Незаурядная Маша Иванова

Глава 17. Эксплуатация дара. Тогда

Казалось, это не день, а год сурка или даже годы! Начиная с шестого класса Иванова отчаянно боролась с постоянно грозящей ей двойкой по биологии. Нескончаемая зубрежка и дополнительные (недешевые!) занятия с Людмилой Георгиевной не помогали. Хотя Маша была уверена, что сдаст любую тему по биологии на пять, нет, даже на шесть баллов, если принимать экзамен будет любой другой педагог. Но, увы, Людмила вцепилась в девушку мертвой хваткой и на полную катушку реализовывала все преимущества своей власти над ней.

Близился к концу десятый класс. Ивановой, по традиции, грозила двойка по биологии. Девушка уже малодушно подумывала о том, чтобы пожаловаться на педагога родителям. Ну, или хотя бы попросить перевести ее в другую школу. Тем более Маше хотелось связать свою жизнь с изучением иностранных языков, а в этой школе их как раз преподавали слабовато…

За окном сгущались сумерки, когда Маша встала из-за большого потертого стола цвета гречишного меда, собрала учебники, положила на потрескавшийся белый подоконник деньги в оплату занятия и собиралась покинуть ставшую за эти годы ненавистной темную, пропахшую сложной смесью ароматов орхидей и лекарств квартиру классухи.

– Подожди, Маша, – услышала она уже в прихожей, когда натягивала кроссовки.

Людмила Георгиевна вышла из кухни с небольшим серебряным подносом, на котором исходили паром две красные чайные чашки и аппетитно поблескивали сахарными боками мятные крендельки.

– Давай выпьем чаю, – предложила биологичка.

Маша от неожиданности чуть не порвала шнурок.

– Хм, мне вообще-то домой надо, – робко запротестовала она.

– Я написала твоей маме – предупредила, что ты задержишься.

У Маши отвисла челюсть. Что происходит? Людмиле мало издевательств по учебе, теперь она хочет ее отравить?

– Не бойся, это ненадолго, – хищно улыбнулась женщина и понесла поднос в гостиную.

Маша кивнула: конечно, ненадолго! Яд, видимо, мгновенный. Сняв уже наполовину надетые кроссы, она поплелась следом за учительницей.

Людмила Георгиевна долго и пристально смотрела на Машу, словно хотела запомнить каждую черточку ее лица. От этого взгляда девушке было не по себе, подмывало куда-нибудь спрятаться. Наверное, поэтому она старалась держать чашку с чаем как можно выше, загораживая свое лицо от колкого взгляда.

– Как ты это делаешь? – наконец нарушила тишину учительница.

– Что? – пискнула Маша.

– Привораживаешь их.

– Кого? – Девушка втянула голову в плечи.

– Парней. Они вьются вокруг тебя, как пчелы вокруг тмина.

– Я ничего не делаю, честно, – как можно убедительнее пропищала девушка.

– Знаешь, а я тебе верю. Я ведь наблюдаю за тобой все эти годы. Ты ведешь себя безупречно.

Маша чуть не поперхнулась от неожиданной похвалы.

– Ты не делаешь ровным счетом ничего для того, чтобы их завлечь: не флиртуешь, не посылаешь невербальных намеков, даже не наряжаешься откровенно и не красишься ярко, – продолжила рассуждать биологичка. – И этим, наверное, привлекаешь их еще сильнее.

– Людмила Георгиевна, это вы сейчас к чему?

– У меня есть к тебе предложение. – Учительница отставила чашку и наклонилась вперед. – Ты помогаешь мне в одном деликатном деле, а я ставлю тебе тройку. Нет, четверку в году по биологии!

Вот теперь она точно поперхнулась.

– Что мне надо сделать? – пролепетала, боясь услышать ответ.

– Ничего необычного. Просто познакомиться с моим сыном Андреем.

– Просто познакомиться?

– Да. Вы сходите куда-нибудь. Да хоть просто погулять. Так даже будет лучше. Невинная прогулка безо всякой подоплеки.

– И это все?

– Думаю, да. Дальше твоя природа сделает свое дело.

– Какое?

– Он в тебя влюбится.

– А потом?

– А потом вы расстанетесь. У тебя же обычно так бывает?

Маша кивнула и от волнения принялась грызть ноготь, но под тяжелым взглядом Людмилы Георгиевны убрала руку за спину.

– Зачем это вам? – не могла не спросить она.

– Неважно.

– Тогда я отказываюсь.

– Тогда двойка в году.

От этого неприкрытого шантажа в Маше что-то закипело и заклокотало. Поднялось иголками от пяток в белых коротких носочках, от дрожи в коленках под тонкими брюками до набата в сердце под тканью желтого пуловера, до кома в горле, окутанном тонким серым платком, и – бац – прорвалось через сомкнутые до белизны губы.

– Плевать! – заорала она. – Уйду в другую школу! А там – пересдам. Вы сами знаете, что любому другому педагогу я отвечу все разделы биологии на отлично!

Как ни странно, Людмила Георгиевна не удивилась такому напору, она будто бы все эти годы ждала, когда наконец ее ученица «покажет зубки».

– Ладно, – спокойно кивнула биологичка. – Расскажу тебе, зачем мне нужно, чтобы ты встретилась с Андреем. А точнее – он с тобой…

Маша в легком голубом платье, новеньких белых кедах и короткой джинсовой курточке по залитой солнцем весенней московской улице шла, как на Голгофу. Хотя Людмила Георгиевна и назвала ее миссию благородной, поскольку студент второго курса Андрей встречался с женщиной на семь лет старше его и не слушал никаких маминых увещеваний, Маше было не по себе. Да, ей казалось странным, что девятнадцатилетний парень хочет жениться на двадцатишестилетней женщине, но, в конце концов, это ведь не преступление? А вот Маша чувствовала себя именно преступницей. Взломщицей, которая идет вскрывать чью-то личную жизнь и грязными руками лезть в самое светлое, что только можно обнаружить там внутри, – чужую любовь.

Девушка с каждым шагом все больше жалела, что согласилась тогда под испытующим взглядом биологички на эту дурно пахнущую авантюру. «Что будет, если я сверну сейчас направо и спрячусь в кафешке, где делают самые вкусные пончики? Или нырну в тот магазинчик, где можно купить мармеладки на развес?» – раздумывала Маша. И сама себе отвечала: «Что, что! Двойка в году будет!» Впрочем, долго истязать себя подобными мыслями ей не пришлось – из-за поворота вынырнула Людмила Георгиевна. Рядом с ней шел стройный белокурый парень в легкой черной ветровке и белых джинсах.

– Маша Иванова! – воскликнула Людмила Георгиевна так, словно и правда совсем не ожидала встретиться тут со своей ученицей.

– Здравствуйте, Людмила Георгиевна!

– Это – Маша, моя лучшая ученица, – врала, как дышала, биологичка. – Познакомься, Маша, – это мой сын Андрей.

Андрей кивнул. Его приятное лицо с открытым высоким лбом и светлыми лучистыми глазами озарилось такой теплой улыбкой, что Маша просто не смогла не улыбнуться в ответ.

– А куда ты идешь, Машенька? – откуда-то из неслыханной доселе партитуры достала для нее ласковые ноты учительница.

– Честно говоря, сама не знаю. Родители уехали на дачу, а ключ мне забыли оставить. Вернутся поздно. Вот я и решила по улицам, кхм, весенним погулять.

– Какой кошмар, очень безответственно со стороны твоих родителей. – Людмила Георгиевна пожурила Машиных предков за несуществующую оплошность. – Но одной ходить – плохая идея. Это может быть опасно.

– Ну что вы, все в порядке! Светло еще.

– Ну, это пока. Вот что, Андрюш, – биологичка повернулась к сыну. – Я сейчас съезжу на рынок и вернусь. А ты пока прогуляйся с Машей. Нельзя оставлять девочку одну на улице.

– Мам, а как же ты? Как с рынка тяжелые сумки будешь тащить?

– А я не буду много набирать. Только самого вкусненького куплю – и домой. На такси! А? Хорошая идея?

– Я тебе давно предлагал на такси ездить.

– Вот я и попробую. А как вернусь, позвоню тебе, и, если Маша еще к тому времени не сможет попасть домой, ты приведешь ее к нам на чай.

– Что вы, Людмила Георгиевна, не надо таких хлопот!

– Машенька, ну какие хлопоты? – Биологичка тянула на самую высокую кинематографическую награду. – Я, как педагог, не могу оставить свою воспитанницу в такой трудной ситуации.

– По-моему, мама права. – Андрей смотрел на Машу, и в его глазах искрилась забота. – Мы немного прогуляемся, а там видно будет.

– Ну, хорошо, – вздохнула Маша.

– Вот и славно. Я поехала. Гуляйте, – благословила Людмила Георгиевна и непонятно откуда взявшейся легкой походкой упорхнула в сторону автобусной остановки.

– Идем? – Андрей снова тепло улыбнулся, и на левой щеке показалась «счастливая» ямочка.

Маша обреченно кивнула, опустила голову и пошла за ним, вдоль уютной и тихой Поварской с невысокими пастельными домами, каждый из которых мог бы рассказать свою особую историю, полную и драмы, и комедии.

– Значит, ты мамина любимица? – нарушил тишину Андрей.

– О да! – не смогла удержаться от саркастических ноток Маша. – Еще какая!

– Так все запущено? Понимаю. Она всегда причиняет максимальное добро тем, кто ей особенно дорог.

– Причиняет добро? Хорошо сказано!

– Я серьезно. Если она к тебе цепляется, значит, ты и правда ей нравишься.

– С чего ты взял?

– По себе знаю. Она любит меня так, что просто душит своей заботой.

– Ну а ты? Сопротивляешься?

– Пытаюсь.

– Ты же взрослый! Борись! Это я от нее завишу, как от классного руководителя, ну а ты-то что?

– А я всего лишь сын. И не хочу делать маме больно. – Андрей тряхнул головой, будто выбрасывая из нее дурные мысли. Он посмотрел по сторонам, сделал несколько десятков шагов и неожиданно остановился возле кованого заборчика, за которым красовался бело-голубой двухэтажный особнячок в стиле французского ренессанса. – Кстати, вот в этом особняке в девятнадцатом веке поселилась одна сильная и уважаемая дама. Графиня и статс-дама самой императрицы! Говорят, тут даже собирались члены масонской ложи. Чувствуешь дух заговоров?

Машу передернуло. Один заговор против самого Андрея она не только чувствовала, но и была в нем одним из главных действующих лиц.

– А почему «кстати»? – решилась спросить она.

– Мне кажется, моя маман родилась не в том веке. А то бы блистала при императорском дворе.

– Это точно, – усмехнулась Маша. – И держитесь тогда местные садовники!

– Почему?

– А они бы ей по сто раз экзамен по всем растениям пересдавали.

Парень прыснул от смеха. Маша подхватила. Их смех прервала вибрация смартфона в кармане Андрея.

– А вот и наша статс-дама, – сказал он Маше, взглянув на экран. – Алло.

В трубке послышался голос Людмилы Георгиевны. Но что именно она говорила, Маша распознать не могла. Впрочем, вскоре Андрей пересказал ей разговор с мамой сам.

– Она едет домой. Купила какой-то пирог с рыбой, по ее словам, необыкновенный. И ждет нас на чай.

– Ой. – Маша боролась с собой. Если сейчас она откажется и пойдет домой, то можно ли считать, что она выполнила поручение биологички? Просили погулять – так она погуляла. А если уж Андрей не успел влюбиться, так это не ее проблемы. Стоит попробовать. – Я, наверное, домой…

– А твои-то вернулись?

– Кто?

– Родители.

– Откуда?

– С дачи.

– А! – девушка хлопнула себя пол лбу. Вот дубина! Как она могла забыть «легенду»?! – Сейчас позвоню им.

Маша полезла в карман куртки за смартфоном. Но он зазвонил сам.

«Если ты собираешься бросить дело на полпути, знай, тройки тебе не видать», – услышала она гневный голос Людмилы Георгиевны. – Быстро к нам на чай!»

– Ну что, вернулись? – участливо спросил Андрей.

Маша отрицательно помотала головой.

– Иду к вам, – с ноткой обреченности вымолвила она.

Маша привычно зашла в подъезд дома на Трубниковском. Сколько раз она ходила по этим потертым ступенькам вверх и вниз, проклиная судьбу, пославшую ей такую вредную классуху. Но сейчас ноги буквально одеревенели и не хотели по доброй воле подниматься на третий этаж.

– Устала? – услышала она вкрадчивый голос Андрея.

Маша кивнула, и парень тут же оказался рядом. Он взял Машину руку и положил ее на сгиб своего локтя. Так идти было гораздо легче. Физически, но не морально. Поэтому, когда ключ в замке повернулся и Андрей приглашающе распахнул дверь в до боли знакомую, да что там – осточертевшую – квартиру биологички, Маша была близка к отчаянию. Парень положил руку на ее талию и, чуть приблизив девушку к себе, буквально помог ей сделать шаг внутрь.

В темноте прихожей раздались чьи-то легкие шаги. Андрей включил свет. Из кухни к ним выбежала миниатюрная брюнетка с большими карими глазами цвета молочного шоколада в легком сиреневом брючном костюме. Маше поплохело окончательно. План Людмилы Георгиевны, до этого смутно угадывавшийся в череде ее просьб, теперь стал очевиден.

– Андрей! – словно трель заморской птички прозвучал голос встречающей девушки. Она с улыбкой хотела броситься парню на шею, но увидела Машу и остановилась в недоумении.

– Наташа? – Парень был удивлен не меньше. Он тихонько убрал руку с Машиной талии. – Что ты тут делаешь?

– Меня твоя мама позвала. Сказала, что нам пора заканчивать затяжной период недопонимания… Я прямо с работы – сюда. Вот чай заварила, пирожных принесла… А это кто?

– Это Маша, мамина ученица. – Андрей старательно отводил глаза от прямого, решительного взгляда Наташи.

– И вы с ней… что?

– Мы просто гуляли. У меня нет ключей от дома, вот Людмила Георгиевна и попросила… – попыталась объяснить Маша.

– Попросила погулять?

– Ну да, – девушка кивнула, понадеявшись, что все окончится миром.

– А на талию руку класть и смотреть с нежностью тоже она просила? – Наташа подошла вплотную к Андрею, шипя, словно рассерженный ориентальный котенок. – Поэтому ты мне со вчерашнего дня не звонил? Что, малыш, маман победила, да?

– Наташ, я не малыш, и не раздувай из мухи слона!

– Да, на слона она не похожа. – Наташа окинула взглядом пытающуюся раствориться в воздухе Машу. – Скорее на тонкий весенний цветок. Или орхидею, которые так любит твоя мама!

– Давай пойдем на кухню, выпьем чаю и успокоимся, – примирительно проговорил Андрей. Он попытался взять Наташу под локоть, но та вывернулась.

– Чай! Так вот зачем она меня позвала! Людмила Георгиевна хотела продемонстрировать свое торжество – сын наконец нашел девушку соответствующего возраста! А ты, старуха, можешь быть свободна. – Наташа то бледнела в цвет потолка, то покрывалась пятнами, гармонирующими с красной обивкой вычурного пуфика на золотых ножках, приютившегося в углу. Андрей стоял, опустив голову. Маша молилась, чтобы он возразил, нашел слова, которые переубедят Наташу, но парень молчал.

– Прощай! – выкрикнула Наташа и выбежала за дверь.

– Андрей, почему ты стоишь? – не выдержала Маша. – Беги за ней! Объясни ей, что все это – недоразумение! Мы просто гуляли.

Андрей выпрямился, повернулся к девушке и посмотрел ей в глаза. Маша видела, как в глубине расширившихся черных зрачков зарождаются искры огня. Следуя за взглядом, они ласкали ее лицо, обжигали губы, дразнили бьющуюся на шее вену. Парень протянул руку и плавно заправил ей за ухо локон русых волос.

– Я сейчас понял, что не хочу за ней бежать, – прошептал он.

– Тогда побегу я!

Маша развернулась и со всех ног помчалась вниз по лестнице.