Николай I Освободитель // Книга 9

Интерлюдия 7

— Земля! Земля на горизонте! — Голос впередсмотрящего, донесшийся из «вороньего гнезда», вызвал у людей на палубе небывалый прилив восторга и энтузиазма. Последний раз экипаж «Ломоносова» наблюдал землю почти две недели назад, когда оставил на левом траверзе далекий и холодный Грумант, куда исследовательское судно не стало причаливать просто по причине полной бессмысленности.

Грумант хоть и считался формально русской территорией — во всяком случае ни одна другая страна всерьез не пыталась оспаривать имперский суверенитет над этим островом — постоянного населения не имел и особой ценности ни в экономическом, ни в военном плане собой не представлял. Поэтому делать там было в общем-то нечего.

После Груманта же исследовательское судно повернуло восточнее и осторожно на самом малом ходу, пробираясь меж дрейфующими на запад льдинами, начало движение в сторону не открытых еще территорий, представляющих собой огромное белое пятно на карте.

— Поздравляю вас Осип Федорович! — Командир судна, капитан второго ранга Матвеев от избытка чувств хлопнул своего старшего офицера по плечу. Именно тридцатипятилетний капитан-лейтенант Макаров был главной движущей силой экспедиции, сумевшей не только найти финансирование — с этим как раз было не так сложно, благо в империи имелось достаточное количество богатых людей, не жалеющих золота для блага отчизны — но и заинтересовать этим проектом самого императора всероссийского, давшего в итоге добро на использование в том числе и флотского имущества.

— Давайте дождемся, когда сможем пощупать землю своими ногами, ваше высокоблагородие, — не смотря на показательное спокойствие голос Макарова едва-едва не сорвался показывая, что и у него есть нервы.

На самом же деле внутри капитан-лейтенанта бушевала настоящая буря. Приближался момент триумфа, к которому он шел несколько лет, и ради которого пережил очень много не слишком приятных эпизодов. Впрочем, конкретно сейчас, всматриваясь в серо-стальной горизонт, где небо и вода, имеющие под час совершенно одинаковый цвет, сливались воедино, образуя непроглядную и обволакивающую со всех сторон занавесь, мысли его вернулись на полгода назад, когда его, уже достаточно долго обивающего пороги морского ведомства, неожиданно пригласили на аудиенцию к самому императору.

— Присаживайтесь Сте… Осип Федорович, — Его Императорское Величество на первый взгляд показался молодому каплею достаточно приятным человеком, действительно заинтересованным в расширении горизонтов человеческого познания и устранении белых пятен с карты мира. Он лично курировал Российское географическое общество и финансировал из своего кармана десятки экспедиций для исследования Северной Сибири, Дальнего Востока, Африки, Океании и Северной Америки. Нет ничего удивительного в том, что Макаров в своих метаниях в итоге привлек внимание монарха. — Я вижу вы принесли с собой целую кипу документов, ну что ж показывайте, будем разбираться. Но сначала своими словами расскажите, что вы хотите найти, и в чем вообще смысл предполагаемой экспедиции?

Макаров долго готовился к аудиенции, собирал информацию, наводил справки, общался со знающими людьми на предмет того, как лучше подать императору свой прожект, и большая часть тех, с кем он этот вопрос обсуждал, сходились на том, что Николай во главу угла ставит не некое абстрактное знание или мифический научный приоритет, а практическую пользу, которую исследование могут принести. Соотносимо с географическими исследованиями, тут в первую очередь императора могли интересовать новые торговые маршруты, ценные ископаемые, пригодная для заселения крестьянами земля, возможность размещения военных баз и опорных пунктов. Исходя из этих соображений будущий первооткрыватель и решил построить свой доклад о предполагаемой экспедиции на неисследованный еще север планеты.

— В первую очередь, — моряк было хотел по привычке вскочить на ноги для доклада, но был остановлен движением руки и остался сидеть на месте. — В первую очередь, цель экспедиции — поиск так называемого северо-западного прохода между Атлантическим и Тихим океаном, который позволил бы сократить путь из Санкт-Петербурга в Александров-Тихоокеанский на десять тысяч километров по сравнению с маршрутом вокруг Южной Америки.

Макаров потратил добрых двадцать минут рассказывая монарху потенциальные экономические плюсы от нахождения нового маршрута, показывал графики, рекомендательные письма из адмиралтейства, географического общества, заключение вольного экономического общества о крайней желательности нахождения нового пути.

— Нужно признать, к аудиенции вы подготовились изрядно, — Николай Павлович пододвинулся к столу и взял в руки карту на которой был отмечен предполагаемый маршрут. Несколько минут порассматривал ее после чего выдал вердикт, — однако это полная чушь. Северо-западный проход закрыт льдами, и воспользоваться им у человечества получится лет через двести, если повезет, конечно, не раньше.

— Откуда такая информация, ваше императорское величество? На сколько мне известно, пока еще не предпринималось ни единой действительно серьёзной и хорошо организованной попытки пройти этим маршрутом. Ходят слухи, что в английском адмиралтействе рассматривают возможность подобной экспедиции, но пока до реального воплощения этого плана в жизнь дело не дошло, — Макаров думал, что упоминание возможных конкурентов вызовет в императоре здоровое желание опередить островитян, но просчитался. Монарх только усмехнулся и покачала головой.

— Так на то я сюда и поставлен, чтобы знать поболее других, хоть об этом нынче совсем не многие задумываются, — с не совсем понятной моряку интонацией протянул собеседник. — Тем не менее нужно признать, что тщательность подготовки вызывает уважение. Смотрите сюда.

Николай Павлович положил на стол карту которую до этого вертел в руках и ткнул пальцем неисследованную область восточнее Груманта.

— Вот тут есть еще неисследованный никем архипелаг. Достаточно крупный, примерно размером с тот же Грумант. Меня интересует его картография и естественно объявление данной земли частью Российской империи. На такую экспедицию я готов выделись средства и даже найти подходящее судно. Что скажете, Осип Федорович.

— Но простите, ваше импер… — восклицание моряка было вновь прервано властным жестом.

— Это не важно. Сведения совершено точно достоверные, можете не сомневаться, — Николай Павлович откинулся на спинку кресла и продолжил мысль. — Есть, однако, и очевидные минусы. Вероятность того что судно попадет во льды и не сможет выбраться оттуда велика. Более чем велика, так что нужно рассчитывать, как минимум на одну зимовку прямо на льду, запасаться теплыми вещами, провизией, ягодой и цитрусами от цинги, топливом. Я бы советовал попробовать взять с собой ездовых собак в качестве транспорта, в тех суровых условиях именно собаки проявят себя выше всяческих похвал.

В тот момент Макаров ощутил совершенно нереально чувство неправильности происходящего. Уверенность императора в существовании неизвестного архипелага была странной и иррациональной.

— У вас есть какие-то неизвестные другим сведения о тех местах? — В голове моряка каскадом пошли разные предположения вплоть до самых фантастических. — Неужели слухи о некой пригодной для жизни земле, омываемой теплым морем правдивы, и нам удалось наладить связь с местными жителями?

От волнения капитан-лейтенант аж подвинулся вперед, навалившись на край стола за которым сидел император. Тот от высказанного собеседником предположения сначала на несколько секунд впал в ступор, а потом искренне расхохотался, демонстрируя Макарову крепкие и ровные зубы.

— Ох, насмешили, право слово, — утирая выступившую слезу наконец ответил император, — Земля Санникова, ну да, как же! Вы же образованный человек, должны иметь представление о зависимости температуры от широты. Байка это, нет так никакой теплой земли и вообще полярные льды на севере не имеют под собой твердого основания, под ними вполне можно проплыть от России до Канады. Так что никаких чудес, сплошная правда жизни. Империю интересуют те места исключительно в разрезе возможного использования в далеком будущем, сейчас они практически бесполезны.

— И тем не менее, вы ваше императорское величество готовы поспособствовать организации экспедиции? — Переспросил Макаров, не совсем понимая подоплеку вопроса.

— Конечно. Империи должны постоянно прирастать новыми землями. Без этого они болеют и загибаются. Выведенное эмпирически правило к сожалению, работает безотказно, так что именно вам выпала возможность еще чуть-чуть расширить границы России.

От воспоминаний старшего офицера оторвал трехкратный удар рынды, сообщающий команде о том, что наступил полдень. Капитан-лейтенант непроизвольно бросил взгляд на свой наручный хронометр и сам себе кивнул, подтверждая точность течения корабельного времени.

Спустя несколько часов стало понятно, что матрос на верхотуре не ошибся, и перед исследователями действительно появились оконечности неизвестного ранее острова. Заинтересованные матросы, свободные от вахты и других срочных дел, то и дело выскакивали на палубу, чтобы покурить и посмотреть на приближающуюся сушу. Тем более, что погода стояла отличная как для этих мест, термометр показывал небольшой плюс, практически не было ветра, а сверху — или вернее сбоку, поскольку даже в полдень небесное светило не поднималось на этих широтах в зенит — светило яркое, дополнительно отражающееся в многочисленных плавучих льдинах солнце.

Макаров поправил очки с затемненными стеклами и отправился выполнять свои прямые обязанности. Он хоть и был главным идеологом экспедиции от обязанностей старшего офицера его при этом никто не освобождал.

Вообще данное плавание было на редкость хорошо подготовлено. «Ломоносов» представлял собой переоборудованный под исследовательские нужды корвет типа «Г», то есть имел достаточно значительное водоизмещение и мощную паровую машину. Излишек освободившегося места — плюс «под нож» пошла часть команды, отвечающая за военные функции корабля — пустили на укрепление конструкции, дополнительный запас провизии и топлива из расчета на два года полноценного автономного плавания.

Тысяча тонн водоизмещения при сокращенном до восьмидесяти человек экипаже позволяла взять на борт огромное количество всяких полезных вещей в том числе и свору ездовых собак, о которых упоминал император Николай. Сначала Макаров был скептически настроен по поводу такого приобретения, но потом признал, что поскольку все остальные советы оказались дельными, есть резон в этом вопросе так же довериться монаршему чутью. Пока было непонятно, имеет ли все это смысл, однако даже в качестве развлечения для команды суетные лайки отрабатывали свой корм на все сто.

Ближе к вечеру «Ломоносов» бросил якорь, не рискуя в условиях ухудшенного освещения — темнотой ночные часы во время полярного дня назвать можно было с очень большой натяжкой — и уставшей за день команды приближаться к неизвестному берегу.

Утром с корабля спустили шлюпки и «десантная партия», не торопясь и промеряя глубины через каждый десяток-другой метров, двинула в сторону покрытого снегом и льдом острова. Если бы не торчащие над белым покрывалом черные скальные выступы, издалека можно было бы и вовсе не догадаться, что под нагромождением замерзшей воды имеется суша.

И вот спустя полтора месяца плавания моряки наконец вышли — с определенным трудом выбрались, правильнее будет сказать, учитывая торосы из ледовых плит обрамляющие береговую линию — на самый западный остров свеженайденного архипелага. Впрочем, о том, что это архипелаг, состоящий из множества мелких островов пока знал — или вернее имел об этом информацию — только Осип Федорович Макаров, для остальных все это продолжало оставаться такой же «Терра инкогнита».

— Ну что, братцы, — капитан-лейтенант, испытывая нешуточное внутреннее волнение развернул приготовленный заранее российский флаг и с многозначительным видом воткнул заостренную пятку его древка в рыхловатый от солнечных лучей лед. — Отныне сия земля является частью русского государства!

— Как назовете ее, ваше высокоблагородие? — Подал голос один из матросов завороженно смотрящий, как ветер подхватывает ткань флага и наполняет имперский триколор жизнью. Не смотря на флотскую подчинённость экспедиции, экипаж набирали сугубо из добровольцев-старослужащих, которым для дополнительной мотивации пообещали утроенное жалование и щедрые премиальные. Так что хоть дело и считалось достаточно опасным, от желающих в нем поучаствовать приходилось натурально отбиваться.

— Архипелаг этот нарекаю Землей Николая I, — не менее торжественно огласил Макаров. Такое проявление верноподданичества, однако, никакого неприятия среди собравшихся не вызвало, — без которого эта экспедиция бы никогда не состоялась. Что касается именно этого острова, то пусть он будет именоваться островом Александры в честь невинноубиенной императрицы и матери наследника царевича Александра.

Ну а дальше в течение двух месяцев «Ломоносов» осторожно огибал архипелаг с южной стороны пока не достиг его восточной оконечности, где в начале сентября благополучно был затерт со всех сторон льдами. Благо крепкая конструкция с дополнительными стальными элементами набора не позволила льду раздавить корабль, а деревянный плавучий корпус способствовал тому, что совершенно незначительную на фоне бесконечного белого безмолвия скорлупку просто вытолкнуло наверх, спасая от разрушения. Тем не менее команда была готова в любой момент начать эвакуацию с корабля на лед и все самое ценное держала под рукой.

В начале ноября неспешный дрейф на запад прекратился, и «Ломоносов» окончательно врос в лед. Тут исследователем и пригодились собачьи упряжки, на которых они достаточно свободно в течении всей зимы путешествовали по окружающей их белой пустыне. Команда под руководством Макарова успешно картографировала большую часть южных островов архипелага успевая при этом охотиться на белых медведей, чье мясо вносило разнообразие в рацион моряков и позволяло избежать цинги.

Уже следующей весной с началом нового цикла дрейфа льда, экспедиция вновь погрузилась на корабль и продолжила свое неспешное путешествие на запад. Было опасение, что лед все же может поломать и так изрядно натерпевшегося «Ломоносова», однако план с переходом по льду на юг в сторону Новой Земли с последующей попыткой пересечь отделяющую остров от континента протоку на шлюпках — их предполагалось тянуть с собой нагрузив припасами для долгой дороги — показался исследователям еще более авантюрным. В итоге ситуация сама собой разрешилась удачно, и в конце мая корабль таки вынесло на открытую воду, где он смог продолжить плавание своим ходом.

Обратно в Санкт-Петербург экспедиция вернулась уже в середине июля 1850 года, привезя с собой радостные новости и целую кучу собранных научных и картографических материалов. На храбрых полярников просыпался целый дождь из наград, на несколько месяцев они стали главными героями газетных передовиц и желанными гостями столичных салонов.

Осип Федорович Макаров в ознаменование заслуг получил чин капитана третьего ранга, и орден Александра Невского третьей степени, плюс был принят в действительные члены русского географического общества. Дома же моряка ждала новость о рождении в прошлом декабре сына, названного Степаном, которому в будущем было уготовано стать известным адмиралом.

Если же брать более глобальные последствия экспедиции к Земле Николая I, то она вызвала мощный всплеск интереса к изучению северных земель империи. В течение следующего десятилетия в том направлении было предпринято более двух десятков экспедиций, сумевших открыть еще некоторое количество ранее неизвестных островов, картографировать побережье и даже — с третьей правда попытки, причем вторая из них вовсе закончилась трагедией — пройти насквозь по Северо-восточному проходу, доказав принципиальную возможность использования этой потенциально способной вдвое сократить путь из Атлантического океана в Тихий трассы.

Ну а уже в 1874 году Степан Осипович Макаров — пока еще не адмирал, но уже полярный исследователь во втором поколении, — организовал первую успешную арктическую экспедицию и пройдя на собачьих упряжках больше тысячи километров за три летних месяца воткнул флаг империи в предполагаемую точку северного полюса, закрепив таким образом, — больше морально правда, чем политически, — весь арктический регион за Российской империей.