Ничего личного

Глава 23

Кэти повернулась к Равику и спросила, не заботясь, что ее может услышать кто-то еще:

— Вот почему последние сволочи непременно оказываются в первых рядах?

Кроме Густава, на нее заинтересованно посмотрели еще несколько пар глаз, и она кивнула в сторону загорелой лысины далеко впереди. Мало того, что Лимонадный Джо устроился как можно ближе к длинному столу, установленному на невысоком подиуме, так он еще и занял соседний стул под свое барахло. Судя по одобрительному фырканью, с мнением Кэти здесь были согласны многие, особенно те, кому пришлось стоять из-за нехватки мест.

Тем не менее, лица, сидящие за столом, заслуживали куда как большего внимания. И тем более, что изначально приглашение на пресс-конференцию в штаб-квартиру «зеленых» получил один только Равик. Свой пропуск Кэти добыла, воспользовавшись связями Гловера, а затем попросила еще один, когда совершенно неожиданно от новости, что «Индепендент» будут представлять Эванс с Равиком, скуксилась Эбби.

Сейчас, подруга сидела по другую руку от главного редактора, тихо наслаждаясь близостью к новому объекту своего вожделения.

Собственно, о самом факте вожделения Эбби призналась только вчера, да и то под давлением. Но при виде того, как девушка обрадовалась пропуску на «прессуху», Кэти просто не могла не воспользоваться своим преимуществом и не расколоть подругу. Небольшой шантаж, и Эбби согласилась выйти куда-нибудь, чтобы выпить пару коктейлей. Остальное, как считала опытная взломщица сердец Кэти, будет всего лишь делом техники.

— А давай лучше ко мне, — предложила она, притормозив Эбби перед небольшим магазинчиком, у входа в который были выставлены ящики с фруктами. — У меня еще полбутылки водки дома припрятано.

Пакистанец, хозяин магазина, на слово «водка» отреагировал своеобразно:

— Тогда берите апельсины, красавицы.

Эбби колебалась. Перекладывая оранжевые шары в ящике, она тянула время, не в силах принять решение. Пришлось продавцу снова вмешаться:

— Эээ? Зачем мнешь? Тверже не станет.

Пока Кэти корчилась от смеха между салатом и редиской, пунцовая от смущения Эбби накидала в пакет десяток апельсинов, расплатилась и пулей вылетела на улицу.

Как это обычно и бывает, один стакан оказался в самый раз, два — слишком много, а три — недостаточно. Раскололась Эбби на четвертом.

Как выяснилось, в прошлую пятницу она целовалась в «Жорже» с Равиком.

— Я и сама не знаю, как это получилось.

Просто они все вместе пили и смеялись. Потом снова пили. А потом девушка обнаружила себя в объятиях главного редактора в подсобке за барной стойкой.

— Понимаешь, я раньше думала, что он стары-ы-ый, — объясняла Эбби то ли пустой бутылке, то ли своему стакану, — а он та-а-ак целуется!

— В смысле, хорошо? — На всякий случай решила уточнить Кэти.

Подруга мечтательно закатила глаза. Это выражение не стерли в ее лица и две чашки кофе, сваренные для протрезвления. Все изменил следующий вопрос Кэти:

— А что было дальше?

— Дальше? — Погрустнела Эбби. — Ничего хорошего.

Равик застегнул на девушке блузку, освободил запутавшиеся в ее волосах длинные серьги и, крепко держа за локоть, вывел из паба. Затем заплатил таксисту, пристально посмотрел ей в глаза на прощание и …

— И все. Уже четыре дня от него ни звонка, ни «здрасьте», ничего…

Эбби вопросительно посмотрела на опустевшую бутылку, Кэти так же молча развела руками. Больше выпивки в доме не было.

— Ладно, если я и для него не хороша, то пошли они все к черту. — Печально сопя, Эбби сползла с дивана и оглянулась вокруг в поисках своей сумки. — Я уже смирилась с тем, что я гоблин в юбке. Буду с этим жить.

— Гоблин?! — Кэти возмущено смотрела на подругу снизу вверх. — Кто это сказал?

— Да так, один… — Эбби вяло помахала в воздухе рукой. — Давно еще.

От желания крикнуть: «Где эта сво-о-олочь?» свело челюсти. Кэти сердито покачала головой: ни мордобой, ни слова убеждения подруге сейчас бы не помогли. Оставалось старое проверенное средство — посмеяться над своими бедами и обидами.

— Значит, так, — желая выглядеть убедительнее, она поднялась с дивана и пристально посмотрела в подозрительно блестящие глаза Эбби. — Завтра мы с тобой кое-что провернем. Слушай и запоминай.

Со сцены лоснящийся от удовольствия Борис Мелвилл отвечал на вопросы журналистов. Лидер «зеленых» Тобиас Клейтон, представивший публике кандидата в мэры, триумфа своего товарища по партии явно не разделял. Скорее, наоборот, подумала Кэти, его просто корчило от самодовольства Мелвилла. Надо будет порасспросить босса, он наверняка в курсе, кто кому из этих мудрых государственных мужей показывает фигу в кармане.

И вообще, на будущее имеет смысл поинтересоваться, что из себя представляет мистер Клейтон. Уже один тот факт, что его имя ни разу не было упомянуто ни в списках «Моби Дика» ни в откровениях Оливера Рэмзи, было большим и жирным плюсом в пользу этого невысокого человека с серьезными карими глазами и густо припорошенным сединой темными волосами.

Рука сидящего в первом ряду Лимонадного Джо опустилась и вернулась обратно на спинку стула. Мелвилл обвел взглядом зал:

— Еще вопросы, господа?

Его сытая улыбка раздражала настолько, что Кэти не удержалась и встала со своего места:

— Мистер Мелвилл, правда ли, что вы голосовали против законопроекта, запрещающего политическим деятелям после отставки в течение трех лет работать в частных компаниях?

Рот кандидата в мэры мгновенно утратил форму лука Купидона и трансформировался в узкую щель. Дальше девушка вежливо кивала в такт словам, выползающим из этой щели, в то же время не сводя удивленного взгляда с Тобиаса Клейтона. На ее глазах только что совершилось еще одно преображение. Лидер «зеленых» улыбался, глядя ей прямо в лицо. То была его первая улыбка за весь вечер, и она совершенно преобразила этого усталого и раздраженного мужчину. Есть улыбки, говорящие, что человек счастлив, а есть такие, которые прямо показывают — перед тобой человек сильный и умный. Кэти мысленно поставила еще один плюс в пользу мистера Клейтона.

— Все помнишь? — Кэти незаметно подтолкнула подругу в сторону дверей. — Я его задержу. Действуй!

Эбби зябко повела плечами и беспомощно оглянулась. Вид у нее был испуганный и растерянный.

— Кажется, — пробормотала она, — я уже ничего не хочу.

Кэти окинула сгорбившуюся фигуру оценивающим взглядом. Н-да, подруга явно нуждалась в «волшебном пинке».

— Точно не хочешь? — Зло сощурилась рыжая. — Уверена? Тогда я беру его себе.

Ответом ей были возмущенно вытаращенные глаза и сердитое шипение. Высоко подняв подбородок и расправив плечи, Эбби решительно направилась к выходу из здания. Двигавшиеся ей навстречу мужчины внимательно смотрели ей в лицо, расступались, а затем оглядывались и провожали заинтересованными взглядами. Кэти с удовольствием наблюдала, с каким ревнивым интересом следит за происходящим Равик. Он даже дернулся вслед за девушкой, но вынужден был остановиться, так как цепкие пальцы на рукаве пиджака все еще удерживали его на месте. Кэти осталась, чтобы прикрыть отступление подруги, и была намерена исполнить свою роль как можно добросовестнее.

Уфф, Эбби кивнула мужчине, придержавшему для нее дверь, и вышла на улицу.

— Ну, до завтра, — по ее мнению Густав достиг требуемой степени контузии, — пойду догонять Эбби.

— Эээ? — Уточнил Равик.

— Посидим, выпьем где-нибудь.

— Ааа?

— Что?

Неужели они перестарались? Слава Богу, нет. Глаза мужчины уже обрели осмысленное выражение:

— А можно я с вами? Не помешаю?

Кэти пожала плечами со всем возможным безразличием.

— Конечно, можно. Когда вы нам мешали?

Через полчаса девушки уже не считали свои усилия напрасными: на столе перед ними стояла бутылка белого вина, а Равик травил анекдоты, усиленно отводя взгляд от третьей сверху пуговки на блузке Эбби.

— Густав, хватит, я больше не могу, — раскрасневшаяся от смеха девушка помахала перед лицом салфеткой, затем бросила ее на стол. — Пойду освежусь. Я быстро.

Вмиг поскучнев, Равик проводил ее ревнивым взглядом. Здесь снова все мужики пялились на Эбби, кто-то у барной стойки даже тихо свистнул ей вслед.

В туалете Эбби намочила ладони в холодной воде и прижала их к пылающим щекам. Ей больше не хотелось ни придушить Кэти, ни убиться самой. Если в холле штаб-квартиры «зеленых» она была уверена, что мужчины, которым она показывала язык, сейчас вызовут или полицию или санитаров, то сейчас, после бокала вина, уже находила эту аферу не такой уж и безумной. По меньшей мере, они с подругой повеселились от души. Вот только зачем все это, если Равик так и не клюнет?

Ладно, сейчас она допьет вино, а обижаться и плакать будет завтра. Упрямо тряхнув блестящими каштановыми волосами, девушка решительно развернулась, отпечатала строевой шаг до двери, открыла ее… и тут же оказалась в теплых мужских объятиях. Не успела сообразить, отбиваться ей или расслабиться, как услышала над ухом знакомый тихий голос:

— Стой тихо и не шевелись.

— Почему? — Говорить ей, кажется, не запретили.

— Потому что все мужики в зале смотрят на двери и ждут, когда ты вернешься.

— А я не вернусь?

— Нет. Ты выйдешь вместе со мной через черных ход и поедешь ко мне домой. Да?

— Да.

Эбби продолжала улыбаться даже когда лицо Густава наклонилось совсем близко, а его губы прижались к ее рту. Спасибо тебе, Кэти.

Кэти с неизменной стойкостью отбивала все попытки Гловера пополнить ее гардероб. Единственной с ее стороны уступкой на сегодняшний вечер был комплект кружевного белья любимого нежно-зеленого цвета. Он отлично сочетался с вышитой вьетнамской блузой фисташкового шелка и широкими голубыми джинсами.

Повернувшись пару раз перед зеркалом, девушка осталась довольна: нарядно, но не вызывающе; ярко, но не пестро. Оставалось подвести глаза, и закрепить под правым ухом собранные в пучок волосы. Вот и нефритовые шпильки, подаренные еще отцом, пригодились.

— Беру свои слова обратно, — на ее плечи легли теплые ладони.

Кэти склонила голову к плечу, давая возможность Индейцу коснуться губами шеи чуть ниже уха. Вот в чем боссу не откажешь, так это в дотошности. Уже через неделю после их первого раза он отлично знал все ее чувствительные местечки. И умел этими знаниями пользоваться. В своих интересах, конечно.

Его руки скользнули ниже, подкрадываясь к груди, и девушка порывисто вздохнула: так они могут совсем опоздать.

— Какие слова?

— О том, что у тебя в шкафу ничего нет.

Она возмущенно фыркнула, как рассерженная кошка:

— Ничего подобного! Уж парочка скелетов там всегда найдется.

Все бутылки, в три ряда выстроившиеся на барной стойке, были откупорены заранее. Похоже, сегодня вечером бармены «Жоржа» решили не отставать от клиентов и подготовили поле деятельности заранее. Улыбаясь, здороваясь и целуясь со всеми подряд, Кэти пробиралась к выпивке.

— С днем рождения, дорогая!

— Привет! Поздравляю!

— Отличная вечеринка, Кэти!

За ней в кильватере следовал бдительный Индеец, отпихивая от девушки слишком ретивых мужчин и подхватывая женщин, желающих расцеловаться и с ним заодно. Радостно раскрасневшаяся Кэти внезапно обернулась, чтобы выразить свое удивление:

— Слушай, вечеринка началась всего полчаса назад. Когда они все успели так нализаться?

Пытаясь перекричать шум и гвалт, Гловер наклонился к ее уху:

— Не преувеличивай. Они всего лишь… немного раскрепостились. Потому что сегодня вся выпивка за мой счет. Это мой тебе подарок.

Александр всерьез подозревал, что Кэти со своим гипертрофированным стремлением к независимости, ничего другого от него не примет. Зато его слова заставили ее броситься ему на шею:

— Спасибо тебе!

Он легко поцеловал ее в розовые губы, а затем развернул и подтолкнул в сторону стола, из-за которого им махала рукой… тетя Виктория. Рядом с ней, приподнявшись со стула, улыбался Тобиас Клейтон.

Прихватив пару бокалов и бутылку бурбона, Гловер медленно шел к нежданным гостям. Пока ему было ясно только одно: две главные женщины в его жизни успели спеться за его спиной, причем он даже не заметил, когда это произошло. Впрочем, тайны из обстоятельств знакомства никто не делал.

— Я собирала материал о Флит-стрит, — объяснила Кэти. — Причем меня больше интересовала атмосфера, в которой развивалась журналистика 70-х. Виктория мне очень помогла.

Гловер за руку поздоровался с Клейтоном и с усмешкой посмотрел на обеих женщин:

— Надеюсь, ты быстро поняла, что эта атмосфера была насквозь пропитана винными парами?

— А никто ничего и не скрывал, — тетка величественно пожала плечами. — Я даже показала мой альбом…

Александр в притворном ужасе прикрыл лицо ладонью. В щель между пальцами было видно, как задорно Кэти подмигнула Виктории. Он отлично помнил тот альбом, особенно фотографии Виктории, вдохновенно сочиняющей очередной опус за заваленным бумагами столом между полупустой бутылкой виски и наполовину полной пепельницей. И еще множество желтоватых от времени снимков жизнерадостных молодых людей на фоне этого самого «Жоржа» или «Красного льва» или «Удара в спину».

— Вы были очень красивой, — стакан Кэти с тихим звоном встретился со стаканом Виктории.

— Ах, девочка, — мечтательно вздохнула старуха, — просто я была молодой. И знаешь, что самое странное?

— Что?

— Я до сих пор себя такой и чувствую. Просто зеркало со мной поссорилось и вот уже лет тридцать корчит мне отвратительные рожи. А, ладно, — она опрокинула в рот последние капли из своего стакана и требовательно уставилась на племянника: — Александр, пригласи меня танцевать.

В теткину ностальгию по молодости Гловер верил с трудом: она прекрасно себя чувствовала в любом возрасте. Скорее, в ее планы входило дать возможность Клейтону пообщаться с Кэти с глазу на глаз.

— Ну, старая сводня, — процедил он сквозь улыбающиеся губы, — я тебе это припомню.

— Да не дергайся ты, — Виктория безмятежно покачивалась в его объятиях на волнах «Angie» (46), — Тоби славный мальчик, и говорить с Кэти будет только по делу. У него большие планы на будущее, между прочим.

О планах Клейтона Гловер был осведомлен в достаточной мере, но при нынешнем раскладе политических сил очень сомневался в возможности их осуществить.

— Он тебе уже что-нибудь рассказал?

Тетка сокрушенно вздохнула:

— Нет, наш будущий Черчилль молчалив и сдержан, как мороженая треска.

— Уж не этим ли он тебя так заинтриговал?

— Возможно, — Виктория улыбнулась уголками губ. — Ты же знаешь, политики, они как дети. Если притихли, значит, что-то натворили или замышляют.

Нет, сердиться на нее было просто невозможно. Тем не менее, Клейтон должен был объясниться. Сплавив Викторию Микеланджело и подмигнув Леонардо, чтобы увел Кэти, Гловер вернулся к столу.

— Замечательная девушка, — Тобиас провожал глазами удаляющуюся фигурку девушки. — Дружище, ты сам-то понимаешь, как тебе повезло?

— Полегче, родной, — предупредил его Александр, — не забывай, что ты сам давно и прочно женат.

Клейтон и не возражал:

— Даже дважды. Сначала на моей Лоре, а затем на политике.

Гловер плеснул бурбона в два стакана и приготовился слушать, но оказалось, что сказать Клейтону, собственно, и нечего:

— Я в тупике.

— Ты все же попытался перебежать дорожку Мелвиллу? — Уточнил Александр.

Насколько он знал Тобиаса, тот умел быть по-настоящему упрямым, но до сих пор это только играло ему на руку. Сейчас ситуация изменилась, и Клейтон пребывал в растерянности. Гловер впервые видел его таким.

— Не могу понять, что происходит, — Тобиас цедил янтарную жидкость редкими долгими глотками, — у него везде все схвачено. Люди, которые еще год назад его в упор не видели, теперь вдруг решили, что лучшего мэра Лондону и не нужно. Он повсюду: в газетах, в соцсетях, на телевидении. Его даже комики высмеивают.

Гловер понимающе вздохнул: что ж, все признаки успеха были на лицо. Помнится, еще отец говаривал, что политик становится по-настоящему популярным, когда его портреты используют при игре в дартс. Теперь же они имели на руках очередной политический феномен: Борис Мелвилл, много лет прозябавший на задворках, выскочил из-под земли как черт из табакерки и теперь на всех парах пер к Сити-холлу (47).

— Вот как? Значит, наш Бориска встал на крыло?

Клейтон горько усмехнулся:

— Да уж, птеродактиль из него получился знатный. — Стакан с громким стуком опустился на столешницу, а Тобиас наклонился через стол и с неожиданной горячностью пробормотал: — Я все равно не сдамся. Буду сражаться до последнего. Александр, ты же сам знаешь, что бывает, когда к власти приходят сукины дети…

Можно было не заканчивать — собачья жизнь начинается у всех.

— Вот, значит, зачем ты пришел? Вербуешь в свои ряды журналистов?

Клейтон развел руки в стороны, признавая очевидное:

— Я уверен, что Мелвилл ведет грязную игру. Ты же знаешь правила: власть не берут, ее передают. А сейчас происходит что-то непонятное. Ты веришь, что Бориса выдвигают добровольно? Да я руку отдам, что лидеры партии поддерживают его вынужденно. Надеюсь, кто-нибудь из пишущей братии сможет что-то накопать на него.

Зная Мелвилла, Гловер готов был отдать и обе руки. Действительно, было интересно, почему партия тратит свои ресурсы на поддержку этого ничтожества, ведь два срока он точно не продержится?

— Думаешь, шантаж?

— На Бориску можно думать, что угодно, не ошибешься. А теперь улыбайся, наши дамы возвращаются.

Клейтон бросил пиджак на спинку стула и сделал шаг навстречу Кэти, однако, был вынужден подвинуться, почувствовав легкий тычок под ребра. Впрочем, как истинный политик, он быстро сориентировался и переключился на Викторию:

— Вы позволите?

До конца вечера больше ни один мужчина не получил шанса прикоснуться к мисс Эванс. Все медленные танцы были заняты Гловером, а во время быстрых он отводил ее к стене, крепко прижимал к себе и, положив подбородок ей на макушку, беззвучно скалил зубы на потенциальных соперников. Никто не заблуждался насчет улыбки Индейца и, дорожа скальпом, уже не пытался увести его девушку. Наконец, она сама не выдержала:

— Дай мне уже потанцевать еще с кем-нибудь, чудовище!

Мужские руки только плотнее сжали ее талию:

— Чудовище с сокровищем, — донесся сверху тихий голос, который однако расслышал стоявший рядом Равик.

Он так же, как Гловер, весь вечер не выпускал из объятий смущенную и счастливую Эбби.

— Кэти, — подруга улыбалась во все тридцать два зуба, — готовься, сейчас будет наш подарок.

Густав махнул кому-то рукой, и в зале мгновенно погас свет. Удивиться никто не успел, потому что сначала в кромешной темноте зазвучала тихая мелодия, а вслед за ней по полу, потолку и стенам неторопливо поплыли голубые и белые звезды.

Дыхание замерло в груди от страха спугнуть эту красоту. Удивительно, как мало нужно, чтобы снова почувствовать себя счастливой: просто войти по колено в этот невесомый свет и замереть, совершенно позабыв, что завтра нужно сдавать срочный материал и мчаться на очередное интервью. Зато очень хорошо помнилось, что на каникулы ничего не задали, и скоро они все поедут к бабушке в Солсбери — и папа и мама и Рафка.

Большие теплые руки развернули ее на сто восемьдесят градусов, и перед Кэти возникло лицо мужчины. По нему тоже плыли звезды, а в глазах сияли брызги Млечного пути. Она хотела сказать, что совсем не знает его, и все же любит, но звезды приблизились вплотную, и что-то крепко-накрепко запечатало ее рот.

Это был поцелуй. Свет зажегся так же внезапно, и улыбающиеся Кэти с Александром смотрели на замершие среди толпы парочки, которые, как и они, были не в силах разомкнуть объятия.

— Идем домой? — Тихо спросили сверху.

Не успев отдышаться, она молча кивнула головой.

_______

(46)Angie — знаменитая рок-баллада группы TheRollingStones

(47) Сити-холл — резиденция Администрации Большого Лондона