаться. Или ты думала, что Радив не доложит мне о твоем появлении в хранилище целителя? Что ты собралась вытворить с несчастным средством от поноса? Зелье вечного запора?!

— Нет! — возмутилась я. — Это только основа! Основа для противоядия!

— Так…

Я опасливо смотрела, как она подходит к рабочему столу, готовясь в любой момент вмешаться. Но наставница только убедилась, что в котелке действительно медленно закипающие капли Сирина, и присела на край столешницы.

— Рассказывай.

— Алек… То есть Алексан. Я видела его, — выдавила я из себя, не зная как начать.

— Опустим детали, как тебе это удалось, и какую Бездну ты вообще искала в гостевом крыле, когда тебе приказано было не покидать свои комнаты без Радива, — проворчала Аленна, — рассказывай, при чем тут зелье.

Я проглотила справедливое замечание о желании таскать за собой готового шпиона и кивнула.

— Я слышала разговор, что с принцем происходит что-то странное. Будто его отравили простудой, — слегка подкорректировав истину, я покосилась на Аленну в ожидании реакции.

— Ривс, болтливая скотина… — не замедлила с ремаркой она. — Надо было приказать ему не мести языком. Но это неважно. Дальше-то что?

— «Отравили простудой». Это странное словосочетание заставило меня вспомнить кое-что, — приободрилась я. — Вот.

Я пододвинула к наставнице книгу старого правителя, с которой сверялась, пока выбирала ингредиенты.

— Где ты взяла эту мерзость? — опешила Аленна, взглянув на обложку.

— Случайно тайник открылся, давно уже, — отмахнулась я и, спохватившись, быстро добавила. — Но я ничего из нее не варила! Даже и не думала. Даже для Макаки!

— Очень на это надеюсь… — наставница с непередаваемым выражением на лице перелистывала страницы.

— Вот тут в конце, — подсказала я, показав написанный выцветшими от старости чернилами рецепт.

— Хмм…

— А вы у меня несколько дней назад просили вот эти травки. Для…

— Я помню, для кого я их просила! — перебила наставница, хмуро скользя глазами по строчкам. — Но это же невозможно!

— Спросите у белкаского целителя о каплях Сирина, — тихо проговорила я, не рискуя демонстрировать чрезмерную осведомленность.

— Так… — Аленна устало провела рукой по глазам. — С этим потом разберемся. Точнее, я сама разберусь. Не вздумай вмешиваться. А это, значит, противоядье… Флакон, который ты стащила, был полный?

— Да.

Она помолчала, шевеля губами и что-то подсчитывая в уме.

— На две шестых уменьшить время кипения и на осьмушку вес. Что смотришь? Весы давай! И молись Создателям, чтобы подействовало…

Я метнулась в противоположный угол за аптекарскими весами, но тихий шепот, слетевший с губ наставницы, услышать еще успела: «Как я буду молиться…»

Через полтора часа Аленна перелила подстывшее зелье в порционный фиал, который я придерживала, нечеловеческим усилием уняв дрожь в пальцах. Остатки, на всякий случай, мы слили в чистую бутыль. Мало ли что, а еще сутки зелье вполне пригодно к употреблению.

— Тебе со мной лучше не ходить, — сказала она, предвосхитив мой вопрос.

Секунду подумав, я могла только с ней согласиться: ни к чему заранее настораживать коронованного убийцу. Впрочем, это не означало, что я смирно осела в своей комнате. Дождавшись, пока шаги наставницы стихнут в коридоре, я скользнула в потайной проход. Не то, что бы я ей не доверяла, но усидеть на месте была попросту не способна.

Когда Аленна, поддерживая голову брата, по капле спаивала ему сваренное нами зелье, я поймала себя на том, что шепчу какие-то бессвязные молитвы Создателям. Я закусила костяшки, но от глазка не отошла, пока последняя толика лекарства не покинула свое хрустально обиталище. Наставница осторожно опустила Алека обратно на подушки и легко коснулась ладонью бледного лба. «Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо», — эти слова я скорее прочитала по губам, чем услышала, так тихо она их сказала. А по тому, какой горящий взгляд Аленна бросила в ту сторону, где располагались покои ее отца, я поняла, что второго шанса у мерзавца не будет. Только после этого я отлипла наконец от потайной панели и поплелась в свои комнаты, чувствуя себя выжатой, как лимон. Сейчас я была способна только спать…

Утро приветствовало принцессу Двух Континентов проливным дождем, зло бьющимся в окна, и нетерпеливыми рожами слуг, столпившихся в прихожей. Не успела я продрать глаза, как меня буквально выдернули из постели и потащили в ванную.

А дальше все завертелось, как в сошедшем с ума калейдоскопе. Ритуальные омовения. Пять штук одно за другим. Портной, подгоняющий копию моего храмового наряда, оригинал которого я основательно подкоптила неудачным ритуальным огнем. Монх, монотонно вычитывающий обязательные молитвы.

Меня дергали в разные стороны, как испорченную марионетку, а я только вяло ворчала. В любое другое время я бы уже давно разогнала эту свору, половине из которой тут было совершенно нечего делать. Например, стайка фрейлин, оживленно перешептывающаяся в углу — явно лишнее дополнение интерьера. Или Радив, застывший у двери каменным изваянием. Но сейчас мне было не до того. Я с нетерпением поглядывала на монха в ожидании тех часов, которые отводились на личные молитвы.

Разумеется, меня не обуяло внезапное обострение религиозности. К Создателям, и уж тем более к их мнимым благословениям по праздникам я всегда относилась более чем прохладно. Меня больше интересовала возможность остаться в одиночестве и сбегать хотя бы ненадолго к покоям Алексана. Умом я понимала, что вряд ли замечу какие-то видимые изменения. Вчера Аленна напоила его противоядьем уже глубокой ночью, и с тех пор прошло слишком мало времени для заметного улучшения. И все же меня тянуло туда, как магнитом.

Покорно позволив затянуть себя в корсет так, что не вздохнуть, не охнуть, я сидела в кресле, прямая, будто проглотила лом, и монотонно кивала в такт бормотанию монха. Наконец он перевернул последнюю страницу толстого молитвенника и вскинул руки, призывая ко мне внимание Создателей. По губам поползла улыбка: через несколько минут я собиралась нарушить десяток правил этикета и два-три религиозных табу, и внимание Создателей к такой грешной дочери — последнее, что мне требовалось.

Отвязавшись от монха под предлогом того, что молитва у меня лучше получается в одиночестве, и оставив ему на растерзание, то есть на вразумление, бесполезных фрейлин вместе с Радивом, я заперла за собой дверь рабочей комнаты и бросилась к потайному ходу.

В небольшой комнатке в гостевых покоях со вчерашнего дня почти ничего не изменилось. Алексан все также лежал в постели, разметавшись по смятым простыням. Покрывало сползло, открывая кипенно-белую повязку на боку. Там, куда я всего несколько дней назад втирала лечебную мазь. «Не даром Ривс хлеб ест, — с мимолетным удовлетворением кивнула я. — Ничего не упустил». Вот только больше, как и я предполагала, радоваться было нечему. Алек, если и не собирался больше умирать, то выздоравливать тоже не спешил: та же серая, покрытая бисеринками пота кожа, почти черные тени под глазами, запекшиеся от жара губы… Даже королевский грифон на предплечье как-то потускнел с тех пор, как я его видела в последний раз.

На стуле у кровати Алексана клевал носом Ривс, а рядом монотонно бормотал молитвы толстый монх из тех, что прибыли с Белого континента вместе с Правителем. Кроме его бормотания, гробовую тишину нарушало только хриплое, тяжелое дыхание Алека.

Опустив голову, я поплелась обратно к себе. Мысли в голове ворочались совсем не радужные. «В следующий раз я его увижу только после дурацкого Парада, — думала я, осторожно, чтобы не щелкнула, задвигая на место потайную панель. — Хоть бы Аленна восприняла мои предупреждения всерьез».

Так же, как вчера меня затопила уверенность, что наставница не позволит навредить брату, сейчас я провалилась в смутные страхи и подозрения. Вспоминалось, как легко Правительница поверила в участие Алека в беспорядках, как оскорбляла его грубыми шуточками. Но больше всего я боялась зверя по имени «Политика». Что, если проклятый белак предложит за смерть сына такое, что дрогнет не только Никс, но и Аленна?

Надо было очистить от пыли платье, хотя бы посмотреть на те молитвы, что я якобы читала, но навалившаяся апатия не давала даже пошевелиться. Чувство собственного бессилия и неизвестность раздражали, заставляя бросаться из крайности в крайность. Поежившись от внезапного озноба, я обхватила себя за плечи руками, прижалась лбом к холодному оконному стеклу и бездумно уставилась на поникший под плетями дождя хмурый парк. От изысканных форм, гордости дворцовых садовников, не осталось и следа. Клумбы превратились в грязные лужи, где в тоскливом беспорядке плавала тусклая зелень с редкими вкраплениями ярких пятен цветов.

«В такую погоду только праздновать, — невольно передернулась я. — Особенно на свежем воздухе. Больше воды вдохнешь, чем того воздуха». Вдруг из-под скромного козырька бокового входа вынырнула темная фигура и, натянув шляпу поплотнее, двинулась в парк.

«И что это за псих? — удивилась я и тут же узнала любителя прогулок: по размокшей тропинке быстро шагал ни кто иной, как мой ифитов женишок. Я даже не пожалела плетения, усиливающего остроту зрения, не доверяя собственным глазам. — Интересно, куда это вы собрались, Ваше блудливое Высочество?!»

Ответ лежал на поверхности. Если я правильно помнила протокол Парада планет, а Мастер церемоний вбивал его в мою дырявую голову прямо перед приездом белаков почти неделю, сейчас у всех коронованных особ время молитвы. И Макака, как и я четвертью часа раньше, использовал его не по назначению. Догадаться, куда, а точнее, к кому поскакал неуемный варан, труда не составило. Ночью Парад планет, и с подружкой не помилуешься. А там и вовсе прощай, Черный континент, здравствуй, родная столица и тысячи шпионов папашки.

Я стиснула кулаки так, что ногти больно впились в ладонь: «У него брат умирает, а ему лишь бы кобелировать никто не мешал! Удавлю собственными руками, если понадобится, но замуж — фиг! Безымянную тебе в невесты, а не меня, павиан белакский!»

Идея возникла и оформилась в доли секунды, и я, плюнув на еще недавно белоснежное платье, бросилась в потайной ход.

Куда бежать, я догадывалась. В пределах досягаемости находилось всего одно место, где в такую погоду хотя бы теоретически можно было встретиться с леррой: парковая беседка на декоративном холмике. Туда-то я и поскакала короткой дорогой, не обращая внимания, как платье быстро принимает защитную пятнистую окраску. Поскакала в прямом смысле, лужи занимали куда больше пространства, чем твердая почва.

Я успела как раз вовремя. Голубки уже успели намиловаться, и мне не пришлось сдерживать рвотные позывы. А вот разговор только что начался и оказался настолько интересным, что я даже решила подзадержаться в объятиях колючего кустарника.

— Не говори ничего, — довольно высокая девушка грустно покачала головой. — Это не имеет никакого значения.

— Это не так! — с горячностью, какую я и подозревать не могла в напыщенном Государе-наследнике, воскликнул Максиан.

— А как? Еще два дня, и ты уедешь.

— Ты поедешь со мной!

«Ну, конечно!», — про себя ухмыльнулась я.

— Ну, конечно, — усмехнулась незнакомка. — А в качестве кого? Пристроишь меня фрейлиной к твоей молодой супруге? Или сразу примеришь роль мужа-тирана с любовницей наготове? Тебе ее не жаль?

— Да что ее жалеть?! — возмутился Максиан. — Ты бы ее слышала: кошмар в золотых тонах!

— А это не важно, — девушка присела на мраморную скамейку, отвернувшись от собеседника. — Ты назовешь ее своей невестой только ночью, а мне уже сейчас доказываешь, что не намерен следовать собственным клятвам? Я была о тебе лучшего мнения.

Максиан, запустив пальцы в волосы, уселся напротив подружки, и я наконец сумела рассмотреть ее лицо. Отчего-то оно показалось мне знакомым, но где я встречала эту девицу, память подсказать отказывалась.

— Нирра… Ты не понимаешь, я не смогу оставить тебя здесь. Ты стала…

— Кем бы я ни стала, — прервала девушка, — все изменится сегодня ночью. Зря я вообще сюда пришла.

Она встала, явно собираясь уйти, но Максиан схватил ее за руку.

— Нет! Стой!

Я беззвучно потирала озябшие ладошки: «Так тебе и надо, Макака самовлюбленная. Как ни изображай рыцаря без страха и упрека, а гнилое нутро все равно наружу вылезет, — впрочем, к злорадству примешивалась толика жалости. Не к Макаке, разумеется, а к девушке. Такое отрешенное безразличие звучало в ее спокойном голосе, что казалось, она уже распрощалась со всем светлым, что было в ее жизни. — Попалась же ты этому моральному уроду, бедолага».

— Сначала выслушай меня, а потом решай, уходить или нет, — попросил Максиан и продолжил, с каждым словом повышая голос. — Я понял, что ты особенная, в самый первый день. Тогда, когда мы столкнулись в коридоре дворца…

— Мы столкнулись в храме, — поправила Нирра, и я брезгливо поморщилась: даже такое запомнить не способен.

— Это потом! — отмахнулся принц и заговорил с такой неподдельной искренностью, что заслушалась даже я. — С тобой мне легко. Не надо масок, фальшивых улыбок. С тобой я становлюсь самим собой. Ты другая. Не такая, как эти раскрашенные куклы…

— Куклы или нет, но на одной из них ты женишься.

— Не женюсь! Не женюсь! — сорвался на крик Максиан. — О чем я тебе все время говорю?! Я не буду на ней женится! Я хочу жениться только на тебе!

— Что?! — в один голос воскликнули мы с Ниррой. Только она громко, а я придушенно.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — гораздо тише повторил Государь-наследник. — Но прежде чем просить твоей руки, я должен тебе кое-что объяснить. Если ты выйдешь за меня замуж, детей у нас никогда не будет. Это Королевский Дар… Или, как я теперь понимаю, проклятье. И на мне Создатели отыгрались по полной. На данный момент известна только одна девушка, которая способна родить от меня ребенка.

— Принцесса Двух Континентов…

— Да, она. Потому отец так настаивает на этой свадьбе. И раньше я думал, что ничего страшного в этом нет… — Нирра вскинулась было, но Максиан не дал ей и слова вставить, — Раньше думал. Тогда я еще не знал тебя. Но теперь я понимаю, что наследники, континенты, власть — это все ерунда по сравнению с тем, что даешь мне ты. Знаешь, не так давно я не понял свою сестру, когда она пыталась объяснить мне, что для нее значит Никс. Теперь я знаю, что… И я не променяю это ни на какие блага Создателей!

— Подожди! Не части! — Нирра пыталась говорить равнодушно, но дрожащий голос и нервно заломленные пальцы выдавали ее с головой. — Ты — будущий Правитель! Тебе нужны наследники!

— У меня их есть целых два. Два младших брата-оболтуса.

Я сидела в кустах разинув рот и разве что не протирая глаза: что за демон вселился в белакского принца, который, по моему мнению, даже сморкался и то исключительно в соответствии с этикетом?!

— Я согласна… А твой отец? — слабым голосом спросила девушка.

Я видела, как каждую секунду меняется выражение ее лица от безумной надежды до глубокого отчаяния и обратно. Она и хотела, и не смела поверить распинавшемуся перед ней мужчине. А я, глядя из своего убежища в горящие глаза белакского принца, почувствовала самую примитивную, плебейскую зависть. Алексан не смотрел на меня так. На меня вообще никто никогда так не смотрел.

— Даже если ты мне откажешь, я все равно на ней не женюсь. Я никогда не смогу полюбить ее. И не хочу отнимать у нее шанс испытать то, что чувствую сейчас я! — твердил своей возлюбленной черначке Максиан, покрывая поцелуями ее руки.

Волна зависти и злости превратилась в цунами, захлестывая душу черной зловонной волной: «Шанс?! Ну, спасибо, благодетель!». Обозлившись то ли на себя, то ли на весь мир, я поднялась во весь рост.

— На Параде будет множество народу. Я откажусь заключать помолвку, только и всего. И назову своей невестой тебя. Только не бойся, прошу. Я сумею тебя защитить, отец ничего не сможет сделать.

Парочка начисто игнорировала мое появление, от чего я разозлилась еще сильнее, хотя, казалось бы, дальше некуда.

— Это неправильно! — она оттолкнула его руки. — А каково будет Оли-аири остаться перед престолом Создателей в одиночестве, ты подумал?

— Подумал. Я предложу ей…

— Что вы мне предложите, Ваше Высочество? — громко спросила я, потому что изображать невидимку мне уже надоело.

— В-ваше Высочество?.. — склонилась в глубоком поклоне покрасневшая до корней волос черначка, пытаясь привести в порядок съехавшую куда-то за спину пелерину.

— Оли-аири? — переспросил Максиан, то ли от неожиданности, то ли от вконец отпущенной на волю наглости, даже не сделавший попытки поклониться.

— К сожалению, не могу предъявить документ о признании меня принцессой Двух Континентов. Как-то не потрудилась захватить, — с сарказмом бросила я. — Но думаю, ваша подруга с радостью подтвердит мою личность. Так что вы мне предложите, принц Максиан?

Прода от 16.01.2020