Незаурядная Маша Иванова

Глава 10. Вымученный шопинг. Сейчас

Маша висела на телефоне уже второй час. На том конце Котова изливала ей все свои сомнения, надежды, ожидания и разочарования. А все потому, что организованный самой же одногруппницей эксперимент удался – Никита действительно запал на Машу. Но, вопреки ожиданиям, получив отказ, он не вернулся и к Кате.

– Ты ему точно от ворот поворот дала? – в который уже раз спрашивала Катя.

– Точно. – Маша закатила глаза. – И он ушел. Обещал больше меня не видеть. Я была уверена, что он осознал ошибку, вернулся к тебе и вы уже выбираете остров для свадебного путешествия!

– Свадьбы не будет, – горько всхлипнули на том конце и забулькали. Видимо, девушка снова разрыдалась.

Маша отстранила горячий корпус смартфона от уха.

– Я больше не могу, – шепнула она Олесе, которая по случаю отъезда Машиных родителей на море практически жила у подруги.

– Ну и заканчивай.

– Неудобно. Это же из-за меня.

– А ты разве по своей воле? Ты ее что, разве не отговаривала? – защищала ее саму подруга.

Маша кивнула и вздохнула.

– Катя, Катюша, заканчивай там реветь. Слезами горю не поможешь. Тебе нужно отвлечься и еще чуточку подождать. Почему-то мне кажется, что все наладится, Никита вернется.

– Ладно, я поняла, – прогундосили на том конце. – Я тебе надоела. Пока.

Не дождавшись Машиного ответа, однокурсница отключила связь.

– Пока, – по инерции ответила Маша гудкам.

– Ну что? – поинтересовалась Олеся.

– Все. Подругу я потеряла.

Маша легла на бежевый угловой диван в гостиной, вытянулась на спине и с головой накрылась темно-бордовым вязаным пледом.

– В Ленина решила поиграть? – усмехнулась Олеся, присаживаясь рядом.

– У него нет такого уютного пледа, – послышалось приглушенно.

– Откуда ты знаешь? – усмехнулась подруга. – Маш, заканчивай. Ты не виновата. Ты не хотела соблазнять Никиту. Катя сама напросилась. И, между прочим, сделала плохо не только себе, но и своему парню. Этого же ты не отрицаешь?

Из-под пледа показалась русая взлохмаченная голова.

– Олесь, а если мне было хорошо с ним, тогда я виновата?

– С кем? С Никитой? – У подруги отвалилась челюсть.

– Да. И в театре с ним было приятно, и в ресторане. Уютно как-то, ненапряжно… Я плохая, да? – Маша снова накрылась с головой.

– Ты не плохая, ты одинокая, – похлопала по вязаному кокону Олеся. – Ты ж от мужиков всегда только отбиваешься. Раз – и попрощались. А тут тебе пришлось провести с ним вместе какое-то время, почувствовать себя буквально чьей-то парой. Я могу тебя понять.

– Да? – Маша вылезла целиком.

– Но Котовой об этом ни слова, если хочешь смотреть на этот удивительный прекрасный мир обоими глазами!

Маша понятливо кивнула и попыталась снова лечь под плед.

– Нет, нет, нет, – остановила ее попытку подруга. – Прекрасный осенний денек, между прочим, выходной. И я не собираюсь проводить его в состоянии сплина. Идем-ка по магазинам.

– Я не люблю…

– Доктор разве спрашивает тебя, любишь ли ты микстуру от кашля, когда выписывает ее? Вот и я просто говорю: тебе нужен шопинг. И не важно, как ты к нему относишься. Пока еще никто не придумал лучшего способа отвлечься от грустных мыслей и хандры, ясно тебе?

– Ясно…

Начали с магазина нижнего белья. А все потому, что, пока Маша собиралась в торговый центр, подруга рылась в ее шкафу. И очень удобные хлопковые трусы, которые были нагло обозваны подругой «прощай молодость», стали спусковым механизмом для Олесиного инстинкта к обновлению всего, что ее окружает, к лучшему.

– Вот эти, эти и эти трусики. И к ним вот этот бюстик и этот топик, – подруга передала Маше необходимый, на ее взгляд, минимум, который нужно примерить, чтобы перейти из разряда особи в возрасте дожития в разряд девушки на выданье.

– И вот эти, – горячий акцент обжег Машину щеку, и на топ, выбранный Олесей, легли три голубые ниточки, непонятно за какие заслуги считавшиеся трусами.

– Нет, спасибо. – Девушка смутилась и попыталась вернуть изделие из голубого кружева невысокому худощавому представителю страстного южного народа.

– Померяй, красавица, – настаивал он, вцепившись масляным взглядом в ее лицо и приторно улыбаясь.

– Не буду, – взвизгнула Маша, положила на первую попавшуюся полку все, что держала в руках, и выбежала из магазина.

– Ты чего? – Олеся выбежала следом, ничего ровным счетом не понимая. Подругу она догнала только на повороте к фудкорту. – Куда ты несешься? Призрака увидела?

– Призраков я боюсь меньше, чем приставучих мужчин, – отчеканила Маша, пытаясь отдышаться.

– Блин. – Олеся с сожалением посмотрела назад, на витрину бельевого магазина. – Я и себе там присмотрела классный комплект…

– Ну прости, – развела руками Маша.

– Ничего, это была только первая попытка. Я не позволю тебе вернуться к варианту а-ля «бабушка стайл»! – И подруга потащила бледную Машу к следующему магазину.

– Олесь, – шепотом позвала Маша, осторожно высунув нос из примерочной.

– Я тут! – зашептала подруга из соседней кабинки.

– Посмотри, это нормально или опять «прощай молодость»?

– Сейчас, штаны с майкой натяну только.

Через пару минут Олеся приоткрыла шторку соседней примерочной. Маша стояла в синем глянцевом комплекте, зябко переминаясь с ноги на ногу.

– Ну, норм? – с надеждой спросила девушка.

– А кружева ты прям вообще никак?

Подруга отрицательно замотала головой.

– Ну тогда норм. По крайней мере, по форме уже приближается к званию белья, а не наволочки для подушки!

Маша удовлетворенно кивнула.

– Встречаемся у кассы.

– Комплект бюстгалтер и трусики. Две тысячи пятьсот девяносто девять, – провозгласил (слишком громко, по мнению Маши) кассир. – Оплата картой?

Маша кивнула.

– Я оплачу! – вдруг выкрикнул худощавый парень из очереди и кинулся к терминалу. Маша вцепилась в протянутую им карту, пытаясь оттащить ее от платежного устройства.

– Не надо, не надо платить, я сама, – приговаривала она в процессе.

– Ты не понял? Мы сами. – Олеся чуть ли не за шкирку оттащила щедрого парня от кассы, а другой рукой приложила свою карту к терминалу.

Маша тем временем выхватила шуршащий пакет с бельем из рук продавщицы и метнулась к выходу.

– Не соскучишься с тобой, – то ли смеялась, то ли жаловалась Олеся, выходя из магазина.

– Да уж. Сплошное веселье, – грустно ответила подруга.

– Ну а что? Могла бы дать ему заплатить за тебя.

– Что-о-о? Ты не понимаешь? Он же потом вообще бы не отлип. Да еще и имел бы право требовать компенсацию!

– Не кипятись, понимаю я все. Это я так, помечтала просто. Ну, вдруг бы он тебе понравился, тогда совместила бы приятное с полезным.

– Давай уйдем отсюда, Олесь, пожалуйста, – взмолилась Маша. – Я преобразилась на целый комплект гладкого, как шелк, белья, и этого на сегодня вполне достаточно. Можешь выдать себе почетный орден за спасение моего убогого внешнего вида.

– А не выдать ли нам себе по чашке кофе? – Подруга пропустила мимо ушей весь саркастический тон Ивановой.

– Только давай в такое место пойдем, где никого-никогошеньки нет.

– В Москве это нереально.

Они сели в кафе на третьем этаже, которое было выбрано по половому признаку официанток – подруги заметили тут обслуживающий персонал исключительно женского пола. Нашли столик в самом темном углу. Усаживаясь за него, Олеся даже громко чихнула, по ее словам, от пыли. Как ни странно, но после пережитого у Маши не пропал аппетит, а, наоборот, разыгрался.

– Овощной салат с бальзамической заправкой, лосось на пару с рисом, большую чашку капучино и на десерт…

– Лопнешь! Лопнешь ты на десерт, – прокомментировала Олеся.

– Не мешай, – отмахнулась Маша. – На десерт трубочку с кремом.

Официантка все тщательно записала и повернулась ко второй девушке.

– А мне просто трубочку. Без крема. Соломку такую пластиковую, знаете? Вот ее в американо без сахара и молока вставьте. И все.

– Что-то на десерт?

– Счет.

– Счет мне, – встряла Маша. – Ты за меня белье оплатила, помнишь?

– Вряд ли здесь кофе такой дорогой, – съязвила Новикова. – Потом мне переведешь на карту просто.

Маша кивнула. Официантка тоже кивнула и удалилась.

– Да, Машка. – Олеся с жалостью смотрела на подругу. – Разреши мне сделать официальное признание!

– Какое еще признание? Не надо – я боюсь этого слова!

– Признаюсь: я тебе завидовала. Ну, что ты всем парням так нравишься безо всяких усилий. Вот, думала, повезло ей. Такая халява от судьбы досталась. А она еще не ценит!

– А сейчас что?

– Перестала тебе завидовать. Это не халява, а жуткий гемор, надо признать.

– Согласна с определением.

Официантка поставила перед девушками большие белые чашки с ароматным напитком.

– Ну, за признание, – улыбнулась Маша, предлагая подруге чокнуться чашками.

– За нас, – поддержала Олеся. – А вот скажи мне, почему мужики, которые на тебя внезапно запали, так быстро сдаются? Не бегут за тобой. Ты их отшиваешь – и они смиряются.

– Не знаю. Мне казалось, что на них при встрече со мной что-то вроде морока находит. А как морок спадает, так они и возвращаются к прежней жизни.

– Почему же тогда Никита не вернулся к Кате?

– Не знаю, – вздохнула Маша. – Спасибо, – сказала она официантке, принесшей заказанные блюда.

– И что ты планируешь делать?

– Есть один радикальный способ снять этот морок. Он стопроцентный. Но Котовой, боюсь, он не понравится.

– Что за способ?

– Потом расскажу.

– Когда?

– Когда решусь сказать о нем Кате. А не решусь, так пусть останется тайной.

– Знаешь, Машка, я беру свои слова про зависть обратно. Я снова ужасно тебе завидую!

– Почему? – Она оторвалась от блюдечка с десертом, с удовольствием слизнув воздушный белый крем с изящной блестящей ложечки.

– Ты ешь и не толстеешь, – сверкнула глазами Олеся. – Я тоже так хочу!

Маша улыбнулась и, пожав плечами, с энтузиазмом вернулась к трубочке с кремом.