Незаурядная Маша Иванова

Глава 5. Триумвират влюбленных. Тогда

Прошло три года, а Валька Арбузов так и не научился не вздыхать по Маше Ивановой. К сожалению для него, не разучились это делать и Краснов, и Богданов с Захаровым. Ситуация осложнялась еще и тем, что Арбузов ощущал, что проигрывает. Нет, Маша никому не отдавала предпочтение, да что там – она вообще не давала никакого повода для надежды. Ни с кем не гуляла, была все время занята совсем не тем, о чем постоянно думал Валя: бегала по репетиторам, готовилась к экзаменам, каталась с подружками на роликах. Никакой романтики! Ни с кем. Но когда Арбузов смотрел в зеркало, а потом – на конкурентов, к горлу подступала обида. У других парней не было таких нескладных длинных ног и россыпи розовых прыщей («один сегодня вообще на носу выскочил, гад!»), они довольно сносно играли в футбол, а Краснов так и вовсе виртуозно рассекал на дорогом, купленном родителями моноколесе.

Нет, у Вальки тоже были кое-какие преимущества. Он, в отличие от остальных, умел играть на гитаре и сочинял стихи. Однажды Маша даже согласилась послушать песню его собственного сочинения с такими словами: «Хочу раздеть тебя, как семечку, очистить, как орех от скорлупы…» Правда, она тогда сказала, что песня какая-то гастрономическая и теперь ей срочно нужно в столовку. Но все-таки Вале показалось, что в тот момент девушка немного по-другому стала относиться к нему и его творчеству.

Сегодня Арбузов чувствовал себя особенно несчастным. Потому что нужно было сдавать нормативы по физре. А Валя и физическая культура, как любил говаривать Валерий Эдуардович, физрук и обэжэшник в одном лице, – вещи несовместные.

– Приседания, три подхода по двадцать раз, – разносилось по залу грохочущее эхо зычного голоса физрука, невысокого подтянутого мужчины средних лет в неизменном синем спортивном костюме и всегда чистых белых кроссовках.

– Вале-е-ерий Эдуардыч, я не знаю, как это делать! Правильно ли я ставлю ноги во время приседа? – ныл Арбузов, переминаясь с одной длинной ноги на другую.

– А ты приседай, приседай, неправильное положение ног я тебе тоже засчитаю.

– Спасибо, очень гуманно с вашей стороны… – Валя по-кузнечьи согнул ноги и ухнул вниз.

– Ладно, Арбузов, зачет, – сжалился Эдуардыч. – Переходим к подтягиваниям, – объявил он всем, и Вальке захотелось провалиться сквозь землю, точнее, сквозь прорезиненное покрытие спортивного зала.

Подтягиваться он абсолютно не умел и совершенно не хотел это всем демонстрировать. Особенно Маше. Ладно, пока она с девчонками сдавала нормативы по бегу в другой половине зала, но вдруг они закончат и придут посмотреть, как там мальчишки? А тут он… болтается на перекладине, как нескладная сосиска. Впрочем, бывают ли сосиски складными?

Олег Захаров, невысокий и спортивный, чем-то напоминающий самого Эдуардыча, подтянулся легко и играючи. Ваня Богданов из-за своей склонности к поеданию вредной еды был слегка тяжеловат, но и он справился с нормативом. Даже мажор Краснов, казавшийся далеким от излишних физических нагрузок, особенно если они не приносят ощутимых дивидендов, и то отмахал положенные пять раз. Настала очередь Арбузова. Парень схватился за холодный турник влажными от нервов пальцами и тут же слетел вниз. Это было ужасно. Но самое ужасное было в том, что девочки уже отбегали свои круги, и Иванова тоже. Она стояла рядом и смотрела на Вальку своими большими голубыми глазами то ли сочувственно, то ли подбадривающе…

– Валя, у тебя просто неправильный хват. Сейчас продемонстрирую тебе, – начал Эдуардыч. – О, Корольков, беги сюда, – неожиданно закончил физрук. Он приметил разминающегося перед пионерболом Диму из десятого «Б». – Покажи-ка салагам правильный хват на турнике.

Дима Корольков кивнул и спокойно схватился за железную перекладину. Раз-два-три… десять. – Он подтягивался так, как будто это ничего ему не стоило. Более того, как будто ритмичное перекатывания тела снизу вверх и обратно доставляло ему удовольствие и повышало настроение!

– Теперь понял? – обратился физрук к Арбузову.

– Не очень, – честно сознался парень.

– А давайте я за него норматив сдам, – весело предложил Корольков. И тут же подтянулся еще пятерку.

– Так не пойдет. У нас индивидуальный зачет, – замотал головой физрук. – Давай ты после уроков придешь и попробуешь еще раз, ладно? – обратился он к Вале.

Арбузов понуро кивнул. Одноклассники ободряюще постучали его по плечу и разбрелись по залу.

– Не расстраивайся, Валь, это же не конец света, – мягко улыбнулась однокласснику Маша. – Дима, а вы в пионербол? Можно с вами? – крикнула она Королькову.

«А вот это – конец света!» – подумалось Вале.

Но Арбузовы так просто не сдаются! Валя был уверен, что Маша – умная девчонка и не будет оценивать людей по их умению подтягиваться. Поэтому после уроков он решил дождаться одноклассницу возле школы и наконец пригласить ее на свидание. Валя сел на скамейку неподалеку. С этого места отлично просматривался школьный вход.

Весь девятый «В» уже вышел и разошелся по домам. Олеська Новикова, лучшая подруга Маши, тоже убежала со словами «Мама обещала отвести меня в ГУМ!», громко обращенными то ли во Вселенную, то ли кучке завистливых старшеклассниц из параллели. А вот той, кого он ждал, все не было видно. В ожидании Валя решил заняться делом, а именно сочинить красивый стих и посвятить его даме сердца. Первым делом нужно было подобрать рифму к ее замечательному (а главное, редкому) имени. «Маша – радость наша», «Маша – птичка наша». Нет, такое его не устраивало. Почему это «наша»? Вале хотелось бы продекламировать «моя». Но так не рифмовалось от слова «совсем». А если взять другую форму имени? «Мария – мама мия!» Лучше, но тоже не то. При чем тут «мама»? «Машечка – милашечка». Неплохо, но банально…

Наконец, он услышал ее заливистый смех. Маша выпорхнула из школьного здания, такая яркая, легкая, волшебная! А за ней вышел десятиклассник Дима Корольков, который нес на своих мощных («качок – кабачок») плечах сразу два рюкзака – свой и Машин. «Какой мерзкий, противный, ужасный тип», – подумал Валя и вдруг выдохся, скукожился и растерял решимость. Он не нашел в себе силы подойти к Ивановой и, сделав вид, что читает учебник по истории, решил неузнанным переждать, пока одноклассница с этим «шкафом без антресоли» пройдут мимо. Но они, как назло, остановились в паре метров от него, чтобы поболтать.

– Хочу себе татуировку на плече набить, как смотришь? – спросил Димка.

– Не знаю… А какую?

– Корону черно-белую…

– Почему именно корону?

– Ну, я же Корольков. К тому же недавно КМС по плаванию получил, чем не король бассейна?

– Поздравляю, а КМС – это что?

– Кандидат в мастера спорта.

«Ты не король, ты – хурма», – злорадно подумал подслушивающий Арбузов.

– Круто, – восторженно сказала Маша. – Но насчет татуировки еще бы подумала. Это же на всю жизнь!

– Даже дольше. Татуировку ведь можно унести с собой в могилу, – подмигнул парень.

– Фу, Дим, на такие темы не шутят, – скривилась Маша, и Валя злорадно усмехнулся. – Ой, кстати о могиле. Если я через десять минут не приду к репетитору по французскому, меня закопают!

– Понял, – Дима отдал Маше ее рюкзак. – Хорошо позаниматься!

– Спасибо. Пока! – Девушка махнула рукой на прощанье и быстрым шагом направилась в сторону дома.

– Ну и за кем мы следим? – раздался над ухом Вали голос Королькова.

– Нужен ты мне! Я к докладу по истории готовлюсь.

– У тебя учебник вверх ногами!

– Бли-и-ин…

– Тебе тоже Иванова нравится? – прямым текстом спросил Корольков.

– Тоже?

– А то ты не знаешь. Я наводил справки. По ней половина твоих одноклассников сохнет.

– А ты? Тоже сохнешь?

– Не твое дело. Как Маша к тебе относится?

– Не твое дело.

Корольков вздохнул и сел рядом с Арбузовым. Положил ногу на ногу, сверху упер сложенные словно за партой руки, одна из которых, поднимаясь, придерживала подбородок, и принялся пристально изучать оппонента.

– Так мы далеко не уедем, – наконец пришел к каким-то мысленным выводам Дима. – Давай начистоту. Мне нравится Маша. Но, кажется, я ее не особо интересую. Что у тебя?

– То же самое.

– Это хорошо.

– Кому как.

– Что будешь делать?

– Добиваться.

Вале показалось, что Дима взглянул на него с уважением.

– Отличный ответ. Я, в общем, то же самое планировал делать. Так что вот мое тебе предложение. Играем в открытую и честно, без подножек.

– Не согласен! – раздался рядом мощный голос Краснова.

Он тихо подошел к ребятам и уже довольно давно слушал их разговор, все больше хмурясь и пряча опущенные уголки рта в широкий вязаный шарф болотного цвета, который он щегольски умел закручивать вокруг шеи, словно романтический герой серебряного века.

– А ты кто такой? – не понял Дима.

– Петр Краснов. Я – одноклассник Арбузова. И Ивановой, соответственно. Я не согласен с тем, что вы тут о чем-то договариваетесь без участия всех заинтересованных сторон.

– А кого еще мы должны были позвать? – удивился Валя.

– Ну, насколько я знаю, Захаров с Богдановым тоже в некотором роде… вздыхают, – определил состояние одноклассников Краснов.

– Так, – Дима встал со скамейки. – Если мы будем договариваться со всеми, кому нравится Иванова, это займет половину столетия. Если им надо будет, пусть сами подходят и договариваются. А пока мы тут втроем, и давайте пообещаем честно ухаживать за Машей, друг другу не мешать, гадости ей друг о друге не говорить и еще… – Дима замялся, – Машу, чур, не целуем.

– Что-о-о? – возмутился Краснов. – С какой это стати такое ограничение?

– С такой! Девочки не такие, как парни, они по-другому устроены. С кем первым поцеловались, тот и выиграл. Понятно?

По лицам ребят Дима понял, что понятно было плохо, поэтому продолжил объяснение.

– Допустим, Маша поцеловалась со мной…

– А что сразу с тобой-то?

– Ну ладно, допустим, с ним, – Дима ткнул пальцем в Краснова. – Она не пойдет на следующий день на свидание со мной, чтобы проверить, не целуюсь ли я еще лучше. Теперь понимаете, в чем суть?

– Да! – воскликнул Валя. Ему совсем не хотелось, чтобы ушлый Краснов или этот здоровенный Корольков нагло поцеловали Машу и не дали ему, с детства, по словам мамы, весьма застенчивому, никаких шансов. – Договорились, не целуем!

– И морды не бьем, если что, – дополнил Корольков.

– Ты хочешь сказать, не бьешь? – усмехнулся Валя. – Я-то вряд ли тебя одолею.

– А кто вас, боевых кузнечиков-гитаристов, знает, – хохотнул Дима.

Валя протянул Диме руку.

– А если она сама? – вдруг спросил он.

– Что?

– Маша сама кого-нибудь из нас поцелует?

– Ну, тогда мы молча порадуемся за счастливчика и тихо отойдем в сторонку, – твердо сказал Дима. – Договор?

– Договор.

Дима пожал протянутую Валей ладонь.

– Так и быть, – согласился Краснов и тоже поочередно пожал руки соперникам.